вариваются. Цитаты, использованные автором, сверены и уточнены. По
тексту работы сделаны необходимые примечания и комментарии. Ком-
ментируемые положения текста оригинала обозначены звездочками.
За помощь в проведении библиографической и технической работы по
подготовке книги выражаем глубокую благодарность сотрудникам' лабора-
тории истории психологии Института психологии РАН М. А. Маныкиной,
М. В. Муленковой, И. М. Павленко, Б. Тугайбаевой.
А. В. Брушлинский, В. А. Кольцова
2 В. М. Бехтерев
КОЛЛЕКТИВНАЯ РЕФЛЕКСОЛОГИЯ
ЧАСТЬ 1
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Если к разным проявлениям отдельной личности в настоящее время
применим строго объективный метод исследования, как я показал в своем
труде <Общие основы рефлексологии человека> \ то по отношению к про-
явлениям коллективной или собирательной личности строго объективный
метод исследования является безусловно обязательным, ибо говорить об
<общественном сознании> или <общественной душе>, или, что все равно, о
<душе коллектива>, - значит пользоваться лишь образным выражением, ни-
чуть не более. Дело в том, что если человеческий индивид может подвергаться
при условии исследования на себе самом субъективному анализу с помощью
самонаблюдения, то это ни в какой мере не осуществимо по отношению к
коллективному или собирательному индивиду^.
Между тем до сих пор социологи, как и представители других гуманитар-
ных наук, оперируют с субъективными и часто даже метафизическими
понятиями. Они говорят о коллективных чувствах, представлениях и
восприятиях, о коллективной душе, коллективном сознании, коллективной
воле и т. п., тогда как всякому ясно, что все это в действительности является
лишь обобществлением субъективного состояния своего <я>, которое никак
не может быть переносимо на толпу как вообще на какое-либо общество ^'.
Даже социологи-неопозитивисты в своих трактатах так и сыплют субъ-
ективными терминами, заимствованными из психологии. Возьмем на выдер-
жку суждения Е. де Роберти о коллективном опыте-явлении несомненно
реальном и объективном. Именно в факте <общественности> - этом неизмен-
ном источнике <духа>, или <надорганического явления>, в природе - нео-
позитивисты видят не что иное, как длительное непрерывное и многостороннее
взаимодействие, которое во всякой постоянной, а не случайной <соборности>
церебрально богато одаренных живых существ необходимо устанавливается
между свойственными их психофизическими уже сознательными явлениями
и процессами, как-то: ощущениями, восприятиями, представлениями, конкрет-
ными образами и конкретными же суждениями, а также эмоциями, элемен-
тарными чувствами и волевыми импульсами. Это взаимодействие и составляет
все внутреннее содержание коллективного или соборного опыта, поверяющего,
исправляющего, дополняющего, объединяющего и <объективирующего" раз-
розненные и всегда глубоко-субъективные данные опыта биоиндивидуального
(но не опыта личного, составляющего высшую ступень, самый зрелый плод
опыта <соборного>)^ (курсив мой.-В. М. Бехтерев).
^ См.: Бехтерев В. М. Общие основы рефлексологии человека. М.; Пг" 1923.
Роберти Е. В. де. Социология и психология//Новые идеи в социологии. СПб., 1914. Кн.
2. С. 6.
Из этой выдержки нетрудно видеть, как своеобразно неопозитивизм
уживается с индивидуальным субъективизмом.
Весь этот субъективизм, заимствованный из психологии, является в
сущности остатком того антропоморфизма, который ныне с решительностью
изгоняется из биологических наук и, очевидно, должен быть также изгнан
и из социологии, истории и других гуманитарных знаний. Коллективная
рефлексология и представляет собой опыт построения одной из важнейших
областей социологии, называемой часто также общественной, или социальной
психологией " на строго объективном основании, пользуясь данными опыта
и наблюдения без всяких экскурсий в область субъективизма.
Как известно, социология опиралась до сих пор на две научные
дисциплины: биологию и психологию "'. Но поскольку биология дает этой
науке прочный объективный базис, постольку психология как субъективная
наука делает ее положение шатким. С нашей точки зрения, не должно быть
в социологии психологических доктрин как доктрин субъективного характера
и социология, чтобы быть наукой строго объективной, должна опираться
главным образом на две науки - биологию и разрабатываемую мною реф-
лексологию, на которых последняя должна заменить собой психологию
всюду, где дело идет о познании сторонней человеческой личности и, в
частности, сторонних индивидов, входящих в состав коллектива^.
Мы не будем касаться вопроса-составляет ли рефлексология, эта новая
научная дисциплина, отвлеченную науку или конкретную. Дело не в
теоретическом понимании этой науки, а в ценности ее метода, исключающего
какой бы то ни было субъективизм в изучении человеческой личности. Вот
почему рефлексология, а не психология должна лечь в основание изучения
социального мира.
Остановимся теперь на вопросе об отношении рефлексологии к биологии
и социологии. Не может подлежать сомнению, что человеческая личность
есть продукт общественности^', ибо без общества человек не был бы чело-
веком. В этом отношении могут быть приведены наблюдения, имеющие
ценность опыта, когда люди, совершенно заброшенные и лишенные
воспитания (как, например, Гаспер Ганс, проживший до 14 лет в хлеву),
не могли не только говорить, но и ходить. Известно также, что люди,
заброшенные кораблекрушением на много лет на пустынные острова, обна-
руживали совершенно ясный умственный упадок. То же наблюдается у лиц,
подвергавшихся долговременному одиночному тюремному заключению. С
другой стороны мы знаем, что дети, выросшие в деревенской обстановке
при малом общении с людьми, представляются отсталыми по сравнению с
детьми города"'. Да и вообще известно, что люди, выросшие в общении с
более разнообразным кругом лиц, являются более развитыми по сравнению
с людьми, которые проводят жизнь вдали от общества.
Отсюда очевидно, какое значение имеет общественность для
формирования человеческой личности, являясь основным фактором ее
развития. Словом, сама личность в высших своих проявлениях есть продукт
общества, которое однако в свою очередь характеризуется составом его членов,
т. е. личностей.
Как известно, неопозитивная школа даже и такие категории, как разум,
цвет, пространство, род, число, причины, субстанции и т. п" сводят к
социальному происхождению, становясь таким образом между эмпиризмом
и классическим априоризмом.
<И в действительности они выражают наиболее общее из отношений,
существующих между вещами. Превосходя своей широтой все другие поня-
^ Там же. Гл. 2.
2*
тия, они управляют всеми сторонами нашей умственной жизни. Поэтому,
если в один и тот же период истории люди не имели однородных понятий
о времени, пространстве, причине, числе и т. д., всякое согласие между
отдельными умами сделалось бы невозможным, а следовательно, стала бы
невозможной и всякая совместная жизнь. В силу этого общество не может
упразднить категорий, заменив их частными и произвольными мнениями,
не упразднивши самого себя. Чтобы иметь возможность жить, оно нуждается
не только в моральном согласии, но и в известном минимуме логического
единомыслия, за пределы которого нельзя было бы переступать по произво-
лу> ".
Все это конечно не может подлежать сомнению, но сущность вопроса
заключается в том, являются ли в то же время биологическими факторами,
как допускалось ранее, или только социальными фактами, как признает
неопозитивная школа, или, как нам кажется, мы имеем здесь дело с био-
социальными фактами. Вопрос, поставленный таким образом, в действитель-
ности много сложнее, чем может показаться с самого начала^'. Во всяком
случае он требовал бы всестороннего обсуждения и не может быть рассмотрен
в немногих словах. Вот почему мы предпочитаем его совершенно опустить,
тем более что он не входит в нашу задачу. Мы можем лишь заметить здесь,
что в развитии вышеуказанных категорий не мог не играть той или иной
роли индивидуальный опыт, но, очевидно, что коллективный опыт получает
здесь свое особое значение, приводя путем обобществления *' к уравниванию
и к сглаживанию индивидуального различия как явлений, которые лежат в
их основании.
Что же касается человеческой личности, то некоторые полагают, будто
человек благодаря своему развитию создал общественность. И не может быть
сомнения, что чем развитее в сумме человеческая личность, тем лучшие
общественные формы она создает, а отсюда не подлежит сомнению влияние
развитой личности на общественность. Но спрашивается, обязана ли обще-
ственность развитию личности? Поставленный в такой форме вопрос не
может иметь другого решения, как в отрицательном смысле.
Первым доказательством этому является фактор подражания. Всякому
ясно, в какой мере развитие личности обязано подражанию, которое играет
огромную роль и в воспитании, и всюду вообще в общественной жизни.
Можно определенно сказать, что не будь подражания, не могло бы быть и
личности как общественной особи, а между тем подражание черпает свой
главный материал из общения с. себе подобными, с которыми благодаря
сотрудничеству развивается род взаимной индукции и взаимовнушения.
Другим доказательством является язык, происхождение которого также
обязано, с одной стороны, подражанию, с другой стороны, инстинктивной
потребности в общении. Таким образом язык является бесспорным продуктом
общественности, ибо без предварительного сближения индивидов даже нельзя
и представить себе происхождения человеческого языка, а между тем мы
знаем, что человеческая мысль развивалась главным образом благодаря слову
и притом в такой тесной и непосредственной связи с ним, что отвлеченное
мышление вообще не представлялось бы возможным без участия внутренней
речи^'. И действительно, имеются доказательства тому, что дикий перво-
бытный человек был в значительной мере лишен и мысли, и слов, вместо
которых имелись лишь жесты, вскрикивания, восклицания и звукоподра-
жания ^'.
Другим доказательством развития человеческой личности над влиянием
общества является письмо, которое дает возможность распространить широко
"* Дюркгейм Э. Социология и теория познания//Новые идеи в социологии. СПб., 1914.
Кн. 2. С. 40.
по коллективу результаты индивидуального опыта и вместе с тем фиксировать
его на будущие и предбудущие времена, сохраняя его для потомства. Можно
без преувеличения сказать, что человек сделался историческим существом
благодаря своей письменности.
Переход от изобразительной (идеографической) письменности к
фонетической также обозначил собой крупнейший шаг в развитии челове-
ческой личности, немногим уступающий тому значению, какое имело
превращение речи жестов и междометий в членораздельную речь,
состоящую из слов. Бесспорно, что фонетическая письменность вместе с
устным языком и создала цивилизацию культурнь1х народов, ибо благода-
ря и тому, и другому оказалось возможным весь прогресс человечества,
достигнутый в каждом одном поколении, использовать для всех последу-
ющих поколений.
Однако, исключительно ли человеческая личность обязана своим
развитием обществу? Наследственность и то, что относится к прояв-
лениям инстинктов, представляет собою, несомненно, биологическое
явление, а между тем можно ли представить себе развитие личности без
влияния наследственности и без инстинктов. С другой стороны, не обязан
ли человек своей руке, давшей первоначальный язык жестов (в связи с
чем и развивалась человеческая речь), первоначальным развитием своей
личности, быть может, в той же мере, как и в позднейшее время словес-
ному языку? А между тем развитие руки не столько обязано социальным
условиям жизни, сколько биологическим причинам "'. Ведь рука по-
лучила свое развитие главным образом в зависимости от того, что чело-
век благодаря условиям естественного отбора или благодаря непрерывному
упражнению встал на ноги и из четвероногого или, вернее, четверорукого
превратился в двуногое существо.
Да и сама членораздельная речь оказалась возможною лишь с изменением
морды животного в лицевую часть головы, что зависело, вероятно, в известной
мере от изменения условий питания и частью от искусственного приготов-
ления пищи, а это опять-таки представляет собой биологический, а не
социальный фактор "'. Далее, семья - этот первообраз общественных отно-
шений - не является ли результатом полового влечения? С другой стороны,
социальность не является ли результатом естественного отбора в смысле
лучшего переживания социальных существ, а естественный отбор опять-таки
является биологическим, а не социальным фактором. Мы знаем, с другой
стороны, из рефлексологии, что высшие или сочетательные рефлексы развива-
ются и на почве обыкновенных рефлексов, являющихся чисто
биологическими явлениями. Далее, то, что известно под названием прирож-
денных наклонностей, является результатом наследственной передачи, т. е.
опять-таки фактора чисто биологического. Наконец, высокая одаренность
или гениальность не является ли в значительной мере явлением счастливо
сложившихся наследственных условий, прирожденным даром, при котором
воспитание и эрудиция создают только средства и мотивы к использованию
и применению природных способностей. А между тем можно утверждать с
уверенностью, что какое бы значение ни имела социальная подготовка "' к
тому или другому открытию или изобретению, не может подлежать сом-
нению, что человек мало одаренный не годен для великих открытий как
дефективный ребенок не в состоянии сделать сложных математических
вычислений.
Отсюда необходимо придти к выводу, что личность первоначально
развивалась под влиянием как биологических, так и социальных факторов,
позднее же преимущественно, хотя и не исключительно, под влиянием
социальных факторов, потому личность должна быть признана явлением
биосоциального происхождения.
Установление этого важного положения достигнуто лишь в позднейший
период времени. Оно было высказано еще в начале 60-х годов Курно ^ и
немецким социологом Лздарусом", несколько позднее этот взгляд проник
и в английскую научную литературу в лице Льюиса ^ Но великим поборником
этого положения, положившего его в основу своих социологических трудов,
бесспорно является наш соотечественник профессор Психо-неврологического
института в Петрограде, известный социолог Е. де-Роберти, давший этому
положению название <биосоциальной гипотезы>.
По смыслу этой гипотезы или теории человеческий разум является
результатом тесного единения органической природы, изучаемой биологией
и сверхорганической природы, или социальной среды, являющейся предме-
том изучения социологии. По причине этого наука, именуемая психологией,
является, по автору, наукой конкретной (о рефлексологии при создании этой
теории еще не могло быть и речи), биосоциологией, опирающейся как на
биологию, так и на социологию. Она поэтому не может быть наукой отвле-
ченной и не может быть признана основною наукой в научной иерархии.
Однако, было бы большим увлечением признать, как делают некоторые из
неопозитивистов, что человеческая индивидуальность resp., личность, не
имеет иного корня, как в социальности. Нельзя также согласиться с Вормсом,
который признает невозможным разрешить этот вопрос удовлетворительно.
Решение подобных вопросов он предоставляет будущему. По его словам, <не
доказано, чтобы эти вопросы были неразрешимы и никто не может утвер-
ждать, что успехи знания не бросят на них со временем яркого света> ^
С нашей точки зрения теория сочетательного рефлекса дает также воз-
можность установить, что личность, как это выяснилось ранее, все же не
является исключительным результатом общественности. Чтобы защитить
себя от нападения дикого зверя, достаточно было выработаться сочетатель-
ному рефлексу между ревом и видом дикого зверя, с одной стороны, и
возможностью его нападения - с другой: спасением от него благодаря
индивидуальному опыту мог быть только рефлекс бегства или рефлекс
защиты оружием. Общественность в выработке и того, и другого ничуть не
необходима, хотя она и обобществляет путем подражания индивидуально
полезный опыт. Для того чтобы удовлетворить свой голод поеданием ракушек
или плодами банана, дикарю опять-таки не нужно было иметь предваритель-
ный коллективный опыт, ибо для этого достаточно, чтобы образовался путем
частых поисков пищи, вызванных голодом, сочетательный рефлекс между
внешним видом ракушки или плода и утолением голода. В этих и подобных
случаях дело идет об индивидуальном опыте, который, впоследствии обоб-
щаясь, сам по себе воспитывает личность, тем более, что последняя вовсе
не так слабо проявляется у нецивилизованных народов, как думают некоторые.
Но наряду с этими условиями воспитания личности путем индивидуального
опыта, начинающегося с первого дня бытия человеческой личности, создаются
и условия воспитания человеческой личности в играх, сотрудничестве и т. п.
путем коллективного опыта, в котором играет особую роль подражание как
рефлекс исключительно общественного типа.
Нельзя при этом упускать из виду, что и сам коллектив может действовать
и вообще проявлять себя как целое, как собирательная личность, о чем речь
будет в последующем изложении, и что собственно и составляет главный
предмет настоящего сочинения.
^ Курно А. Трактат о связи основных идей в науках и истории.
" Лацарус Г. Жизнь души. Т. 1. С. 333, 365; Т. 3. С. 381.
" Льюис Д. Г. Вопросы о жизни и духе. СПб., 1875-1876. Т. 1-2; Он же. Физиологические
основы духа. Б. М. 1877.
^ Вормс Р. Философия общественных наук. Б. М. 1903-1907. Т. 3. С. 95.
До сих пор, как мы знаем, были попытки создавать так называемую
психологию народов, а также социальную психологию, или коллективную,
психологию (Steinthal, Lazarus, Wandt, Дауголл, Копельман и др.), но эти
попытки как основанные на субъективном толковании фактов не обещали
успеха ^'.
Задачей настоящего сочинения является, как уже ранее упомянуто, со-
вершенно исключить всякий субъективизм из вопросов коллективных
действий и реакций вообще, как он исключен и из разрабатываемой нами
рефлексологии как объективной науки о человеческой личности.
Не допуская субъективного толкования в вопросах, касающихся иссле-
дования развития общественных или коллективных явлений"', и, понимая
все такого рода явления как коллективные или общественные рефлексы, мы
признаем необходимым применить к их исследованию тот же строго
объективный метод, который применен нами к изучению отдельной личности,
вследствие чего и наименование настоящему труду мы даем <Коллективная
рефлексология> вместо обычно употребляемого термина общественной, или
социальной, иначе коллективной, психологии.
Вряд ли нужно пояснять здесь, что-вопросы, связанные с развитием
общественных явлений или общественных resp. коллективных рефлексов,
требовали от автора новой обработки предмета и нового освещения, ибо то,
что именовалось до сих пор общественной или социальной психологией,
уже в силу своего субъективного метода ^' не могло дать в этом отношении
много подходящего материала. К тому же надо заметить, что психологи и
социологи-субъективисты (ибо социология пока еще не перестает быть
наукой в значительной мере субъективной, чего не должно было бы быть),
пользуясь своим субъективным методом, еще могли с некоторой натяжкой
трактовать о толпе как объединенном целом, с <единой душой>, но по
отношению ко всем другим формам коллектива затруднение с применением
субъективного метода обнаруживалось уже в значительно большей степени.
Вот почему толпа сделалась излюбленным объектом исследования психологов
и социологов-субъективистов. Но в своем месте будет показана та односто-
ронность, которая проявилась в трудах целого ряда авторов в смысле ха-
рактеристики толпы с субъективной точки зрения. Здесь мы хотели бы
однако указать на другую, более важную ошибку психологов и социологов-
субъективистов в исследовании народных масс и их движений, это - стрем-
ление некоторых из них подчинить последние какому-либо одному общему
принципу.
Так, например, Тард этот общий принцип видит в подражании, тогда
как В. Мак-Дауголл видит его в инстинктах человеческой природы.
Более чем очевидная несостоятельность этих взглядов обусловлена ни
чем иным, как недостатком строгой объективности в исследовании предмета,
допускающим предвзятость той или иной идеи.
Вряд ли нужно здесь распространяться о том, что, например, Тард, этот
талантливый социолог, исходя из предвзятой идеи о значении подражания
в социальной жизни, в своих <законах подражания> слишком преувеличил
в этом отношении его роль и почти не уделяет внимания инициативе
отдельных лиц и общественному творчеству, а если и говорит о том и о
другом, то подобно другим авторам слишком ограничивает его значение и
умаляет его роль в общественной жизни. Вместе с тем, столкнувшись неизбеж-
но с проявлениями обыкновенной жизни, не имеющими ничего общего с
подражанием, он вынужден благодаря предвзятости своей теории подводить
под нее и эти явления под своеобразным наименованием контр-подра-
жания.
С другой стороны, проф. В. Мак-Дауголл, особенно выдвигая природу
инстинктов в индивидуальной жизни, переносит ее целиком на область
общественно-психологических явлений: <Если, - говорит он, - справедлив
тот взгляд, что всюду и всегда человеческая натура имеет одинаковый
природный фундамент, то эта точка зрения послужит столь необходимым
базисом для построения истории развития человеческих общества и учреж-
дений> ".
Говоря затем о невыясненности вопроса об инстинктах со стороны психо-
логов и о том, что они придают им слишком мало внимания, другие же,
как, например, Шнейдер и Ульям Джемс, признают у человека такое же
количество инстинктов, как и у животных, отводя им соответствующую роль
в определении человеческого поведения, автор придерживается, без доста-
точного основания, последнего взгляда. Вместе с тем он признает за
инстинктом <наследственное и врожденное психофизическое предрасполо-
жение>, которое наделяет того, кто им обладает, способностью воспринимать
известные объекты, обращать на них внимание, испытывать особенное чув-
ственное возбуждение при восприятии такого объекта и производить соот-
ветственные особые акты или по крайней мере испытывать импульс к ним.
На этих-то инстинктах автор строит свою социальную психологию, расс-
матривая последовательно роль инстинкта размножения и родительского
инстинкта, инстинкта воинственности или драчливости, стадного инстинкта,
инстинктов, посредством которых религиозные концепции влияют на
социальную жизнь, инстинкт стяжания и строительства: из других же фак-
торов, регулирующих взаимоотношения индивидов общественной жизни,
автор останавливается на подражании, игре и привычках.
Ясно, что, строя свою социальную психологию, В. Мак-Дауголл необос-
нованно пришел к необходимости расширить понятие инстинктов до гипер-
болических размеров. Достаточно сказать, что автор различает в числе
первичных склонностей человеческой души, влияющих на жизнь общества,
кроме вышеуказанных инстинктов, еще инстинкт бегства, инстинкт
отталкивания, инстинкт любопытства, инстинкт самоуничижения и самоу-
веренности и далее целый ряд инстинктов в форме страха, покорности и
т. п. Более чем очевидно, что и признание самих инстинктов того или
другого рода в этом случае стоит в зависимости от предвзятой социально-
психологической теории, сводящейся к <инстинктивному фундаменту> всех
социальных явлений. Словом, дело сводится к искусственному построению
определенной системы, ибо автор начинает исследование с предвзятой мысли,
вытекающей из субъективного метода, вместо того чтобы самые явления
подвергать объективному анализу и из выясняющихся таким образом фактов
строить саму систему.
Применение строго объективного метода к изучению социальных явлений
исключает подобные натянутости, приводящие к ошибочным выводам и
заключениям, вследствие чего, как мы уже говорили, та же строго объективная
точка зрения должна быть приемлема и к разнообразным проявлениям
коллективной или собирательной личности и только эта точка зрения может
вывести эту важную область знания из детского состояния.
Как увидим ниже, строго объективное рассмотрение предмета приводит
неизбежно к выяснению того, что и проявления собирательной личности,
открываемые при анализе общественной жизни, подчиняются такой же
закономерности, какая открывается при строго объективном рефлексологиче-
ском изучении проявлений отдельной личности. Притом самые формы этой
закономерности оказываются общими как для отдельной личности, так и
для собирательной личности, что должно быть признано известным успехом
в области знания, ибо учение о противоположении личности и толпы,
^ Мак-Даугмя В. Основные проблемы социальной психологии. М., 1916. С. 14.
признаваемое многими авторами, писавшими о толпе, в значительной мере
преувеличено "*.
В проявлениях социальной жизни, как будет показано ниже, мы встре-
чаемся в сущности с теми же рефлексами в форме общественных движений
и с тем же их развитием и течением, какие мы находим и в деятельности
отдельной личности. Это для нас должно быть вполне понятным, если мы
примем во внимание, что коллектив есть не что иное, как собрание отдельных
связанных между собою теми или иными интересами личностей, представ-
ляющее собою нечто целое в виде одной коллективной или собирательной
личности.
Вот почему законы проявления деятельности коллектива суть те же, что
и законы проявления деятельности отдельной личности. Иначе, конечно, и
быть не может, ибо коллектив, представляющий собою собирательную
личность, действует в целом как объединенная группа индивидов.
Отсюда понятно, что рефлексология отдельной личности должна
проливать свет на коллективную рефлексологию, как и последняя должна
проливать свет на первую, ибо обе науки, как и должно быть, стоят друг
по отношению к другу в самом тесном соотношении.
В заключение считаю нужным сделать оговорку, что настоящее сочинение
было начато еще в 1910-1911 гг. и тогда же мною были намечены общие
его основы, причем первые его главы были изложены в моей работе <Предмет
и задачи общественной психологии как объективной науки> в 1911 г." Вот
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |