чества формулирует свои проблемы, гипотезы, проекты, идеи. Эти
идеи и проблемы следует перевести на другой язык, позволяющий
соотнести события, которые представлены на уровне сознания твор-
ческой личности, с независимой от этой личности объективной ло-
' Bonaparte М., Freud A., Kris Е. (Eds). The Origins of Psychoanalysis. N.-Y., 1954,
p. 275.
гикой движения познания. Мы предложили описать эту логику в
терминах категориального строя науки, подразумевая под катего-
риями наиболее общие, далее неразложимые понятия, организую-
щие работу мысли над конкретными доступными эмпирическому
контролю предметами и проблемами. Выявив основные блоки на-
учно-категориального аппарата и принципы его преобразования, мы
получаем некоторую независимую от всего многообразия и непов-
торимости индивидуальных поисков обобщенную схему, способную
служить ориентировочной основой для расшифровки подлинного
предметно-логического смысла этих поисков.
Располагая подобной схемой, мы можем накладывать ее на по-
лученные отдельным исследователем результаты, трактуя их как сим-
волику и симптоматику процессов, совершающихся в мышлении
этого исследователя на уровне надсознательного. Сосредоточива-
ясь на предметном (теоретическом и эмпирическом) значении сво-
их идей, ученый не осознает их категориальный смысл. Но этот
смысл присутствует незримо в его концепциях и открытиях, в голо-
ве этого ученого. Не осознаваясь им, он регулирует его исследова-
тельский поиск. Можно сказать, что эта регуляция осуществляется
бессознательно. Однако, руководствуясь предложенным выше
разделением бессознательного на два разряда, мы вправе сказать,
что категориальная регуляция совершается надсознательно.
От этих рассуждений общего характера перейдем к рассмотре-
нию психоанализа Фрейда и попытаемся рассмотреть его истоки,
исходя не из влияний (Шопенгауэра, Платона или других), многие
из которых определяли формирование психоаналитической доктри-
ны на уровне подсознательного, а из контекста категориального раз-
вития психологического познания.
В этом плане особый интерес представляет период, непосредствен-
но предшествующий появлению первой программы психоаналитиче-
ских исследований, изложенной в "Толковании сновидений".
Как известно, этой работе предшествовала другая, написанная
Фрейдом в соавторстве с Брейером, - "Очерки об истерии". Обра-
щаясь к этой книге, современный читатель воспринимает текст
сквозь призму последующих наслоений всего того, что писали и
продолжают писать о Фрейде. Поэтому легко может сложиться впе-
чатление, будто в ней уже представлена система основных понятий
психоанализа. Тем более что от этой книги принято вести историю
психоаналитического течения.
Следует, однако, отметить, что к учению о бессознательной пси-
хике, в создании которого Фрейд видел свою главную заслугу, он
тогда еще не пришел.
^
ss.>" ^ <-.'^.'a
В этом же 1895 году Фрейд садится лихорадочно писать спой "Про-
ект научной психологии", в котором присутствовал редукционист-
ский, механистический взгляд на психику. "Цель психологии, - пи-
сал он, - представить психические процессы в количественно опре-
деленных состояниях специфических материальных частиц". Это сви-
детельствует о том, что над Фрейдом все еще довлела дилемма: либо
"чистая" физиология, либо обращение к сознанию как источнику
стремлений, целей и т. д., притом довлела в середине 90-х годов, ког-
да передовая психофизиология уже выработала новую альтернативу
древней концепции сознания, с которой в те времена считалось не-
раздельно сопряженным научное изучение психических актов.
Оглядываясь на общую ситуацию в период, предшествовавший
появлению психоанализа, можно выделить три направления: экспе-
риментальную психологию, где лидирующими фигурами выступа-
ли исследователи, занятые анализом сознания с помощью специ-
альных приборов и отождествлявшие сознание и психику. Основ-
ными школами здесь являлись структурализм, восходящий к Вунд-
ту, и функционализм, восходящий к Брентано. Что касается понятия
о бессознательном, которое психологи-эксперименталисты отвер-
гали, то оно давно уже (со времен Лейбница) существовало в фило-
софском лексиконе. Попытки Гербарта перевести его на конкрет-
но-научный, математически точный язык успехом не увенчались, и
это понятие стало поводом для философских спекуляций Шопен-
гауэра и Гартмана. Наконец, имелось еще одно направление, заслу-
живающее особого внимания.
Дилемма, возникавшая тогда перед каждым мыслящим врачом-
неврологом, была того же типа, что и дилемма, с которой сталки-
вались натуралисты при изучении мозга, органов чувств, мышеч-
ных реакций. Естественнонаучное объяснение означало в эту эпоху
только одно: выведение психических явлений из устройства тела и
совершающихся в нем физиологических (физико-химических по
природе) процессов. Психические явления темны, неопределенны,
запутаны. Пытаясь отыскать их причину в строении нервных кле-
ток (нейрогистология, с изучения которой Фрейд начинал свою
карьеру, быстро развивалась в рассматриваемый период), врач оста-
ется на твердой почве. Обращаясь к психическому как таковому, он
попадает в зыбкую область, где нет опорных точек, которые можно
было бы проверить микроскопом и скальпелем. Но именно естест-
веннонаучный опыт вынуждал признать за психическим самостоя-
тельное значение таких исследователей, как Пфлюгер, Гельмгольц,
Дарвин, Сеченов, в строго научном складе мышления которых ни-
кто не сомневался. Какую позицию занять натуралисту и врачу при
столкновении с фактами, не укладывавшимися в привычные анато-
мо-физиологические представления? Традиция могла предложить
единственную альтернативу: вернуться к понятию о сознании. Но в
эпоху, когда указанное понятие не приобрело серьезного научного
содержания, это означало вновь оказаться в бесплодной области
субъективной психологии.
Для Гельмгольца вопрос звучал так: если образ невыводим из
устройства сетчатки, а старое представление о сознании как кон-
структоре образа не может быть принято, чем заменить это пред-
ставление? Для Сеченова вопрос имел схожий смысл, но примени-
тельно к действию, а не чувственному образу: если целесообразное
действие невыводимо из простой связи нервов, а старое представ-
ление о сознании и воле как регуляторах действия не может быть
принято, чем заменить это представление?
Аналогичный вопрос, но уже в отношении другой психической
реалии - мотива - возникал у неврологов, поставленных перед не-
обходимостью понять побуждения своих пациентов. Воспитывав-
шийся у Шарко, который не признавал другой детерминации, кро-
ме органической, Пьер Жане отступает от символа веры своего учи-
теля и выдвигает понятие о психической энергии.
Логика развития позитивного, экспериментально контролируе-
мого знания о различных аспектах психической реальности приве-
ла к тому, что возникла новая альтернатива анатомо-физиологиче-
скому объяснению этой реальности, отличная от субъективно-иде-
алистической концепции сознания.
Эта альтернатива, выделяя понятия о психике и сознании, вела
к учению о бессознательной психике. Складываясь в недрах естест-
вознания (прежде всего физиологии), оно явилось подлинным от-
крытием психической реальности. На него указывали такие терми-
ны, как "бессознательные умозаключения" (Гельмгольц), "бессоз-
нательные ощущения или чувствования" (Сеченов), "бессознатель-
ная церебрация" (Лейкок, Карпентер) и др. По звучанию они похо-
дили на понятия о бессознательном, восходящие к Лейбницу, вос-
принятые Гербартом и приобретшие глубоко реакционный ирраци-
оналистический смысл у философов Шопенгауэра и Гартмана. Но
только по звучанию. В действительности бессознательное у Гель-
мгольца, Сеченова и других натуралистов принципиально отлича-
лось от своих философских псевдодвойников позитивным естест-
веннонаучным содержанием.
В учении Гельмгольца о "бессознательных умозаключениях" со-
держалась плодотворная идея о существовании фундаментального
пласта психических процессов, законы протекания которых скры-
'^
ты от интроспекции и могут быть установлены только опосредо-
ванно, путем объективного анализа. Так, например, умозаключение
о величине предмета выводимо из связи между величиной изобра-
жения на сетчатке и степенью напряжения мышц, производящих
приспособление глаза к расстояниям. Операция "делания выводов"
осуществляется не умом, как бестелесной сущностью, но является
продуктом сопоставления (по типу, подобному формулам логики)
целостных сенсорно-двигательных актов ("Если... то...").
Многие авторы справедливо подчеркивают, что понятие о бес-
сознательном имеет длительную дофрейдовскую историю. Но эту
историю заполняют обычно только философские учения, что мо-
жет лишь укрепить убеждение в том, что бессознательное впервые
стало предметом конкретно-научного исследования у Фрейда.
Между тем психологические категории образа и действия, скла-
дываясь в качестве научных до Фрейда, вовсе не имели своим не-
отъемлемым признаком представленность в сознании.
Следует также иметь в виду, что возникшие в ту эпоху две глав-
ные школы экспериментальной психологии, структуралистская и
функционалистская, считая своим предметом феномены и акты со-
знания, в действительности создать науку о сознании, как уже от-
мечалось, не смогли. Поэтому если уверовать, что понятие о бес-
сознательной психике имело до Фрейда только философский ста-
тус, то, учитывая беспомощность структурализма и функционализ-
ма перед проблемой сознания, их неспособность построить науку о
нем, нетрудно склониться к выводу, будто до Фрейда психологии
как науки вообще не существовало.
Вернемся к периоду между 1895 (когда писался "Проект науч-
ной психологии") и 1900 годами (когда Фрейдом было сформули-
ровано его учение о бессознательной психике). Что именно опреде-
лило перелом в его мышлении? Биографы объясняют это различ-
ными личными обстоятельствами жизни Фрейда. Разрывом с Брей-
ером. Тяжелой депрессией и невротическим состоянием, от кото-
рого, как он полагал, его спас упорный, каждодневный анализ соб-
ственных переживаний, комплексов, сновидений. Смерть отца'.
В этих объяснениях отчетливо выступает субъективизм и антиисто-
ризм, изначально присущие психоаналитическим интерпретациям
творчества. Постулируется, будто источник любых идей, концеп-
' По мнению главного биографа Фрейда Э. Джонса, это обстоятельство по-
зволило Фрейду освободиться от комплекса, создаваемого ролью отца в бессоз-
нательной жизни личности. "Евангелие" психоанализа - "Толкование сновиде-
ний" - было написано через два года после кончины отца Фрейда. См.: Джонс Э.
Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. М., 1997.
ций, переходов от одних представлений к другим может быть толь-
ко один - внутриличностные пертурбации и конфликты.
Подобно появившимся через десятилетие бихевиористам и гешталь-
тистам,Фрейд выступил против традиционной психологии с ее интрос-
пективным анализом сознания. Основной проблемой, вокруг которой
центрировался психоанализ, являлась проблема мотивации. Подобно
тому, как образ (главный предмет гештальтистов) и действие (главный
предмет бихевиористов) суть реалии, выполняющие жизненные фун-
кции в системе отношений индивида и мира, а не внутри замкнутого в
самом себе рефлектирующего сознания, точно так же одной из основ-
ных психологических реалий является мотив. Интроспективная пси-
хология отождествляла образ с феноменами сознания, действие-с опе-
рациями "внутри ума", а мотив, соответственно, представила как акты
воли, желания, хотения, исходящие от субъекта.
Этой концепции издавно противостояло естественнонаучное воз-
зрение, стремившееся свести образ к отпечатку внешних раздражи-
телей, действие - к рефлексам, мотивацию - к биологическим им-
пульсам.
Психология рождалась, преодолевая расщепление жизнедеятель-
ности, перебрасывая мосты между сознанием и организмом, выра-
батывая собственные категории. В психоанализе отразилась потреб-
ность в понимании объективной динамики мотивов как психологи-
ческой категории (не идентичной ни их интроспективной представ-
ленности, ни их физиологическому субстрату). Переход Фрейда от
строго физиологических объяснений периода "Проекта" к строго
психологической интерпретации поведения в "Толковании снови-
дений" запечатлел на микроуровне творчества отдельного исследо-
вателя события, происходившие в макромасштабах развития пси-
хологического познания. Поэтому попытки объяснить этот переход
обстоятельствами сугубо личного характера несостоятельны.
Таким образом, генезис психоанализа Фрейда объясняется за-
просами логики развития науки. Но эти объективные запросы дол-
жны были преломиться в мышлении конкретного индивида, чтобы
обрести доступное сознанию теоретическое выражение. Переход с
категориального уровня на теоретический и есть переход мысли от
надсознательных форм регуляции к сознательным. Этот переход был
подготовлен предшествующим опытом Фрейда как врача-невроло-
га и теми идейными влияниями, о которых уже шла речь.
Философская доктрина психоанализа деформировала его конк-
ретно-научные факты, методы и модели. В результате ложным, де-
формированным оказался и ответ на запросы развития науки.
Конечно, ошибочно противополагать надсознательное сознатель-
ному, относить их к обособленным, лишенным внутренней связи
порядкам явлений. Речь идет о другом - о необходимости выявить
в сложном творческом процессе различные уровни его организации
и детерминации.
Подобно человеческой психике в целом, надсознательное как
один из ее уровней носит активно-отражательный характер. Но от-
ражение субъектом реальности на этом уровне своеобразно. Оно
совершается посредством научно-категориального аппарата, кон-
центрирующего в своих блоках исторический опыт исследования
определенной предметной области и намечающего угол и зону ви-
дения основных проблем, к которым устремляется отдельный ум.
Надсознательное указывает не на "глубины", а на "вершины" дея-
тельности мысли, на тот ее "кипящий" слой, где личность создает
то, что до этой деятельности не существовало.
Глубоким заблуждением было бы мыслить надсознательное как
внеположное сознанию. Напротив, оно включено в его внутрен-
нюю ткань и неотторжимо от нее. Надсознательное не есть надлич-
ное. В нем личность реализует себя с наибольшей полнотой, и только
благодаря ему она обеспечивает - с исчезновением индивидуаль-
ного сознания - свое творческое бессмертие. Понятие о надсозна-
тельном позволяет преодолеть как интуитивизм, так и учение о том,
что динамика научного творчества безостаточно определена отно-
шениями, которые регулируются индивидуальным сознанием.
Реальная ценность научного вклада и его проекция в теоретиче-
ском сознании отдельного ученого и даже целого поколения уче-
ных могут не совпадать. Поэтому необходимо различать теоретиче-
ские представления, с одной стороны, и их категориальную подо-
снову - с другой.
Для обозначения тех уровней деятельности ученого, которые вы-
ступают в его сознании в расчлененных продуктах, мы воспользова-
лись термином "теория". Для уровня, который, конституируя ход ис-
следовательской мысли, хотя и отражается в теориях, гипотезах, мо-
делях, но не осознается в качестве самостоятельной исторически раз-
вивающейся системы наиболее общих (содержательных) форм науч-
ного знания, мы использовали термин "категория". И "теория" и "ка-
тегория", объективируясь, запечатлеваясь в продуктах научной дея-
тельности, ведут независимую от творящих их индивидов историче-
скую жизнь. И та и другая представлены в "психической среде" кон-
кретного ученого. Однако их представленность разная. Категориаль-
ный строй и работа, которая ведется в его "режиме" (в отличие от
строя теоретических представлений), не выступают для индивидуаль-
ного сознания в виде самостоятельного предмета изучения, обсужде-
ния, анализа и критики.
Между тем развитие категорий - это важнейший плод научного
труда. Можно было бы сказать, что это развитие в силу отмеченных
выше обстоятельств совершается бессознательно. Однако с терми-
ном "бессознательное" история философско-психологической мыс-
ли соединила множество ассоциаций, мешающих отграничить то,
что было испытано индивидом, но в данный момент им не осозна-
ется, от того, что им созидается, соответственно, объективными тре-
бованиями логики науки. Явления второго порядка мы предпочи-
таем называть не бессознательными или подсознательными, а над-
сознательными, поскольку скрытый от умственного взора субъекта
мир категориального развития научных ценностей представляет не
подспудные "глубины", а "вершины" человеческой психики.
Исследуя направление творческого поиска, неверно было бы
ограничиться взаимодействием двух факторов: личностного и пред-
метно-логического, как мы это делали до сих пор в аналитических
целях. Третьим неотъемлемым фактором является социальный, дей-
ствующий на двух взаимосвязанных уровнях: общесоциальном и со-
циально-научном (в смысле конкретно-исторических особенностей
жизни и деятельности научного сообщества, соотношения идейных
сил внутри его, межличностных отношений и др.). На обоих уров-
нях социальное выступает не как фон, на котором разыгрывается
"драма идей", но как действенное начало этой драмы. Надсозна-
тельное движение научной мысли меньше всего напоминает обще-
ние индивида "один на один" с "госпожой" логикой науки. В каж-
дом новом проекте незримо присутствует в качестве союзников и
противников, возможных оппонентов и критиков множество конк-
ретных исследователей. Поэтому надсознательное является по своей
сути коллективно-надсознательным в том смысле, что вторым и
старшим "Я" для творческой личности, работающей в его режиме,
является научное сообщество, выступающее в функции особого, над-
личностного субъекта, незримо вершащего своей контроль и суд.
Глава 2. Историзм теоретико-
психологического анализа
Эволюция теорий Мнения историков о том, кто изобрел слово
как предмет "психология", расходятся. Одни считаютегоав-
специального тором соратника Лютера Филиппа Меланхтона,
изучения другие - философа Гоклениуса, который приме-
нил слово "психология" в 1590 году для того, что-
бы можно было обозначить им книги ряда авторов. Это слово получи-
ло всеобщее признание после работ немецкого философа Христи-
^
^
ана Вольфа, книги которого назывались "Рациональная психология"
(1732) и "Эмпирическая психология" (1734). Учитель же Вольфа -
Лейбниц пользовался еще термином "пневматология". До XIX века
это слово не употреблялось ни в английской, ни во французской ли-
тературе.
Об использовании слова "психолог" (с ударением на последнем
слоге) в русском языке говорит реплика Мефистофеля в пушкинской
"Сцене из Фауста": "Я психолог... о вот наука!.." Но в те времена пси-
хологии как отдельной науки не было. Психолог означал знатока че-
ловеческих страстей и характеров.
В XVI веке, когда возникло слово "психология", под душой и
логосом понималось нечто иное, чем в период античности. Если бы,
например, спросили у Аристотеля (у которого мы впервые находим
не только разработанную систему психологических понятий, ной пер-
вый очерк истории психологии), к чему относится знание о душе, то
его ответ существенно отличался бы от позднейших, ибо такое зна-
ние, с его точки зрения, имеет объектом любые биологические явле-
ния, включая жизнь растений, а также те процессы в человеческом
теле, которые мы сейчас считаем сугубо соматическими (вегетатив-
ными, растительными).
Еще удивительнее был бы отпет предшественников Аристотеля.
Они понимали под душой движущее начало всех вещей, а не только
организмов. Так, например, по мнению древнегреческого мудреца Фа-
леса, магнит притягивает другие тела потому, что одушевлен. Это уче-
ние о всеобщей одушевленности материи - гилозоизм - может пока-
заться примитивным с точки зрения последующих успехов в позна-
нии природы, однако оно было крупным шагом вперед на пути от ани-
мистического (мифологического) мышления к научному.
Гилозоизм воспринимал природу как единое материальное целое.
наделенное жизнью, понятой как способность ощущать, запоминать
и действовать. Принцип монизма, выраженный в этом воззрении, де-
лал его привлекательным для передовых мыслителей значительно бо-
лее поздних эпох (Телезио, Дидро, Геккеля и др.).
Анимизм же (от лат. anima- душа) каждую конкретную вещь на-
делял сверхъестественным двойником - душой. Перед взором ани-
мистически мыслившего человека мир выступал как скопление про-
извольно действующих душ. Элементы анимизма представлены, как
отмечал Г.В. Плеханов, влюбой религии. Анимистические донаучные
взгляды надушу веками влияли на понимание человеческих мыслей,
чувств, поступков. Эти рудименты дают о себе знать и в значительно
более поздние времена в представлениях об обитающем в мозгу "внут-
реннем человеке" (скрывающемся под терминами "душа", "созна-
-ia
ние", "Я"), который воспринимает впечатления, размышляет, при-
нимает решения и приводит в действие мышцы.
Апелляция к бестелесным силам, правящим телесной организаци-
ей человека (нераздельно сопряженной с природой и культурой), в
научном смысле бесперспективна.
Это можно пояснить следующим сравнением. Когда в прошлом
веке был изобретен локомотив, группе немецких крестьян, как вспо-
минает один философ, объяснили его механизм, сущность работы.
Выслушав его внимательно, они заявили: "И все же в нем сидит ло-
шадь". Раз в нем сидит лошадь, значит - все ясно. Сама лошадь в
объяснении не нуждается. Точно так же обстояло дело и с теми уче-
ниями, которые относили действия человека за счет души. Если душа
управляет мыслями и поступками - то все ясно. Сама душа в объяс-
нении не нуждается. Прогресс же научного знания заключался и пои-
ске и открытии реальных причин, доступных проверке опытом и ло-
гическим анализом. Научное знание - это знание причин явлений,
факторов (детерминант), которые эти явления порождают, что отно-
сится ко всем наукам, в том числе и психологии. Господствовавшая в
средние века религиозная идеология придала понятию о душе опре-
деленное мировоззренческое содержание (душа рассматривалась как
бесплотная, нетленная сущность, переживающая бренное тело, слу-
жащая средством общения со сверхъестественными силами, испыты-
вающая воздаяние за земные поступки и т. д.).
Именно это отнюдь не языческое содержание имплицитно было
заложено в древнегреческом по своей этимологии слове "психоло-
гия", когда оно впервые стало прилагаться к совокупности сведений
о душевных явлениях. Нет ничего более ошибочного, как делать на
этом основании вывод, будто человечество не знало тогда иных взгля-
дов на психику и сознание, кроме религиозно-идеалистических. Ца-
рившая в университетах схоластическая философия (ее и представ-
ляли те, кто создал термин "психология") действительно подчиня-
лась диктату церкви. Однако даже в пределах этой философии возни-
кали, отражая запросы новой социальной практики, передовые идеи.
В борьбе с церковно-богословской концепцией души утверждалось
самосознание рвавшейся из феодальных пут личности. Отношением
к этой концепции определялся общий характер любого учения.
В эпоху Возрождения, когда студенты какого-нибудь университе-
та хотели с первой лекции оценить профессора, они кричали ему: "Го-
ворите нам о душе!" Наиболее важное в те времена могли рассказать
о душе не профессора, кругозор которых был ограничен сочинения-
ми античных авторов и комментариями к ним, а люди, представле-
ния которых не излагались ни в лекциях, ни в книгах, объединенных
У'
и
Гоклениусом под общим названием "Психология". Это были врачи
типа Вивеса или Фракасторо, художники и инженеры типа Леонардо
да Винчи, а позднее - Декарт, Спиноза, Гоббс и многие другие мыс-
лители и натуралисты, не преподававшие в университетах и не пре-
тендовавшие на то, чтобы разрабатывать психологию. Длительное вре-
мя по своему официальному статусу психология считалась философ-
ской (и богослопскоН) дисциплиной. Иногда она фигурировала под
другими именами. Ее называли ментальной философией (от лат. men-
tal - психический), душесловием, пневматологией. Но было бы оши-
бочно представлять ее по книгам с этими заглавиями и искать ее кор-
ни в одной только философии. Концентрация психологических зна-
ний происходила на многих участках интеллектуальной работы чело-
вечества. Поэтому путь психологии (когда она около полтораста лет
назад обрела статус самостоятельной экспериментальной дисципли-
ны) не совпадает с эволюцией философских учений о душе (так на-
зываемая метафизическая психология) или о душевных явлениях (так
называемая эмпирическая психология).
Означает ли это, что в интересах научного прогресса, радикально
изменившего объяснение явлений, некогда названных словом "ду-
ша", следует отказаться от термина "психология", хранящего память
об этом древнем слове-понятии?
Ответ на данный вопрос дал Л.С. Выготский. "Мы понимаем ис-
торически, - писал он, - что психология как наука должна была на-
чаться с идеи души. Мы также мало видим в этом просто невежество
и ошибку, как не считаем рабство результатом плохого характера. Мы
знаем, что наука как путь к истине непременно включает в себя в ка-
честве необходимых моментов заблуждения, ошибки, предрассудки.
Существенно для науки не то, что они есть, а то, что, будучи ошибка-
ми, они псе же ведут к правде, что они преодолеваются. Поэтому мы
принимаем имя нашей науки со всеми отложившимися в нем следа-
ми вековых заблуждений, как живое указание на их преодоление, как
боевые рубцы от ран, как живое свидетельство истины, возникающей
в невероятно сложной борьбе с ложью'".
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |