Однако феномен общения сводился к социализации личности.
Роль его смысловых (семантических) параметров, преобразование ко-
' М. De Mey. The Cognitive Paradigm. L, 1982, p. 228.
торых определяет уровни интеллектуального развития, из "повестки
дня" изучения этого развития выпадало. Поэтому рассматриваемые в
категориальном контексте понятия об общении, сотрудничестве, со-
циализации исчерпывались категорией отношения. Применительно
же к категории образа его психическое развитие (обеспечиваемое
включенностью субъекта в систему языка) в новаторской теоретиче-
ской концепции Пиаже во внимание не принималось.
Но именно язык как исторически изменчивый орган своими об-
щенародными структурами изначально обеспечивает активное фор-
мирование индивидуального сознания. Тем самым и ключевая про-
блема стадий развития этого сознания, в которой никому в психоло-
гии не удалось столь продуктивно продвинуться, как Пиаже и Выгот-
скому, неотвратимо побудит того, кто отважится выйти на путь, ко-
торый они стали прокладывать, подойти к умственному образу как к
неотчуждаемой от субъекта психической реальности, созидаемой в
коллизиях оперирования системой языка.
"Сердцем" коллизий, как доказал М.М. Бахтин, выступает диа-
лог. Образ мысли, строящей умственный образ, изначально диалоги-
чен не в общении как обмене знаками, а благодаря задаваемой язы-
ком семантике. Поэтому и проблема стадий умственного развития тре-
бует адекватных внутренней форме слова разработок.
Любое высказывание возникает и строится с учетом познаватель-
ной позиции других, которая зримо или незримо воздействует на его
смысловую ткань.
В традиции, заданной русской мыслью, принцип диалогизма обо-
гатился важными признаками в работах Потебни, Выготского, Бах-
тина, Ухтомского. Эти признаки: а) народность, требующая выйти к
системе смыслов и ценностей, присущих несоциуму "вообще", а дан-
ному народу с его неповторимой судьбой; б) культура как отличная
от природы по началам и законам своего бытия духовная сфера;
в) историзм, для которого служащий средством общения язык не за-
стывшая знаковая структура, но непрерывно творимый народом ор-
ган; г) личность. Ухтомский предложил обозначить общение словом
"собеседование" с тем, чтобы выделить в качестве его решающего при-
знака "доминанту налицодругого". Это означало нечто принципиаль-
но иное, чем децентрация, благодаря которой индивид адаптируется к
социальному окружению (Пиаже). Имелось в виду раскрытие в про-
цессе общения - и только благодаря ему - уникальности одним из его
участников другой личности, ее неповторимого духовного облика, ее
единственности во всем великом многообразии человеческих лиц.
Тем самым идеями русских мыслителей были намечены особые
контуры разработки категории умственного образа как важнейшего
компонента психической жизни, изначально соотнесенного не толь-
ко с воспроизводимыми в нем внешними объектами (как это обычно
акцентировалось в контексте теории отражения).
В середине XX столетия развитие категории образа
Образ и (как и других психологических категорий) испыта-
информация ло влияние тех общих сдвигов в мировой цивилиза-
ции, которые связаны с мощным научно-техниче-
ским направлением, созданным кибернетикой и разработкой инфор-
мационных систем. Структурной единицей информации является сиг-
нал. Будучи воплощен в физическом "теле" своего носителя, он в то
же время может служить моделью объекта - источника.
В кибернетике сигнальные отношения были отчленены и от энер-
гетических, физико-химических превращений, и от феноменов со-
знания. Подобно первым, они существуют объективно, подобно вто-
рым - воспроизводят внешний источник, являются его моделью. Тем
самым непостижимый, с точки зрения всех, кто считал чувственный
(или умственный) образ лишь бесплотной сущностью, вопрос о том,
как эта сущность может приводить в действие телесный механизм и
непрерывно им управлять, получал новое решение. Притом решение
не умозрительное, а наглядно демонстрируемое на электронных вы-
числительных машинах. Не энергия выступала в качестве фактора
управления и не феномены сознания субъекта, а информация.
Нераздельность управления и информации побудила Н. Винера
трактовать теорию управления "в человеческой, животной или меха-
нической технике"' как часть теории информации.
Будучи математической дисциплиной, теория информации абстра-
гируется от содержания сообщений и их значения для субъекта. Она
определяет количество, и только количество, информации, содержа-
щейся в сигнале. Теория информации сложилась в связи с запросами
техники связи. Благодаря же своему формализованному аппарату, по-
зволяющему измерять, сколько альтернативных сообщений (в битах
информации) способен передать в единицу времени любой канал свя-
зи влюбой информационной системе, она была принята на вооруже-
ние не только инженерами, но и психологами. Этого не произошло
бы, если бы традиционные психологические объекты не содержали
информационного аспекта, новые перспективы количественного ана-
лиза которого и открыла теория информации.
Схема опытов по определению времени реакции, например, пре-
дусматривала, что субъект, прежде чем произвести реакцию (двига-
тельную или речевую), опознает, различает, выбирает раздражитель.
' Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958, с. 30.
С усложнением задачи возрастает время реакции. Сходным образом
в опытах по определению объема внимания выяснялось, сколько объ-
ектов (букв, рисунков, фигур) может "схватить" испытуемый в еди-
ницу времени, в опытах по изучению процессов памяти - какова дли-
на списка слов (или слогов), запечатлеваемых без повторения, и т. д.
Во всех подобных случаях психологи, не пользуясь термином "инфор-
мация", по существу исследовали информационные процессы. Это
не значит, что проникновение теории информации в психологию ока-
залось всеголишь терминологическим новшеством. Если прежде (при
изучении времени реакции, объема внимания, памяти и т. д.) изме-
рялось количество раздражителей (вспышек света, изображений, букв
и др.), то теперь измерению подлежало количество информации, со-
держащейся в сигнале. Когда испытуемый видит, например, букву "а",
то она для него не один объект (как представлялось раньше), а сиг-
нал, в котором заключено определенное количество информации.
Пытаясь определить это количество, психологи столкнулись с огром-
ными трудностями. И тем не менее решающий шаг в сторону пере-
смотра традиционного взгляда на раздражитель был совершен.
Использование теоретико-информационных понятий и формул не
следует отождествлять, как мы дальше отметим, с информационным
подходом в целом. Количество информации - не единственная ее ха-
рактеристика. Вместе с тем влияние теории информации на психоло-
гические исследования не ограничивалось попытками внедрения но-
вых измерительных процедур. Значительно более существенными, хо-
тя и неприметными, явились категориальные сдвиги. Они затрагива-
ли прежде всего категорию образа, обогащенную благодаря инфор-
мационной трактовке новым содержанием. С теорией информации
укрепились представления о том, что образ строится в объективной
системе отношений между источником информации и ее носителем,
иначе говоря, независимо от самонаблюдения субъекта.
Поскольку информационные процессы носят вероятностный ха-
рактер и служат фактором управления, переход к информационной
трактовке образа побудил включить в его характеристику в качестве
непременных два момента: а) его роль в регуляции двигательных ак-
тов; б) его прогностическую функцию, предполагающую отнесенность
не только к прошлому (образы памяти) и настоящему (образы вос-
приятия), но и к будущему. Очевидно, что обе функции, как управле-
ния действием, так и вероятностного прогноза, реализуются "авто-
матически", независимо от способности индивида к самоотчету об
образном содержании своего сознания.
С точки зрения теории информации невозможно рассматривать
образ как "элемент", "феномен", "структуру" или "процесс" созна-
^
ния, если представлять последнее и виде ' внутреннего пространства,
обозреваемого субъектом. Теория информации тем самым сделала еще
более острой необходимость объективного подхода к внутренним пси-
хическим явлениям, подхода, который как интроспекционисты, так
и "классические" бихевиористы считали недостижимым в принци-
пе. Потребность в том, чтобы исследовать внутренние психические
явления с такой же степенью объективности, с какой анализируются
внешние телесные реакции, зародилась в психологии задолго до ки-
бернетики и теории информации. Мы знаем также о суррогатах, по-
средством которых стремились удовлетворить эту потребность нео-
бихевиористы, попытавшиеся заполнить "пробел" между объектив-
но наблюдаемыми стимулами и реакциями умозрительными "гипо-
тетическими конструктами" ("промежуточными переменными").
Развитие кибернетики показало, что получить на "выходе" систе-
мы эффекты, сходные с эффектами интеллектуальных операций жи-
вого человеческого мозга, можно лишь тогда, когда в "пространстве",
где необихевиористы локализовали "промежуточные переменные",
развертываются реальные информационные процессы. С введением
этих процессов регуляция исполнительных эффектов ставилась в
зависимость от представленности в системе организма определенных
параметров тех объектов и ситуаций, в приспособлении к которым
состоит весь смысл поведения.
Два важнейших вывода содержала кибернетическая концепция, два
вывода, которые окончательно разрушили уже достаточно расшатан-
ную бихевиористскую схему: а) детерминантой поведенческого акта
является не раздражитель сам по себе, а представленный в сигнале
объект - источник информации, его характеристики воспроизводят-
ся по определенным законам в динамике внутренних ("центральных")
состояний носителя информации - определенной материальной си-
стемы; б) для реализации поведенческого акта система должна обла-
дать программой, а также аппаратами вероятностного прогнозирова-
ния и непрерывного сличения (компарации) наличного состояния с
запрограммированным (в случае рассогласования система, получив
об этом сигнал, включает устройства, производящие коррекцию).
Приведенные положения были выработаны при проектировании тех-
нических систем, способных производить целесообразные действия,
сходные с теми, для которых управляющим органом служит голов-
ной мозг.
Кибернетика оказалась объективной научной теорией управления
поведением, притом теорией, совершившей настоящий переворот в
производстве. Но достигла она этой цели только потому, что придала
электронным машинам свойства, в которых бихевиоризм отказывал
человеку. Свойство машины обладать информацией о внешнем ис-
точнике напоминало о категории образа - той категории, в которой
бихевиоризм видел главную преграду на пути превращения психоло-
гии в истинную науку. Кибернетические понятия о программе, веро-
ятностном прогнозе, сличении, коррекции и т. д. также строились на
предположении о том, что поведение управляется информационны-
ми процессами - центральными, "внутренними" по отношению кто-
му, что происходит на "входе" и "выходе" системы.
Напомним, что все "центральное", недоступное прямому наблю-
дению, бихевиоризм отверг как выходящее за пределы научного опы-
та. Какова природа "центральных процессов"? Кибернетика не пре-
тендовала на ее раскрытие. Для нее достаточно было интерпретиро-
вать их как процессы накопления и переработки информации. Но ин-
формация, будучи по определенному, указанному выше признаку об-
щей характеристикой множества различных форм сигнальных отно-
шений между ее источником и носителем, может рассматриваться
применительно к живой системе как с физиологической, так и с пси-
хологической точек зрения. В первом случае - она нервный сигнал,
во втором - сигнал-образ. Специфическое для образа и представляет
психическую реальность в отличие от физиологической. Изучение ка-
тегории образа имеет в психологии, как мы знаем, давние традиции.
Кибернетика не разрушила эти традиции, а побудила к их переосмыс-
лению.
ч
Одну из первых обобщающих схем, идущих в этом направлении,
предложили американские психологи Дж. Миллер, Ю. Галантер и
К. Прибрам в работе "Планы и структура поведения" (1960). Ее
"основной целью было обнаружить, имеется ли какая-нибудь связь
между кибернетическими идеями и психологией'".
Эта связь утверждалась посредством формулы "Т-О-Т-Е" (тест-
операция-тест-результат), поставленной на место "классического"
представления о рефлекторной дуге как автоматическом замыкании
двух полудуг - афферентной и эфферентной - и бихевиористского
двойника этого представления, известного как отношение "стимул-
реакция". Архитектура простейшей единицы поведения трактовалась
теперь в виде кольца с обратной связью. Выглядело это так: при воз-
действии раздражителя на систему она не сразу отвечает на него ре-
акцией, а сперва сличает это идущее извне воздействие с состоянием
самой системы и оценивает произведенную пробу (тест). Стало быть,
организм чувствителен не к раздражителю самому по себе, а к тесту,
' Миллер Дж., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структура поведения. М.
1965, с. 15.
пробе, оценке. Если оценка показала несоответствие между стиму-
лом и состоянием системы (то есть несоответствие между воздейству-
ющей извне энергией и некоторыми критериями, установленными в
самом организме), в систему поступает "сигнал рассогласования".
Благодаря такой обратной связи система производит действие (опе-
рацию) и вновь сравнивает и оценивает состояние организма и со-
стояние, которое опробуется, то есть опять в игру вступает петля об-
ратной связи. Так, тест и операция сменяют другдруга до тех пор, по-
ка не достигается удовлетворительный результат.
Схема Т-О-Т-Е отражала кибернетические представления, опи-
равшиеся на опыт конструирования технических устройств (так на-
зываемых сервомеханизмов), способных к саморегуляции, к измене-
нию своей работы в зависимости от полученных результатов, к ис-
правлению на ходу допущенных ошибок. По сравнению с линейной
схемой "стимул-реакция" действительно вводился ряд важных мо-
ментов, о которых говорили такие термины, как "сличение", "оцен-
ка", "сигнал рассогласования", "обратная связь".
Миллер и его коллеги поставили вопрос о том, что понятие обра-
за, отвергнутое бихевиоризмом, должно быть возвращено в психоло-
гию в качестве одного из ключевых. Они видели, что образ есть нечто
принципиально иное, чем кодовое преобразование информации в ма-
шинах. Компьютер, с которым они общались, мог быть использован
для анализа программирования решения задачи, поисковых шагов,
коррекций, обратной связи и других моментов, относящихся к струк-
туре действия. Но бесполезно было исследовать с его помощью струк-
туру образа. В итоге понятие об образе, как бы высоко его ни ставили
(Миллер и другие писали слово "образ" не иначе как с большой бук-
вы), оставалось на уровне докибернетического знания о нем, а точ-
нее - на уровне субъективной, интроспективной психологии. "Мы
внезапно пришли к мысли, - пишут эти авторы, - что мы являемся
субъективными бихевиористами. Когда мы кончили смеяться, мы на-
чали серьезно обсуждать, не является ли это точным обозначением
нашей позиции. Во всяком случае, уже само название выражало шо-
кирующую непоследовательность наших взглядов"'. Автоматы, вы-
полняющие сложнейшие логико-математические операции и тем са-
мым, казалось бы, позволяющие воспроизводить в своих материаль-
ных элементах тончайшие нюансы духовной жизни, должны были от-
крыть эру полного освобождения исследований поведения от "субъ-
ективной примеси". Но вопреки этому обращение к кибернетической
' Там же, с. 233.
схеме вынудило присоединить к термину "бихевиоризм", означавше-
му "психология без субъективного", определение "субъективный".
Такого поворота психологи, воспитывавшиеся на бихевиоризме,
не ожидали. Но он неотвратимо должен был последовать, ведь бес-
субъектных образов не существует. Нельзя признать роль образа и иг-
норировать при этом субъекта, от которого он неотчуждаем. И здесь
наметились два пути: либо возвращение к субъективной психологии
с ее учением об образе как уникальной ни из чего не выводимой "еди-
нице" сознания, либо поиск возможностей новой причинной интер-
претации образа.
Благодаря механизму декодирования сигналы-коды трансформи-
руются в сигналы-образы. И тогда источник информации воспроиз-
водится по тем признакам, которые выступают в восприятии как це-
лостность предмета, его константность и т. п.
Образ - это такая же реальность, как и направляемая им двига-
тельная активность. Но, чтобы понять зависимость мышечной рабо-
ты от образа, необходимо сам образ мыслить по типу информацион-
ного процесса, воспроизводящего (отражающего) особенности тех
внешних объектов, к которым прилаживаются двигательные эффек-
ты. Образная регуляция внешнего поведения отличается от кодовой.
Информация, которую несет сигнал-код, качественно иная, чем ин-
формация, передаваемая сигналом-образом'.
Поскольку характер двигательного акта зависит от управляющей
им информации, действие, регулируемое образом, обладает рядом
принципиальных преимуществ в отношении надежности, помехоу-
стойчивости, адаптивности, гибкости сравнительно с действием, ре-
гулируемым кодом.
Окинув взором общую картину сдвигов, совершившихся в психо-
логии под воздействием кибернетики, можно выделить ряд момен-
тов, существенных для понимания нашей главной темы - вопроса о
закономерностях развития психологической науки.
Прежде всего следует отметить, что кибернетика в качестве систе-
мы, охватившей более общий круг явлений, чем изучаемые психоло-
гией, позволила вычленить и сделать объектом специального анали-
за информационный и регуляторный аспекты поведения. Достиже-
ния кибернетики открыли новые перспективы изучения таких кате-
горий, как образ и действие. Математическое и техническое модели-
рование множества явлений, охватываемых этими категориями, обо-
гатило не только кибернетику, но и психологию.
' См.: Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования. Л., 1964.
Указанные аспекты поведения, представленные п таких понятиях,
как сигнал, обратная связь, программирование, компарация, коррек-
ция и др., присущи психической реальности как таковой. Поэтому
психологическое исследование неизбежно наталкивалось на них уже
вдокибернетические времена. Кибернетические схемы оказались не
извне привнесенными в психологию, а соответствующими ее внут-
реннему развитию.
Множество теоретико-экспериментальных направлений обогаща-
ло категорию психического образа. Но, как неоднократно подчерки-
валось, эта категория не работает вне системы других. За явленным
сознанию предметным образом скрыты предметное действие, мотив,
к нему побуждающий, отношение субъекта к другим людям, а также
личностная значимость и переживаемость информации, свернутой в
образе - чувственном и умственном.
Глава 5. Категория действия
Любая трактовка психической организации живых
^""""'"^ существ предполагает включенность в структуру
о действии,. ^ г-
этои организации особого компонента, обознача-
емого термином "действие". Уже Аристотель, которому, как отмеча-
лось, принадлежит первая целостная теория психики как особой фор-
мы жизнедеятельности, трактовал эту форму в качестве сенсомотор-
ной, стало быть, соединяющей ощущение с ответным мышечным дей-
ствием организма. (Правда, центральным органом, служащим связу-
ющим звеном между чувственным образом и локомоцией (пере-
мещением в пространстве), считалось сердце.)
Аристотель же впервые выделил такой важнейший признак дей-
ствия, как его предметность. Прежде чем объяснить действие, подчер-
кивал он, нужно сперва разобраться в его объекте. В случае чувствен-
ного восприятия этим объектом является внешнее материальное тело,
образ которого "подобно печати на воске" фиксируется органом ощу-
щений. Однако поворотным как для Аристотеля, так и для всех последу-
ющих философов стал переход от ощущения к мышлению.
Вопрос об объекте умственного действия не мог быть решен ана-
логично тому, как объяснялось действие с объектом, непосредствен-
но данным органу чувств. В результате было принято исследователь-
ское направление, на которое ориентировалась философско-психо-
логическая мысль на протяжении многих веков. Как объект, так и дей-
ствие с этим объектом переносились в качественно иную плоскость,
чем присущая сенсомоторному уровню, на котором и "автор" дей-
ствия, и само это действие, и объект, с которым оно сопряжено, яв-
^@
ляются доступными объективному изучению реалиями. На смену им
пришло представление и об особой психической способности дей-
ствовать, и об идеальном сверхчувственном предмете, постигаемом
благодаря этой уникальной, несопоставимой с другими психически-
ми функциями способности.
Если источником и носителем сенсомоторного действия являлся
организм, то применительно к умственному действию принципом его
реализации оказывался лишенный материального субстрата разум
("нус"), который содержит в себе идеи - образцы всякого творения.
Это стало основанием множества доктрин об особой интеллектуаль-
ной активности или созерцании как высшей ступени постижения ис-
тинного бытия вещей (в свою очередь умопостигаемых).
С этим соотносилось (предложенное опять-таки Аристотелем) раз-
деление теоретического и практического разума. "Теоретический ум
не мыслит ничего относящегося к действию", - подчеркивал Арис-
тотель. Если в психологическом плане разделение двух "разумов"
(ориентированного на созерцание идей и на практическое овладение
ситуациями) содержало рациональный момент, то в философском
плане противопоставление теоретической и практической активно-
сти расщепляло категорию действия в самом ее зародыше, разнося ее
по различным разрядам бытия.
В последующие века телесные изменения поведения организма,
"запуск" его в деятельное состояние относили либо на счет исходя-
щей от субъекта силы воли, либо на счет аффектов как эмоциональ-
ных потрясений. Очевидно, что ни один, ни другой способ объясне-
ния не могли обогатить научное знание о действии. Ссылка на силу
воли как перводвигатель отрезала путь к детерминистскому объясне-
нию действия, к анализу способов его построения, имеющих объек-
тивную динамику. Обращение к аффектам, эмоциям учитывало энер-
гетический ресурс действия, но было бессильно пролить свет на от-
крытую Аристотелем предметность действия.
Новая эпоха в трактовке проблемы связана с нововведениями Де-
карта. Открытие им рефлекторной природы поведения повлекло за
собой каузальную трехзвенную модель действия как целесообразной
реакции организма на внешний раздражитель, позволяющей организ-
му сохранить целостность. При всем несовершенстве представлений
о конкретных деталях этой рефлекторной модели она утвердила за-
висимость действия организма от объективных, самостоятельных по
отношению к сознанию факторов - физических и физиологических,
тем самым причинно обосновывая регуляцию поведения, которую все
предшествующие концепции считали производной от произвольно
действующих психических сил.
Декарт все эти силы как бы вынес за скобки своей схемы рефлек-
торной реакции (ставшей прообразом различного вида непроизволь-
ных движений) и локализовал их в и ной, бытующий по ту сторону "ма-
шины тела", непротяженной субстанции. При всей эклектичности это-
го воззрения оно на три столетия стало центром, вокруг которого шли
дискуссии о детерминации и регуляции действия как посредствующе-
го звена между субъектом и объектом, организмом и средой, личностью
и системой ценностей, сознанием и предметным миром,
С возникновением психологии как самостоятельной науки сразу
же определились два радикально различных направления втрактовке
действия как одного из непременных компонентов психической жиз-
недеятельности человека. В теориях, считавших предметом психоло-
гии сознание субъекта, действие рассматривалось как проявление его
имманентной активности, источник которой заложен в нем самом и
первичен по отношению к другим, внутрипсихическим явлениям.
Этот взгляд объединял позиции лидеров двух главных направлений
того периода - Вундта и Брентано. Вместе с тем концепция Брентано
вносила существенно важный для разработки категории действия мо-
мент, а именно идею его направленности на сосуществующий в пси-
хологическом акте предмет, без которого сам этот акт нереализуем.
Здесь Брентано по существу возвращался к постулату, о котором уже
шла речь и который впервые был утвержден Аристотелем, "что сам
Брентано не отрицал", а именно - к идее предметности действия. Но
само действие, как и его предмет, оказалось замкнутым в пределах
внутреннего восприятия особого психического ряда. Наряду с этим
направлением, которое отстаивало уникальность психического дей-
ствия сравнительно с телесным, складывалось другое, определившее
статус категории действия как телесно-психической. Это предпола-
гало коренной пересмотр представлений и отеле, и о психике. Поня-
тие о теле как физико-химической "машине" уступает место его по-
ниманию как гибкого, способного к развитию и научению устройства.
Понятие о психике не идентифицируется более с сознанием, данным
во внутреннем опыте субъекта. Эти глубинные сдвиги позволили раз-
работать категорию действия в качестве детерминанты процесса ре-
шения биологически значимых для организма задач, в который по-
влечена мышечная система.
Первые решающие шаги в этом направлении принадлежали Гель-
мгольцу, Дарвину и Сеченову. Их вклад в формирование категории
действия остается непреходящим. Вместе с тем в их трудах действие
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |