почему текст этой работы с необходимыми исправлениями вошел и в
соответствующие места настоящей книги.
В. Бехтерев
1. ВВЕДЕНИЕ
Общественные события являются деяниями человеческих рук, а потому,
каковы бы ни были внешние влияния, их определяющие, сам человек ни
в каком случае не может быть игнорируем как фактор общественных
событий.
Но деятелем здесь является не та или другая личность, а целое общество,
толпа, собрание или коллектив, а это не одно и то же. Отсюда очевидно,
что психология отдельных лиц непригодна для уяснения общественных
движений и развития общественных событий, поскольку отдельная личность
не может быть олицетворением всего общества или народа. На этой почве,
собственно, и возникают попытки создать особую, так называемую социаль-
ную психологию.
Еще в 60-х годах истекшего столетия Steinthal и Lazarus сделали такую
попытку создания <психологии народов>. Они исходили из предположения,
что народный дух отличен от индивидуальной души. Существование народ-
ного творчества как бы говорило по их мнению в пользу существования
особого сверхличного сознания ^* или собирательного народного духа. Бла-
годаря этому и различия в культуре народов объясняются будто бы особен-
ностями их национального или народного духа.
Но эта попытка не встретила большого сочувствия, так как о сверхличном
сознании или об едином народном духе можно говорить лишь в виде
фигурального сравнения, а ничуть не как о реальном факте.
Дело в том, что, если понимать под сознанием внутреннее содержание
<я>, как это вообще общепризнано, то немыслимо делить человеческое соз-
^ Бехтерев В. М. Предмет и задачи общественной психологии как объективной науки//
Вестник знания. 1911. № 1. С. 17-24.
нание на индивидуальное и общественное или народное сознание, понимая
под последним не собирательное сознание отдельных лиц, входящих в состав
народа и его представителей, а нечто выделяющееся как единое сверхличное
сознание. Вполне естественно поэтому, что попытка создать социальную
психологию на таком основании не могла иметь успеха и была встречена
возражениями с разных сторон "*.
Дальнейшим развитием той же идеи, но в другом направлении, является
работа W. Wundt'a относительно <психологии народов>. Предметом своего
исследования он взял собственно язык, мифы и обычаи как продукты
коллективной деятельности народного ума и задался целью при этом изучить
те психические законы, которые в них проявились.
Легко видеть, что дело идет здесь уже не о сверхличном или народном
сознании, а об изучении коллективной творческой деятельности и в этом
отношении В. Вундтом несомненно сделан существенный шаг вперед, хотя
им и не создана социальная, или общественная, психология в настоящем
смысле слова ^°*.
По В. Вундту, общие продукты творческой деятельности обусловливаются
тем, что <творчество одного индивида может быть признано со стороны
другого адекватным выражением его собственных представлений и аффектов,
а потому множество различных лиц могут быть в одинаковой мере творцами
одного и того же представления> ". Дело таким образом сводится к тому,
что в общественных организациях можно говорить об индивидуальных
психических процессах, которые в той мере, в какой они отвечают таким
же процессам других лиц, являются общими продуктами психической де-
ятельности известного ряда лиц. Но в таком случае, очевидно, не может
быть социальной психологии, так как при этом для нее не открывается
никаких новых задач "*, кроме тех, которые входят и в область психологии
отдельных лиц.
Очень многое было сделано для изучения особенностей проявлений толпы
авторами романских народов. Мы упомянем здесь работы Tarde, Le Bon'a,
Sighele и др.
В России психология толпы изучалась Михайловским, а за ним и целым
рядом других авторов. Но толпа является отдельным видом общественных
форм, притом наиболее элементарных из них, представляющим все особен-
ности стадного характера "*. Таким образом, толпа является лишь одним
из объектов исследования науки, изучающей общественные проявления че-
ловеческой деятельности.
К вопросам общественного характера относится и работа автора насто-
ящего труда, вышедшая впервые в 1898 г. под заглавием <Внушение и его
роль в общественной жизни ", в которой оценено значение внушения как
важного фактора в области проявления общественных процессов. С тех пор
до позднейшего времени на русском языке не было попыток охватить так
называемые психические проявления народных масс в целом, если не считать
небольших брошюр, принадлежащих перу различных авторов. За границей
мы имеем ряд трудов, появившихся за это время: Лебона, Тарда, Болдуина,
Де ля Грассери, Росси, Вундта и др. Их общий недостаток - подход к вопросу
с помощью субъективного метода.
В более позднее время появилась у нас работа Копельмана, стремящегося
установить общую точку зрения на этот предмет, причем его анализ приводит
к совершенному исключению народного духа или сверхличного сознания.
По автору, <в основе социальных духовных процессов могут лежать только
^ Wundt W. V51kerpsychologie: Eine Untersuchung der Entwicklungsgesetze von Sprache, Mythus
und Sitte. Leipzig, 1912. Bd. 2. S. 593.
^ CM. Бехтерев В. M. Внушение и его роль в общественной жизни, 3-е изд. СПб., 1903.
индивидуально-психические процессов, и потому корень социальных явлений
нельзя искать в чем-либо другом, кроме индивидуальных сознаний,
исключительно индивидуальных, не имеющих никаких социальных отде-
лений> ".
Автор признает, что социальные продукты, являясь произведением отдель-
ных лиц, обладают характером заключающегося в них объединения индивиду-
альных продуктов, но он не считает возможным делать из этого факта
заключение <о единстве сознаний создавших их индивидуумов, народа>.
Он допускает общественное единство или в цивилизованных народах
много отдельных единств под общим названием коллектива, под которым
автор понимает <всякую групповую единицу, объединенную происходящим
в ней процессом установления психического единства>. Объектом кол-
лективной психологии автор и признает такой коллектив. Коллективная
психология поэтому исследует, по автору, не особенный психический процесс,
а берет его в связи с процессами, происходящими в остальных членах
коллектива, и ищет определить суть этой связи, взаимоотношение между
узкими индивидуальными процессами и закономерность, проявляющуюся
при этом.
Эта точка зрения, несомненно, правильнее той, которая заявлялась
другими авторами. К сожалению, автор далее общей постановки вопроса не
пошел и не мог обращаться от субъективной точки зрения в рассматриваемом
предмете.
К тому же в дальнейшем изложении автора снова идет речь <о единстве
сознаний> отдельных индивидов, <о душе коллектива> - в pendant к
индивидуальной душе> " <о слиянии психик>, <образующих единую кол-
лективную душу> и т. п.
Мы полагаем, что в обществах и собраниях можно говорить о взаимо-
действии и до известной степени о нивелировке продуктов соотносительной
(нервно-психической) деятельности отдельных лиЦ^*, но не о единстве их
в форме <единой коллективной души>, что мало обособляет нас от взглядов
Steinthal и Lazarus'a, против которых восстает и сам автор.
По-видимому наиболее полно мысль Копельмана передана в следующем
пункте: <Мы должны себе представить психику каждого индивидуума, слива-
ющегося в большей или меньшей степени с психикой других индивидуумов.
К психическому содержанию индивидуума, к материалу, относящемуся и
выработанному в его мозгу, прибавляется содержание других сознаний.
Таким образом происходит в большей или меньшей степени слияние психик,
они все образуют единую коллективную душу. В этой единой душе, в
объединенном, но вначале многообразном психическом содержании и
происходит ряд процессов, в результате коих получается все большее уничто-
жение этого многообразия, т. е. единство: в ней и происходит единое кол-
лективное творчество> ".
В противовес автору мы знаем, что правильнее говорить <в обществен-
ных группах> о собрании личностей и об их взаимодействии и
нивелировке, что приводит к объединению продуктов творчества, но не о
<единой психике коллектива> или <единой коллективной душе>, каковой в
действительности не существует. Словом, аппарат соотношения - мозг и
его соотносительная ^* деятельность " отдельных лиц, находящихся в
" Копельман О. Чем должна быть коллективная психология?: Введение к работам по кол-
лективной психологии. Одесса, 1908. С. 9.
" Там же. С. 37.
" Там же. С. 42.
^ Там же. С. 42-43.
^ Объективный термин, предложенный мною в рефлексологии на место субъективного
понятия <психическая деятельность>.
собраниях и группах, благодаря взаимодействию друг с другом дает в
результате продукты социального творчества, ничуть не утрачивая своей
самобытности и не сливаясь вместе с другими в общую единую психику
или <единую душу>.
Далее, мы решительно стоим против всякого субъективизма в оценке
общественной деятельности, который является неизбежным в том случае,
когда речь идет о <единстве сознаний> как основе коллектива.
По нашему мнению, если в индивидуальной психологии возможна речь
о сознании, так как дело идет в этом случае об исследованиях, производимых
путем самонаблюдения над самим собою, и, к сожалению, переносимых без
достаточного определения по аналогии на других лиц, то мы ничуть не
можем пользоваться методом самонаблюдения, основанным на аналогии
со своим собственным сознанием, в применении к массе лиц в общественных
группах, допуская при этом гипотетическое <единство душ> или <единство
сознания> и предполагая в то же время единство их содержания, т. е. единство
ощущений, представлений и пр.
Мы полагаем, что во всех случаях, когда речь идет о проявлении соот-
носительной деятельности массы лиц, мы должны, как это говорилось ранее,
совершенно оставить субъективную точку зрения, так как, только фигурально
выражаясь, мы можем говорить о народной душе, о народном чувстве, о
народном представлении, понимая под этим собственно чувства или пред-
ставления многих лиц, особенно из среды руководящего класса населения,
но не слитное чувство или представление массы лиц.
Отсюда очевидно, что в <коллективной рефлексологии>, как мы будем
называть новую дисциплину, мы можем говорить о проявлениях соот-
носительной деятельности целой группы лиц и об их внешних реакциях
при тех или иных условиях, а не о субъективной стороне их психики,
которая остается в этом случае вне поля исследования. Иначе говоря, кол-
лективная рефлексология 'должна быть наукой исключительно и в строгом
смысле слова объективной, а не субъективной^*.
Во всяком общественном деле, какой бы насущной реальностью оно не
вызывалось, есть элемент высшего порядка или, выражаясь более точно,
элемент рефлексологический.
Всем известно, какую роль играет этот элемент в бою, на войне.
Авторитеты совершенно определенно говорят, что успех в бою в большей
мере должен падать на <дух> войск, нежели на их физическую силу.
По словам Мельяра, победа в войне дается не превосходством орудий
разрушения. Есть сила, старая как мир, и тем не менее вечно юная, сила
более страшная, чем пушки и ружье, способная к порождению всевозмож-
ных сюрпризов, ибо она мгновенно созидает самые неожиданные средства
для действия, чрезвычайно разнообразные и в то же время удивительно
соответствующие обстановке. Это сила нравственная. Эта сила,
разлившись "* в массах, возбуждает, одушевляет их и делает их способ-
ными к принесению величайших жертв для победы. Нравственная сила
заставляет склоняться весы победы на свою сторону. Еще Наполеон ска-
зал, что на войне нравственный элемент относится к физическому, как 3
к 1, и он был прав.
В этом смысле высказывается и военный писатель С. Гершельман.
По его словам, формула, данная Наполеоном, относительно роли нрав-
ственного элемента на войне нисколько не изменилась, напротив, этот
элемент приобрел еще более первенствующее значение^.
^ См.: Гершельман С. К. Нравственный элемент в руках Суворова. Гродно, 1900.
О том же мы читаем у Корфа ^, Головина ^ и др. писателей. Подробности
по этому поводу можно найти в работе д-ра Шумкова".
Здесь заметим, что уже исстари было известно, что значит в войсках
энтузиазм, который часто дает перевес над силой. В этом отношении такой
немецкий авторитет, как Бернгарди, защитник создания для Германии
сильной по численности армии, по словам Шеридана, заявляет: <Не следует
никогда забывать, что моральные и интеллектуальные факторы всегда пре-
обладают над другими и в некоторых пределах, довольно впрочем непосто-
янных, они проявляются гораздо могущественнее, чем факторы численности.
Однако, как показывает теория и опыт, при чрезвычайном преобладании
численности становится беспомощным даже и гений, так как масса, действуя
как таковая, если она достаточно велика, может окончательно стереть и
всякие превосходства интеллекта и морали ". Не должно упускать из виду,
что и в этом последнем случае не обходится дело без морального фактора,
который на одну сторону действует, вселяя уверенность в победе, а на другую
действует угнетающе, парализуя ее активность.
Значение такого же морального элемента в труде сказывается хотя бы
тем различием, какое обнаруживается в результате труда - будет ли он
вестись из-под палки по принуждению Или по доброй воле, будет ли он
оплачиваем поденно, премиально или сдельно. С другой стороны, общеизве-
стна роль настроения и интереса в труде.
Далее в числе причин, понижающих производительность труда, играет
роль между прочим и неуверенность в успехе того или другого предприятия.
Вообще в работе более, чем в каком-либо другом деле, мы должны считаться
с рефлексологическими моментами, относящимися к рабочему кол-
лективу "*.
Мода в значительной степени основана на такого рода данных, в которых
особое значение имеет элемент новизны и внушения с одной стороны, и
удовлетворения тщеславия определенных слоев населения - с другой.
И в экономической жизни закон спроса и предложения не является
единственным ее руководителем. Наряду с ним во всех случаях имеет силу
и фактор доверия, значение которого с особенной силою выдвигается в
период экономических потрясений. В этих случаях доверие играет даже
большую роль, нежели экономические факторы "*. Допустим, какая-либо
фирма потерпела ущерб и лишилась имущества. Но если фирма сохранила
к себе доверие, ее не объявляют банкротом, а оказывают ей всевозможное
содействие, помогая ей выйти из затруднительного положения и так или
иначе отправиться от понесенного потрясения.
В условиях торгового обмена также не обходится дело без соответству-
ющего элемента. Разве в торговом обороте не играет роли соблазн и вну-
шение? Наконец, и экономика, и финансовая сфера не обходятся без того
же самого. В конце концов вся денежная система не основана ли на том,
что именуется доверием? Как только доверие к прочности финансовой
системы подорвано, так тотчас же курс бумажных денег летит вниз.
С другой стороны, вот что мы можем извлечь по поводу оценки денежного
обращения из книги Туган-Барановского " и его же статьи ^. При значитель-
ном количестве денег в обращении вследствие умножения покупательной
силы и увеличения спроса на товары мы имеем увеличение цен особенно
^ См.: Корф Н. А. О воспитании воли военко-начальников// Вестник Общества ревнителей
военных знаний. 1906. № 122.
^ См.: Головин Н. Н. Исследование боя. СПб., 1907.
" См.: Шумкм Г. Е. Психика бойцов во время сражений. СПб., Б. г. Вып. 1.
" См.: Там же.
^ Туган-Барановский М. И. Бумажные деньги и металл. Пг., 1917.
Нужно ли бояться умножения бумажных денег?//Биржевые ведомости. 1917, № 3.
на те, которые являются предметом спроса. За этим следует понижение
дисконтного % вследствие скопления денег в банках и чрезмерного отяго-
щения их кассовой наличности, что в свою очередь приводит к оживлению
предприимчивости и к повышению цен, опять-таки в первое время не вполне
равномерно, хотя со временем пропорциональность цен должна восста-
новиться.
Есть, однако, еще один фактор подъема товарных цен, в связи с
увеличением количества денег в стране - фактор, действующий гораздо бы-
стрее к привилегии к пропорциональному росту всех товарных цен, охватывая
собою весь товарный рынок в совокупности.
Фактор этот всецело психологического свойства в противоположность
двум первым объективным факторам, дело в том, что товарная цена слагается
из сознательных оценок отдельных личностей, причем, денежная цена есть
выражение оценок двоякого рода - оценки приобретаемого товара и оценки
отдаваемых за товар денег как покупательного средства. При обычных ус-
ловиях денежного рынка деньги не являются предметом самостоятельной
расценки. Каждый покупатель расценивает относительное значение для своего
хозяйства различных товаров, которые он может получить в обмен на деньги,
какова ценность самих денег-этот вопрос не возникает перед покупателем
в нормальное время, так как обычно деньги являются ценностью, наименее
колеблющейся в своей величине, в силу чего они и служат мерилом ценности
всех товаров, не будучи сами предметом измерения.
Это все равно, как при определении длины предмета мы говорим <в нем
2 аршина>, не задаваясь вопросом, какова длина самого аршина.
В народнохозяйственной жизни бывают моменты, когда этот обычно
столь устойчивый измеритель ценности всех товаров-деньги-теряет свою
устойчивость и начинает изменяться в своей величине.
Общественное сознание, привыкшее исходить из неизменности ценности
денег как общего мерила ценностей всех товаров, с трудом отказывается от
своего традиционного воззрения на неизменность ценности денег.
Однако факты способны разрушить самые закоренелые предрассудки и
поколебать самые упорные предвзятые мнения.
Когда цены того или другого товара начинают расти, то общественное
мнение обычно приписывает этот рост причинам, коренящимся не в области
денег, а в области условий сбыта данного товара.
Но если число товаров, цены которых растут, все увеличивается и подъем
цен принимает длительный и устойчивый характер, охватывая весь товарный
рынок, то общественное сознание капитулирует перед фактами, теряет свое
прежнее доверие к неизменности ценности денег и начинает подвергать
измерению ценность самих денег.
<Не падают ли сами деньги в своей цене?> - спрашивает себя обыватель
и в случае утвердительного ответа, соответственно изменяет свои собственные
товарные расценки. Если, по мнению обывателя, деньги упали в два раза в
своей цене, значит, он может повысить вдвое свои расценки всех товаров.
В этом случае происходит общее и пропорциональное повышение всех
товарных цен не путем игры бессознательных стихийных сил столкновения,
спроса и предложения, а через посредство общественного сознания.
Надо заметить, что в экономической жизни законы рефлексологии про-
являются так же, как и во всех других сферах общественной деятельности.
Так спрос, как и предложение, часто подчиняется закону подражания и
притом то и другое по закону инерции осуществляется в гораздо большей
мере, нежели это надлежало бы по обстоятельствам дела. С другой стороны,
спрос и предложение подчиняются закону дифференцировки, как и другим
законам, ибо первоначально спрос под влиянием потребности принимает
более общую форму и лишь затем он устанавливается в виде спроса на
определенные предметы. А так как всякий акт при прочих равных условиях
осуществляется в сторону наименьшего сопротивления, то и удовлетворение
общественной потребности происходит первоначально в любой стране путем
обмена на деньги, добываемые привычным трудом, и лишь со временем
эта потребность как цель удовлетворяется путем осуществления добывающей
и обрабатывающей промышленности.
<Политическая экономия, - говорит Miinsterberg, - должна была посто-
янно считаться с тем фактом, что вся экономическая жизнь в конечном
итоге зависит от хозяйственного человека и что этот хозяйственный человек
обладает не только телом, но и душой. Работа его мускулов регулируется
волевыми возбуждениями его срзнания, блага; которые производят и расп-
ределяет хозяйство, должны через посредство чувств воздействовать на соз-
нание человека... Образование цен на хозяйственные блага или еще какой-
либо другой экономический элемент - все, равно психологические факторы,
требовали всегда к себе особого внимания>. <Когда встречаются покупатель
и продавец, когда сталкивается работодатель и рабочий, короче говоря, когда
совершается какой-либо экономический процесс в окружающем нас обществе,
то один человек противостоит другому не как объект, который требует
объяснения, а как субъект, который должен быть не объяснен, а понят (?).
Это справедливо по отношению к нашему повседнему общению с людьми
к каждому разговору, к каждому непосредственному взаимоотношению между
людьми>.
Мы знаем, что потребности, возникающие в результате привычки, т. е.
повторного возбуждения одних и тех же сочетаний рефлексов, обусловлива-
ются установившимся вкусом, модой, подражанием; а разве это не сводится
в конце концов опять-таки к сочетательным рефлексам? И затем если этим
определяются потребности, то, очевидно, и предложение должно прино-
равливаться к этим потребностям. Вот, например, один американский
строитель торговых судов заявлял Токвилю, что ему составляет полный
расчет строить непрочные суда ввиду того, что вкус покупателя по отношению
к ним изменчив. Точно так же, если обычай устанавливает для небольшой
сравнительно местности с небольшим населением особый покрой платья,
то, очевидно, что машинное производство его оказалось бы неосуществимым.
Опять-таки и здесь обычай, этот упрочившийся коллективный рефлекс,
является регулятором экономической жизни.
Вообще там, где цены впервые устанавливаются, играет большую роль
установившийся обычай, ибо он определяет потребность. С другой стороны,
спрос и предложение являются основными факторами в деле установления
цен, согласно мнения всех экономистов; но, как мы знаем, и спрос, и
предложение сами по себе могут и должны быть рассматриваемы как кол-
лективные рефлексы.
Надо впрочем заметить, что экономика, как и наука, мало считалась до
сих пор с ролью факторов, лежащих в условиях соотносительной деятельности.
Так, на рынке далеко не всегда цены определяются, как мы уже говорили,
спросом и предложением, или по крайней мере не исключительно ими, ибо
многое еще зависит от так называемого <вкуса> публики, от так называемой
моды, основанной также на условиях соотносительной деятельности, и, на-
конец, от внушения и уменья продавца показать товар. Присмотритесь к
умелому торговцу, как он расхваливает свой товар, как он старается его
показать покупателю, и он его навязывает в значительной мере путем
внушения и убеждений в его доброкачественности, а то и другое в конце
концов зависят от личных качеств самого торговца, т. е. от его уменья и
^ Мюнстерберг Г. Психология и экономическая жизнь. М., 1914. С. 22.
" Там же. С. 23-24.
сметливости и вообще от развития его соотносительной деятельности. Этим
путем и можно объяснить то обстоятельство, что товар одного и того же
качества одним торговцем может быть продан за одну цену, другим за
другую цену.
Даже область рекламы не обходится без помощи того же самого элемента
и, как известно, эксперименты, поставленные для выяснения воздействия
той или иной формы рекламы на публику американским психологом
Munsterberg'OM, привели к небезынтересным в этом отношении результатам,
о которых распространяться здесь было бы излишне. Рефлексологический
метод строго объективного исследования; в свою очередь, мог бы дать здесь
немало ценных результатов, если бы эта область исследования стоила вообще
большего внимания.
Нечего говорить, что в биржевой игре и денежной спекуляции вообще
моральный элемент представляется общеизвестным и здесь нет надобности
о нем распространяться. Достаточно вспомнить здесь всем известные бирже-
вые навыки, составляющие обычное явление в периоды ажиотажа.
Другим примером таких моментов в экономике и финансовой сфере
являются выигрышные займы. Их притягательная сила, как и всяких вообще
лотерей, общеизвестна, хотя все признают в то же время и невыгодность
помещения в них денежных средств.
Всем известно, как революционный процесс отразился в России на
финансах страны. Восстановив права угнетаемых классов, революция первым
делом должна была обставить их соответственным образом и с материальной
стороны, со стороны их заработка, но осуществление этих прав на лучшее
обеспечение трудовых элементов не сообразовалось с увеличением
интенсивности труда, которая наоборот в начале революции даже резко упала,
а это привело к глубокому нарушению в финансах страны. Откуда могло
государство покрывать необычайный рост расходов, обусловленный неверо-
ятным повышением заработной платы? Очевидно только бумажным станком,
а это, в свою очередь, стало подрывать доверие к стоимости денежных
знаков, откуда быстрое и неудержимое их обесценение.
Нечего говорить, что в отношении наказания и награды моральный
элемент играет огромную роль. Институт смертной казни и суровая
репрессия, признававшаяся необходимостью в прежнее время при недоста-
точной организованности общества, при меньшей возможности предупреж-
дать преступление и при большей грубости нравов, с течением времени
отменяется уголовными кодексами различных стран.
Однако в условиях военного времени введение смертной казни признается
неизбежным как мера устрашения против дезертирства и других тяжких
преступлений в войсковых частях, находящихся на театре военных действий.
Вряд ли нужно говорить здесь о моральном значении поощрительных
наград.
Из всего сказанного ясно значение морального элемента в общественной
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |