Энциклопедия в двух томах 54 страница

Е. Ш.

ПАК XЁKKOCЕ, в корейской мифологии основатель древнего государства Силла. Согласно «Самгук юса» (кн. 1), в 69 до н. э. (по традиционной хронологии) старейшины шести поселений (общин) племени чинхан собрались, чтобы найти достойного правителя. В южной стороне под горой Ян-сан (в «Самгук саги»: посреди леса на склоне горы Янсан), у колодца Наджон, они увидели пар, озарявший землю подобно блеску молнии, и стоявшую на коленях и кланявшуюся (в «Самгук саги»: плакавшую) белую лошадь, возле которой лежало пурпурное (по другой версии, большое синее) яйцо. Заметив старейшин, лошадь заржала и поднялась в небо. В яйце нашли отрока, тело которого испускало сияние, птицы и звери, танцуя, следовали за ним, а солнце и луна блистали чистейшим светом. Поэтому его и нарекли Хёккосе (кит. запись древнекор. имени Пульгонэ, «озаряющий мир»), родовой же фамилией сделали Пак, потому что он родился из яйца, похожего на тыкву-горлянку («пак»). В тот же день (в «Самгук саги»: лишь на пятом году правления П. X.) близ колодца Арен обнаружили и будущую супругу П. X. (см. Арен). В 13 лет он получил титул «косоган» (от «альджи косоган» — «младенец-государь», как он назвал себя, когда впервые заговорил) и стал править царством Сораболь, или Соболь («новая страна»), позже переименованным в Силла. П. X. правил 61 год, а потом вознёсся на небо. Спустя семь дней его тело, расчленённое на части, упало на землю. Люди царства хотели собрать вместе части тела П. X. и похоронить, но этому помешала большая змея. Тогда они похоронили пять частей в отдельных могилах, получивших название «Змеиного кургана». Согласно записи мифа в «Чеван унги» (13 в.), с тёмно-синего неба на красной верви спустилось яйцо, подобное тыкве, и царская фамилия Пак была приуготовлена небом, так как П. X. до того долго жил в протоке («пак»). Эта запись, видимо, является контаминацией мифа о Ким Суро, основателе государства Карак. П. X. приписывали культурные деяния — приобщение силласких общинников к полеводству, шелководству и т. д.

Лит.: The folk treasury of Korea..., Seoul, 1970, p. 40—42; Чан Сугын, Хангугый синхва (Мифы Кореи), Сеул, 1977. См. также лит. к статье Ким Альджи.

Л. Р. Концевич.

ПАЛАМЕД (РблбмЮдзт), в греческой мифологии сын Навплия и Климены (варианты: Гесионы или Филиры, Apollod. II 1, 5). Ему приписывается изобретение (или упорядочение) алфавита, введение чисел, мер длины и веса, также счёта времени по годам, месяцам и дням. Он научил людей наблюдать за движением небесных светил и определять по ним курс кораблей, а также распределять ежедневный приём пищи на три раза. П. ввёл трёхступенчатое деление войска; чтобы скрасить воинам однообразие лагерной жизни, также изобрёл игру в шашки и кости (Schol. Eur. Orest. 432). Таким образом, П. сближается с другими греческими культурными героями и богами (Афина, Дионис, Гермес, Прометей, Кадм), которым приписывались важные для людей изобретения. Во время похода против Трои П. оказывает грекам важные услуги, несколько раз спасая их от голода. Однако это не помешало им поверить Одиссею, оклеветавшему его (некогда П. разоблачил Одиссея, который, чтобы не участвовать в войне, прикинулся сумасшедшим). По приказу Одиссея в палатке П. было зарыто золото, а затем с помощью пленного троянца подброшено подложное письмо, якобы адресованное Приамом П., из текста которого выясняется, что П. готов за большую сумму предать греков. Когда в палатке П. обнаруживают золото, его обвиняют в измене и побивают камнями (Apollod. epit. III 8).

По другим вариантам мифа, Одиссей вместе с Диомедом убивают П., заманив его хитростью в ловушку (Paus. X 31, 2). Образ П. как невинно пострадавшего героя нашёл отражение у афинских трагиков 5 в. до н. э. (не дошедшие трагедии «П.» Эсхила, Софокла и Еврипида) и в «Апологии П.» софиста Горгия.

в. н. Яхро.

ПАЛЕОАЗИАТСКИХ НАРОДОВ МИФОЛОГИЯ, северо-восточных палеоазиатов мифология, мифология чукотско-камчатской группы народов — чукчей, коряков, ительменов. Термин «палеоазиатские народы» для обозначения более широкой группы народов северной и северовосточной Сибири (кроме названных — нивхи, юкагиры, кеты; сторонники теории азиатского происхождения эскимосов условно включают сюда и последних, а также родственных им алеутов) предложен в сер. 19 в. русским учёным Л. И. Шренком, предполагавшим, что все эти народы являются потомками древнейшего населения северной Азии. Но эта классификация ныне пересмотрена, поскольку реальное единство языков и культуры (в т. ч. и мифологии) обнаруживают только северо-восточные палеоазиаты. В этой группе в языковом отношении ительмены обособлены от чукчей и коряков, но по мифологии и фольклору наиболее обособлены чукчи, мифология которых испытала сильное влияние эскимосской мифологии. Близкие параллели к древнейшей части П. н. м. (главным образом «вороньи» мифы) имеются у индейцев северо-западного побережья Северной Америки (особенно тлинкитов и атапасков) в силу как непосредственных контактов, так, по-видимому, и древнейших генетических связей; более слабые отголоски — в мифах эскимосов, алеутов, юкагиров.

Космологическая концепция палеоазиатов представляет обычное (см. Модель мира) деление на верхний, средний и нижний миры; верхний и нижний миры у чукчей иногда разделены ещё на пять, семь или девять миров (слоев). Одновременно бытует представление о неопределённой множественности миров; живущие в одном мире умирают при переходе в другой. Верхний мир («облачная земля») населён «верхним народом» (чукот. гыргоррамкын) или «народом рассвета» (тнаргы-рамкын). У чукчей к числу верхних существ (чукот. Ваыргын) относятся творец, рассвет, зенит, полдень, Полярная звезда. Полярная звезда — это кол, к которому, как олени, привязаны другие звёзды. Звёзды и созвездия часто представляются людьми. Например, Арктур — предводитель звёзд, Алтаир-Тараред из созвездия Орла — одно существо (Пегитген), которое раньше было родоначальником племени, Орион (Рультегнын) — горбатый стрелок из лука, а созвездие Льва — его жена и т. д. Солнце — богатый ездок на белых оленях, луна — солнце злых духов. В корякской и ительменской мифологиях большую роль играют «облачные люди» (их иногда считают детьми творца), которые называют людей на земле «нижними жителями». Согласно чукотским представлениям, на небе в некоторых местах обитают определённые категории мертвецов; коряки считают, что одна из душ поднимается после смерти на небо к верховному существу, а другая душа (тень) через погребальный костёр отправляется в нижний мир. В преддверии царства мёртвых, где обитают «люди ранних времён», находится мир собак, с которыми при проходе душа должна быть ласковой. Злые духи, съедающие души, также обитают в нижнем мире, но не строго там локализованы.

По чукотским представлениям, на краю горизонта имеются проходы между скалами (поддерживающими небо?), которые то размыкаются, создавая ветер и пропуская перелётных птиц, то смыкаются. Неподвижная Полярная звезда мыслится также в качестве прохода через все миры (герои прилетают на орле или громовой птице; варианты — по солнечному лучу, по дыму костра, по нитке от иголки, воткнутой в небо). Своеобразной мифологической моделью мира является и жилище — стоящий посреди корякской полуземлянки столб-лестница символизирует связь верхнего и нижнего миров, отражая, по-видимому, представление о мировом древе.

Основными элементами пантеона северо-восточных палеоазиатов (носящего аморфный, незавершённый характер) являются: пассивное верховное небесное существо; активный культурный герой с чертами плута-трикстера (Ворон); некоторые небесные существа; всевозможные духи-хозяева (эта категория менее развита, чем в других сибирских мифологиях); различные виды злых духов и противостоящих им шаманских духов, а также сделанных руками человека амулетов-заместителей (последних можно включать в пантеон весьма условно — отделить этих духов от вещественной оболочки и ритуальной функции невозможно). Большинство персонажей имеют двойную (зооантропоморфную) природу, причём антропоморфные черты более постоянны.

Верховное небесное существо имеет несколько более аморфный характер, чем у других северных народов Сибири и Америки. Его основные определения и функции: «существо», «сила» (корякск. вагыйнын, чукот. вагыргын) — понятие, включающее у чукчей некоторые звёзды, и т. д.; «вселенная», «наружное» (корякск. найнынен, чукот. наргынэн), представляющее высшее существо как моделирующее космос, космический порядок в целом и одновременно противопоставляющее внешний мир человеческому микрокосму; «некто наверху», «верхнее существо» (корякск. гычголен, чукот. гырголвагыргын), что указывает на небесную локализацию; «надзиратель», «наблюдатель» (гинагитальын), т. е. наблюдающий и покровительствующий людям с большой дистанции и редко прямо вмешивающийся в их жизнь; «творец» (тенантомгын — только в чукотских мифах; в корякских заклинаниях так обозначают Ворона, который практически и совершает дела творения в мифах северо-восточных палеоазиатов); «духи-хозяева» или «место существования» (корякск. этыны), вероятно, в смысле «верховного хозяина», возвышающегося над «отраслевыми» и местными хозяевами; «громовник» (корякск. кигигыльын), что указывает на связь с погодой (С. П. Крашенинников отмечает, что с громом связан и ительменский «хозяин зверей» Пилячуч). Одной из функций небесного хозяина была, согласно старинным корякским верованиям, посылка душ (уйичит, упырыт) умерших родственников в чрево матери. Иногда небесное божество отождествляется (у чукчей) с «оленьим существом» (коравагыргын), которое следит за стадом и ассоциируется с определённым амулетом (у коряков небесное божество является объектом культа прежде всего в контексте оленеводческих праздников, как и у некоторых других народов Сибири). Связь с ительменским Пилячучем — покровителем диких оленей — свидетельствует, возможно, о том, что покровительство оленеводству вытеснило покровительство охоте. Небесное божество ассоциируется также с некоторыми солярными «направлениями» (рассветом, полднем, зенитом) или прямо с солнцем. Таким образом, верховное существо ассоциируется или отождествляется с верхом — небом — солнцем (частично и с громом), моделирует верхний мир, природу в целом, космический порядок, способствует круговороту душ людей и размножению оленей.

К числу небесных (верхних) существ чукчи относят 22 «направления», в т. ч. зенит (вершина, среднее существо), полдень, солнце (полуотождествлённое с полднем), надир (отождествлённый с тьмой и полуночью), Полярную звезду. К «существам» причисляются также мухоморы, считающиеся особым «племенем». Мухоморы — источник наркотической ритуальной еды — играют большую роль в мифологии всех палеоазиатов (о мухоморных девушках, соблазняющих и уводящих охотников, рассказывается, например, в ительменских сказках, антропоморфные фигуры с грибными шляпками сохранились на наскальных изображениях в районе рек Пегтымель, Чукотка).

Духи-хозяева (корякск. этын, чукот. этын и авынральын) трудно отделимы (особенно у ительменов) от богов и шаманских духов. Творцом и хозяином моря у ительменов, по Крашенинникову, является Утлейгон, но гораздо популярнее рыбообразный морской бог Митг, посылающий рыб в реки, — своего рода хозяин рыб. Хозяином земных зверей у ительменов является Пилячуч (Билюкай — по Г. В. Стеллеру) — маленький человечек, живущий в облаках и выступающий также как громовник. Он носит росомашью парку и ездит на птицах (главным образом куропатках), связан с облачными духами (камули, камуда). В качестве хозяина зверей, в первую очередь диких оленей, ему соответствует корякско-чукотский Писвусъын. Он также маленького роста, разъезжает на коршунах или мышах, сам ассоциируется с птицами или мышами, питается запахом. Прибрежные чукчи считают, что его власть распространяется и на морских зверей. Вообще у чукчей хозяином морских зверей считается Кереткун, образ которого почти совпадает с эскимосским Касаком. Кереткун и его жена имеют чёрные лица и особые головные повязки, носят одежду из кишок морских животных, питаются трупами утопленников и помогают против злых духов. Кереткуну-Касаку посвящены осенние праздники чукчей и эскимосов. Более смутное представление о хозяине моря у коряков. Он иногда имеет вид краба или морского животного. Хозяйка моря иногда отождествляется с хозяйкой погоды.

Для северо-восточных палеоазиатов характерны синкретические образы, в которых сливаются природный объект и его «дух», такие, как великан с края земли, который производит холодный ветер, встряхивая снег лопатой, или старуха — хозяйка ветров, стряхивающая снег с жилища, громовая птица, создающая гром шумом крыльев, молния в виде одноглазого человека и т. д. В чукотской демонологии, отчасти совпадающей с эскимосской, имеется целый ряд существ, занимающих промежуточное положение между духами — хозяевами земли и сакрализованными животными, например касатка, превращающаяся летом в волка, или восьминогий костяной белый медведь Кочатко (эскимосский Агдлак), чудовищные горностай, тритон; в заклинаниях упоминается космическая рыба времён творения — Канайольгын (ср. космическую рыбу в финно-угорской мифологии).

Собственно злые духи, несущие болезнь и смерть (корякск. кала, нинвит, редко камак, чукот. кэле, иногда тейнгычыт — убийцы, ср. ительменск. Кана), живут под землёй или в пустынных местах на западе (но не на море); они проникают в очаг с левой стороны через дымовое отверстие, вызывают болезни стрелами, кусают, похищают души людей. Эти духи имеют вид животных или людей с острыми головами (иногда многоголовых), одноглазых, с длинными зубами и ногтями и т. п. Их жизнь под землёй мыслится в обратной симметрии по отношению к жизни людей на земле (напр., когда на земле светло, у них темно, меняются местами «левое» и «правое» и т. д.). У них чёрные собаки и медведи в роли собак. «Западный», «нижний», «левый», «чёрный» у палеоазиатов демоничны, маркированы негативно (так же, как и «лунный», ибо луна есть солнце злых духов кэле). В чукотскую демонологию входят также чудовища реккен (по данным В. Г. Богораза), они живут в полуземлянках и охотятся на людей (но не являются носителями болезней).

Шаманские духи у ительменов (по данным Крашенинникова) назывались кугуйгудучь (отдельные духи имели особые имена, например кугулугай, техчюч, уерагынч), они небольшого роста, чёрного цвета, их место обитания — горные сопки. Коряки и чукчи называли (по Богоразу и В. И. Иохельсону) шаманских духов «анан», «энэн» (тем же словом, что и православного бога, кресты, иконы), чукчи также янра кэлъет («отдельные духи»). Они имеют вид животных (волк, медведь, ворон, орёл, чайка, морж, кит и т. д.) или домашних предметов (котелки, молотки, иголки, ложки и т. д.).

Особую категорию составляют духи-охранители, изготовленные в виде фетишей, амулетов-заместителей, например у ительменов (по Крашенинникову) — болванчики ажулинач, идолы хантай (человечек с рыбьим низом) и ажушак, стоящие у очага (вместо хантая иногда ставят урыльдач — ряд кольев с обтёсанными головами). Чукчи и коряки часто называют охранителей оккамак или откамак, т. е. «деревянный дух», главным из них является деревянный прибор для добывания огня (корякск. гычгыч, чукот. гыргыр), имеющий антропоморфные черты и считавшийся хранителем очага и оленьего стада. Имелись также охранители лодки, сетей, детей, целые связки семейных охранителей в виде деревянных мужчины, женщины и их детей. Кроме того, охранителями мыслилась сама лодка, а также лестница в корякской землянке («старуха»). В роли защитников семейства и селения выступали, во всяком случае у коряков, также предки-первожители селения — объект особого культа «дедов» (аппапилей). Промысловые морские животные (кит, нерпа и т. п.) не являются постоянными фигурами палеоазиатского пантеона, но представляют собой объект промысловых культовых праздников (связанных, в интерпретации Богораза, с мифом об умирающем и воскресающем звере); охота представляется приходом промыслового зверя «в гости» и одновременно его временной смертью, за которой следует «отсылка» его в море и последующее воскресение, оживление и грядущее возвращение.

Центральным, активным и, возможно, древнейшим персонажем мифологии палеоазиатов, главным героем мифов творения у чукчей и всего повествовательного фольклора у коряков и ительменов является первопредок — культурный герой и мифологический озорник-трикстер Ворон (Кутху ительменов; Кутхи, Куйки у коряков, обычно как Большой Ворон — Куткынняку, Куйкынняку; Куркыль у чукчей). Культовая роль Ворона невелика (он фигурирует в шаманских заклинаниях против злых духов и в обрядовых играх, Ворон и его жена изображались на сакральной лестнице в землянке, коряки апеллировали к Ворону при зажигании нового очага, у ительменов во время праздника кита кричали Вороном), но значение его в мифологии исключительно. Ворон, в отличие от других фигур палеоазиатского пантеона, специфически связан с временем мифическим. В чукотском фольклоре он — главный герой «вестей начала творения», а у коряков и ительменов мифическое время прямо определяется как время, когда жил Ворон и его семья. Имеются корякско-ительменские предания о том, что, «совершив свои подвиги», Ворон покинул Камчатку, оставил людей, которые не хотели слушать его советов, и т. п. Ворон противостоит патриархальным семейным предкам аппапилям как общеплеменной первопредок, Большой дед (Ачиченяку, как его называли коряки Пенжинской губы Охотского моря), создатель (у чукчей) или прародитель (у коряков и ительменов) первых людей, прямой предок камчатских аборигенов.

В чукотских архаических мифах творения («вестях начала творения») Ворон часто действует по поручению творца, но практически именно он совершает деяния демиурга: создаёт рельеф местности, собак, китов, тюленей, оленей, птиц, первых людей (которых учит говорить и есть мясо животных), их одежду и деревянный снаряд для добывания огня. Главный подвиг Куркыля — добывание света и небесных светил (до этого они существовали только в верхней вселенной). В мифах коряков Ворон представлен не творцом, а первопредком, но сопоставление с фольклором индейцев помогает выявить и здесь реликты творческих деяний Ворона (добывание пресной воды у хозяина моря, похищение небесных светил и др.). Кроме того, Ворон фигурирует под именем творца (Тенантомван) в корякских заклинаниях против злых духов. И первопредком, и творцом Ворон предстаёт в изложении Крашенинниковым ительменских мифов: Кутх вместе с сестрой либо спустил землю с неба, где и сам раньше находился, либо сотворил её из своего сына Сымскелина; горы и долины — следы его пребывания на Камчатке. Сотворение животных, изготовление первой лодки, вязание первой сети из крапивы — дело рук его сына Тыжил-Кутху (образ которого отпочковался на каком-то этапе от Кутха).

В фольклоре палеоазиатов, особенно у коряков, Ворон побеждает злых духов шаманскими силами и хитростью, как могучий шаман защищает от них своё семейство, «своих» от «чужих», людей от не-людей (духов). Такой же шаманский характер имеет успокоение им бури, победа над ветрами и некоторые трюки по добыванию пищи у оленеводов. Его шаманскую нарту иногда возят мыши — черта, сближающая его с Писвусъыном. В качестве идола и шаманских духов Ворон использует порой части своего тела. В фольклоре коряков и ительменов Ворон обрисован патриархом большого семейства. Имя его жены — Мити (Стеллер и Крашенинников называют другие имена — Хахи, Илькхум, Савина), старшего сына — Эмемкут, старшей дочери — Тинианавыт (ительменск. Синаневт). Число и имена других детей Ворона сильно варьируются в разных местностях. В качестве двоюродного брата и сестры — соперников часто функционируют Иля и Кылю, иногда Сисильхан (Чичикан) и его сестра Сирим. Корякско-ительменские сказки о браках детей Ворона имеют характер мифа о возникновении начал социальной организации общества путём принятия экзогамии (запрет брака внутри своей семейно-родовой группы). Обычно описываются две брачные попытки — первая неудачная, вторая удачная. Дети Ворона отказываются (через ряд переходных ступеней) от инцестуального брака, от брака с бесполезными существами ради брака с существами, представляющими природные силы, от которых зависит хозяйственное благополучие. Для Эмемкута желанная невеста — это женщина-трава (или черемша и т. п.), символизирующая весеннее обновление природы, или женщина — белый кит (вариант — женщина-улитка), пригоняющая своих морских родичей под удар гарпуна мужа, или облачная женщина, или сама хозяйка погоды. Желанные женихи для Тинианавыт — это дети хозяина неба, облачные люди, от которых зависят погода и семейное благополучие, морской промысел и рыбная ловля. За таким счастливым браком часто следует описание удачной охоты и китового праздника, ритуально обеспечивающего оживление убитого кита и появление новых китов для охоты. Мифы о брачных приключениях сыновей и дочерей Ворона как бы дополняют мифологические анекдоты о самом Вороне. В то время как сыновья Ворона уходят на охоту на диких оленей, сам Ворон пытается раздобыть пищу (иногда из несъедобных отбросов) либо «агентов» её добывания, либо её «подателей». Он пытается изменить жене с дочерью богатых оленеводов, лисой, женщиной-лососем, иногда он сам меняет свой пол или нарушает правила полового разделения труда (предоставляет жене привлекать морских зверей и охотиться на них), или пытается присвоить семейные запасы пищи, притворившись мёртвым и поедая ритуальную еду, и т. п. Однако все эти трюки Ворона, направленные против «своих» и нарушающие родовые нормы, обычно проваливаются, жена торжествует над ним, а голод сменяется изобилием благодаря удачной охоте сыновей. В сказаниях, мифологических сказках и анекдотах о Вороне и его народе (семействе) как бы сфокусирована вся П. н. м., а в его образе наиболее отчётливо проявились некоторые её общие черты, роднящие палеоазиатскую мифологию (одну из наиболее архаичных в Азии) с другими архаическими мифологическими системами: совмещение человеческой и звериной (в данном случае — птичьей) природы, лёгкость всевозможных превращений, перемещений и подмен одних существ другими, дробления тела (человеческого, звериного) на качественно однородные части и др.

Лит.: Крашенинников С. П., Описание земли Камчатки, М.—Л., 1949; Бог о раз В. Г., Чукчи, т. 2 — Религия, Л., 1939; Стебницкий С. Н., Нымыланские (корякские) сказки, Л., 1938; Меновщиков Г. А. (сост.), Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки, М., 1974; Мелетинский Е. М., Структурно-типологический анализ мифов северо-восточных палеоазиатов (Вороний цикл), в кн.: Типологические исследования по фольклору. [Сб. статей], М., 1975; его же, Палеоазиатский мифологический эпос, М., 1979; Вдовин И. С, Природа и человек в религиозных представлениях чукчей, в сб.: Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера, Л., 1976; Jochelson W., The Koryak, [part 1] — Religion and myths, Leiden — N. Y., 1908; Kunike H., Die Sagengestalten der Koryaken, «Internationales Archiv fьr Ethnographie», 1927, Bd 28, S. 105—36; Magnarella P. J., Structural analysis of a Koryak incest myth, «Arctic anthropology», 1970, v. 6, № 2.

E. M. Мелетинский.

ПАЛЕС (Pales), в римской мифологии пастушеское божество, покровитель коз и овец. Сохранились посвящения П. и как женскому, и как мужскому божеству, но чаще выступает как божество женского рода (Serv. Verg. Georg. Ili 1). Видимо, в процессе синойкизма общин П. слилась с почитавшейся на Палатине Палатуей, имевшей своего фламина (Varr. VII 45). По преданию, Рим был основан в день праздника в честь П.— палилии или парилии (21 апреля), поэтому одни считали П. тайной покровительницей Рима, другие причисляли её к пенатам Рима (Serv. Verg. Aen. II 325). Её отождествляли также с Матерью-землёй, Вестой, Венерой (Serv. Verg. Georg. Ili 1). В палилии богине приносили мёд и молоко, убирали и украшали венками и гирляндами стойла, разжигали из серы и разных трав костры, между которыми проводили для очищения стада, а пастухи трижды через них прыгали и просили П. защитить людей, скот, собак, снять с пастухов и животных скверну, навлечённую невольной провинностью против сельских святилищ, рощ, могил и вод, дать плодовитость скоту и изобилие растительности, защитить от вредных фавнов и нимф (Ovid. Fast. IV 721 след.). Заканчивался обряд весёлым пироМ. П. с эпитетом Матута («утренняя» или «дающая созревание») консул М. Атилий Регул посвятил во время 1-й Пунической войны (264—241 до н. э.) храм. Палилии впоследствии в период империи справлялись и как день рождения Рима; в связи с культом богини Ромы приобрели особое значение.

Е. Ш.

ПАЛИКИ (РблйкпЯ), в греческой мифологии демонические существа хтонического типа. По преданию, П.— это двое близнецов родом из Сицилии, родившихся от Зевса и музы Талии или от Гефеста и Этны. Имя П. (греч. palin, «опять», «вновь») указывает на их возвращение на землю после пребывания в её недрах (где Талия скрывалась от гнева Геры). Очевидна связь П. о вулканической деятельностью Этны. Страбон сообщает (VI 2, 9), что у озера П. горячая вода вырывается из кратеров с огромной силой и возвращается туда же. П. обладают губительными функциями, наказывая клятвопреступников, и благодетельными, помогая несправедливо обиженным; так стихийные функции земли трансформируются в мифе о П. в социальные функции божеств, покровителей гонимых.

А. Т.-Г.

ПАЛИНУР (Palinurus), в римской мифологии спутник и кормчий Энея, эпоним мыса Палинур в Южной Италии (Verg. Aen. IIl 202 след.; V 12 след.). Когда корабли троянцев отплыли из Сицилии, Венера предупредила Энея, что плавание будет успешным только после того, как погибнет один из спутников (V 814 след.). П., стоявшего у руля, охватила дремота, и при повороте корабля он, не удержавшись, упал вместе с кормовым веслом за борт. Волны прибили его к берегу. П. выбрался на сушу, но его схватили и убили местные жители — луканцы, а тело оставили без погребения. Во время нисхождения в преисподнюю Эней увидел тень П., которую Харон отказывался перевезти через Стикс, как и других непогребённых героев. Эней похоронил П. на месте его гибели, и мыс стал именоваться Палинур (Verg. Aen. VI 337—380; Ноrat. Od. Ili 4, 28).

М. В.

ПАЛЛАНТ, Паллас (РбллЬт), в греческой мифологии: 1) сын титана Крия и Эврибии, брат Астрея и Перса (Hes. Theog. 375—377). От брака П. с океанидой Стикс родились Нике («Победа»), Сила, Мощь и Зависть (383—385); 2) гигант, убитый Афиной в гигантомахии, с которого она содрала кожу и прикрывалась ею, как щитом (Apollod. I 6, 2); 3) младший сын афинского царя Пандиона, брат Эгея и дядя Тесея, убитый им (Apollod. III 25, 5; Plut. Thes. 13).

А. Т.-Г.

ПАЛЛАНТИДЫ (Рбллбнфйдбй), в греческой мифологии пятьдесят сыновей Палланта, внуки Пандиона, двоюродные братья царя Тесея. П. оспаривали власть Эгея, считая его приёмным сыном Пандиона, и не признали Тесея, когда тот явился неожиданно из Трезена, чтобы получить власть после смерти Эгея. В борьбе с Тесеем П. были побеждены и перебиты (Plut. Thes. 13; Apollod. epit. I 11). После убийства П. Тесей и Федра получили очищение в Трезене (Paus. I 22, 2).

А. Т.-Г.

ПАМУЛАК МАНОБО, в мифологии багобо (остров Минданао, Филиппины) бог-демиург. П. М. создал землю, небесные тела, животных, растения и первых людей из комьев грязи. Он сотворил угря, который обвивается вокруг земли и иногда сотрясает её.

М. Ч.

ПАН (РЬн), в греческой мифологии божество стад, лесов и полей. П. наделён ярко выраженными хтоническими чертами, выявляющимися как в происхождении П., так и в его облике. П.— сын нимфы Дриопы (дочери Дриопа «дубовидного») и Гермеса (вариант: сын Пенелопы и Гермеса; Apollod. epit. VII 38). Он родился в Аркадии. Дриопа ужаснулась, увидев сына, заросшего волосами и бородатого. Однако Гермеса и богов-олимпийцев его вид развеселил, и они нарекли младенца П. (т. е. «понравившийся всем», греч. рбн, «всё», Hymn. Hom. XIX). В действительности имя П. происходит от индоевропейского корня pus-, paus-, «делать плодородным», что соответствует истинным функциям этого божества и сближает его с Дионисом. Вместе с сатирами и силенами П. в числе демонов стихийных плодоносных сил земли входит в свиту Диониса. Как истинный спутник Диониса, П. — миксантропичен: он козлоног, с козлиными рожками, покрыт шерстью (Hymn. Hom. XI 37). Он известен своим пристрастием к вину и веселью. Он полон страстной влюблённости и преследует нимф. Нимфа Сиринга в страхе перед П. превратилась в тростник (Ovid. Met. I 689—712), из которого П. сделал свирель (греч. ухсйго, «свирель»). Он ценитель и судья пастушеских состязаний в игре на свирели (таким он обычно изображается в идиллиях Феокрита). П. даже вызвал на состязание Аполлона, но был им побеждён, а у царя Мидаса — судьи этого состязания, не оценившего Аполлона, выросли в наказание ослиные уши (XI 153—179).

Афродита и Пан, играющие в кости. Гравированный рисунок на этрусском бронзовом зеркале. 380—370 до н. э. Лондон, Британский музей.

Пан. Золотая монета города Пантикапея. 350—320 до н. э. Берлин, Государственные музеи.

Афродита, Эрот и Пан. Мрамор. Ок. 100 до н. э. Афины, Национальный музей.

Пан и Сиринга. Картина Я. Иорданса. Ок. 1625. Брюссель, Королевские музеи изящных искусств.

П. как божество й стихийных сил природы наводит на людей беспричинный, т. н. панический, страх, особенно во время летнего полдня, когда замирают леса и поля. П.— помощник в битвах, он наводит страх на врагов. Он помог Зевсу в борьбе с титанами (Ps.-Eratosth. 27). Сохранилась легенда о явлении П. грекам перед марафонской битвой (Herodot. VI 105) и при Саламине (Aeschyl. Pers. 447—455). П. особенно почитался в Аркадии, где была священная гора П. (Paus. VIII 36, 8). Известны также знаменитые святилища П. в пещере на склоне афинского акрополя (Herodot. VI 105) и в Филе (Аттика), где он почитался вместе с нимфами (Menandri Dyscolos 2, 12, 401). П. входит в число олимпийских богов, он упоминается вместе с Зевсом и Аполлоном (Aeschyl. Agam. 56). В античной философии П. представлялся как божество, всё объединяющее (Hymn. Orph. XI). В предании, изложенном Плутархом, о смерти Великого П. он показан как символ уходящего античного мира (De def. or. 27). Раннее христианство причисляло П. к бесовскому миру, именуя его «бесом полуденным», соблазняющим и пугающим людей. В римской мифологии П. соответствует Фавн (покровитель стад) и Сильван (демон лесов).

Дата добавления: 2015-08-28