Мы молчим ровно до прихода Алисы. Девушка ставит две чашки кофе, тарелку с голубой каемкой, в которой лежат несколько лимонных пирожных, и пепельницу на той случай, если мы захотим скурить пару-тройку сигарет, после чего удаляется, желая нам приятного аппетита.
— Ты когда-нибудь был на свидании? — подает голос Джерард, перебираясь с жесткого стула ко мне на диванчик и прижимаясь своим бедром к моему бедру, удобно пристраивая голову на моем плече. — Ну, знаешь, на настоящем свидании? Со всей этой романтичной дрянью и ламповой атмосферой уединения?
— Сейчас считается? — спрашиваю тихо, доставая из кармана пачку сигарет и прикуривая.
Джерард сдавленно хохочет и утыкается носом мне в шею, обжигая кожу теплым дыханием. Выдыхаю в воздух облако сигаретного дыма и целую Джерарда в макушку. Он что-то неразборчиво бормочет и оставляет на моей шее несколько ласковых мокрых поцелуев.
— Знаешь, — шепчет Джерард мне в самое ухо, облизывая мочку, — никогда не думал, что буду испытывать нечто подобное к парню твоей наружности.
— Это комплимент или оскорбление? — в тон ему говорю я, закидывая его ногу себе на бедро.
— Как хочешь. Меня всегда тянуло на женственных патлатых мальчиков, которым на вид лет пятнадцать — не больше, а тут ты... Даже странно. Ты не мой типаж, — легкий поцелуй за ухо и теплая ладонь, накрывающая мою собственную на бедре Джерарда, — но ты определенно самый... Самый... Самый-самый, понимаешь?
Утвердительно киваю, не в силах выдавить из себя что-нибудь. Слова Джерарда смущают и заставляют улыбаться одновременно, давая надежду на светлое будущее наших «отношений».
Джерард ласкается, словно кот, а я затягиваюсь сигаретой и глажу его по бедру, выпуская тонкие струйки сигаретного дыма изо рта. Сладкая истома пронзает все тело от корней волос и до кончиков пальцев, когда ладонь Джерарда ложится на пах и несильно сжимает. Подаюсь навстречу его руке, подхватывая его под задницу и усаживая себе на бедра.
Мы просто сидим в таком положении, почти не двигаясь, пока сигарета не обжигает пальцы, и я не тянусь к пепельнице, дабы затушить окурок. На пальцах остаются небольшие ожоги, и Джерард, не глядя мне в глаза, берет мою руку и целует поврежденные места.
— Мы ведь сюда кофе попить пришли, не так ли?..
— Да хрен с ним, с кофе, — мурлычет Джерард мне в губы.
========== /без причины/. ==========
«Да хрен с ним, с кофе», — и правда! Хрен с ним!
Быстро кинув деньги на столик и подозвав официантку, мы выползаем из кафе на негнущихся ногах. До моей квартиры мы почти бежим, пытаясь справиться с нарастающим возбуждением и гулом в головах.
Но до квартиры мы дойти не успеваем: Джерард припечатывает меня к стене, как только подъездная дверь захлопывается с громогласным «БАБАХ!» Целует жадно, нетерпеливо, кусает губы и насилует мой рот языком.
В голове — пустота, в штанах — стояк, за спиной — грязная подъездная стена, а прямо передо мной, весь развязный и возбужденный, — Джерард. Мы поднимаемся по лестнице бочком, ни на секунду не отрываясь друг от друга, исследуя тела друг друга и выстанывая в губы какой-то нечленораздельный бред, мало похожий на слова, но больше схожий с животным рычанием.
Единственное, что я разбираю, пока мы поднимаемся по лестнице, — «Я хочу тебя до боли в яйцах». Правда, последние слова тонут в очередном животном поцелуе, но я все же читаю это по его губам, плотно прижатым к моим.
Открываю квартиру я не глядя, прислонившись к ней спиной: удерживая равновесие на одной ноге, а коленом другой лаская промежность Джерарда. У обоих конкретно стоит. Оба готовы сделать все прямо здесь и прямо сейчас, невзирая на последствия и обстоятельства. Мешало только одно — одежда. Неудобная поза — не в счет. Сейчас мы в таком состоянии, когда наплевать на место, положение и наличие людей вокруг.
Когда дверь (наконец-то, блять!) поддается, мы чуть ли ни падаем в прихожую. Благо, я успеваю зацепиться рукой за дверной косяк, удерживая Джерарда свободной рукой за талию. Правда, из-за того, что он опасно повисает на мне, мое колено прижимается к его паху настолько сильно и чувственно, что, кажется, вот-вот — и он с громким стоном кончит прямо здесь и сейчас.
Мы неловко отстраняемся друг от друга, чтобы я смог закрыть дверь. Собаки с радостным лаем выбегают нам навстречу, но, черт, как же не до них сейчас! Джерард, быстро скинув обувь, все же приветствует питомцев: гладит по мордам, чешет за ухом, позволяет облизывать свое лицо. Меня хватает ровно на семнадцать секунд созерцания данной картины, после чего, также сняв обувь, я хватаю Джерарда за шкирку и подталкиваю к своей комнате.
Джерард быстро смекает, что я не намерен долго ждать, поэтому, на ходу освобождаясь от своих шмоток, бредет к расстеленной кровати. Постояв еще секунд десять, срываюсь с места и припечатываю его к матрасу своим весом, удерживая оба его запястья над головой. Джерард нетерпеливо подается бедрами вперед.
«Слишком, блять, много ебаной одежды!»
Отпускаю запястья Джерарда и седлаю его бедра, стягивая с себя толстовку. Стоит только мягкой теплой ткани соскользнуть с моего живота, как холодные пальчики Джерарда тут же начинают ласково поглаживать мою поясницу и пресс. Замираю, не смея даже вздохнуть, ощущая эти легкие, почти невесомые, но такие чувственные прикосновения к своему телу, и губы невольно расплываются в довольной ухмылке.
Стягиваю толстовку, отбрасывая ее на диван, и начинаю целовать обнаженную и почти лишенную какой-либо растительности грудь. Кожа у Джерарда, словно шелковая, — так приятно касаться ее губами, руками... Джерард извивается подо мной, тихо постанывая и вплетая пальцы в мои волосы. Спускаюсь ниже, к животу; когда оставляю первый поцелуй чуть выше впадинки пупка, Джерард напрягает мышцы живота, но тут же расслабляет их, а после и вовсе выгибается дугой, подставляясь под новые и новые ласки.
На Джерарде нет ничего, кроме белья, с которым я расправляюсь также не глядя, как недавно расправлялся с замочной скважиной на входной в квартиру (ах, черт, дверь!...). Спускаюсь поцелуями по тонкой дорожке темных волос и... понимаю, что совершенно не знаю, что делать дальше. Блять.
Пытаюсь воспроизвести в памяти свой последний секс: вроде там было что-то такое, но я был так поглощен разглядыванием потолка, что не запомнил абсолютно ничего. Ну, надеюсь, что-то да из этого выйдет...
Сжимаю член Джерарда — внушительных размеров агрегат с вздувшимися венами и багровой головкой — у основания и нерешительно заглатываю в рот сразу на половину. Смотрю на Джерарда: тот широко распахивает глаза и открывает рот, не произнося не звука, но словно крича. В следующую секунду слышится стон: отчаянный, переполненный болезненным наслаждением и мольбой, призывом к тому, чтобы я продолжал делать то, что делаю.
Ласково обвожу головку по контуру, заглатывая чуть глубже и подавляя рвотный рефлекс. Сосу (Карма, никогда не думал, что буду делать нечто подобное....) с чувством, стараясь доставить максимальное удовольствие и не особо отдавая себе отчета о своих действиях. Думать я перестал еще полчаса назад, сидя в том кафетерии.
Беру почти до задней стенки горла, сжимая губы плотным кольцом вокруг члена Джерарда, и медленно выпускаю пенис изо рта. Джерард что-то разочарованно бормочет и смотрит на меня недовольным взглядом обиженного ребенка, но его гнев сменяется на милость ровно в тот момент, когда собачка молнии на моих джинсах стремительно опускается. В его глазах проскальзывает заинтересованность с примесью страсти, пеленой заволакивающей его глаза розоватой дымкой.
То, что я делаю, а именно — снимаю штаны, больше похоже на стриптиз. И Джерард выступает в роли невольного зрителя, внимательно следя за каждым моим движением. Глаза его округляются, когда я снимаю штаны вместе с бельем и аккуратно складываю их на пол.
Джерард тянется к тумбочке и, открыв верхний ящик, пытается нащупать так что-нибудь. По его игривому взгляду вижу, что он сам туда что-то положил, и даже примерно догадываюсь что. Мои предположения полностью оправдываю себя, когда он достает из ящика продолговатую баночку со смазкой в яркой упаковке.
«И когда?...»
Не успеваю закончить мысль, так как острая коленка Джерарда проходится по моему паху. В глазах темнеет от удовольствия и предвкушения болезненной, но такой сладостной тесноты и стонов, разносящихся по всей квартире, слышных даже в подъезде (дверь я так и не закрыл).
Выхватываю из рук Джерарда лубрикант и, разорвав упаковку зубами, откупориваю крышку, выдавливая на пальцы немного вязкой субстанции (?). Он призывно раздвигает ноги, приглашая меня поудобнее расположиться между ними, и я с радостью выполняю его просьбу-приказ.
Ласково массирую стенки входа, не проникая, а только дразня. Джерард пытается испепелить меня взглядом, но никаких других действий не предпринимает. Когда я, наконец, ввожу в него сразу два пальца, он дергается, как при судороге, и обмякает. Развожу пальцы «ножницами» и проталкиваю глубже.
Тесно, туго...
Джерард стонет звонко, заливисто.
Я, кажется, на пределе.
Джерард насаживается на пальцы с большим рвением, и я беру на себя смелость добавить еще и третий палец. Стоны становятся громче (куда еще громче?...), дыхание сбивается, легкие стягивает тугим железным обручем.
Джерарда подбрасывает над кроватью. Видимо, я нахожу «ту самую точку». Медленно достаю пальцы из ануса Джерарда и также медленно заменяю их своим членом.
— Ох, блять, да!.. — срывается с его губ, прежде чем я успеваю запечатать его рот поцелуем.
Все плохое резко отходит на второй план, оставляя место только одному чувству — удовольствию, и лишь одной эмоции — счастью. Весь мир резко становится четче, ярче, красочнее. Словно кто-то увеличивает резкость на фотокамере: чувства оголены до придела, эмоции льют через край, полностью заполняя сознание теплым светом, словно от энергосберегающих лампочек.
Подаюсь вперед первый раз — стон (мой или Джерарда — не разберешь). Второй — еще стон.
Джерард бормочет что-то про смену мест, захлебываясь в собственных криках, но я не понимаю, или не хочу понимать, о чем он там говорит. Главным для меня сейчас является — доставить ему максимальное удовольствие.
Хочется верить, что я — единственный человек, под которым он так извивается; единственный человек, который заставляет его испытывать такую палитру эмоций, в точности повторяющую мою.
Увеличиваю частоту толчков, уже мало сдерживая себя. Джерард царапает мою спину короткими ногтями, оставляя краснеть длинные полосы, которые, наверняка, не сойдут за пару дней. Чувствую, как все его тело подо мной напрягается, а в следующую секунду — теплую вязкую жидкость на животе и сильное давление на собственный член.
Пик! Кульминация! Взрыв!
Тело скручивает в судороге, и я изливаюсь в Джерарда.
Чувствую опустошение и небывалую усталость. Он что-то шепчет мне на ухо, но я плохо разбираю даже собственные мысли, поэтому разобрать могу только слова «ты» и «блять».
***
Видимо, мы оба отрубаемся, перемазанные собственной спермой, на мокрых простынях. Джерард будит меня нежным поцелуем в скулу и ласковым поглаживаем по голове. Морщусь и открываю глаза: комната плывет.
— Второй раунд? — шутливо лепечет Джерард, улыбаясь.
— Сначала в душ.
— Совместим приятное с полезным?
— Это можно...
========== Причина двенадцатая. ==========
Как-то странно просыпаться рядом с человеком, к которому испытываешь какие-никакие, а чувства, в одной постели. Раньше я ни к кому не испытывал подобных эмоций, поэтому все это для меня в новинку. И если со своим неравнодушием я уже давно смирился, то тот факт, что днем (а так же чуть позже, вечером и даже ночью) мы занимались сексом, никак не укладывается у меня в голове.
И все бы вроде ничего, ведь моя симпатия взаимна, как ни посмотри, но... Ах, к черту!
Влюбился (Карма, никогда не думал, что буду использовать это слово по отношению к себе) в парня, получил свою порцию взаимности и ласки, впервые в жизни испытал сексуальное влечение не только на уровне примитивных человеческих инстинктов, но и на эмоциональном и духовном уровнях. Если в двух словах — переосмыслил жизнь за считанные дни.
«Встретил правильного человека».
Но в это утро мне как-то особенно неспокойно. Я задаюсь вопросом, а что бы было, если бы я тогда вышел на пару минут позже? Как бы текла моя жизнь, если бы я не встретил этого странного фрика на лавочке у своего подъезда? Каким бы человеком я стал, не появись в моем дворе пьяный Джерард?
Вопросы разрывают мою черепную коробку, пульсируют в висках и стоят перед глазами. Я не слышу собственных мыслей, но тут просыпается Джерард: сладко потягивается, жмуря глаза, и накрывается одеялом с головой, оставляя мне жалкий клочок ткани. Недовольно бормочу себе под нос не блещущие цензурой ругательства, и Джерард, довольно усмехнувшись, обвивает мою талию руками, привлекая к себе для ленивого утреннего поцелуя.
— Доброе утро, — шепчет мне в губы Джерард. — Сколько времени?
Смотрю на часы и, оседлав его бедра, говорю:
— Шесть утра.
Джерард улыбается и, вытянув шею, чмокает меня в губы:
— Тебе сегодня на учебу? — ласково спрашивает он, проводя рукой по моей щеке. Киваю, ласкаясь навстречу нежным прикосновениям ладони. — И на работу? — снова киваю. — Я зайду вечером?
— Ты можешь не уходить, — говорю, аккуратно сползая с Джерарда и выпутываясь из одеяла.
Оставляю Джерарда одного в комнате, а сам иду за завтраком.
Дойдя до кухни, вспоминаю, что так и не надел белье. Пожимаю плечами и ставлю чайник, попутно заглядывая в холодильник. Все довольно скудно: пару питьевых йогуртов, кусок сыра, пакет молока да пара яиц.
Решаю приготовить омлет, благо, для такого простого блюда достаточно и того наличия, а точнее отсутствия кулинарного опыта, коего у меня «в избытке». Ставлю сковородку на плиту и жму на ручку конфорки. Жду, когда сковородка прогреется, и выливаю немного оливкового масла. Секунд через тридцать-сорок масло начинает шипеть; разбиваю два яйца и заливаю все молоком (супер-повар в действии).
На кухне появляется сонный, голый, но довольный Джерард. Как ни в чем не бывало усаживается на стул, закинув ногу на ногу, и прожигает мою спину взглядом.
Ну, почти спину...
Чайник закипает, издавая характерный щелчок, и я достаю из шкафчика над плитой пару чашек, протягивая их Джерарду. Он разливает кипяток по чашкам и добавляет в каждую по полторы ложки кофе и по две ложки сахара.
«Омлет» готов. Раскладываю получившийся завтрак на тарелки и ставлю на стол, присаживаясь на стул напротив Джерарда. Беру со столешницы пачку сигарет и подкуриваюсь, пододвигая пепельницу ближе к краю стола. Джерард делает то же самое.
Наверное, в такие моменты мне следует испытывать некоторую неловкость, особенно беря в рассмотрение тот факт, что мы оба нагие, но нет. Никакого стеснения, неловкости или робости ни я, ни Джерард не испытываем.
«Доброе утро».
***
Позавтракав, мы все же соизваливаем одеться и привести себя в более-менее человеческий вид. Джерард, правда, то и дело лезет обниматься, и я с радостью отвечаю на все его приставания.
В семь часов мы уже полностью одеты и готовы к утренней прогулке с собаками.
На улице на редкость отвратительная погода, но Джерарду все ни по чем: идет рядом с улыбкой до ушей и переплетает наши пальцы, в свободной руке держа поводок.
— Джерард? — говорю тихо, но так, чтобы он слышал. Джерард многозначительно мычит и смотрит на меня. — Чем ты занимаешься? Работа, учеба... Ты никогда не говорил, чем живешь. Я знаю только то, что у тебя есть брат, да имя.
— Хочешь услышать классную историю моей жизни? — усмехается Джерард, заворачивая за угол и увлекая меня за собой.
— Ну, если ты хочешь рассказать мне длинную историю со всеми подробностями...
— Джерард, — он резко останавливается и пожимает мне руку, — Джерард Уэй. Джерард Артур Уэй. Двадцать семь лет отроду. Холост, влюблен. Бросил институт и ударился в искусство. Безработный. Живу на попечении младшего брата. Майки, как ты знаешь. Кем он работает, я не знаю да и знать не хочу. Часто выручаю своего нерадивого брата из различных передряг, и это главная причина, почему я не хочу знать, где он работает. Мой парень... — Джерард закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку. — Мой парень — милейший человек с доброй душой, наличие которой он пытается скрыть всеми возможными способами. Ах да, еще я боюсь иголок и как-то раз на спор пробежался голышом по главной улице.
<b>Причина двенадцатая:</b>«Мой парень».
«Двадцать семь лет».
Сказать, что я удивился, — ничего не сказать. Видимо, Джерард читает это по моему офигевшему лицу. Снова берет меня за руку и небрежной походкой ведет за собой, пока я все еще пытаюсь переварить мысль о нашей разнице в возрасте.
Тот факт, что Джерард старше меня, немного шокировал. Немного — еще мягко сказано. Я наивно полагал, что старше его года на два, как минимум, но не тут-то было! Что же, мне придется смириться с этим.
— Не такой уж я и старый, — Джерард, все это время наблюдавший за моим задумчивым лицом, надул губы и притворно обиделся, ссутуливая плечи и шаркая подошвами ботинок. — Это ты слишком молодой. Но мне нравится, — игривая улыбка.
Дальше мы идем молча. Джерард попеременно горестно вздыхает, все еще изображая смертельно обиженного.
Без двадцати восемь мы заводим собак в квартиру. Джерард вызывается проводить меня до университета, и я не могу ему отказать.
До здания университета мы доходим быстро, почти не смотря по сторонам. Джерард что-то рассказывает в полголоса, то и дело взмахивая руками, словно подтверждая свои слова действиями.
Уже на пороге Джерард разворачивает меня к себе, притягивает за шею и целует, привлекая внимание восмидесяти процентов всех находящихся на территории университета.
— Удачного дня, — мурлычет Джерард мне в губы и, развернувшись, уходит прочь.
Теперь девушки смотрят на меня с неким отвращением и непониманием. И пусть. Про то, в каком состоянии находится сейчас мужская половина пришедших к первой паре студентов, я говорить не буду, ведь и так все ясно.
========== Причина тринадцатая. ==========
Джерард соизваливает зайти за мной после занятий, спровоцировав тем самым заинтересованный гул со стороны моих одногруппников и пары девушек с младшего курса.
Идиот.
А ведь говорил что-то про то, что зайдет вечером. Ну, пусть делает всё, что ему вздумается.
— Как прошли занятия? — его рука обвивается вокруг моей талии.
Как по мне — слишком пафосный и неестественный жест, но пусть так.
— Лучше, чем могли бы быть, — говорю, заворачивая за угол к магазину.
Джерард хмурится и просовывает узкую ладонь в задний карман моих джинс. Чувствую подрагивания его пальцев сквозь грубую джинсовую ткань.
— Ты не в духе? — Джерард отводит взгляд и идет чуть медленнее, заставляя и меня немного сбавить ход.
Ладно, до начала моего рабочего дня еще двадцать минут. Можно и постоять немного.
Сбавляю шаг на нет, когда мы проходим через очередную арку. Джерард всё ещё не смотрит на меня. Взгляд у него какой-то потерянный и пустой: вроде смотрит вниз, а вроде и не видит ровным счетом ничего.
Притягиваю Джерарда к себе за бедра и целую. Он удивленно хмыкает, широко распахивает глаза, но в следующую же секунду обмякает и отвечает на поцелуй — горячо и страстно.
Джерард ласкается, словно кот: обнимает меня, трется промежностью о мое бедро и гладит все, до чего может дотянуться. Его ладонь зарывается в мои волосы, немного оттягивая назад: то ли отталкивая, то ли прижимая ближе к себе — понять трудно, голова идет кругом из-за нехватки кислорода и такого податливого Джерарда под рукой.
Тихий, но такой чувственный и пробирающий до костей стон срывается с губ Джерарда и тонет в новом поцелуе — еще более требовательном и собственническом, чем прежде. Смачно кусаю его в губы, отчего он дергается и прожигает меня полным непонимания и какой-то странной обиды взглядом. Зализываю ранку и плавно перехожу на бледную — такую бледную! — кожу шеи.
Приглушенные стоны Джерарда в собственный кулак — музыка для моих ушей.
Несильно засасываю кожу чуть выше ключиц, так услужливо приоткрытую мне глубоким вырезом выбранной Джерардом кофты.
Один, второй, третий...
Оставляю один кровоподтек за другим, вслушиваясь в мелодичные стоны Джерарда. Пальцы крепко сжимают волосы на затылке — на сей раз притягивая ближе к себе.
— Фрэнк... Что... Что с тобой? — бессвязно лепечет Джерард, как ни странно, не смея даже думать о том, чтобы помешать мне делать свое дело — украшать его лебединую шею засосами, ставя свою метку, показывая принадлежность мне и только мне.
Тринадцать минут до начала рабочего дня.
Припадаю к губам Джерарда поцелуем, грубо засовывая язык в его податливый и горячий рот, так доверчиво открытый предо мной.
Понимаю, что всё это время прижимаю Джерарда к стене, моментально, не разрывая поцелуя, меняя положение: теперь я упираюсь в холодный камень стены. Подхватываю Джерарда под бедра, усаживая к себе на колено, еле держа равновесие благодаря тому, что позади есть долбанная, мать ее, опора.
Улыбаюсь в поцелуй и с силой прижимаю Джерарда к себе.
Невольно вспоминаю, что он, вообще-то, меня старше на несколько лет, но эти мысли тут же исчезают из моей головы, стоит оттопырившейся ширинке Джерарда коснуться моего живота.
Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт. Сраная работа.
В последний раз легко чмокаю Джерарда в губы, сжимая ладони на его ягодицах, и отстраняюсь, наблюдая за тем, как это фриковатое чудовище приходит в себя и касается свежих следов на шее и ключицах.
— Не объяснишь? — Джерард пытается состроить серьезный, требующий немедленных разъяснений тон, но это больше похоже на удовлетворенную констатацию факта, нежели на вопрос.
— Пытался показать тебе, что я «в духе», — пожимаю плечами, получая в ответ довольную улыбку наевшегося сметаны кота. — Получилось?
Утвердительный кивок и ухмылка на искусанных губах.
Пять минут до начала моего рабочего дня. Магазин в квартале отсюда.
Киваю в сторону выхода из арки, и Джерард, переплетая наши пальцы, идет вперед.
***
Домой прихожу порядком измотанный и раздраженный. Какая-то дамочка за сорок двадцать минут расспрашивала меня, каким кормом лучше кормить только что приобретенную псину, больше похожую на побритую налысо крысу.
Интернет тебе на что, глупая женщина?
Вообще, я редко злюсь из-за таких мелочей, но дамочка эта зашла за десять минут до закрытия и, следовательно, задержала меня в магазине на целых пятнадцать минут.
Хотелось просто дойти до собственной кровати, упасть лицом в подушку и уснуть лет на пять.
Слишком много клиентов за один день, а Джерард даже не попрощался, выходя из магазина днём.
Как ни странно, стоит только мысли о Джерарде забрести в мою больную голову, как я встречаю его у своего же подъезда с увесистым пакетом из круглосуточного магазина.
Молча доходим до квартиры и так же молча раздеваемся, приветствуя собак. Джерард с улыбкой гладит животных, проходя на кухню. Разгружает пакет с продуктами. Видимо, хочет что-то приготовить.
<b>Причина тринадцатая:</b> заботится обо мне.
— Как работа? — непринужденным тоном спрашивает Джерард, раскладывая содержимое пакета по полкам холодильника.
— Вполне... сносно. Но могло быть и лучше, — пожимаю плечами, усаживаясь на табуретку и приваливаясь спиной к стене. — А... как у тебя прошел день?
Пугаюсь собственного вопроса. Я никогда не интересовался, как у Джерарда дела.
Кажется, он тоже застывает, обмозговывая мой вопрос и так и не донеся пакет с молоком до дверцы холодильника.
— Н-нормально... — как-то слишком тихо отзывается он.
И тишина.
Видимо, не стоило мне спрашивать об этом. Вроде, простой вопрос, но... такой непростой. Мурашки по коже бегут.
— Что хочешь на ужин? — голос становится чуть тверже, но тон остается таким же тихим.
Этот вечер пройдет в напряженной тишине, нарушаемой лишь редкими несвязными репликами.
Чёрт.
========== Причина четырнадцатая. ==========
Комментарий к Причина четырнадцатая.
Ну, встречайте главу после пятимесячного (?) перерыва!
Первая и единственная на данный момент ссора с Джерардом, разумеется, заканчивается восхитительным сексом. Так ведь принято, да?
Ссориться, не разговаривать несколько дней, а после, осознав свою неправоту, по сотню раз на дню набирать уже заученный номер. Каждое утро ждать на лавочке у подъезда, курить и винить себя за идиотизм и упрямость. Толкать лишённые смысла речи о любви и важности этих отношений, но в итоге просто повалить Джерарда на кровать и оттрахать до изнеможения.
Так ведь делают все парочки?
Странно испытывать всё это на себе, будучи не таким равнодушным. Все мои прошлые отношения не влекли за собой привязанностей и чувств, и теперь, погрузившись в пучину того, что люди называют любовью, я не знаю, как и что мне делать.
Отношения с Джерардом настолько увлекли меня, что мне хотелось стать для него лучшим во всём: лучшим собеседником, лучшим другом, лучшим любовником, лучшим советчиком, но... Но проблема в том, что раньше я никогда ничего из вышеперечисленного не делал. Я никогда не пытался изменить себя, подстроиться под кого-то, угодить кому-то, а с Джерардом — с этим чёртовым готом-анархистом, забредшим в мой двор с похмелья! — всё было иначе.
Мне хотелось говорить ему приятные вещи, делать значимые подарки, стать кем-то, кому он сможет довериться в трудную минуту и кто поможет всем, чем сможет. Но вместо этого были только грязные разговорчики, обсуждение учёбы и работы, секс и прогулки по утрам. А ведь в фильмах отношения расписывают совершенно по-другому. Даже слишком по-другому.
В какой-то момент мне просто захотелось обдумать всё, и тут же один из моих одногруппников предложил сходить на одну вечеринку с потоком. Это было одно из самых глупых моих решений за всё время нашего с Джерардом знакомства.
Помнится, тогда я скинул Джерарду сообщение. Просто сообщение, состоящее всего из двух слов:
«Буду поздно».
И, казалось бы, всё было именно так, как должно быть: Джерард спросил, где я задерживаюсь, а я честно выложил ему правду и со спокойной душой завалился в бар. Но не тут-то было. После третьей открытой бутылки дешёвого коньяка я не помнил ровно ничего из произошедшего далее. А вспомнить было что. Точнее — кого.
Под утро я ввалился домой всё ещё пьяный, пахнущий чужими сигаретами, пивом из круглосуточного ларька и женскими духами. Джерард очаровательно хмурился, ругался сквозь зубы и приводил меня в чувства. До того самого момента, пока не нашёл на моей шее парочку ещё свежих засосов и отпечатки красной помады на вороте толстовки. Сильный удар в челюсть, мои клацнувшие зубы и расползающийся по щеке синяк окончательно выветрили хмель моего помятого и, слегка попользованного без моего согласия, тела.
Джерард не устраивал истерик, не кричал, не говорил, как сильно разочаровался во мне, что было видно по его мечущим молнии глазам. Он просто собрал свои вещи и ушёл неизвестно куда.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |