«С незапамятных времен как в мире, так и в обществе существовала древняя секта, древний орден обученных воинов, и назвали себя члены этой секты Воинами Судьбы, и стали они наблюдать за всем миром. 1 страница

Евгений ПАВЛОВ

СПАУН: НАЧАЛО

«С незапамятных времен как в мире, так и в обществе существовала древняя секта, древний орден обученных воинов, и назвали себя члены этой секты Воинами Судьбы, и стали они наблюдать за всем миром. Они творили то, что считали необходимым, то, что, по их мнению, уготовила людскому миру судьба, но пришел тот, кто бросил им вызов и расстроил их планы»

«Моей душе неведом страх, моя судьба всегда в моих руках»,— постоянно мы себе твердим об этом...

— Если ты не будешь сопротивляться, тьма может забрать твою душу себе и оставить ее до той поры, пока ты не забудешь о мести, но если ты наберешься сил и встанешь на ноги, то тогда ты возьмешь тьму под контроль и сделаешь своим оружием. Страх — сила, которая сейчас является твоей слабостью, но ты в силах подчинить себе свои страхи, ты в силах бросить им вызов. Джон, сделай так, чтобы тьма сдружилась с тобою, чтобы она начала тебя уважать и чтобы ты мог всегда заручиться ее помощью. Для этого есть один верный способ: перестань бояться ее, и тогда тьма и ее создания научатся тебя уважать. Стань символом вечной ночи!

— И что будет тогда, когда у меня это получится? Я стану глыбой с каменным сердцем, монстром, не знающим о пощаде, или останусь человеком? — спросил весьма успешный ученик ордена Воинов Судьбы, который пришел к ним на обучение не так давно, но уже смог завоевать полное доверие своего учителя, Виктора Дума, правой руки предводителя секты Генриха Фатума, который изображал из себя чуть ли не самого бога.

— А это уже зависит от самого тебя и от уровня сопротивляемости твоей души. Каждому из нас свойственно выбирать, и этот выбор тебе еще предстоит сделать, но бывают ситуации, когда мы становимся монстрами, уничтожающими людское общество, и не можем это контролировать, но ты таким точно не станешь. По крайней мере, я и все мои другие ученики в этом полностью уверены. Кстати, сегодня на ужин будет рис с сырой рыбой, не опоздай на него, рыба будет привезена из жарких стран, и я не хочу, чтобы ты не вкусил такую ценную еду.

— Сырая рыба? Суши? — спросил Джон, который не привык называть сырую рыбу просто сырой рыбой.

— Это вы так называете сырую рыбу? Я никогда не понимал американцев.

— А ты разве не американец?

— Ну, как тебе сказать... Ну, в общем да, я американец но я никогда не жил в США, как ты.

— Ты не уважаешь Америку?

— Было бы за что ее уважать! Джон, не задавай мне таких вопросов, ибо они кажутся мне неадекватными. Вот ты сам подумай: уважение существует лишь на духовном уровне, дальше за таким понятием, как уважение, ничего не стоит, да и глупо уважать какую-то целую страну в целом. Джон, здесь мы решаем судьбы мира и помогаем людям не утонуть во тьме. Здесь всем плевать на Америку, ибо она далека от нас.

— Ну да, я забыл об этом. Извини. Не знаю, пойду ли я на ужин, хочу подольше потренироваться, а еда в желудке иногда мешает тренировке. Ну, все равно спасибо, хорошо, что хотя бы можно отказаться от ужина. Я просто не люблю суши,— сказал Джон и пошел в зал, где проходило обучение фатумменов — воинов судьбы.

Джон немного приврал Виктору Думу, что будет тренироваться. На самом деле он пошел в зал тренировок, чтобы медитировать, ведь медитация была крайне полезна в вечернее время суток. Об этом говорила практика, которую Джон изучил: утром медитировать просто невыносимо, крики воинов, шумы и гамы не дают сосредоточиться и войти в состояние транса, днем то же самое. Джон сел не на коврик, предназначенный именно для этого, а на холодный деревянный пол, ведь мягкий коврик, пробиваясь к Джону через кожу, не позволял ему быстрее начать медитацию, уйти в глубины своей души. Коврик иногда мешал сосредоточиться: шерстинки кололи кожу, холодный пол же, наоборот, помогал ему быстрее отойти от реального мира. Холод для этого был необходим.

Виктор Дум пришел посмотреть на то, как ученик упражняется с палками, но вместо этого он увидел, что Джон медитирует.

— Как ястреб, мчащийся сквозь сильный ветер на большую скалу, так и ты быстрее пытаешься уйти от реальности. Тьма действительно протянула тебе руку помощи, если ты каждую секунду норовишь уйти в нее, но здесь тьмы нет, и поэтому единственная возможность с нею встретиться — это уйти в себя с помощью медитации, которой я тебя обучил,— произнес Дум и ушел от Джона, чтобы тот мог спокойно побыть во тьме. Побыть в одиночестве, в уединении со своим темным душевным миром, где ты только ты один со своей душой.

Ночь. Горы Азии. Костер

— Джон, я хочу поведать тебе прошлое своей темной жизни. Только тебе я полностью раскрою свою душу, и только ты узнаешь, кто я в душе. Всем остальным дозволено видеть меня только как командира, который направляет в нужное русло, но ты узнаешь меня как человека.

— И почему же ты решил открыться именно мне? — спросил Джон у Виктора Дума, который сам разжег костер и пригласил своего ученика на этот разговор по душам.

— Потому что только в твоих глазах я увидел истинную великую силу, которую не видел ни в одном из тех, кого я обучал в этих горах. Только ты подарил мне надежду на то, что человек может превзойти самого себя, этот человек все еще живет во мне, но он будто похоронен в склепе больших гор. Я увидел эту силу в тебе, эту великую мощь, которая затмевает разум во время боя. Смерть родителей превратила тебя в великого воина, и ты должен прожить свою жизнь именно так. Горе, отчаяние, потеря близких — три фактора, которые помогут создать нечто великое. Я знаю, что все это очень грустно и что в момент остановки родительских сердец ты очень плакал... Я все это понимаю, но и ты должен понять истину. Чтобы стать великим воином, лидером нашей секты, надо прежде всего узнать горечь потери. Все эти сектанты на самом деле хорошие парни, которые страдали в этой жизни, но я помог сблизить их сердца в единое целое; смешав их разум, я создал непробиваемую стену, готовую к любой битве против зла. Чувство смерти — причина всякого страха, сильного или слабого, как мелкие капли ручья, выплескивающегося на зеленую траву. Я не всегда жил в горах и упражнялся с деревянным мечом. Когда китайские наемники расстреляли моих родных братьев, я так же, как и ты, был в отчаянии и скитался во тьме, обманывая себя, что все позади и все хорошо. Меня бы это убило... Эта вина за смерть семьи. А потом я просто на какое-то время махнул на все рукой, думал про себя: пусть все катится к чертям и пусть я буду жить так, как и все, тупо прожигая жизнь. За все время, которое я провел в мировых странствиях, у меня появился всего один друг по имени Чен, который стал мне как родной брат. Я даже не знаю, есть ли на этой земле братья ближе, чем были мы с ним. Мы даже поклялись друг друга защищать и оберегать себя, какую беду ни преподнес бы нам Господь.

— И что было дальше? — спросил Джон.

— Однажды, когда мы прилетели жить в Африку на один островок, наполненный джунглями, Чена укусила змея, и я ничего не смог сделать, а все потому, что это была судьба, и на то она и судьба — прямая воля Бога. Вот почему я и стал предателем судьбы, и, мне кажется, ты обязан отомстить за горе, которое произошло с тобой. Ты должен отомстить тем, кто тебя сотворил, вернее, не тебя, а зверя, который сейчас развивается в тебе. Гнев... он может как помочь тебе, так и уничтожить тебя. И после всего пережитого горя я понял, что, для того чтобы жить, необходимо уметь вертеться. И не просто прожигать свою жизнь, а делать что-то полезное, что-то, что может перевернуть ход истории, что-то, что может создать новый мир или хотя бы исправить прежний. Всем нам дана жизнь, на то мы и дети Божьи, но каждый из нас — отдельная индивидуальная личность. Каждый из нас может придумать что-то новое. Ты читал Библию? Я имею в виду Ветхий завет. Ной... Слышал о таком? Согласно Библии, Ной был праведником в своём поколении, за что был спасён Богом от всемирного потопа и стал продолжателем человеческого рода. С этой целью Бог повелел Ною построить ковчег и взять туда членов своей семьи и по паре животных каждого вида. По окончании потопа ковчег прибило к горам Арарата. Я завел разговор об этом, потому что хочу доказать тебе, что один человек может изменить мир. Он может уничтожить или же исправить, неважно, как это назовется. Ной был простым человеком из плоти и крови, самым что ни на есть простым, но он многое изменил. Вот и я хотел бы все изменить.

— И как ты изменишь этот мир? — спросил Джон.

— Пока не знаю, но со временем придумаю, как это сделать. Я надеюсь, что ты будешь идти со мной по этому пути до конца, мне до боли нужен такой, как ты — благородный и бесстрашный воин, способный уничтожить любое зло, которое встанет на пути великого добра. Добро — великая сила, а зло — это человеческая слабость, поэтому оно, как правило, всегда и проигрывает добру. Добро это то, что необходимо нашему миру, все наше общество нуждается в нем, а зло — это та грязь, которую нужно искоренять любыми, даже самыми жесткими методами! Разве ты не согласен со мной?

— Согласен. Зло только уничтожают,— ответил Джон.

У каждого страха есть свой пролог и своя первая глава

Джон Вэйн — светлая звезда всей Америки! Победитель многочисленных конкурсов и наград за лучшую белоснежную улыбку среди самых богатых людей мира! Обольститель женских сердец и, в конце концов, наследник великого предприятия «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС». Его отец Майкл Вэйн был одним из создателей атомной бомбы, но прославился вовсе не этим. Создав компанию мирового класса, Майкл стал достигать вершины известности и поднялся к самой большой славе, которая только может быть у смертного. Майкл стал врачом, он лечил даже тех, кого нельзя было излечить. Прошло несколько лет, и вот великий Майкл Вэйн внезапно умирает, и на его место приходит его сын — Джон Вэйн.

— Джон Вэйн! Где же ваша белоснежная улыбка?! Вы будто забыли почистить зубы перед тем, как встать на эту панель,— проголосил репортер и журналист Клайв Урих, который любил фоткать звезд и ставить получившиеся фотографии к себе на полку.

— Простите меня за то, что забыл воспользоваться щеткой, но сегодня особенный день для меня и для моего предприятия. Пожалуйста, не позорьте меня своим острым зрением, а то милые дамы услышат и не захотят целовать меня в губы,— сказал Вэйн с неким неудовольствием к тому, что мистер Урих затронул тему его гигиены,

— Извините за то, что открыл миру правду, но вы все равно не всегда чистите зубы. Ладно, мистер Вэйн, расслабьтесь и получайте удовольствие, ведь сегодня ваш великий праздник. Сегодня «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» подвергается масштабной перестройке, я знаю, что вы потратили на это больше двух миллиардов, и я знаю, что это мечта вашей жизни. Ваш отец гордился бы вами.

— Мистер Урих, спасибо вам за то, что упомянули в своих словах моего отца. Действительно это было для него всем, но вы не знаете моих реальных мотивов, потому что я не всегда говорю все на камеру. Есть кое-что особое, что вам знать просто не нужно, я решил приступить к перестройке вовсе не потому, что мой дорогой папочка об этом мечтал.

— А какова же настоящая причина? — спросил Урих, держа в руке проводной микрофон, подключенный к сети и к камере.

— О ней я вам рассказывать не стану, это знаю только я и еще несколько человек из компании. Что же до остальных... Боюсь, что это мое лично дело, я бы не хотел озвучивать причину столь дорогой перестройки, но по факту скоро «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» станет еще лучше, чем сейчас, и я думаю, что это главное.

— И все-таки пресса очень хотела бы узнать, какую тайну скрывает самый дикий холостяк Мракана. Может, одумаетесь и поведаете нам, в чем дело?

— Вы разве не услышали меня? Я же сказал: нет. И не пытайтесь меня уговорить, мистер Урих. Вдруг у вас это получится.

— Пресса очень бы этого хотела. Не правда ли?

— Может быть, но не всегда пресса получает то, что она хочет. Есть такие вещи, о которых ей лучше не знать. Удачи вам с вашей камерой! — вульгарно произнес Вэйн, показывая на Уриха указательным пальцем левой руки.

— Миллионеры... я никогда их не понимал. И Вэйн явный тому показатель, он не исключение,— сказал Урих и решил немного поснимать на камеру девиц, которые разгуливали на вечеринке в ярких купальниках.

Урих решил немного отойти от рабочего долга и расслабиться, все-таки это был яркий праздник. Переход «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» на новый финансовый уровень стал огромным событием почти для всех, кто живет в темном городе.

Пообщавшись со всеми известными представителями прессы, Джон решил замолвить тост за свое правое дело, за свою мечту, которая, похоже, начала сбываться. Вэйн подошел к микрофону, чтобы его голос был слышен даже на расстоянии трех сотен метров.

— Леди и джентльмены, сейчас я стою здесь перед вами, потому что искренне надеюсь на то, что судьба моей компании станет и вашей судьбой, ведь перестройка столь громадного предприятия принесет деньги и власть не только мне, но и многим вам, кто работает без отказа. И делаю я это не только ради себя и ради своего кошелька, но и ради вас, друзья мои. Многие считают меня жадным и склизком типом, но поверьте, что те люди, которые про меня так говорят, сильно заблуждаются. Я не жадный, я наоборот стараюсь быть щедрым и поступать так, как надо. Мой отец был человеком слова, я знаю, что меня нельзя называть таковым, но я к этому стремлюсь. Вы можете помочь мне стать таким же великим человеком, каким был мой отец, для этого вам надо только верить в меня и довериться моим обещаниям. Я уж постараюсь не подвести вас, как наш уважаемый Джордж Ризонт, которого недавно прозвали вором и обманщиком. Нет, я не обещаю вам золотые горы, но я обещаю, что те из вас, кто найдет работу, сможет прожить хорошую теплую жизнь. Деньги от моей фирмы будут автоматически переливаться на ваши карточки, опять-таки это касается только тех, кто работает, ведь те, кто бездельничают, обречены на бедность, но я уверен, что вы не такие. Я ведь прав?

— Конечно же, вы правы! — крикнул один человек из всей толпы.

— Как же мне надоело видеть их доверчивые лица, но по-другому я не могу поступить, ведь они действительно поверили мне, и я просто не вправе их подвести. Но я не знаю, как будут дальше идти мои дела, перестройка еще даже толком не началась, а город уже забит бешеными криками. Народ очень доверчив к тем, кто страдает от толстого кошелька, но это скорее минус, чем плюс, ведь не все богачи также щедры и благородны, как я,— сказал Джон Вэйн мистеру Фэрролду — технику по безопасности в небоскребе Вэйна.

— Не переживайте. Перестройка займет максимум один год, и за это время народ привыкнет к вам и к вашим идеям. Давайте лучше поговорим о более серьезных вещах, чем громкие представления. Вы в курсе, что из технического отдела не так давно пропала половина нашего товара? Это пахнет кражей, и это, собственно, и есть кража, но мы понятия не имеем, кто мог стащить наше добро. Есть подозрение, что это дело рук какой-то преступной организации.

— Мистер Фэрролд, советую вам еще раз пересмотреть журнал истории доставки товара. Вдруг вы поймете, что допустили ошибку и сбились со счета.

— Нет, Джон, это не ошибка, я проверял несколько раз, там цифры одинаковы. Это кража, мистер Вэйн. Видимо, кто-то из наших людей работает на кого-то очень нехорошего человека.

— И что вы предлагаете делать? Звать полицию и писать заявку с жалобой на плохую безопасность? Если это кража, то мы уже не сможем ничего сделать, ведь украсть мог только тот, кто знал коды и пароли, соответственно, это мог сделать кто-то из нашей компании, возможно, некоторые сотрудники «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» решили испытать себя в шкуре похитителей. Если это так, то у них это вышло.

— Но что мы будем с этим делать? Так это оставлять нельзя.

— Конечно, нельзя! Но пока на ум ничего не лезет. Возможно, на ближайшей неделе мы найдем способ узнать, кто же крысятничает за нашими спинами, и я надеюсь, что вы не проболтаетесь за это время.

— Я никому и слова не скажу, тем более этим папарацци и этому бестолковому мистеру Уриху, который вечно мельтешит со своей камерой,— сказал Фэрролд.

— А вот это вы правильно сказали. Урих, видимо, хочет прилично подзаработать, ткнув носом в дерьмо самого влиятельного человека в Мракане, то есть меня. Что ж, у него почти это вышло, я забыл почистить зубы, и он это заметил, представляете?

— Ладно, я пойду в терминал охраны и еще раз пересмотрю журнал, возможно, я действительно просто сбился со счету. В нашем деле всякое возможно,— сказал Фэрролд и ушел по своим делам.

Чтобы выровнять ситуацию и избавиться от мнения журналистов-критиков Джон заручился помощью у генерала Вайда, который занимался и подобными вещами. Джон Вэйн пообещал ему приличную сумму, если тот сможет избавить его от встреч с надоедливой общественностью. Разговор проходил в ресторане под названием «Монте-Кристо», это в западной части Мракана. Ресторан воистину славился своим неповторимым стилем, нагоняющим красивую атмосферу в столь шикарном помещении и условно недорогом меню. В принципе любой человек мог позволить себе поужинать в «Монте-Кристо», конечно, если он имел хотя бы средний заработок. Речь не шла о бедняках и нищих людях.

— Мистер Вайд, позвольте мне начать. Это место, полное лирики и хороших эмоций, вызывает у меня наиприятнейшие ощущения, я рад, что мы будет решать такие ответственные дела, находясь в атмосфере красоты. Вам заказать кальмара или что-нибудь еще? Если вы забыли взять деньги, то это будет за мой счет, я угощаю.

— Мистер Вэйн, я пришел сюда не для того, чтобы есть кальмаров, и деньги я всегда беру с собой. Я сейчас не очень голоден, но без выпивки этому разговору не существовать. Официант! Пожалуйста, дайте нам вина, за мой счет!

— Извините, мистер Вайд, но я не буду выпивать.

— Почему же?

— Ну, как вам объяснить? Меня ждет бурная ночка...

— Секс с кинозвездой?

— Нет, это уже было, это я уже давно освоил, сейчас хочется чего-то новенького. Давайте моментально перейдем к делу, а то я боюсь, что мое настроение полностью перейдет в состояние эйфории, и я не смогу об этом говорить. Я готов выплатить вам деньги наличкой прямо сейчас, но вы должны будете пообещать мне, что никто из существующих и невымерших представителей желтой прессы не протянет ко мне свои длинные руки.

— А они вам так сильно мешают?

— Они очень мне мешают, более того, они не дают мне правильно сконцентрироваться на своем деле. Я уже замучился им объяснить, что перестройка «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» не их собачье дело, они меня пытаются заставить все им сказать, от этого я, собственно, и устал.

— И вы хотите, чтобы я прекратил это?

— Да, но не бесплатно, а за деньги. В наше время даже за спокойствие приходиться платить, это, конечно, очень плохо, но ничего, к сожалению, не поделаешь. Быть богачом все же лучше, чем шататься по улицам с утра до ночи, как это делают некоторые представители нашего дорогого общества.

— Да уж, запутанная эта история с этими кражами. Похитителей так и не нашли?

— Нет, но есть подозрения, что это дело рук какой-то организации, и я бы даже не назвал их преступниками. Скорее, это просто воры, чей разум забит желаниями украсть что-то действительно стоящее.

— Ладно, мистер Вэйн, в этом-то я вам помогу, но если вам еще что-то от меня понадобится, то вы знаете мой номер телефона, я имею в виду городской телефон.

— Я понял. Хорошо. Спасибо вам за то, что вы меня услышали и согласились помочь. Все, что сейчас нужно компании, это спокойствие. Перестройка займет куда меньше времени, если процесс будет менее скандальным.

— Я уже понял, что вы всеми частями своего тела держитесь за этот проект, но я уверяю вас — все будет хорошо. Вы связались с полезным человеком, я еще никогда никого не подводил.

— Я этому очень рад, в наше время не так уж и легко найти полезного союзника.

— Я с вами, пожалуй, соглашусь. Но в любой ситуации можно найти хорошее решение, а такому умному и сообразительному человеку, как вы, это ничего не стоит, уж поверьте.

— Хорошо, пускай будет по-вашему,— согласился Вэйн насчет того, что он умен и сообразителен.

Джон Вэйн, пообщавшись в ресторане с мистером Вайдом, нашел себе еще одного не менее полезного собеседника, которым оказался мелкий предприниматель Ричард Хьюстони — глава компании по международной поддержке. Хьюстони имел реальную возможность помочь Вэйну найти воров и узнать, что им нужно в итоге. Они встретились в аэропорту в душном самолете, так захотел Хьюстони, оправдывая это словами, что ему необходимо куда-то улетать на две недели.

— Мистер Вэйн, сейчас у меня и без того полно дел, но если вы готовы заплатить мне некую сумму, то я готов помочь вам отыскать этаких мерзавцев. Если вы мне заплатите около пятидесяти тысяч долларов прямо сейчас, а это не такие уж и деньги для вас, то я прямо сейчас отброшу все свои дела и займусь вами как своим очередным клиентом.

— У вас проблемы с деньгами? Вы только скажите, я ведь готов заплатить вам куда большую сумму, я не такой уж и жадный. Меня очень интересует ваше мнение со стороны. Думаете, это кто-то из сотрудников сделал?

— Сделал что?

— Украл важные для компании образцы.

— Я понятия не имею, я даже не знаю, как это случилось. Давайте поговорим как раз об этом, мне же надо знать, как все произошло, чтобы хоть что-то нарыть. Итак, мистер Вэйн, я жду от вас пояснения полной картины. Как произошла кража дорогого оборудования?

— Ну, это не совсем было оборудованием, скорее ценный образец, но он был для нас очень дорог, и мы многое потеряли. Хотите узнать, как это случилось... Суть в том, что я и сам не знаю, как... Камеры показали, как какие-то люди вламываются в двери четырнадцатого этажа и резким темпом крадут образцы, будто они уже знали, что они находятся именно там, будто кто-то из сотрудников сообщил им, где они лежат.

— Позвольте узнать, а что это были за образцы?

— Я не хочу об этом говорить, эта информация крайне секретна,— сказал Джон.

— В таком случае я ничем не смогу вам помочь. Мне обязательно нужно знать, что украли воры. Неужели то, что они украли очень важно и секретно? А теперь признайтесь, глядя мне в глаза, там было какое-то оружие массового поражения?

— Нет, это было не совсем оружие, но все очень боялись, что это кто-то будет использовать в качестве оружия. Вернее, это не оружие, но это можно превратить в орудие смерти. Теперь вы понимаете, о какой пропаже идет речь? А если же злоумышленники психопаты и безумцы, что тогда будет? В «ВЭЙН ЭНТЕРПРАЙЗИС» полно всяких скрытых от общественности проектов, все даже и не перечислишь, и почти каждый такой скрытый проект является наиважнейшей вещью. Если вы откажетесь мне помочь, то боюсь, что может случиться что-то воистину кошмарное.

— Что именно может случиться? Они сбросят атомную бомбу?

— Нет, это не бомба.

— А что тогда?

— Это лекарство,— ответил Джон.

— От чего лекарство?

— От рака.

— От рака?

— Да, все на свете знают, что мой отец был врачом, что он тратил миллионы, чтобы спасать людей от гибели, и он создал токсин, который помогает убирать злокачественную опухоль с живого организма с минимумом вреда для здоровья. Все эти химиотерапии, входящие в более дешевую методику лечения, вредят нашему организму, а этот токсин наоборот укрепляет здоровье.

— Все это понятно и логично, но вот интересно знать, как лекарство от столь страшной и тяжелой болезни может стать оружием в руках террористов?

— Это легко сделать. Этот токсин можно назвать природным веществом. Надо лишь чуть-чуть изменить его формулу, и он превратится в смертоносное оружие массового поражения. Мой отец это знал, я это знаю, и это знают все медики и доктора, которые работают бок обок со мной, которые раньше работали с моим отцом. Это тоже вполне логично. Я уверен, что злоумышленники это тоже знали, и они украли образец, чтобы создать оружие, которое поможет им уничтожать и завоевывать. Я знаю, что раньше лук и стрелы служили основой военной технологии. Благодаря им Чингисхан правил от Монголии до Украины, он превосходил даже таких вождей, как Александр Великий, и его власть полностью затмевала всю Римскую империю с их щитами и копьями. Я думаю, что тот, кто создаст оружие смерти, сможет стать новым ханом, новым королем и новым вождем. Этого я и боюсь. Не хочу, чтобы моя компания и мечты моего отца стали причиной хаоса на Земле. Я упорно борюсь с этим, но, пока воры не найдены, мои слова бессильны.

— Ваш отец был очень хорошим человеком, и хоть многие его не любили, он никогда не оставлял нуждающегося без помощи. Он всегда помогал всем и не всегда требовал деньги. Он был эталоном чистой совести, символом доброты, с ним Мракан был более светлым городом, чем сейчас. Я хочу, чтобы вы стали таким же, как и он,— сказал мистер Хьюстони.

— Но я вряд ли смогу его заменить. Я не такой, как он, я значительно уступаю отцу по всем статьям. Его никто никогда не превзойдет в доброте.

— Вы заблуждаетесь. Вы же ведь его родной сын, а значит и вам свойственно быть добрым и чутким. Забудьте о том, что о вас говорят люди с камерой в руках, вспомните то, что говорил вам ваш отец, вы все еще можете стать таким же хорошим человеком, и для этого вовсе не надо быть Господом Богом. Просто знайте, что существуют люди, которые верят в вас, как когда-то верили в вашего отца. Я помогу вам найти преступников.

— И сколько мне это будет стоить? Всего лишь каких-то пятьдесят тысяч долларов, и все?

— Нисколько,— ответил Хьюстони.

— Как это нисколько? Вам разве не нужны заслуженные деньги?

— Я помогу вам от чистой души, просто так. Это мое желание. Я хочу доказать вам, что вы не хуже, чем ваш отец. А то, что сейчас происходит, касается и меня в том числе, ведь мой отчим знал вашего отца, и он общался с ним почти каждый день. Так что вам есть, на кого положиться, а деньги не всегда приносят счастье.

— Да неужели это правда?

— Это действительно так. Несмотря на то, что я являюсь для всех типичным бизнесменом среднего уровня и всегда ношу с собой кожаный коричневый кейс, у меня есть свои принципы и свой особый подход к делу. Не переживайте, все будет нормально. Мы найдем похитителей и даже привлечем их к уголовной ответственности. Чтобы их посадить за решетку, понадобится всего лишь ваше появление на суде. Вы совершите правосудие над ними, каждый вор должен платить за то, что он своровал, своей свободой.

— Я с вами согласен. Правосудие — прежде всего, но и не стоит забывать о человечности. Вдруг окажется так, что воры украли формулу, чтобы вылечить своих родных от рака,— сказал Вэйн.

— Вряд ли это так,— сказал мистер Хьюстони.

— Я мечтал всю свою жизнь провести в каком-нибудь светлом городе,— Джон Вэйн перевел разговор на другую тему.— Хотя тот же Нью-Йорк мог бы подарить мне больше приятных ощущений, чем Мракан, но все же годы, проведенные в доме родителей, и тот факт, что я здесь родился, взяли свое, я остался жить здесь и не много об этом сожалею. Мракан — мой родной дом, и я не представляю свою жизнь в каком-нибудь другом месте. Я уже привык к проживанию в вечной темноте, и любой светлый город просто бы сделал меня слепым. Я всего лишь несколько раз в своей жизни видел солнце. Представляете, мистер Хьюстони?

— Да уж, представляю. Но, раз так уж у вас сложилось, то вы не должны об этом сильно сожалеть. Мракан — ваше родное гнездо, и вы должны, наоборот, гордиться тем, что живете здесь. Этот город не так уж и плох за одним исключением: в нем слишком много преступников развелось. Полиция не успевает следить за порядком.

— Дело не в том, что она не успевает, многие полицейские сами становятся преступниками, когда берут взятки.

— Вы сейчас, наверно, говорите о Борисе Гуднаеве? Да, это особый случай. Ваш отец боролся с ним и с его черным бизнесом.

— Да, но, к сожалению, он не смог посадить этого преступника за решетку, я тоже, наверно, не смогу этого сделать.

— Гуднаев является боссом мафии. Таким, как он, прощается абсолютно все, начиная от краж и заканчивая рядом убийств. Но поверьте мне, что когда-нибудь правосудие настигнет и его.

— Я на это очень надеюсь, но мне кажется, что это произойдет очень не скоро и за это время Борис испортит весь наш город, хотя он и так уже испорчен.

— Да уж, ситуация в городе, конечно же, оставляет желать лучшего в глазах тех, кто борется за правду. Но не все так плохо. В каждом городе есть свои уроды. Просто в нашем их больше, чем везде.

— В этом-то вся и проблема. Когда преступников много, их тяжелее ловить,— сказал Вэйн.

Через месяц

Я отправился по следу грабителей. Но их след ушел очень далеко. В самые закоулки недоброй Азии. Я стал путешественником, который искал злодеев, но в итоге мне пришлось искать самого себя, ведь я затерялся в сомнениях о добре и зле и еще долго странствовал по миру. След привел меня в тайный орден, который, по словам местных монахов, существовал многие века, и в этом храме истины и душевного проникновения я нашел свое настоящее призвание, я нашел себя самого. Я и не думал, что когда-нибудь смогу себя найти. Оказывается, все эти годы я скрывал от себя самого свою сущность, я скрывался под маской недалекого мультимиллионера, которого можно назвать жадным и обвинить в неисполненных обещаниях. Благодаря ХРАМУ СУДЬБЫ я нашел себя. Нашел огромный храм, который находился в горах — мистическое место, где заблудшие души находят свое жизненное предназначение. Я был заблудшей душой, и храм помог мне обрести истинный смысл жизни.

Дата добавления: 2015-08-28