На рубеже XX века было открыто, что реалии, запечатленные в пси-
хологических категориях, не только могут быть объяснены действи-
ем природных или социальных факторов, но и сами исполнены ак-
тивного детерминацией ного влияния на жизнедеятельность организ-
ма, а у человека - на его социальные связи.
Содержание категорий психологического мышления обрело смысл
особых детерминант. Система этих категорий выступила в методоло-
гическом плане как форма детерминизма, отличная от всех других
его форм. Это был психический детерминизм. С его утверждением
никто не мог оспаривать достоинство психологии как самостоятель-
ной науки.
Первые крупные успехи на пути перехода от биологического де-
терминизма к психологическому были сопряжены с разработками ка-
тегорий образа, действия, мотива. Наиболее типично это запечатле-
ло творчество Гельмгольца.Дарвина и Сеченова.
Гельмгольц как физиолог, объясняя ощущения, стоял еще на поч-
ве механодетерминизма. Ощущение трактовалось как прямое порож-
дение нервного волокна, которому присуща "специфическая энер-
гия". Однако перейдя от ощущений к сенсорным образам внешних
объектов, он внес в понятие о восприятии признаки, соотносившие
его с неосознаваемыми действиями организма (глаза), которые стро-
ятся по типу логической операции ("бессознательные умозаключе-
ния"). Само же ощущение, считал он, соотносится не только с
нервным субстратом, но и внешним объектом, находясь с ним в зна-
ковом отношении. (Появилась схема построения образа.)
Дарвин, непосредственно занимаясь проблемами психологии, объ-
яснил генезис инстинктивного поведения, а также адаптивную роль
внешнего выражения эмоций. Тем самым категория мотива, которая
прежде выступала либо в виде желания или хотения субъекта, либо
как заложенная в его психическом механизме интуитивная сила, по-
лучала естественнонаучное объяснение.
Сеченов ввел понятие о сигнальной роли чувствований (образов),
регулирующих работу мышц. Будучи наделены чувственными "дат-
чиками", мышцы уж сами несут информацию как об эффекте произ-
веденного действия, так и об его пространственно-временных коор-
динатах. Тем самым принцип обратной связи объяснял роль чувствен-
ного образа и реального телесного действия в жизненных встречах ор-
ганизма со средой. Таким образом, психический детерминизм утверж-
дался как особый вид саморегуляции поведения организма, а не ре-
гуляции его актами или функциями сознания, внешними по отноше-
нию к нему и имеющими основания только в самом этом сознании.
На обломках функционализма возникают школы, стремившиеся
покончить с сознанием как верховным, устремленным к цели аген-
том. Главные среди них - психоанализ, гештальтизм и бихевиоризм.
Все они вышли из функциональной психологии (учителем Фрейда был
автор психологии акта Брентано, Вертгеймера - функционалист
Кюльпе, Уотсона - функционалист Энджем).
Психоанализ поставил сознание в зависимость от трансформаций
психической энергии. Гештальтизм заменил понятие о сознании как
особом причинном агенте понятием о преобразованиях "феноменаль-
ного поля". Бихевиоризм вычеркнул понятие о сознании из психоло-
гического лексикона. В поисках причинного объяснения психических
феноменов эти школы (к ним можно присоединить школу Пиаже,
учителем которого был функционалист Клапаред) явно или неявно
обращаются либо к физическим представлениям об энергии и поле,
либо к биологическому принципу гомеостазиса.
Вбернаровской концепции принцип гомеостазиса относился толь-
ко к регуляции процессов во внутренней среде организма. Будучи пе-
ренесен на взаимоотношения между организмом и внешней средой,
он привел к постулату о том, что смысл этих взаимоотношений опре-
деляется задачей достижения равновесия (а не на активное преодо-
ление организмом сопротивления среды и ее преобразование).
И в бихевиористских моделях (сравните "закон эффекта" у Торн-
дайка, принцип "редукции потребности" у Халла, "подкрепление"
у Скиннера), и во фрейдистских представлениях о стремлении пси-
хической энергии к разряду, и в теориях поля, соответственно кото-
рым психикой движут неравновесные "системы напряжений", и в уче-
нии Пиаже о том, что уравновешивание организма со средой (дости-
гаемое посредством ассимиляции и аккомодации) определяет разви-
тие интеллекта, - во всех этих концепциях запечатлен отразивший
влияние физики и биологии психический детерминизм. Но если в
естествознании понятия об энергии поля, гомеостазе и др. отобража-
ют адекватную им реальность, то в контексте психологических иска-
ний они приобрели характер метафор. Ведь, когда говорилось об энер-
гии мотива, напряжении поля или стремлении системы к равнове-
сию, не предполагалось объяснение психического в категориях фи-
зики или физиологии.
Психический детерминизм в силу своеобразия факторов, специ-
фичных для человеческого уровня жизнедеятельности, укреплялся
включением в структуру категорий (как обобщенных образов психо-
детерминант) признаков, почерпнутых в сфере социокультурных про-
цессоп. Поэтому развитие психического детерминизма шло по пути
разработки таких объяснительных схем, которые формировались в
своеобразном "диалоге" между "голосами" естественных и социаль-
ных наук.
Наряду с теориями, стержнем которых служило
Макросоциальный причинное объяснение психики как творения
детерминизм природы, сложилось направление, ориентиро-
ванное на изучение ее ускоренности в социаль-
ной жизни людей. Эти теории исходили из того, что своеобразие жиз-
ни радикально изменило общий строй психической организации лю-
дей, утвердив над ними власть совершенно особых детерминант, от-
личных и от физических раздражителей, и от нервных импульсов.
В роли детерминант выступили столь же объективные, как эти раздра-
жители, но порождаемые не природой, а самими взаимодействующи-
ми между собой людьми, формы их социального бытиях, их культуры.
Философские идеи о социальной сущности человека, его связях с
исторически развивающейся жизнью народа получили в XIX веке кон-
кретно-научное воплощение в различных областях знания. Потреб-
ность филологии, этнографии, истории и других общественных дис-
циплин в том, чтобы определить факторы, от которых зависит фор-
мирование продуктов культуры, побудила обратиться к области пси-
хического. Это внесло новый момент в исследования психической де-
ятельности и открыло перспективу для соотношения этих исследова-
ний с исторически развивающимся миром культуры. Начало этого на-
правления связано с попытками немецких ученых приложить схему
И.Ф. Гербарта к умственному развитию не отдельного индивида, а це-
лого народа'.
Реальный состав знания свидетельствовал о том, что культура каж-
дого народа своеобразна. Это своеобразие было объяснено первичны-
ми психическими связями "духа народа", выражающегося в языке, ми-
фах, обычаях, религии, народной поэзии. Возникает план создания спе-
циальной науки, объединяющей историко-филологическое исследо-
вание с психическими. Она получила наименование "психология на-
родов". Первоначальный замысел был изложен в редакционной статье
первого номера "Журнала сравнительного исследования языка" (1852);
а через несколько лет гербартианцы Штейнталь и Лазарус начали из-
давать специальный журнал "Психология народов и языкознание"
(первый том вышел в 1860 году, издание продолжалось до 1890 года).
' Параллельно этому направлению В. Вундт также, вслед за своей идеей эк-
спериментальной психологии, выдвинул план разработки "психологии народов",
написал на эту тему десять пространных томов.
В научный оборот пошли факты, которые не интересовали физио-
логическую психологию. Однако опора на гербартианскую концеп-
цию "статики и динамики представлений", уходящую корнями в ин-
дивидуалистическую трактовку души, не могла объяснить, каким об-
разом факторы культуры формируют психический склад народа.
Радикально иную позицию занял русский мыслитель А.А. Потеб-
ня. В своей книге "Мысль и язык" он, следуя принципу историзма,
анализировал эволюцию умственных структур, которыми оперирует
отдельный индивид, впитывающий эти структуры благодаря усвое-
нию языка. Творцом языка является народ как "один мыслитель, один
философ", распределяющий по разрядам плоды накопленного в ходе
истории общенационального опыта. Мыслящие на этом языке инди-
виды воспринимают действительность сквозь призму запечатленных
в нем внутренних форм.
Потебня тем самым стал инициатором построения культурно-ис-
торической психологии, черпающей информацию об интеллектуаль-
ном строе личности в объективных данных о прогрессе националь-
ного языка как органа, образующего мысль.
Вопрос о "духе народа", о национальном своеобразии его психо-
логического склада рассматривался исходя из запечатленных в языке
свидетельств исторической работы этого народа.
В России интерес к психологии народа был связан с особенностя-
ми социоэкономического развития страны, где особую остроту при-
обрела задача ее освобождения от крепостного рабства. В середине
прошлого века широко развернулось изучение "народности русской",
по словам Н.И. Надеждина, "до сих пор ни о чем подобном не было и
помышления". О своей новаторской программе этнопсихологии
Н.И. Надеждин писал: "Под именем "этнографии психической" я за-
ключаю обозрение и исследование всех тех особенностей, коими в
народах, более или менее, знаменуются проявления "духовной" сто-
роны природы человеческой; то есть: умственные способности, сила
воли и характера, чувство своего человеческого достоинства и проис-
ходящее отсюда стремление к беспрерывному самосовершенствова-
нию; одним словом - все, что возвышает "человека" над живот-
ностью... Тут, следовательно, найдут себе законное место: народная в
собственном смысле "психология", или разбор и оценка удельного
достоинства народного ума и народной нравственности, как оно про-
является в составляющих народ личностях... Словом - разумные убеж-
дения и глупые мечты, установившиеся привычки и беглые прихоти,
заботы и наслаждения, труд и забавы, дело и безделье, коими человек
доказывает, что он живет не только как ему можется, но как сам хочет
и как умеет". Нужно, чтобы была описана "жизнь и образованность
общения, поколику развита народом из самого себя, религия, как на-
род ее себе придумал или присвоил"'.
В Англии философ Г. Спенсер, придерживаясь учения француз-
ского социолога О. Конта о том, что общество является коллектив-
ным организмом, представил этот организм развивающимся не поза-
конам разума, как полагал О. Конт, а по универсальному закону эво-
люции. Позитивизм Конта и Спенсера оказал влияние на широко раз-
вернувшееся изучение этнопсихологических особенностей так назы-
ваемых нецивилизованных, или "первобытных", народов. В сочине-
ниях самого Спенсера ("Принципы социологии") содержался под-
робный обзор религиозных представлений, обрядов, нравов, обыча-
ев, семейных отношений и различных общественных учреждений этих
народов. Что касается интерпретации фактов, то эволюционно-био-
логический подход к культуре оказался бесперспективным в плане как
социально-историческом, так и психологическом.
Иным путем пошел французский социолог Э. Дюркгейм.
В работах "Правила социологического метода" (1894), "Индиви-
дуальные и коллективные представления" (1898) и других Дюркгейм
исходил из того, что идеологические ("нравственные") факты - это
своего рода "вещи", которые ведут самостоятельную жизнь, незави-
симую от индивидуального ума. Они существуют в общественном со-
знании в виде "коллективных представлений", принудительно навя-
зываемых индивидуальному уму.
Мысли Конта о первичности социальных феноменов, их несводи-
мости к игре представлений внутри сознания отдельного человека раз-
вивались у Дюркгейма в программу социологических исследований,
свободных от психологизма, заполонившего общественные науки -
филологию, этнографию, историю культуры. Ценная сторона про-
граммы Дюркгейма состояла в очищении от психологизма, в установке
на позитивное изучение идеологических явлений и продуктов в раз-
личных общественно-исторических условиях. Под влиянием програм-
мы Дюркгейма развернулась работа в новом направлении, принес-
шая важные конкретно-научные плоды.
Однако эта программа страдала методологическими изъянами, что,
естественно, не могло не сказаться и на частных исследованиях. Дюр-
кгеймовские коллективные представления выступали в виде своего
рода самостоятельного бытия, тогда как в действительности любые
идеологические продукты тесно связаны с материальной жизнью об-
щества. Что касается трактовки отношений социального факта к пси-
' Цит. по: Будилова Е.А. Социально-психологические проблемы в русской
науке. М., 1983, с. 1 16.
хологическому, то и здесь позиция Дюркгейма наряду с сильной сто-
роной (отклонение попыток искать корни общественных явлений в ин-
дивидуальном сознании) имела и слабую. Это отметил французский
исследователь Г. Тард, писавший, что под предлогом очищения социо-
логии лишают ее всего ее психологического, живого содержания.
Дюркгейм, отвечая Тарду, указывал, что он вовсе не возражает про-
тив роли психологических механизмов (например, подражания), он
считает, что они слишком общи и потому не могут дать ключ к содер-
жательному объяснению коллективных представлений. Тем не менее
противопоставление индивидуальной жизни личности ее социальной
детерминации, безусловно, оставалось коренным недостатком дюрк-
геймовской концепции.
Вместе с тем антипсихологизм Дюркгейма имел положительное
значение для психологии. Он способствовал внедрению идеи первич-
ности социального по отношению к индивидуальному, притом
утверждаемой не умозрительно, а на почве тщательного описания кон-
кретно-исторических явлений.
На всем историческом пробеге детерминизм полярен телеологии
(целесообразность). Каждый его успех ознаменован ее отступлением.
Телеологию живого детерминистски объяснило учение Дарвина. Телео-
логию психического образа и действия - учение Гельмгольца, а затем
Сеченова. Что же касается телеологии сознания, то здесь она прочно
удерживалась в силу самоочевидной способности человека поступать
сообразно предваряющей его телесные и умственные акты цели.
Эта способность была объяснена с позиций детерминизма в фи-
лософии марксизма. Трудовая деятельность, будучи изначально со-
циальной и орудийной, сформировала особую систему общения реа-
лизующих ее индивидов. Притом иную систему, чем заданную био-
логической адаптацией, сообразно которой сложился прежний пси-
хический детерминизм. Труд предполагает внутренний план действий,
их проектируемый результат в виде знаемой цели и средств ее дости-
жения. Построенный субъектом, этот план становится причиной объ-
ективных событий. Идеальное творит материальное.
Задача заключалась в том, чтобы, не принимая сознание с его ре-
альными ипостасями (способностью к целеполаганию, рефлексией,
рациональным анализом ситуации, выбором оптимальной реакции
на нее, предваряющей телесное действие, и т.п.) за непосредственно
данное, которое, все объясняя, само в причинном объяснении не нуж-
дается, вывести эти ипостаси из объективных, внешних по отноше-
нию к индивидуальному сознанию детерминант. Иначе говоря,
утверждался целевой детерминизм.
С переходом от механической к биологической трактовке взаимо-
-^
^д,
->
действия живых существ с природой на передний план выступило ак-
тивное начало их поведения. Однако активность свелась к адаптации,
к изменению действий организма в целях выживания в наличной сре-
де, но не создания мира культуры. Этот мир социален, ибо возникает
в системе общественных отношений, и сущность человека не что иное,
как совокупность этих отношений.
Трудовое действие и познавательная активность представляют, со-
гласно марксизму, единое целое. Обмен информацией между живы-
ми существами - одно из важнейших проявлений активности их по-
ведения.
Лишь анализ труда открывает качественное своеобразие челове-
ческого общения, роль речи как особого орудия, опосредующего со-
здание и использование орудий труда и становление на этой основе
принципиально новых психологических структур.
В своей исходной форме общение представлено в непосредствен-
ном взаимодействии индивидов. В ходе исторического развития оно
принимает все более сложные и опосредованные формы. И за преде-
лами прямого контакта с другими индивидами человек действует как
существо изначально социальное, то есть с необходимостью вовле-
ченное в систему общения.
Разъясняя характер марксистского понимания взаимоотношений
человека и природы, Энгельс указывал: "Как естествознание, так и
философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием вли-
яния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной
стороны, только природу, а с другой - только мысль. Но существен-
нейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как
раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и
разум человека развивался соответственно тому, как человек научал-
ся изменять природу"'. В ходе воздействия человека на вещество при-
роды происходит двойной детерминационный эффект: изменяя при-
роду, человек изменяется сам. Таким образом, перед нами, говоря со-
временным языком, "обратная связь" - результаты действия изме-
няют состояние производящей его системы.
Эффект человеческого труда не ограничивается упражнением ор-
ганов, более совершенной координацией движений и т. д. Он выра-
жается в таком изменении внешней природы, которое приводит к по-
явлению "предметного бытия промышленности", продуктов челове-
ческой культуры. Создавая их, человек формирует присущие ему пси-
хические качества. Порождая творения, приобретающие объективную
ценность, он тем самым порождает и самого себя. Это один процесс,
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20, с. 545.
а не два. Не "внешнее через внутреннее", а одновременное порожде-
ние и "внешнего" (в котором воплощены сущностные силы челове-
ка), и "внутреннего" (как сущностных сил, немыслимых без объек-
тивации в независимых от индивидуального сознания предметах) -
таково диалектико-материалистическое понимание детерминации
психики.
В российской психологии советского периода возникло направ-
ление, ключевую категорию которого обозначил термин "деятель-
ность". Пионером ее разработки выступил М.Я. Басов, трактовавший
человека как "деятеля в среде" и понимавший под деятельностью
"предмет особого значения, такую область, которая имеет задачи, ни-
какой другой областью знания неразрешимые". Он предложил "мор-
фологию" деятельности, выделив компоненты ее структуры и про-
анализировав характер ее регуляции как зрелого. Эту теоретическую
схему он применил к объяснению огромного эмпирического матери-
ала, почерпнутого им преимущественно в практике работ по разви-
тию поведения ребенка.
М.Я. Басов пригласил в руководимый им научный центр филосо-
фа С,Л. Рубинштейна, труды которого сыграли решающую роль в том,
что в советской психологии утвердился в качестве доминирующего
принцип "единства сознания и деятельности". Отталкиваясь от пред-
ставлений Басова по поводу "морфологии" (строения) деятельности,
А.Н. Леонтьев разработал новаторский "деятельностный подход",
предложив концепцию предметной деятельности, между внешним и
внутренним (представленным в сознании) строением которой утверж-
даются детерминационные отношения. Тем самым заданные обще-
ственным характером труда факторы выступали в роли детерминант
психической организации личности и ее развития (как в филогенезе,
так и в онтогенезе). В ином ключе марксистское объяснение детер-
минации психики было воспринято и развито Л.С. Выготским. Мак-
росоциальные факторы выступили у него не в форме трудовой дея-
тельности по освоению объектов природы, а в образе общения, опо-
средствованного знаками, значениями и другими ценностями куль-
туры. Поскольку общение является изначально межличностным, то,
отграничив социальное (в виде понятий о производственных отно-
шениях, классовой борьбе и других постулатов аксиоматики марксиз-
ма) от духовно-культурных основ человеческого бытия Выготский в
своем конкретно-научном изучение психики сомкнул макросоциаль-
ный уровень ее детерминации с микросоциальным (см. ниже).
Макросоциальный детерминизм утверждался в острой полемике с
концепцией "двух психологий", выдвинутой в конце прошлого века
немецким философом В. Дильтеем.
Эта концепция сосредоточилась на проблеме зависимости высших
проявлений человеческой психики от ценностей духовной культуры.
Детерминация ценностями культуры, как сказано, не идентична
другим "измерениям" микросоциальной детерминации. Конечно, и
культура является общественно-историческим феноменом. Однако ее
духовные формы (ценности) направляют ход психической жизни лич-
ности по особому типу. Это и дало повод Дильтею противопоставить
психологию, следующую принципу каузального (причинного) объяс-
нения, другой психологии, которую он назвал описательной.
Описание противопоставлялось объяснению, построению гипотез
о механизмах внутренней жизни; расчленение - конструированию
схем из ограниченного числа однозначно определяемых элементов.
Взамен психических "атомов" новое направление предлагало изу-
чать нераздельные, внутренние связанные структуры, на место меха-
нического движения поставить целесообразное развитие. ТакДиль-
тей подчеркивал специфику душевных проявлений. Как целостность,
так и целесообразность вовсе не были нововведением, появившимся
впервые благодаря описательной психологии. С обоими признаками
мы сталкивались неоднократно в различных системах, стремивших-
ся уловить своеобразие психических процессов сравнительно с фи-
зическими. Новой в концепции Дильтея явилась попытка вывести эти
признаки не из органической, а из исторической жизни, из той чисто
человеческой формы жизнедеятельности, которую отличает вопло-
щение переживаний в творениях культуры.
В центр человеческой истории ставилось переживание. Оно вы-
ступало не в виде элемента сознания в его традиционно-индивидуа-
листической трактовке (сознание как вместилище непосредственно
данных субъекту феноменов), а в виде внутренней связи, неотдели-
мой от ее воплощения в духовном, надындивидуальном продукте. Тем
самым индивидуальное сознание соотносилось с миром социально-
исторических ценностей. Уникальный характер объекта исследова-
ний обусловливает, по Дильтею, уникальность его метода. Им служит
не объяснение явлений в принятом натуралистами смысле, а их по-
нимание, постижение. "Природу мы объясняем, душевную жизнь по-
стигаем". Психология поэтому должна стать "понимающей" наукой.
Критикуя "объяснительную психологию", Дильтей объявил поня-
тие о причинной связи вообще неприменимым к области психиче-
ского (и исторического): здесь в принципе невозможно предсказать,
что последует за достигнутым состоянием. Путь, на который он встал,
неизбежно повел в сторону от магистральной линии психологического
прогресса, в тупик феноменологии и иррационализма. Союз психо-
логии с науками о природе разрывался, а ее союз с науками об обще-
стве не мог быть утвержден, поскольку и эти науки нуждались в при-
чинном, а не в телеологическом объяснении явлений.
Просчет Дильтея, как свидетельствует исторический опыт, был
обусловлен тем, что для него детерминистское объяснение не имело
другого смысла, кроме выработанного механикой.
Между тем уже успехи биологии, благодаря дарвиновским, берна-
ровским и гальтоновским идеям и революционным естественнона-
учным достижениям, открыли особую форму дерминации, обнажив
факторы, придающие нефиктивную целесообразность явлениям жиз-
ни, качественно отличным по типу детерминации от причинности в
неорганическом мире. Марксистская мысль сделала следующий важ-
ный виток. Обратившись к такому могучему фактору взаимодействия
человека с миром, каковым является труд, эта мысль обнажила кор-
ни целесообразности, изначально присущей существам, которых со-
циальное бытие одарило сознанием.
Переход к еще одной форме детерминационной зависимости опре-
делило родство человека со сферой культуры. Оно преобразовало ин-
дивида в личность. Ее поведение отныне стало не только целесооб-
разным, но и ценностнообразным. В мироздании родился еще один
тип детерминации самых высших способов жизнетворчества челове-
ка, созданных его культурной родословной.
Изучение макросоциальной детерминации человеческой психики
закрепилось в категориальном аппарате. Оно радикально преобразо-
вало его прежние блоки и ввело новые. Если на первых порах успехи
в развитии принципа психического детерминизма определило изуче-
ние укорененности психики в процессах биосферы, то устремленность
научной мысли к высшему, человеческому уровню психической жиз-
ни вывела на путь познания ее вовлеченности в создание ноосферы.
К этому межличностному уровню детерми-
Микросоциальный национных отношений обращались многие
детерминизм психологические школы. 3. Фрейд искал ис-
точник психических травм в общении ребен-
ка с родителями. Лидер последнего варианта бихевиоризма Б. Скин-
нер объяснял вербальное поведение подкреплением речевых реакций
со стороны собеседника. К. Левин ставил "локомоции" отдельного
лица в зависимости от "социального поля".
Групповое действие и сотрудничество вошли в психологию в каче-
стве новых детерминант. Это привело к новым поворотам в развитии
идеологии психического детерминизма. За исходное принимается со-
циальный опыт, общение, объективное взаимодействие индивидов,
эффектом которого становится его субъективная проекция. Такой
взгляд стал отправным для новой формы психического детерминиз-
ма как механизма преобразования социальных отношений и действий
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |