Энциклопедия в двух томах 11 страница

М. Х.

ЛИЕТУОНИС, в латышской мифологии персонификация кошмара, удушья. По данным Эйнгорна и Стендера, Л.— дух, который по ночам гоняет лошадей до пота, он способен проникать в жилище даже сквозь замочную скважину. По некоторым предположениям, образ Л. заимствован из славянской мифологии (укр. лiтун, польск. litun, 'zmora').

В. И., В. Т.

ЛИЗДЕЙКА, Лиздейко, в литовской мифологии основатель жреческой традиции в Вильнюсе. Легенда об основании Вильнюса князем Гедимином (нач. 14 в.), дошедшая в поздних и сильно романтизированных версиях (в западнорусских летописях и особенно у М. Стрыйковского), рассказывает о том, как Гедимин во время охоты в лесах нашёл на холме (в месте Веркяй) в корзине, скрытой зеленью, младенца, разбуженного звуком охотничьих рогов и заплакавшего. Случившийся тут же верховный жрец, тайный отец ребёнка, даёт Гедимину совет взять мальчика к себе и воспитать его как будущего жреца. По другой версии, объясняющей имя Л. (от литов. lizdas, «гнездо»), Гедимин нашел плачущего ребёнка в орлином гнезде. Мальчик был воспитан при княжеском дворе и впоследствии стал верховным жрецом — Криве-Кривайтисом, родоначальником рода Радзивиллов. Вероятно, именно в месте Веркяй еще до основания Вильнюса существовало святилище, и само урочище было священным. Характерно, что при уничтожении язычества в Литве в 1387 князь Ягайло отдаёт именно Веркяй католическому епископу для летней резиденции. Мотив покинутого мальчика в орлином гнезде характерен для шаманских мифов и связан с приобретением шаманом способностей к предсказаниям, толкованию снов и т. п., обладателем которых оказался и Л. Когда Гедимину, заснувшему на Турьей горе над речкой Вильней, приснился сон (на Кривой горе стоит железный волк и ревёт, как сто волков), призванный истолковать сон Л. пояснил: «волкъ железный знаменует город столечный тут будет, а што в нем оунутри ревет то слава его будет слынути на вес свът» (Полное Собрание русских летописей, т. XVII, 261 — 262). После этого Г. заложил город. См. также ст. Криве.

Лит.: Топоров В. Н., Vilnius, Wilno, Вильна: город и миф, в кн.: Балто-славянские этноязыковые контакты, М., 1980.

В. И., В. Т.

ЛИК (Лэкпт), в греческой мифологии: 1) фиванский царь, сын царя Гириея и нимфы Клонии (Apollod. III 10, 1; вариант: сын Хтония, Apollod. III 5, 5), брат Никтея (отца Антиопы), захвативший власть в городе и правивший в течение 20 лет, пока не был убит вместе с женой Диркой возмужавшими сыновьями Антиопы, которую он заключил в темницу (III 5,5 — 6); 2) потомок Никтея. Убит Гераклом за то, что захватил власть в Фивах в отсутствие Геракла и изгнал оттуда его жену Мегару (трагедия Еврипида «Геракл»); 3) царь мариандинов в Малой Азии, эпоним Ликии; ему помог Геракл в войне с бебриками (Apoll. Rhod. II 752 — 814).

А. Т.-Г.

Геракл убивает Лика. Скульптурная группа А. Кановы. Мрамор 1816. Рим, Галерея современного искусства.

ЛИКАОН (ЛхкЬщн), в греческой мифологии: 1) аркадский царь, сын ПеласгА. Л. и его 50 сыновей отличались нечестивостью, слухи о которой дошли до Зевса. Желая проверить справедливость этих обвинений, Зевс под видом странника посетил дом Л., который заподозрил божественное происхождение своего гостя и, чтобы это проверить, подал ему в качестве угощения мясо собственного сына (Clem. Alex. Protr. II 36) или внука Аркаса (Ps.-Eratosth. 8). Разгневанный Зевс опрокинул стол с безбожной снедью, а Л. вместе с сыновьями испепелил молнией (Apollod. III 8, 1); другой вариант: Л. выскочил из горящего дома и превратился в волка; на человеческий род Зевс наслал потоп (Ovid. Met. I 220—239). Культ (вероятно, догреческого происхождения) волка-оборотня существовал в районе аркадской горы Ликеона («волчья гора»); 2) юный сын Приама, убитый Ахиллом (Hom. Il. XXI 34 —119).

В. Я.

ЛИКИМНИЙ (Лйкхмнйпт), в греческой мифологии сын микенского царя Электриона и фригийской рабыни Медии, сводный брат Алкмены. Вместе с братьями участвовал в войне против сыновей Птерелая (царя обитавших на острове Тафос телебоев), претендовавших на часть земель микенского царствА. Л. единственный из братьев остался в живых. После того как Амфитрион (будущий муж Алкмены) нечаянно убил Электриона, Л. бежал вместе с Алкменой и Амфитрионом к царю Креонту в Фивы (Apollod. II 4,5 — 7). Женился на сестре Амфитриона Перимеде, от неё он имел сыновей, двое из которых сражались вместе с Гераклом и погибли в войне против Эврита (II 7, 7). После смерти Геракла Л. участвовал в походе Гераклидов против Эврисфея, а также в неудачном походе в Пелопоннес. Тлеполем (один из Гераклидов) нечаянно убил Л. (II 8, 2); по другой версии, Тлеполем убил Л. умышленно, после чего бежал на Родос (Hom. Il. II 653 след.).

М. В.

ЛИКОМЕД (ЛхкпмЮдзт), в греческой мифологии царь долопов на острове Скирос. К Л. бежал из Афин Тесей, когда власть там захватил Менесфей; но Л. из страха перед могущественным пришельцем или же желая угодить Менесфею, коварно столкнул его со скалы (Plut. Thes. 35; Apollod. epit. I 24; вариант: Тесей оступился и упал сам, Paus. I 17, 6). У Л. среди его дочерей Фетида спрятала юного Ахилла, желая спасти его от участия в Троянской войне. От тайной связи Ахилла с дочерью Л. Деидамией родился Пирр (Неоптолем) (Apollod. III 13, 8).

М. В.

ЛИКУРГ (Лхкпэсгпт), в греческой мифологии: 1) сын царя эдонов во Фракии, воспротивившийся введению культа Диониса. В «Илиаде» (хотя и не причисляющей Диониса к сонму олимпийских богов) сообщается, что Л., прогнавший со своей земли младенца Диониса вместе с кормилицами, был в наказание за это ослеплён Зевсом (Hom. Il. VI 130—140). В поздних источниках, восходящих, вероятно, к не сохранившимся афинским трагедиям 5 в. до н. э., сюжет столкновения Л. с Дионисом носит гораздо более трагический характер. У Эсхила (в первой части трилогии «Ликургия») изображалась, судя по фрагментам, встреча Л. с Дионисом в тот момент, когда бог и сопровождавшие его вакханки вторглись во Фракию; Л. отказывался признать бога в женоподобном юноше Дионисе и приказывал взять его вместе со спутницами под стражу в одном из покоев своего дворца. Вскоре, однако, дворец задрожал, как при землетрясении, и пленённый бог легко его покинул. По Аполлодору (III, 5, 1), Дионис в отместку за непризнание наслал на Л. безумие: полагая, что он обрубает виноградную лозу, Л. убил топором своего сына Дрианта и изуродовал его тело, после чего к Л. вернулся рассудок. Однако земля, осквернённая пролитием родственной крови, перестала плодоносить и единственным средством вернуть ей плодородие было, по указанию богов, убийство Л. Эдоны отвели его на гору Пангей и связали; по желанию Диониса Л. был брошен на растерзание лошадям. Миф о Л., как и миф о Пенфее, отражает то серьёзное сопротивление, которое встречал культ Диониса при распространении на различных территориях Греции; 2) царь Немей, которому пираты продали Гипсипилу (Apollod. III 6, 4).

В. H. Ярхо.

Ликург в припадке безумия убивает своего сына. Деталь росписи луканского кратера. 1-я четверть 4 в. до н. э. Неаполь, Национальный музей.

ЛИЛИТ (евр. lilith, часто в форме множ. числа не только жен., но и муж. рода; народная этимология связывает с евр. lyl, «ночь»), злой дух, обычно женского пола, в иудейской демонологии. В Библии упоминается однажды (Ис. 34, 14; греч. пнпкЭнфбнспт, лат. Lamia, ср. Ламия). Имя восходит к именам трёх шумерских демонов: Лилу, Лилиту и Ардат Лили; первый и второй — инкуб и суккуб. В роли суккуба Л. выступает и в еврейской традиции: она овладевает мужчинами против их воли с целью родить от них детей. Поэтому Талмуд («Шаббат» 151 б) не рекомендует мужчинам ночевать в доме одним. Адам и Ева, будучи в «отлучении» в течение 130 лет, породили духов, дивов и лилит (множ. число муж. рода), сожительствуя с ними («Берешит рабба» 20; «Эрубин» 18 б). Однако в иудейском быту Л. особенно известна как вредительница деторождения (ср. Ламашту). Считалось, что Л. не только наводит порчу на младенцев и изводит их, но похищает (пьёт кровь новорожденных и высасывает мозг из костей) и подменяет их; ей также приписывались порча рожениц и бесплодие женщин. Согласно Талмуду, Л. волосатая («Эрубин» 18 б), крылатая («Нидда» 24 б), она — мать Ахримана («Баба Батра» 73а). В арамейском переводе кн. Иова (1, 15) слово «Саба» переведено как «Лилит, царица Змаргада» (изумруда; вероятно, отождествление с царицей Савской).

Согласно одному преданию, Л. была первой женой Адама: бог, сотворив Адама, сделал ему из глины жену и назвал её Л. У Адама с Л. сразу же возник спор. Л. утверждала, что они равны, так как оба сделаны из глины; не сумев убедить Адама, она улетела. В Красном море её настигли три ангела, посланные богом. Л. отказалась вернуться и заявила, что создана, чтобы вредить новорожденным. Ангелы взяли с неё клятву в том, что она не войдёт в дом, в котором увидит их самих или их имена. Она приняла на себя наказание: отныне будут ежедневно умирать сто из её детей. В одном из заговоров для роженицы и новорожденных (в каббалистической книге «Разиэл», 13 в.), который повторяет этот сюжет, вместо Л. выступает Первая Ева. Первая Ева упоминается и в «Берешит рабба» 12: о ней говорится, что она обратилась в прах еще до сотворения Евы. Согласно «Зогар» (11, 267 б), Л. стала женой Самаэля, матерью демонов. Один из наиболее распространенных текстов заговоров для роженицы (известный на многих языках народов Ближнего Востока и Восточной Европы и применяемый позже против дурного глаза и разных болезней) рассказывает, как некий святой (Илья, Михаил, Сисиний и др.) в дороге (часто — спускаясь с горы) встретил ведьму (часто — у моря) и спросил, куда она направляется. Услышав, что она идёт в дом роженицы с целью повредить ей, он заставил её назвать все свои 9 (12, 40) имен и поклясться, что она не повредит роженице и младенцу, если увидит в доме все свои имена. Амулеты и заговоры для рожениц против Л. должны были содержать не только имена трёх ангелов (пытавшихся возвратить Л.), но и имена самой Л. [некоторые из них: Батна (евр.-арам., «чрево»), Одем («краснота»), Аморфо (греч., «не имеющий формы»), «Мать, удушающая дитя», имя из сирийского текста]. Тексты заклинаний арамейских и мандейских магических чаш используют против Л. формулу развода (свидетельство того, что Л. воспринималась и как суккуб). Лилиты во главе с их матерью и предводительницей Руха (дух) часто упоминаются в мандейских текстах.

Благодаря большому интересу к каббале в Европе эпохи Возрождения предание о Л. как первой жене Адама стало известно европейской литературе, где она обрела облик прекрасной, соблазнительной женщины. Такое представление о Л. появляется и в средневековой еврейской литературе (хотя в еврейской традиции красивая внешность Л. связана с ее способностью менять свой облик). Известны, например, рассказы о том, как Л. в облике царицы Савской соблазнила бедняка из Вормса. О каббалисте Иосифе делла Рейна рассказывали, что он добровольно предался Л. Представление о прекрасной, магически соблазнительной Л. лежит в основе рассказа А. Франса «Дочь Лилит» и поэмы А. Исаакяна «Лилит», где прекрасная, «неземная», сделанная из огня Л. противопоставляется «простой», обыденной Еве. Такое же противопоставление Л. Еве выступает в стихотворении М. Цветаевой «Попытка ревности». Шотл. писателю Дж. Макдональду принадлежит роман «Лилит».

Лит.: Gaster M., Two thousand jears of a charm against the child-stealing with, «Folklore», XI (XLVI), 1900, M 2; Krebs W., Lilith — Adams erste Frau, «Zeitschrift fьr Religions- und Geistesgeschichte», 1975, № 27; Lйvi G., Lilit et lilin, «Revue des Etudes juives», 1914, т. 68, № 136; Zoller I., Lilith, «Re vista di Antropologia», 1926, t. 27.

A. A. Папазян.

ЛИЛИЯ. В мифологии Л. обладает общей для цветов амбивалентной семантикой. Л. (прежде всего белая Л.) ассоциируется с чистотой, невинностью. В христианстве она является атрибутом некоторых святых, а также связывается с невинностью девы Марии в иконографии благовещения, вытесняя с эпохи Возрождения более ранний атрибут архангела Гавриила — масличную ветвь. Согласно народным поверьям, сломавший Л. лишает невинности девушку. Семитские народы объясняют происхождение Л. из слёз Евы, изгнанной из рая. С другой стороны, Л. связывают со смертью и загробным миром: так, Персефона была похищена Аидом в подземное царство в тот момент, когда она собирала Л. и фиалки (Ovid. Met. V 392); у некоторых народов считалось, что в облике Л. появляются души умерших людей и что Л. вырастают на могилах невинно осуждённых. Исходя из хтонической семантики Л., можно проследить её связи с плодородием (по греческому мифу, Л., подобно Млечному пути, произошли из капель молока Геры; включение Л. в королевский герб Франции символизирует процветание). Водяная Л. разделяет мифологическое значение лотоса как цветка, возникшего из первоначального мирового океана и служившего колыбелью солнцу. Сходная семантика характерна для изобразительного искусства индейцев майя, где Л. является атрибутом крокодила, несущего на своей спине землю. Согласно мифу догонов Мали, агнец, оплодотворивший солнце, спускается с неба по радуге в озеро с цветущими в нём водяными Л. Семантика плодородия проясняет связанные с Л. (преимущественно красными, т. н. тигровыми) эротические импликации, присутствующие в библейской Песни песней (2,2; 5,13).

М. Б. Мейлах.

Символ чистоты и праведности (Матф. 6,28), Л.— распространенный мотив средневековой мистической литературы и искусства. В позднесредневековом и народном европейском искусстве Л. могла даже контаминироваться с древом жизни и крестом (сцены с Христом, распятым на Л.). Мотив стилизованной Л. («флёр-де-лис») как эмблемы королевской власти характерен для французской геральдики. Метафорика Л. усиленно культивировалась также в искусстве романтизма и символизма.

М. Н. Соколов.

ЛИН (Λйнпт), В греческой мифологии сын Аполлона и дочери аргосского царя Псамафы, отданный матерью на воспитание пастухам и разорванный собаками, за что бог наслал на Аргос страшную Месть, убивавшую детей (Paus. I 53,7). Горестная судьба Л. стала темой жалобных песен (первоначально Л. называлась скорбная песнь об умершем) и традиционных припевов (айлинон, айлинон), т. е. френов, исполнявшихся во время ритуального действа в честь Л., когда ему приносили в жертву собаку. По другой версии, Л.— сын музы Урании и внук Посейдона, знаменитый музыкант и певец, живший в одной из пещер на Геликоне, соперник Аполлона, убитый им. Скорбь по Л. распространилась по всему свету, и песни о его страданиях пели не только греки, но и египтяне (Paus. IX 29,7). Согласно ещё одному свидетельству Павсания (IX 29,9), Л.— сын Исмения из Фив — обучал музыке юного Геракла и его брата Ификла. Когда Л. наказал Геракла, тот в гневе нанёс ему смертельный удар. Согласно Аполлодору (I 3, 2), Л.— сын Эагра и музы Каллиопы.

А. Т.-Г.

Лин и Ификл. Фрагмент росписи краснофигурного скифоса «мастера Пистоксена». 480—470 до н. э. Шверин, Государственный художественный музей.

Геракл в гневе наносит смертельный удар Лину. Фрагмент росписи краснофигурного килика Дуриса. Ок. 480 до н. э. Мюнхен, Музей античного прикладного искусства.

ЛИНГА (др.-инд. linga, «характеристика», «знак пола»), в древнеиндийской мифологии и различных течениях индуизма символ божественной производящей силы, обозначение мужского детородного органа. Поклонение Л., как одно из проявлений фаллического культа, восходит уже к протоиндийской цивилизации (изображения из Мохенджо-Даро и Хараппы) и засвидетельствовано в «Ригведе»; оно находит параллели во многих архаичных культурах (Передней Азии, Средиземноморья и т. д.), включая конкретные типологически общие обряды (напр., свадебные). Наибольшее распространение культ Л. получил в шиваизме (поклонение Л. и женскому символу — йони как символам Шивы и Парвати). Изображение Л. в виде каменного столба (обычно поднимающегося из йони) играет важную роль в ритуале различных шиваитских сект и служит предметом поклонения.

Лит.: Sarasvati S.H., The inner significance of Linga-worship, «Journal of Indian Society of Oriental Art», 1941, v. 9, p. 52—80; Dekeyser P., Propos sur le symbolisme phallique dans l'hindouisme, «Synthиses», 1961, № 183, p. 307—25.

Шива-лингам с головой Брахмы. Камень 8—9 вв. Канаудж.

Поклонение йони-лингаму. Миниатюра 18 в. Оудх.

ЛИНКЕЙ (ЛхнкЭхт), в греческой мифологии: 1) сын Эгипта, внук Бела, правнук Посейдона. По жребию получил в жёны одну из Данаид — Гипермнестру, которая не убила его в брачную ночь, как этого требовал её отец Данай. Л. правил в Аргосе после смерти Даная. Сыном Л. и Гипермнестры был Абант. Л.— прародитель великих героев Персея и Геракла (Apollod. II 1, 5; II 2, 1); 2) сын Афарея, один из Афаретидов, брат Идаса, двоюродный брат Диоскуров (Apollod. III 10, 3). Участвовал вместе с братом в калидонской охоте (I 8,2) и в походе аргонавтов (I 9, 16). Отличался небывалой остротой зрения, видя под землей и водой (III 10, 3). Вместе с братом сражался с Диоскурами и был убит Полидевком (III 11, 2).

А. Т.-Г.

ЛИНЛАУН, в мифологии шанов Бирмы (тайская языковая группа) высшее небесное божество, громовник, бог дождя. Его оружие — молнии. Он судит людей и сам же исполняет свои приговоры. Считается также божеством любви. У шанов образ Л. контаминируется с образом божества индуизма Индрой, называемого у них Ингом. Л. были вызваны мировая засуха и последний потоп.

Я. Ч.

ЛИНЪЮЙ («холм-рыба»), в древнекитайской мифологии существо с телом рыбы и с руками, ногами и головой человека. Образ Л. идентичен образу рыбы-дракона (лунъюй). Предполагается, что позднее образ Л. трансформировался в образ прекрасной нимфы (цзяожэнь).

Б. Р.

Линъюй. Гравюра из «Иллюстраций к книге гор и морей». Ленинград, Библиотека им. M. Е. Салтыкова-Щедрина.

ЛИОНГО ФУМО, персонаж фольклора суахили (Танзания). Предания о Л. Ф. соединяют в себе как сказочные, так и эпические (архаические) элементы. Как эпический герой Л. Ф. наделен сверхъестественными способностями, необыкновенной физической силой, чудесным искусством воина, неуязвимостью, даром предвидения. Пришедшие в город Пате чужеземцы (галла), увидевшие доблестного Л. Ф., были поражены его силой, размерами и назвали его «господином (хозяином) войны», которому под силу обратить в бегство сотни армий. Находящийся с Л. Ф. в ссоре его брат Мрингвари с помощью своих людей заточил Л. Ф. в тюрьму. Там Л. Ф. слагал и пел песни, понятные только его матери. Услышав их, она смогла помочь ему убежать из тюрьмы. Укрывшись в лесах, Л. Ф. совершал оттуда набеги на города, грабил путешественников. К Л. Ф. был подослан сын его сестры (ближайший родственник по древним нормам родства суахили), который выведал у Л. Ф. его уязвимое место и ночью проколол медной иглой пупок спящего Л. Ф. Проснувшись от боли, Л. Ф. с луком и стрелами пришёл к колодцу, опустился на колено, натянул тетиву и умер. Люди, боясь его, три дня не осмеливались подойти к колодцу. Лишь после заклинаний подошедшей к Л. Ф. матери он упал.

Некоторые исследователи отождествляют Л. Ф. с правителем и поэтом, жившим в 13 в. в районе Пате и Ламу, принадлежавшим к знатному роду Шанга (или Шака). Возможно, в легенде отражена вражда между Л. Ф. и его братом Мрингвари, отстранившим от власти Л. Ф. как сына одной из младших жён (рабыни). Противника Л. Ф. отождествляют также с правителем Пате султаном Умари.

Лит.: Сказание о Лионго Фумо. Сказки народов Африки, М., 1962; Сказки народов Африки, М., 1976, с. 271 — 76; Мисюгин В. М., Социальное содержание легенды о Лионго Фумо, «Труды Института этнографии», 1972, т. 100. Africana 9, с. 17 — 22; Harries L., Swahili poetry, Oxf., 1962; Knappert J., Utenzi wa Fumo Liongo, Dar-es-Salaam, [1962]; Mei riho f С, Das Lied des Liongo, «Zeitschrift fьr Eingeborenen-Sprachen», 1925, Bd 15, H. 4; S tee re E., Swahili tales as told by natives of Zanzibar, L., 1870; Taylor W. E., African aphorisms, L., 1891; Werner Б., A traditional poem attributed to Liongo Fumo, в сб.: Festschrift Meinhof, Hamb., 1927; её же, Myths and legends of the Bantu, L., 1933.

E. С. Котляр.

ЛИСА. В мифопоэтических традициях образ Л. выступает как распространённый зооморфный классификатор, нередко функционирующий и в языковой сфере [ср. рус. «лиса» — о хитром человеке; англ. fox — «хитрец» (при основном значении — «лиса») и т. п.]. Символические значения, связываемые с Л. в разных традициях, образуют единый и весьма устойчивый комплекс лишь отчасти мифологизированных значений (хитрость, ловкость, пронырливость, сообразительность, льстивость, вороватость, обман, лицемерие, осторожность, терпеливость, эгоизм, себялюбие, жадность, сладострастие, злонамеренность, злоумышленность, мстительность, одиночество). С образом Л. обычно соотносится представление о чем-то сомнительном, фальшивом; Л. нередко оказывается неудачницей, попадает впросак и т. п. Поэтому Л. не связывается с мифологическими персонажами высших уровней (ср. редкое исключение — Л. как одна из ипостасей Диониса и как вестница японской богини урожая и риса Инари, обладающая колдовскими чарами и способностью воплощаться в человека).

Л. может характеризоваться магическими способностями. Так, в китайской сказочной традиции Л. в возрасте 100 лет превращается в колдуна, обладающего магической силой, в возрасте 1000 лет попадает на небо и становится небесной Л.— тремя звёздами в созвездии Скорпиона (ср. также созвездие Лисички, лат. Vulpecula, называемое в некоторых традициях «Лиса с гусем»). Широко распространены истории о превращении Л. в человека (особенно при полнолунии). У индейцев Северной Америки, гренландских эскимосов, коряков, народов Сибири, в Китае известен сюжет о бедном человеке, к которому каждое утро в дом приходит Л., сбрасывает свою шкуру и становится женщиной; когда человек это случайно обнаруживает, он прячет шкуру и женщина становится его женой; но жена находит свою шкуру, оборачивается Л. и убегает из дома. В Северо-Восточной Азии при обилии сказок о хитростях и проделках Л. существуют сюжеты, связывающие Л. с вороном, творцом мира, создателем солнца, луны, звёзд, земли, культурным героем; в них Л. противостоит ворону как (отчасти) хтоническое животное. Особенно показателен мотив измены ворона Кутха с Л. своей жене в мифах ительменов. Изменение Л. своего облика объясняет её роль как демона, злого духа, оборотня, колдуна и даже самого дьявола (в христианской символике; в китайской и японской традициях рассказы о Л. обнаруживают совпадения с европейскими средневековыми историями о суккубах, инкубах, роковых невестах и т. п.), с одной стороны, и функцию Л. как трикстера (обманщицы, шутницы и т. п.), соперничающего с другим трикстером (поедание мяса у Койота, обман Ворона у народов Северо-Восточной Азии) или животным, пользующимся особым престижем (медведь) или известностью (волк, заяц, петух и т. п.),— с другой. Именно в этой функции Л. становится одним из персонажей животного эпоса в двух главных его формах — фольклорно-сказочной и литературной (иногда даже поэтической). В русской фольклорной традиции Л. является главным героем животной сказки, позже перешедшим и в лубок. В Западной Европе складывается начиная с 11 в. эпос о Ренаре (Ренар, первоначально мужское собственное имя, стало во французском языке обычным обозначением Л.). Особую роль сыграл старофранцузский «Роман о Лисе» («Roman de Renart»). В конце 12 в. появилась немецкая, а в сер. 13 в. нидерландская переработка этой темы, послужившая источником для нижненемецкого «Рейнеке-Лиса» («Reinecke-Fuchs»). Сходные циклы о Л. известны в Китае («лисий» эпос Ляо Чжая о «лисьих чарах» и вмешательстве Л. в жизнь людей; в китайской мифопоэтической традиции Л. считалась воплощением души мертвеца, и системе оберегов от Л. придавалось особое значение), в Америке (ср. отчасти «Сказки дядюшки Римуса», где наряду с Братцем Кроликом участвует Л.). Специализированный «лисий фольклор», особый словарь охоты на Л. и приёмы «лисьей магии» создаются среди охотников (напр., в английских охотничьих клубах). В народной традиции отмечался особый день, связанный с Л. или с началом охоты на неё, напр. день Мартына-лисогона (14 апреля); были популярны многочисленные разработки мотива мести (или награды) охотнику со стороны Л.

Лит.: Колмачевский Л., Животный эпос на Западе и у славян, Казань, 1882; Пу Сун-лин, Рассказы о людях необычайных, пер. с кит., М., 1954; Gubernatis A. de, Zoological mythology or the legends of animals, v. 1 — 2, L., 1872; Funk and Wagnalls standard dictionary of folklore, mythology and legend, N. Y., 1972, p. 412—15; Jоbes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, v. 1, N.Y., 1962, p. 606; Burkhardt V. R., Chinese creeds and customs, v. 1 — 3, Hong Kong. 1958.

В. Н. Топоров.

ЛИ САНЬ-НЯН («Третья дочь Ли»), в китайской мифологии богиня — покровительница мельников. По традиции считается, что это обожествлённая жена Лю Чжи-юаня, основавшего в 947 династию Поздняя Хань. Когда, ещё будучи молодым, Лю ушёл в армию и оставил Л. жить со своим старшим братом, жена брата сурово обращалась с Ли и заставляла ее крутить вместо осла тяжёлый жернов, а также пыталась утопить её младенца, но тот был спасен соседом. Впоследствии Л. стала императрицей, а после смерти её стали почитать как богиню мельников.

В. Р.

ЛИССА (лэууб), в греческой мифологии божество безумия, порождение Никты (Ночи) из крови Урана. В трагедии Еврипида «Геракл» (815 — 874) Гера, ненавидящая Геракла — сына Алкмены, к которой она ревнует Зевса, посылает Л. в дом героя с приказом лишить его рассудка. В безумии Геракл убивает свою жену Мегару и детей. Приступ безумия прекращает Афина, ударом огромного камня повергающая Геракла в тяжёлый сон.

В. Я.

ЛИТЕРАТУРА И МИФЫ. Постоянное взаимодействие Л. и м. протекает непосредственно, в форме «переливания» мифа в литературу, и опосредованно: через изобразительные искусства, ритуалы, народные празднества, религиозные мистерии, а в последние века — через научные концепции мифологии, эстетические и философские учения и фольклористику. Особенно активно это взаимодействие совершается в промежуточной сфере фольклора (см. Сказки и мифы). Народная поэзия по типу сознания тяготеет к миру мифологии, однако, как явление искусства, примыкает к литературе. Двойная природа фольклора делает его в данном отношении культурным посредником, а научные концепции фольклора, становясь фактом культуры, оказывают большое влияние на процессы взаимодействия Л. и м.

Соотношение мифа и художественной письменной литературы может рассматриваться в двух аспектах: эволюционном и типологическом. Эволюционный аспект предусматривает представление о мифе как определённой стадии сознания, исторически предшествующей возникновению письменной литературы. Литература с этой точки зрения имеет дело лишь с разрушенными, реликтовыми формами мифа и сама активно способствует этому разрушению. Миф и стадиально сменяющие его искусство и литература подлежат лишь противопоставлению, поскольку никогда во времени не сосуществуют. Типологический аспект подразумевает, что мифология и письменная литература сопоставляются как два принципиально различных способа видения и описания мира, существующих одновременно и во взаимодействии и лишь в разной степени проявившихся в те или иные эпохи. Для мифологического сознания и порождаемых им текстов характерна прежде всего недискретность, слитность, изо- и гомоморфичность передаваемых этими текстами сообщений. То, что с точки зрения немифологического сознания различно, расчленено, подлежит сопоставлению, в мифе выступает как вариант (изоморф) единого события, персонажа или текста. Очень часто в мифе события не имеют линейного развёртывания, а только вечно повторяются в некотором заданном порядке; понятия «начала» и «конца» к ним принципиально не применимы (см. Цикличность). Так, например, представление о том, что повествование «естественно» начинать с рождения персонажа (бога, героя) и кончать его смертью (и вообще выделение отрезка между рождением и смертью как некоторого значимого сегмента), по-видимому, принадлежит немифологической традиции. В повествовании мифологического типа цепь событий: смерть — тризна — погребение раскрывается с любой точки и в равной мере любой эпизод подразумевает актуализацию всей цепи. Принцип изоморфизма, доведённый до предела, сводил все возможные сюжеты к единому сюжету, который инвариантен всем мифоповествовательным возможностям и всем эпизодам каждого из них. Всё разнообразие социальных ролей в реальной жизни в мифах «свертывалось» в предельном случае в один персонаж. Свойства, которые в немифологическом тексте выступают как контрастные и взаимоисключающие, воплощаясь во враждебных персонажах, в пределах мифа могут отождествляться в едином амбивалентном образе.

В архаическом мире тексты, создаваемые в мифологической сфере и в сфере повседневного быта, были отличными как в структурном, так и в функциональном отношениях. Мифологические тексты отличались высокой степенью ритуализации и повествовали о коренном порядке мира, законах его возникновения и существования. События, участниками которых были боги или первые люди, родоначальники и т. п., единожды совершившись, могли повторяться в неизменном круговращении мировой жизни. Закреплялись эти рассказы в памяти коллектива с помощью ритуала, в котором, вероятно, значительная часть повествования реализовывалась не с помощью словесного рассказывания, а сверхъязыковыми средствами: путем жестовой демонстрации, обрядовых игровых представлений и тематических танцев, сопровождаемых ритуальным пением. В первоначальном виде миф не столько рассказывался, сколько разыгрывался в форме сложного ритуального действа. Тексты, обслуживающие каждодневные практические нужды коллектива, напротив, представляли собой чисто словесные сообщения. В отличие от текстов мифологического типа, они рассказывали об эксцессах (подвигах или преступлениях), об эпизодическом, о повседневном и единичном. Рассчитанные на мгновенное восприятие, они в случае необходимости закрепить в сознании поколений память о каком-либо важном эксцессе мифологизировались и ритуализировались. С другой стороны, мифологический материал мог быть прочитан с позиции бытового сознания. Тогда в него вносилась дискретность словесного мышления, понятия «начала» и «конца», линейность временной организации. Это приводило к тому, что ипостаси единого персонажа начинали восприниматься как различные образы. По мере эволюции мифа и становления литературы появились трагические или божественные герои и их комические или демонические двойники. Единый герой архаического мифа, представленный в нём своими ипостасями, превращается во множество героев, находящихся в сложных (в том числе кровосмесительных) отношениях, в «толпу» разноимённых и разносущностных богов, получающих профессии, биографии и упорядоченную систему родства. Как реликт этого процесса дробления единого мифологического образа в литературе сохранилась тенденция, идущая от Менандра, александрийской драмы, Плавта и через М. Сервантеса, У. Шекспира и романтиков, Н. В. Гоголя, Ц. М. Достоевского, дошедшая до романов 20 в.,— снабдить героя спутником-двойником, а иногда и целым пучком спутников.

Дата добавления: 2015-08-28