— Долго он будет спать?
— Не очень, — отвечал Никлас. — Мы не можем долго оставаться тут. А если кровожадные кнехты узнают, что он усыплен, то нам всем несдобровать. Так что я дал ему совсем небольшую дозу. Он будет спать совсем недолго. Остается только молиться Богу, чтобы снотворное подействовало, как положено.
— Тогда поспешим, — предложил Доминик.
— Давайте не будем больше называть его тварью. Ведь он все же человек. Несмотря ни на что, — попросила Элиса.
— Будем надеяться, — прошептал Доминик.
Факел почти погас. От него валил густой дым. Виллему безуспешно пыталась поддержать огонь. Даже месяц утомился этой ночью и почти не светил. Звезд не было.
Виллему оглядела равнину. Это что, ее больная фантазия? Или что-то случилось с землей? Равнина, казалось, дышала болью. Словно едва видимые черные кнехты сторожили ворота в мир и покой.
«И почему дорога к миру, покою и чистоте должна проходить мимо черных, опоясанных мечами кнехтов?» — устало подумала она.
Поежившись, она попыталась отвлечься от черных мыслей. «Я так устала, я не могу больше думать. Сколько всего осело сегодня ночью в душе? Я буду считать все случившееся дурным сном. Ничего этого не было, ничего этого не было».
— Виллему, держи факел прямо!
Мужчины разворачивали тряпку на ноге монстра.
— Все в гное и крови. Лодыжка ужасно распухла! Впрочем, не только лодыжка. Вся нога!
Все напряглись! Если они увидят сейчас козлиное или коровье копыто… Это было бы чересчур.
Никлас снял последний слой бересты и кожи.
Наступила полная тишина.
— О, Господи! Боже мой! — простонала Виллему.
— Бедняга! — пробормотала Элиса.
Они озабоченно рассматривали его ногу. Видимо, с ней что-то случилось еще в детстве. Рана никогда не обрабатывалась, а после долгого перехода сильно воспалилась. И теперь ему грозило не только заражение крови, но и некроз.
Видимо, вся передняя часть ступни была отпилена очень грубой пилой, — другого объяснения придумать было невозможно.
Элиса все никак не могла досыта наглядеться на поверженного, лежащего с закрытыми глазами. Лицо приняло спокойное, умиротворенное выражение. То, что другим казалось ужасным, представлялось ей прекрасным в своей дикости.
По ее розовым щекам стекали слезы.
— Бедный, бедный мальчик, что они сделали с твоей ногой? — всхлипывала она.
— Мальчик? — переспросил Никлас. — Вот как это называется?
— Я говорю о его детстве. Да и потом, не так уж он и стар.
Виллему тверже держала факел.
— Он кажется вечным, человеком без возраста, — раздумчиво произнесла она. — И, тем не менее, ты, вероятно, права. Он не так уж стар.
— Это и мое мнение, — добавил Доминик. И только Никласу некогда было обсуждать возраст чудовища. Он старался успеть обработать рану. Элиса нежно погладила исхудавшую щеку:
— Как он одинок!
— Сам виноват, — пробормотал Доминик.
— И да, и нет, — не согласилась Виллему. — Вряд ли он был ангелом в детстве, да и обращались с ним, по-видимому, плохо. А обращались с ним плохо, так как он нехорошо себя вел. И его ненависть к людям все росла и множилась.
— Именно так, — подтвердил Никлас.
Сидя на коленях, Элиса не спускала глаз со своего нового идола. Вернее, идола у нее никогда не было — разве что Люди Льда, все вместе.
Ей всегда казалось, что она тоже принадлежит к ним. Ее родственники всегда находились рядом с этим родом, а свою историю она знала до мельчайших деталей. Родители всегда с гордостью рассказывали об этом.
Ее род был почти так же древен, как и род Людей Льда. Ее прадед Клаус нанялся сюда работником сто лет назад. Ведьма Суль и он жили в одно время. Именно она спасла Клаусу жизнь. А он, в свою очередь, спас ее. Она привела его домой, в Линде-аллее. Там он женился на служанке Розе. И он был причиной того, что прадед герра Доминика и герра Никласа Аре женился на их прабабке Мете. А дед Элисы был лучшим другом герра Брандта. Они были вместе на войне. И он, в свою очередь, помог герру Матиасу из Гростенсхольма жениться на своей Хильде. А сам дед так долго не женился, что прошло почти целое поколение. В конце концов, он все же женился. А жену помогли ему найти Люди Льда. Родители Элисы, Ларе и Марит, всегда помогали Людям Льда в сложных ситуациях! А теперь и сама Элиса принимает участие в этой невероятной поездке!
И разве не справедливо, что она, именно она, заботится теперь о потомках этого рода? Бедный монстр беспомощен, одинок и несчастен. Элиса была уверена в том, что он вовсе не зол, а просто глубоко несчастен. Она хотела прислуживать ему, стать его другом. Ведь ее род всегда прислуживал роду Людей Льда, и его представители были самыми верными друзьями Людей Льда.
Обо всем этом она успела подумать, пока остальные обрабатывали рану. Она не хотела смотреть туда.
Она смотрела, не отрываясь, на его красивое лицо. Ей хотелось утешить и успокоить его, если он вдруг проснется и ему станет больно.
Вряд ли она смогла бы описать словами свои чувства. Впервые в жизни ее сердце было настолько переполнено чувствами, что, того и гляди, могло разорваться. Слезы текли не переставая. Слезы счастья, слезы участия. Она старалась впитать в себя каждую черточку его лица. Она не осмеливалась прикоснуться к нему. Но если б не его больное плечо, она легла бы рядом на траву и положила бы голову ему на грудь. Этот человек вошел в ее душу, и они стали как бы одним существом. Она не знала, что случилось. Ей хотелось плясать, быть рядом с ним. Ей хотелось крикнуть так громко, чтобы ее услышал весь мир — посмотрите, что я обрела!
— Элиса, — как-то чудно улыбнулась Виллему. — Ты то плачешь, то смеешься. Что с тобой?
— Фру, я и сама не знаю. Все вдруг изменилось. Стало как-то по-другому!
— Да, мы теперь совсем в другом, незнакомом мире. — Виллему не поняла, что происходит с девушкой. — Все как-то нереально.
— Точно, — согласилась Элиса. Хоть они говорили каждая о своем, обе были правы.
— Меня очень беспокоит эта рана, — сказал Никлас. — Боюсь, придется резать. Доминик?
— Только не это, — заревела Элиса.
— Совсем чуть-чуть. А ты не смотри. Лучше наблюдай, не проснется ли он. Если он шевельнется, сразу же скажи. Даже если на лице дрогнет мускул!
— А-ага, — согласилась Элиса. Она была так горда! Вот и понадобилась ее помощь. Она помогает ему.
— Нам надо удалить немного ткани, — сказал Доминик Никласу. — Виллему, держи факел как можно выше, а я помогу Никласу.
— Факел скоро прогорит, — отвечала она.
— Я вижу. Расходуй огонь экономнее!
И они снова склонились над раной.
С холма закричали:
— Эй вы! Что вы там делаете?
Все переглянулись. Что бы такого сказать, чтобы удержать их на месте?
— Пробуем обработать его, — отвечал Никлас, что соответствовало действительности. — И не мешайте нам, а то он опять взъярится. Сейчас он несколько успокоился.
Доминик не удержался от улыбки.
Но Отчаянный не сдавался:
— Вы что там, вместе с ним?
Никлас ответил наудачу:
— Да, он взял одного из нас в плен. Мы ведем переговоры. Осторожнее, он снова начинает злиться!
Вдали все стихло. «Взял одного из нас в плен…» Как же он был прав!
— Дело затянулось, — в отчаянии воскликнул Никлас. — Теперь он может проснуться в любой момент!
Он взял острейший нож и накалил его над огнем. Виллему отвернулась. Она не могла смотреть.
Элиса не спускала глаз с лица чудовища. По телу прошла дрожь, лицо словно сжалось.
— Он просыпается, — шепнула она.
— Вряд ли. Скорее, он почувствовал боль.
— Да, наверно, так. Теперь все прошло.
Она стала гладить его лицо, виски, шепча при этом слова, которых никто не слышал. Как могла, она старалась успокоить его. Казалось, чудовище спало. Никлас закончил работу, наложил мазь и забинтовал рану чистой тряпкой. Подержал над больной ногой свои исцеляющие руки.
Стали обсуждать, что делать дальше…
— Я думаю, он никогда не видел своей стопы, — отстранение сказала Виллему.
— Мне тоже так кажется, — согласился Никлас. — Слишком запущенная рана. Он словно ненавидит свою ногу или боится смотреть на нее. Мы должны быть осторожны, двигаться неслышно.
— Да, но что нам теперь делать? Как мы уйдем отсюда?
— Надо привести лошадей. Виллему, пойдем за ними, — сказал Доминик. — Но что делать, если он проснется?
— Я не хотел бы ощутить на себе его гнев, — вздрогнул Никлас. — И факел прогорел! Торопитесь, может, мы успеем уйти вовремя! Только ради Бога, не приводите сюда кнехтов.
Факел погас. Доминик и Виллему растворились в темноте. Двое оставшихся надеялись, что они придут вовремя.
Никлас поздно спохватился, что вместо Виллему ему надо было послать Элису. Кто будет держать монстра в повиновении? Только Виллему могла управлять им.
А что мог сделать он и малышка Элиса? Никлас вознес самую горячую молитву, прося, чтобы чудовище спало подольше.
— Теперь нас пятеро, а лошадей только четыре. Ему придется отдать одну. Доминик с Виллему поедут вдвоем на одной, и для каждого из нас останется по лошади.
Элисе страстно захотелось поехать с монстром на одной лошади. Но нет. Просить о таком она не осмелилась!
— А он не сбежит?
— Вряд ли он хороший наездник, если вообще сидел на лошади. А Доминик просто волшебник, а не всадник.
— А как прореагирует лошадь на такого… необычного всадника?
— Все должно быть хорошо. Он лучше чувствует себя среди животных, чем среди людей. Он, конечно, тяжеловат, но лошади выносят и не такой груз.
С другой стороны долины послышалась оживленная дискуссия. Они слышали, как бесновался капитан и Доминик отвечал ему своим спокойным, властным голосом. И все же чувствовалось, что Доминик взволнован. Обычно он говорил много тише. Иногда в разговор вмешивалась Виллему. Слов было не слышно. Но Никлас с Элисой и так поняли, в чем дело. От былой дружелюбности капитана не осталось и следа.
— Герр Никлас, — шепнула Элиса, — теперь он просыпается по-настоящему.
«Виллему, где же ты», — в отчаянии подумал Никлас.
Чудовище застонало, осторожно поворачивая голову из стороны в сторону.
— Если б мы могли связать его, — прошептал Никлас. — Но он легко рвет любые цепи.
— Ну, тогда мы не можем связать его! Ведь он больше не будет нам доверять.
— Его доверия нам не дождаться никогда, — горько произнес Никлас.
Элиса склонилась над раненым:
— Мы твои друзья, — быстро проговорила она, вложив в эти слова все человеческое тепло.
Человек-монстр резко поднялся на локтях. Все трое перестали дышать. Двое от того, что боялись, а третий от того, что еще не очнулся от сна и не понимал, где он и что с ним случилось.
— Ты потерял сознание, — стал объяснять Никлас.
Послышался тяжелый вздох несчастного. За ним последовал взрыв:
— Что вы сделали со мной, твари? Что вы сделали?
— Тсс, иначе сюда придут кнехты!
— Чхать мне на них! Что вы сделали?
— Мы только врачевали твои раны.
Они чувствовали, как он зашевелил изуродованной ногой, согнул и снова распрямил колено.
— Твари, — бормотал он в дикой ярости. Они слегка отодвинулись от монстра.
— На твоей ноге началось омертвление ткани, — торопился с объяснениями Никлас. — И ты мог умереть через несколько недель.
В этом Никлас не был уверен. Но монстр не был дьяволом. Он был человеком. Без сомнения, самым страшным из всех отверженных Людей Льда. Вряд ли когда еще рождался такой подлый и страшный человек. И такой злобный. Какие еще силы в нем были скрыты, Никлас не знал и даже не хотел об этом думать. Слухи о почти бессмертных… Что жили не одну сотню лет… Ясно, что это голословные утверждения. Никто из людей не жил так долго и, соответственно, не мог этого подтвердить. Но сейчас по спине Никласа поползли мурашки.
Подтвердились опасения Никласа — чудовище ненавидело свою больную ногу. А они совершили самое страшное преступление — осмотрели ступню и, таким образом, опозорили его. Он должен был бы в ярости растерзать их, но тогда он признался бы самому себе, что одна нога у него не в порядке. Это и спасло их.
Монстр дышал порывисто, полузадушено, не зная, что предпринять. Пока он решал, Никлас сказал:
— А вон и наши лошади.
«А с ними и наша Виллему, слава Тебе, Господи. Мы спасены», — пронеслось в голове. А монстру он сказал:
— Ты возьмешь лошадь Виллему. И мы поедем домой, в Гростенсхольм.
— Какого черта я туда поеду? Вы мне не нужны. Я всегда прекрасно жил один.
— Давай не будем усложнять, — устало ответил Никлас.
Они увидели огромные тени, возникшие на фоне светлеющего неба. Близился рассвет.
— Лошади, — облегченно вздохнула Элиса. — Я приведу вам лошадь Виллему, господин.
Элиса называла его то на вы, то на ты. Все никак не могла решить для себя, что лучше.
— Вот она. Умеешь ездить верхом? — спросила Виллему. — Надо торопиться. Кнехты вышли на тропу войны.
— Пошла к черту!
— Знаешь что, бери лошадь и не шуми! — сухо оборвала его Виллему.
Он остался лежать. Видимо, потому, что не мог подняться.
— Пошли вы все к черту! Пошли вон, или я разорву вас на кусочки!
— Совсем не обязательно начинать с нас. Желающих полно. Ты так долго думаешь, что кнехты, вероятно, уже добрались до нас!
Монстр медленно попытался встать, но не смог. Видно, он еще не пришел в себя от снотворного.
— Уезжайте, — подавленно сказал он. — Ружья кнехтов мне не страшны, и я не нуждаюсь в помощи.
— Ты потерял много сил, — стал уговаривать Никлас. — И если ты начнешь ходить пешком, то совсем потеряешь ногу.
— Вот вы и попались, — послышался голос капитана совсем рядом. — Теперь он мой. Слышите меня, вы, шведский полковник! Ваши мертвые тела послужат еще одним доказательством его жестокости! Мы уж позаботимся о нем. Благо, он теперь без сил.
Никто не сомневался в том, что капитан не шутит.
— Солдаты! Заряжай! Сначала уничтожьте четырех смертных, затем свяжите эту тварь. Ослепите его!
Четверка окаменела. Солдаты окружили их. Ночной ветер трепал одежды кнехтов. Щелкнули взятые наизготовку ружья. Все готово!
— Приступайте! — скомандовал капитан из безопасного укрытия. — Застрелите их! Без жалости! Эти дьяволы пожили достаточно!
На зарядку новомодных ружей ушло некоторое время…
— Что делать? Кто знает? Только быстро! — прошипел Никлас.
Виллему, в своем белом платье, служила первоклассной мишенью.
Не успели они привести мысли в порядок, как сзади них послышалось ворчанье огромного дикого зверя. Монстр встал во весь рост. Встал, словно кусок черной скалы. Отличаясь от нее только человеческой фигурой. Глаза извергали огонь. Монстр мог видеть в темноте. Для них солдаты были темными, расплывчатыми пятнами. Отодвинув, Доминика и Никласа в сторону, монстр стал быстро спускаться вниз. Так быстро, что казалось, он летел навстречу кнехтам. Небольшая группа Людей Льда слышала ужасные вскрики, следовавшие один за другим. Они слышали звук переломанных и отбрасываемых ружей. Казалось, монстр забыл про боль в изувеченной ноге.
— Бегите! — крикнул один из кнехтов. — Бегите!
— Нет, стреляйте, черт вас дери, застрелите его, — надрывался капитан. Но люди его бежали в безопасное место, не чуя под собой ног, метались по холму в надежде спастись.
Но монстр не обращал на них внимания. Он вскочил на лошадь Виллему. Лошадь присела от страха. Никлас подсадил Элису, схватил свой сундучок и вскочил на лошадь последним. Доминик и Виллему уже сидели на черном жеребце.
Во главе с Никласом они понеслись во весь опор на юг, через равнину.
Прошла ночь. Рассвело.
Они были уверены в том, что монстр поскачет своей дорогой. Виллему распрощалась с ним в душе и даже почувствовала облегчение. Ей было жаль лошадь, но она надеялась, что монстр позаботится о ней. Куда ему сейчас без лошади?!
Воспитать его и сделать из него Тенгеля Доброго?
Она часто спрашивала себя, почему бы отверженным их рода самим не позаботиться о монстре. Об этом же она думала и сейчас, сидя на лошади впереди Доминика. Они покидали Нурефьелль. Но если честно, она знала ответ. Они не могли. Им нужен был живой посредник. Но не кто попало. А именно она, Виллему, избранная. Доминик и Никлас просто готовили ей дорогу. Только она видела Тенгеля, Суль и всех остальных. Ей передалась их сила. И эта сила шла через нее и влияла на монстра.
Она одна на всей земле могла сразиться с ним.
Так ей тогда казалось.
Но она ошибалась. И не только она, как показали дальнейшие события.
Доминик и Никлас не торопились списывать чудовище со счетов. Они не сдались. Хоть он покинул их и ускакал на поиски манящей его долины. Доминик всегда мог найти его. Доминик читал его мысли.
Но лучше всех знала, где монстр, Элиса. Она ехала последней, и все время слышала за собой стук копыт. Слышала она его и тогда, когда они достигли границы леса и встало солнце. Когда они пересекали заболоченные лесные пространства, пробираясь меж елей. Услышав стук копыт, испуганно замолкали птицы.
«Он с нами, — торжествовала Элиса. — Он едет за нами, следует за моей лошадью…»
Конечно, за ней, ведь она ехала последней.
Виллему тоже обнаружила это.
— Доминик! Монстр едет с нами! — удивленно произнесла она.
— Неужели? Прекрасно! Теперь у него есть все возможности для развития.
— М-м-м-м, — скептически протянула Виллему. — Я ему не верю. Он что-то задумал, уж будь уверен! Гростенсхольм? Сундучок? Все сокровища Людей Льда? Сам знаешь, как все это привлекает отверженных. Располагая ими, они обретают огромную силу. И становятся смертельно опасными.
— Он всегда был опасен.
— Да. Поэтому в нем надо воспитать добро.
Доминик улыбнулся:
— Какое наивное слово! Скажи лучше — сделать его хорошим… добрым… никогда он не станет добрым. Сейчас он далеко не добрый.
Она обернулась:
— Он скорее в ярости, чем в хорошем настроении!
— Охотно верю. Но он с нами! Первый и самый трудный этап преодолен.
На отдых остановились у небольшой речки. Все были голодны и страшно устали.
Виллему обратила внимание на то, что монстру было тяжело управляться с лошадью. Наконец лошадь встала, и он слез с нее с весьма мрачной миной.
Остальные были довольны тем, что чудовище удалось так легко уговорить следовать за ними. А Виллему, кажется, догадалась об истинной причине этого удивительного поступка. У нее случился приступ смеха, и ей пришлось убежать к реке. Там она просто давилась от смеха.
Монстр последовал за ними потому, что у него не было выбора. Неопытный всадник никогда не заставит лошадь ехать туда, куда он хочет. И сколько бы он не ругался, не ворчал и не пинал кобылу, она все равно пойдет туда, куда хочет. В данном случае, за остальными лошадьми.
Виллему стало так смешно, так весело. Но она не осмелилась хохотать в присутствии крайне опасного чудища. Она не знала, есть ли у того чувство юмора, может ли он посмеяться над собой. В последнем она очень сильно сомневалась. А человек без юмора, иронии, умения посмеяться над собой опаснее, чем гремучая змея.
На то, чтобы успокоиться, ушло довольно много времени. И все же она никак не могла удержаться от улыбки, видя, как чудовище стояло чернее тучи недалеко от других, всячески пытаясь делать вид, что путешествует отдельно.
Сначала Доминик решил спросить Виллему, куда она подевалась. Но, увидев ее отрешенную физиономию и всячески подавляемые искорки смеха в глазах, решил оставить в покое.
Она получила неожиданную передышку. Элиса, подойдя к ней, зашептала на ухо:
— О, фру Виллему, я должна… иначе я, наверно, умру!
— И я тоже, — ответила шепотом же Виллему. — Ночь была долгая. Пошли!
Доминик смотрел, как они исчезли в редком лесочке. И покачал головой. Он не мог понять, почему женщины всегда так охотно ходили вдвоем, когда речь шла о таком личном деле.
Вскоре дамы вернулись назад. Побыв вдвоем с Виллему, Элиса, наконец, решилась:
— Фру Виллему, я думаю, а он… ну, фру сама знает.
Виллему решила быть последовательной:
— Да, он ведь человек.
— Мне кажется все это немного странным, — мечтательно произнесла Элиса. — Неужели у него могут быть такие же потребности?! Он, верно, сложен так же, как и другие мужчины?
Виллему удивленно воззрилась на девушку. Но в этот момент она думала о своем, хоть и смотрела на черную фигуру недалеко от них.
— Да, нот это вопрос…
Она вздрогнула:
— Конечно, он наверняка мужчина! В самом прямом смысле этого слова!
Она вспомнила, как стояла рядом. Его дикие глаза. Излучение тела. «Боже мой, — потрясение подумала она. — Он настолько мужественен, что даже я, хоть и помыслить не могу ни о ком, кроме Доминика, поддалась его влиянию. А как я плохо о нем думаю!»
Пока они шли от реке к своим, лицо Виллему оставалось серьезным, участливым. Посмотрев на этого мрачного демона, подумала, что недооценивала его. Если б он был совсем диким созданием, то его ярость обрушилась бы на лошадь, что не хотела его слушаться. Он бы или забил кобылу, или захлестал до крови. Но у монстра была одна слабость — если это можно назвать слабостью — жалость к животным.
Так что в его поведении не было ничего смешного. Наоборот! Он был злым, противным, опасным — но и трагичным. Но это он умел хорошо скрывать.
— Ой, — закричала Элиса Доминику и Никласу. — Вы делаете мою работу! Разве два таких господина должны накрывать на стол!
— Им это полезно, — безжалостно отметила Виллему.
Но Элиса, очень переживая, бросилась назад, торопливо вынимая лучшие съестные припасы, взятые с собой из Линде-аллее, Гростенсхольма и Элистранде. Чего-чего, а еды у маленькой группы было с избытком! Самые вкусные куски достались чудовищу, ведь он, бедный, никогда не ел так, как едят господа. На что Никлас сухо отвечал, что ел, ведь недаром же монстр воровал еду почти из всех сараев!
Элиса бросилась защищать его со слезами на глазах:
— Гораздо меньший грех воровать еду у богатых, чем убивать животных на съедение!
— В этом ты права, — согласился Никлас.
С правилами поведения за столом монстр был явно не знаком. Он бросился подчищать все, что было на столе.
Виллему положила руки на стол:
— Давайте попробуем представить себе немного другую жизнь. Мы понимаем, что ты очень голоден. Но и мы давно не ели. Ты получил солидную порцию. Не бойся, что тебе не достанется. Еды много — хватит всем, и еще останется.
— Проклятая баба, — зло посмотрел на нее монстр, но стал, есть свою порцию.
Позднее он опять начал воровать куски у других, съедая их с великой поспешностью.
— Никлас, держи покрепче сундучок! — бормотнул Доминик. — Это именно то, что его привлекает.
— Он защищен двуручным мечом, — спокойно ответил Никлас.
Когда все поели и сидели, отдыхая, а Элиса убирала посуду, Никлас обратился ко все еще враждебному монстру:
— Нам всем очень интересно узнать твое настоящее имя.
Тот посмотрел на Никласа. С ним были осторожны, и монстру не досталось вина. Последствия могли бы быть ужасны.
— Имя? — повторил он своим грубым голосом.
— Да. Имя. Мы же не можем звать тебя Чудовищем. Какое имя ты получил при крещении?
Губы монстра сложились в некое подобие улыбки:
— Крещение? Я крещен?
Элиса была счастлива, увидеть, как он смеется. Это было большим достижением.
«Бедная, наивная девочка. Мы еще не завоевали его. Неужели ты не видишь, что улыбка его полна зла? А с другой стороны, Бог мой, насколько же он привлекателен. Опасен как дикое животное, но красив».
Никлас продолжал:
— Хорошо. Ну, как тебя звали там, откуда ты пришел?
— Прислужник сатаны. Дьяволенок. Тварь. Чудовище.
Все молча слушали.
Наконец Доминик поднял голову:
— Тогда тебе надо взять имя. Окрестится и…
Виллему накрыла его ладонь своей:
— Его неразумно пускать в церковь.
— В этом ты права. Хорошо. Как ты хочешь, чтобы мы тебя звали?
— Уф, мне все равно. Чудовище тоже подходит.
— О нет, — решительно возразила Виллему. — Я отказываются звать тебя Чудовищем. Ты нашего рода, хоть мы никак не возьмем в толк, откуда ты взялся. Вообще-то, именно тебя должны были назвать Тенгелем. Но Тенгелем мы уже окрестили нашего сына. Тебе надо подобрать имя из нашего рода. Если хочешь стать человеком, начинать надо именно с этого. Как тебе понравится имя Ливур? Или Лив? Старые имена Телемарка[5].
— Бабское имя? Нет, спасибо.
— Это только начало. А как тебе Гримм?
— Нет, не надо обращать внимание на других, если они чем-то заняты.
— Может, Ульв?
Похоже, имя ему понравилось.
— Ульв и Альв. Нет, не очень хорошо. Мы можем остановиться на Ульве. Так, а что вы предлагаете?
— Ульвхедин? — предложила Виллему. — Имя и старое, и современное.
— Итак, что ты выбираешь?
Губы монстра не шевельнулись. Но всем было ясно, он хочет попробовать произнести его.
Он переводил взгляд с одного на другого. Доминику было очень удобно следить за ним. Элиса же полностью его игнорировала!
Виллему чудовище ненавидела так, как горько ненавидит победителей проигравший. Никлас должен быть уважать волю монстра. После ночного бдения решать должен был он сам. Но тот, видимо, испытывал к Никласу особые чувства, а на Доминика он смотрел подозрительно. Он не знал, к какой группе отнести Доминика, и колебания читались на его лице.
А Доминик чувствовал, что если монстр решит, кого убить, он будет первым.
Монстр задумался, выбирая себе имя. Коротко кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал Никлас. — Теперь тебя будут звать Ульвхедин.
— Ульвхедин звучит как-то очень драматично, — вмешалась Виллему. — Пахнет горькой травой, пустынной местностью и язычеством. Подходит как нельзя лучше.
Монстр приподнял верхнюю губу и зашипел на нее, оглядывая своими желто-зелеными глазищами. Он сидел на траве, обняв колени руками.
Доминик поднялся, делая знак монстру сидеть:
— Я здесь самый старший и самого высокого ранга. Так что я и окрещу тебя.
Вынув меч, положил его на плечо «пленника».
— Теперь тебя будут звать Ульвхедин из рода Людей Льда. Больше никто не назовет тебя чудовищем.
Он не стал добавлять «Именем Отца и Святого Духа…» Эти слова как-то не звучали. Он также не посмел принести воды и окропить им голову монстра. Все это могло вызвать ненужный гнев.
Виллему и Элиса были полностью поглощены церемонией, хоть она была совершена не по правилам. Они боялись вздохнуть. Были счастливы.
Никто не знал, что думает крещеный обо всем этом. Именно в этот момент они услышали звук множества копыт со стороны Нурефьелль.
— Опять капитан Несносный со своими кнехтами, Доминик. Нам некогда выяснять с ним отношения.
— Они, верно, сдались, — сказал Никлас.
— Возможно. У нас нет времени выяснять. На коней!
И тут случилась катастрофа.
Никлас помог Элисе взобраться на лошадь. Потом он прикрутил свой бесценный сундучок к крупу лошади — так, как делал всегда. Вскочил на лошадь, думая, что Доминик доделает необходимое. И поскакал вперед. Он всегда ехал впереди.
Прикручивая сундучок, он поспешил. И сундучок упал. Никлас ничего не почувствовал. Зато увидел Ульвхедин.
Элиса никак не могла прикрутить свои пожитки, и Виллему допустила фатальную ошибку. Не думая ни о чем, она вскочила на свою лошадь. Женщина привыкла ездить одна. Доминик тоже ничего не заметил и поскакал за женой.
Осталась одна Элиса. Гость должен был сесть на ее лошадь. Чудовище — или как его теперь звали — Ульвхедин — вскочил на круп лошади сзади нее, и они понеслись.
— Нет, господин Чудовище, не этой дорогой!
— Это тебя не касается!
И вдруг оказалось, что он может управлять лошадью без проблем. И ехал он за всеми совсем по другой причине.
Погнав лошадь в лес, он скоро исчез из виду.
Ошибка была замечена почти сразу же, но за этот короткий промежуток времени лошади ускакали довольно далеко.
— Никлас! Подожди! — закричал Доминик. Никлас повернул лошадь:
— Боже мой, что вы наделали? — воскликнул он, увидев, что Доминик и Виллему сидят каждый на своей лошади.
— Мы все торопились. Надо срочно вернуться назад, к остальным.
— Скорее в лес, быстрее! — закричала Виллему. — Кнехты приближаются.
И они поскакали назад, пробираясь меж елей.
Кнехты гурьбой промчались мимо, словно привидения. Скоро затих топот их копыт.
— Тут никого нет, — удивленно воскликнул Никлас.
— Они, должно быть, спрятались. Вперед! — скомандовал Доминик.
Никлас не смог сдержать крик:
— Сундук! Его нет. Пропал! Я, должно быть, потерял его!
Они вернулись к реке.
Пусто. Не было сундучка и там, где они только что сидели.
— Элиса! — кричала Виллему. — Мы здесь!
— Элиса! — вторили ей мужчины.
Лес стоял темный и молчаливый.
Они переглянулись в полном отчаянии.
Они потеряли свое сокровище. Потеряли сундучок со всеми лекарствами. Но худшее из всего, что могло случиться, случилось: они потеряли маленькую, доверчивую Элису!
Ветки сосен били Элису по нежному личику. Они ехали по направлению к Драмсэльва. Позади нее сидел полузверь-получеловек и правил лошадью. Она была занята главным образом тем, чтобы удержаться на лошади.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |