Рассмотрим сначала способы руководства или управления толпой. Прежде
всего сила толпы заключается в ее объединении и однородности, харак-
теризующейся моноидеизмом^' или одноцельностью. Раскол в этом отно-
шении в полной мере губителен. Поэтому искусство в управлении толпой
заключается в том, чтобы поддержать моноидеизм во что бы то ни стало
и устранить возможный раскол всеми возможными средствами. Для этого
пользуются разными способами, которые сводятся к изолированию толпы
от посторонних воздействий и к усилению однородности коллектива всеми
данными, поддерживающими и оправдывающими стремления толпы.
Некоторые из авторов (Тард, Лебон, Сигеле и др.) признают, что толпа
отличается безнадежною тупостью. Однако на самом деле это большое пре-
увеличение. Гиддингс прав, утверждая, что социальный разум ^' вовсе не
так уж отличается от индивидуального в своих проявлениях. Но несомненно,
что толпа не может рассуждать и рассуждения для толпы почти не имеют
значения и цены. Толпа связывается в одно целое, главным образом, на-
строением, а потому с толпой говорить надо, не столько убеждая, сколько
рассчитывая возбудить ее горячими словами. А когда это достигнуто, остается
только повелевать, и давать всем пример, ибо последний действует подобно
внушению, чем обычно и пользуются все знаменитые военачальники.
Вообще надо иметь в виду, что, чем более сплочена масса и в особенности
чем более она однородна, тем легче происходит умственная передача, тем
скорее осуществляется социальная зараза и тем склоннее масса к взрывам
энтузиазма под влиянием фанатической проповеди. Всякий индивид погло-
щаемый толпой, теряет в тормозящих влияниях и выигрывает в оживлении
сочетательных рефлексов возражательного характера^'.
В толпе индивид утрачивает благодаря действию внушения значительную
долю критики при ослаблении и притуплении нравственных начал при
повышенной впечатлительности и поразительной внушаемости.
Нечего говорить, что толпа не всегда способна оценивать правильно даже
и самих героев, окружая рабским поклонением нередко тех, которые на
самом деле являются иным героем народа и его судьбы.
Другим средством управления толпой является ее организация. Лишь
случайные толпы лишены своей организации, но именно потому, что они
случайны и лишены организации, они способны на порыв. Но они не могут
проявить выдержки во всяком более сложном действии скопом. На это
способны только организованные толпы народа, каковые мы видим в вой-
сках ^°°'. Организация толпы должна состоять в правильной дифференциации
толпы на отдельные части, долженствуя выполнять каждая свои функции,
а с другой стороны, в сплочении всех частей общностью действий, принципов
солидарности, единства и взаимной поддержки.
Наконец, и преследование задач в борьбе должно быть доступно разумению
толпы и должно ее воодушевлять. <Совершенство внешней организации
регулярной армии без одухотворяющей ее нравственной силы, - говорит
А. С. Резанов, - не принесет всех ожидаемых выгод, ибо подобный организм
представляет из себя дряхлеющую развалину, напоминая умирающего
льва> ". Примером могут служить поражение итальянцев в Абиссинии и
долгие малоуспешные действия англичан в Трансваале. Но мало организации
и одушевления. Нужна вера в своего вождя, в свое дело, и в свою силу.
Вера эта должна быть полной и непоколебимой. Она и составляет то, что
носит название нравственной силы в войсках, без которой и лучшая
организация остается бессильной. С тех пор, как вера в вождя и в свое дело
поколеблена, начинается быстрое разложение толпы ^'. Так было с Напо-
леоновской армией после достижения Москвы. То же мы видим в русской
армии в период мировой войны, когда недостаток вооружения, неумелое
командование царя и слухи об измене бездарного, грубого и невежественного
военного министра приводили к разочарованию войсковые массы в возмож-
ности победы, а это неизбежно вело к разложению армии, которое пропаганда
лишь окончательно довершила.
Вера в победу несомненно великое дело для толпы, и нужна особенная
предусмотрительность и осторожность, чтобы эта вера не подверглась
излишнему искушению, как было например, в Японскую кампанию. По
словам Г. Мартынова, <в Манчжурской армии почему-то смотрели на обман
как на одно из средств для подъема духа. Например, перед сражениями
постоянно объявляли, что отступления не будет. Затем сами же отдавали
приказ об отходе, сообщали об одержанных нами победах, которые потом
оказывались поражениями, пускали слухи о смерти Курски и Ойямы (первый
из них умирал 3 раза), о невозможных потерях и повальных болезнях в
японской армии, о появлении неприятельского флота, о голоде и бунтах в
Японии. Нечего говорить, что всегда обман обнаружится так или иначе и
не может не привести к подрыву нравственного авторитета командного
состава и к разочарованию вообще, за которыми следует упадок энергии.
Ясно, что вера в победу должна быть поддерживаема всемерно, и особенно
важно это сделать вовремя. "Дивизия идет на помощь",-крикнул один из
героев Севастополя и защитники кургана с новой энергией отбросили бе-
зумные атаки врага, будучи подкреплены в деятельности жалкими остатками
нескольких рот>^.
При этом нельзя не принять во внимание необычайное легковерие толпы
и склонность к преувеличению. Вот почему как легко получить со стороны
руководителя народных масс обаяние не по заслугам, так же легко уронить
и всякое к себе доверие.
Возвращаясь к вопросу о коллективах, можно заметить далее, что кол-
лективы проявляют обыкновенно меньше инициативы, чем отдельные
личности, но за то последние могут лучше осуществлять свои намерения
через коллектив.
Как мы уже говорили, одновременно с общностью интересов всякий
коллектив предполагает и определенное самоограничение индивидов в общих
интересах, иначе говоря, известное торможение стремлений отдельных
индивидов, идущих вразрез с общими интересами, но с другой стороны
коллектив оказывает и поддержу всем индивидуальным стремлениям, сог-
ласующимся с общим благом'.
" Там же.
^ Там же.
Но если развитие коллективной жизни в ходе истории первоначально
приводило к подавлению личности семейным началом, родом и затем го-
сударством, то вся позднейшая история народов до великой войны приводит
к постоянному устранению тех учреждений, которые излишне стесняют
личность, что ведет к освобождению личности от навязанных ей пут. Личность
постепенно вместе с ходом истории освобождается от уз семейного, пле-
менного и государственного начала и становится на путь самоопределения.
Это без сомнения стоит в прямой связи с развитием и прогрессом
личности. Дело в том, что личность человека представляет собой не только не-
что индивидуальное, но и неповторяемое, и притом чем выше развитие отдель-
ной личности, тем более ценным представляется вклад ее в человеческий кол-
лектив. Вот почему, когда личность представляла собой ограниченное
развитие, ее ценность в коллективе сводилась главным образом к увеличению
самого коллектива в численном отношении, качества же личности не находили
должной оценки в интересах коллектива ввиду их малой ценности вообще.
Самое большее, чем отдельный индивид из посредственностей заявляет
о себе при голосовании - поднятием или неподнятием руки или выходом
в ту или другую дверь, ибо меньшинство все равно должно подчиниться
большинству и лишь в особо исключительных случаях меньшинство заявляет
свой протест. Притом этот протест часто имеет только теоретическое значение,
иначе говоря, оно не выражается в каком-либо действии. Меньшинство лишь
сохраняет свою политическую или общественную физиономию ^', но оно
как бы отпадает от большинства, которое осуществляет свое дело, беспре-
пятственно. Случаи противодействия и столкновений, конечно, возможны в
известные периоды, но лишь тогда, когда меньшинство может опереться на
реальные силы, достаточные для противодействия большинству ^°.
С постепенным развитием личности, само собой разумеется, и ее качества
как единицы, вносящей свою инициативу и специальные способности своего
ума в деятельность всего коллектива, получают особое значение в интересах
последнего.
В силу этого и роль современного государства сводится к возможному
облегчению развития личности и к возможно полному удовлетворению ее
интересов и в то же время к облегчению всех путей к объединению и
сплочению отдельных индивидов в мощный государственный коллектив "".
Но и самые партии в обществе, а равно и другие коллективы, в том
числе и государство, опять-таки стремятся к самоопределению, но это са-
моопределение имеет целью установление нормальных взаимоотношений
между такими же коллективами и в сущности не должно бы нарушать основ
самоопределения личности, т. е. ее неприкосновенности, неприкосновенного
очага, свободы собраний, слова и союзов, свободы совести и национального
равенства и свободного избрания управляющего органа ^'.
Иелинек, как известно, признавал неограниченное всевластие государства
над личностью, устанавливающего само границы своих прав в отношении
личности.
Бенжамен, Констан и наш Ковалевский однако опровергают это учение:
<Я полагаю, - говорит М. Ковалевский, -что господствующее ныне учение...
разделяемо большинством немецких публицистов, о том, что всякая
конституция является не более, как добровольным самоограничением госу-
дарственной власти, не может служить оплотом против той опасности, какую
для свободы представляет доктрина, допускающая неограниченность госу-
дарственного суверенитета> ". В другом месте того же сочинения автор
говорит: <С развиваемой здесь точки зрения нет ни малейшей надобности
признавать за государством то полновластие, которое позволяло бы ему
" Ковалевский М. М. Общее конституционное право. СПб., 1908. Ч. 2. С. 102.
упразднить свободу самоопределения личности в интересах какой-то госу-
дарственной необходимости. Такой необходимости нет и быть не может, так
как человеческая солидарность требует наоборот сохранения и развития
свободы личного самоопределения>. И далее: <Государство должно быть
наделено только такими правами, при которых вместо того чтобы быть
тормозом, оно, наоборот, является стражем и охранителем личной самоде-
ятельности, как необходимого условия общественной солидарности> "".
Отсюда очевидно, что правительственный гнет в современных гоударствах
должен был бы парализоваться децентрализацией управления, полным на-
родовластием, ответственностью всех должностных лиц перед судом и не-
отъемлемыми правами личности в отношении свободы собраний, союзов,
совести, национального равенства и прав на избрание своих управителей.
Поэтому современный государственный коллектив в нормальных условиях
предполагает правильно конструированный на основах правительства орган
укрепления, национальное самоуправление и создание местного самоуправ-
ления, избираемого путем голосования.
Качество того или иного коллектива зависит всегда от входящих в него
единиц. Сигеле, входя в обсуждение этого вопроса, высказывается в том
смысле, что аналогия между свойствами единиц и агрегатов ^' возможна
лишь при некотором сходстве его частей, при однородности составляющих
его отделов. Космополитическое действие не отражает национальных задач
того или другого народа, как и групп лиц из этого народа: в числе присяжных
лавочник и ученый не выразит столь правильно свое мнение, как собрание
экспертов и т. п. Но одного подобия входящих элементов недостаточно для
установления аналогии между свойствами элементов и свойствами состав-
ляемого ими агрегата. Необходима еще связ^ между входящими в агрегат
элементами. Поэтому случайные и неорганизованные собрания людей, как
присяжные, театральная публика и толпа, <не могут воспроизводить в своих
проявлениях свойств составляющих их единиц>, ибо нет между ними пос-
тоянной органической связи, или например, между членами одной семьи
или членами одного сословия. По Сигеле, вывод, что свойства агрегата
определяются свойствами составляющих его единиц, точен, когда дело идет
об агрегатах, состоящих из изолированных и органически связанных единиц,
но он не точен, когда дело идет о не вполне однородных и мало организо-
ванных частях, и он ошибочен, коль скоро дело идет об агрегате, состоящем
из неоднородных и неорганических частей ^'.
При однородности коллектива большое различие в его деятельности
определяется тем, будет ли коллектив состоять из лиц образованных или
необразованных, из лиц с определенными техническими познаниями и опы-
том или из лиц, не имеющих таковых, из лиц определенных профессий
или не принадлежащих к определенному классу общества, или же из лиц,
не принадлежащих к тому или иному общественному классу. Все это не-
сомненно так или иначе проявляется в деятельности коллектива, сообщает
его проявлениям тот или иной отпечаток и придает определенный характер
его выступлениям по тому или иному поводу.
Что касается проявления деятельности коллектива, то это зависит глав-
нейшим образом от его сплоченности. Чем слабее сплоченность и организо-
ванность коллектива, тем меньше имеет коллектив возможности достигнуть
тех целей, ради которых он возник. Так, толпа оказывается страшной самой
сплоченностью. Разъедините толпу в отношении предмета, который ее в дан-
ную пору занимает, и она становится бессильна.
^ Там же. С. 105.
"" Там же, Ч. 106.
Всякое войско держится только своей сплоченностью и организацией.
Разъедините части войск, дезорганизуйте их путем ослабления дисциплины,
основанной на безусловном повиновении, и вы превратите войско в беспо-
рядочный сброд людей, который не способен не только к наступлению и
обороне, но даже и к достойному поведению.
В зависимости от своего соединяющего начала коллективы представля-
ются неодинаковыми и по характеру своих действий. Так, толпу
объединяет настроение, и она руководится в своих действиях только на-
строением, под влиянием которого ее действия представляются как бы
автоматичными.
Наоборот, собрания, занятые умственной работой, осуществляя собой
коллективную деятельность, обнаруживают почти всегда большую осторож-
ность и предусмотрительность в своих действиях.
Но и в собраниях такого рода под влиянием определенных условий
может подняться настроение до определенной высоты, и тогда на
решениях в действиях собрания может сказываться влияние определенно-
го настроения.
Какой бы сложностью коллективы не отличались, их деятельность опре-
деляется равнодействующей всех входящих в них единиц. В сложных кол-
лективах, составленных из ряда меньших коллективов, где имеется пред-
ставительство от последних, мы имеем то же самое с тем лишь различием,
что здесь раньше была дана равнодействующая линия поведения в отдельных
коллективах и затем она осуществляется точно таким же образом в сложных
коллективах.
Коллективная рефлексология должна освещать деятельность коллективов
не только с точки зрения факторов настоящего момента, но и факторов
прошлого времени. Как в развитии отдельной личности ее прошлые условия
и ее прошлый опыт отражаются на характере самой личности и ее стрем-
лениях, так и общественный коллектив не может быть исследуем без
исторического освещения ^"'.
Так, например, коллективную деятельность народов Европы, вовлечен-
ных в великую войну, нельзя рассматривать, не обращаясь к прошлым
временам, к давней борьбе за национальность^"', под которой в сущ-
ности протекла вся история прошлого столетия. Испанская война за не-
зависимость. Священный Союз 15-го года, восстановление Греции,
объединение Италии и Германии, федеративное государственное устройст-
во Австро-Венгрии. Русско-Турецкая война, Русско-Японская война и поз-
днейшая Балканская война представляют в сущности разные этапы узко
националистических стремлений разных народов. Но одновременно с тем
происшедшие революции в разных странах и сдвиг общественных сил
в пользу народоправства^"' говорят о завоеваниях социализма. Бывшая
великая война возникла на почве будто бы борьбы за право против силы,
но и в ней скрыты националистические стремления как Германии, так и
союзников.
Великая война разделила народы и социалистические тенденции всюду
уступили место националистическим стремлениям; вместе с тем идея интер-
национала"^', казалось, совершенно заглохла в первый период войны; но
чем более определялся ее затяжной характер, тем более начинала пробиваться
вновь идея интернационализма и стали раздаваться призывы к объединению
социалистических партий всего мира. Раньше и прежде всего это выразилось
в особо резкой форме в русской революции, которая, с одной стороны,
устраняла борьбу за национальность, выдвинув своим лозунгом самоопре-
деление народов, и, с другой стороны, сделала решительный сдвиг в сторону
интернационализма.
V-VI. О КОЛЛЕКТИВЕ КАК СОБИРАТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ
Спенсер в своем введении в социологию, руководясь тем, что свойство целого
зависит от состава его частей, высказал, как положение, что важнейшие цели
человеческих обществ стоят в соответствии с главными свойствами отдель-
ного человека, причем самое общество, по Спенсеру, является ни чем иным,
как организмом.
По О. Конту^°, человеческое общество представляет собою <личность
всегда существующую>, и в этом смысле имеется известное соответствие
взглядов О. Конта и Спенсера. Затем целый ряд других авторов, в том числе
и позднейших, поддерживает сравнение общества с организмом. Но эта
аналогия имеет скорее чисто внешний характер и ныне она по существу
уже оставлена и никто не согласится с тем, что социология должна быть
сведена к биологии^"'.
Но и отрешаясь от взглядов на общество как на организм, все же
определить, что такое общество или коллектив или, как я бы предложил
назвать, собирательная личность, не так просто, как кажется с самого начала.
По мнению одних авторов, здесь дело идет о группе индивидов, ока-
зывающих друг другу те или иные услуги и вообще взаимно друг другу
полезных. Этим самым вводится утилитаристический принцип в основу
определения. Но Тард, признавая это определение, хотя и ясным, но
ошибочным, считал бы более предпочтительным юридическое обоснование
общества, в котором сообщественники "^ суть те, которые имеют друг на
друга известные права: установленные обычаем, законом или известными
приличиями ^'. Наконец возможно было бы, по Тарду, установить
понятие о социальной связи чисто политическое и чисто религиозное,
ибо все те, которые объединены созиданием одного политического плана
и которые объединяются в одно политическое тело, а также те, у которых
одна и та же религия, имели бы истинное право считаться сообщест-
венниками. Сходство политических задач и верований в этом случае, по
Тарду, объясняется подражанием. Поэтому он определяет социальную
группу как собрание существ, поскольку они готовы подражать друг другу
или поскольку они, не подражая друг другу теперь, походят друг на дру-
га, поскольку общие их черты являются старинными копиями с одного и
того же образца ^.
Как на наиболее характерную особенность общества многие социологи
указывают на взаимодействие его членов. <Длительное непрерывное много-
стороннее и необходимое взаимодействие, устанавливающееся во всякой
постоянной, а не случайной аггрегации живых существ> - вот что, по де-
Роберти ^, является характерным для <общественности>. Такого же мнения
держится Зиммель, Новиков, П. Сорокин, отчасти Гумплович (взаимо-
действие групп), Гиддингс, Драгическо, Бугрэ, Фулье, Грассери, Уорд и др.^.
Но недостаточно говорить о взаимодействии, нужно определить еще,
какое взаимодействие здесь имеется в виду. Большинство социологов имеет
ввиду в социальном явлении <психическую> природу взаимодействия, но и
психическое взаимодействие может быть различным ^'. Так, например, оно
может определяться взаимной пользой, общей задачей, общим интересом,
общим происхождением, общей связью их на почве подражания (Тард) или
взаимной борьбой и преследованием.
^ Cornte Аи. Systems de politique positive. P., S. a.
^ CM.: Тард Г. Социальная логика.
^ Си.: Роберти E. В. де. Новая постановка основных вопросов социологии, М" 1909.
^ Сорокин П. А. Границы и предмет социологии // Новые идеи в социологии. Кн. 1. С. 59-
108.
6 В. М. Бехтерев 81
В этом отношении мы встречаемся с большим разноречием между
авторами. Но мы не войдем в подробности этих взглядов. С моей точки
зрения, обществом "^ следует признавать всякое единение людей, взаимо-
действующих друг с другом, обусловленное какими бы то ни было общими
интересами "^'-политическими, экономическими, религиозными, дело-
выми или какими-либо иными. Мнение Тарда, что обществом следует
признать то, где предполагается сходство, обусловленное подражанием, я
признаю и слишком общим, и в то же время слишком односторонним, ибо,
хотя подражание и может создавать общество, но ведь подражают друг другу
все, даже лица, не образующие общества в настоящем смысле: с другой
стороны, не одно подражание лежит в основе общества, но еще и разделение
труда, которое тоже создает общество, ибо разделение труда предполагает
общество, как равно и подражание, и в сущности без разделения труда нет
общества, как нет его и без подражания""'.
Собирательной личностью, обществом или коллективом не может быть
названо случайное скопление множества лиц в данный период времени в
определенном месте. Такое скопление народа есть сборище без всякого
объединяющего начала, и так как каждый индивид здесь является обособ-
ленным от других, самим собой, то понятно, что о каком-либо коллективе
в этом случае не может быть и речи""'. Дело обстоит иначе, коль скоро
такая же масса лиц собирается в каком-либо месте не случайно, а привле-
каемая определенной целью или определенным настроением. Здесь мы имеем
уже известное объединение массы лиц одним стимулом, который и приводит
к возникновению коллектива или собирательной личности. Однако нельзя
забывать, что всякое случайное сборище лиц при соответствующих условиях
может легко превратиться в собирательную личность или коллектив. Доста-
точно, чтобы кто-нибудь обратился с речью к случайному сборищу лиц и,
возбудив в нем одно отношение к тому или другому общественному делу
или факту, привил одно настроение или одно стремление как случайное
сборище становится собирательной личностью или коллективом, способным
проявлять себя как целое ^'.
Так возникает толпа ^', служившая объектом исследования многих ав-
торов на Западе и у нас, в особенности же Тарда, Лебона, Сигеле, Михай-
ловского и многих других.
Если простое скопление людей не образует собой общества, то и взаимо-
действие между людьми ничуть не обеспечивает непременно единения между
ними. Напротив того, взаимодействие может повести к вражде, к разъ-
единению и даже к полному разрыву всякой связи, как это мы имеем,
например, во время войн. К коллективному единству таким образом приводят
такие формы взаимодействия, которые сближают индивидов друг с другом,
а не разъединяют их^"'.
Когда устанавливается коллективное единство при образовании общества,
то для нас возникает вопрос, идет ли здесь дело о чем-либо реальном или
дело идет об одном лишь названии. Целый ряд авторов (не считая старых
представителей органической школы), как Дюркгейм, Гумплович, де Роберти,
Эспинас, Фулье, Гирке и многие другие отвечают на этот вопрос вполне
утвердительно. <Над индивидом есть общество, - говорит Дюркгейм, - оно
не есть воображаемое и номинальное существо, а система действительных
сил> ^
Тард, наоборот, является противником реальности общества.
<Признаюсь, мне очень трудно понять, как может случиться, что, <отбросив
индивидуумов, получим в остатке общество>. Если отбросить профессоров, не
^ Дюркгейм Э. О. О разделении общественного труда: Этюд об организации высших обществ.
Одесса, 1900. С. 83.
представляю себе ясно, что останется от университета, кроме одного названия,
которое не выражает ничего, если оно никому не известно со всей совокупно-
стью традиций, с ним связанных. Уже не возвращаемся ли мы к реализму
средних веков> ^. Близки к этому взгляду и некоторые другие авторы,
например Duprat. Из русских авторов к этому взгляду до некоторой степени
примыкают П. Лавров, Н. Михайловский и Н. Кареев. Эта русская школа, стоя
на субъективной точке зрения, выдвинула значение личности как высшей
этической ценности, признавая ее, согласно Михайловскому, истинной
социальной индивидуальностью. П. Сорокин этот вопрос подробно разбирает
в своей книге <Система социологии>. Он прежде всего опровергает реализм,
заявляя, что <конкретная вещь не может существовать вне и независимо от ее
элементов> ^. <С другой стороны, выражения "душа общества", "душа наро-
да", "народный дух" и т. д. фигурируют постоянно. Но значит ли это, что есть
какое-то "сознание общества" или "душа общества", независимые от сознания
составляющих общество индивидов или имеющие свое собственное существо-
вание вне существования индивидуальных душ? Ответ дает "метод
вычитания". Отнимите от этой коллективной "души общества" "души" всех
составляющих его индивидов, вычтите из социального сознания" сознание
всех его членов, бывших и сущих, и получите пустое место> ^".
ПротиЬ <самосознания> общества, приписывающего ему процесс мыш-
ления, отличный от мышления отдельных индивидов, высказывается и
Гиддингс ^
Но, с другой стороны, П. Сорокин восстает против Тарда и не признает
его тезиса, что в обществе нет ничего, что бы не содержалось в индивидах.
Понимая <общество как совокупность взаимодействующих индивидов>, автор
находит, что взаимодействие и есть то новое условие, которое превращает
сумму индивидов в коллективное единство. В этом случае и создается <ряд
свойств, явлений и процессов, которых нет и не может быть в сумме
изолированных индивидов>. Но общество существует не вне и независимо
от индивидов, а только как система взаимодействующих единиц. Мы уже
говорили ранее, что взаимодействие не есть единство и при взаимодействии
путем вражды мы получаем не единение, а разъединение. О взаимодействии
можно говорить как о сущности социального процесса, но не как об обяза-
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |