— Как ни странно, удалось! По всей вероятности, все жабы — это лягушки, но не все лягушки — жабы. И в этом смысле жаб как таковых на самом деле не существует! А это означает, что я с самого начала была права! — Анжела, явно с трудом прервав свои словоизлияния, схватила кружку со стоявшей рядом скамьи и протянула её Эрагону.
— Вот, выпей-ка чашечку чаю!
Эрагон посмотрел на ядовитые растения, на грибы, развешанные вокруг, на открытое улыбающееся лицо Анжелы и с благодарностью принял кружку, пробормотав себе под нос — чтоб не услышала травница! — три заклятия, помогающие выявить яд. И только убедившись, что чай не отравлен, он осмелился сделать первый глоток. Чай оказался просто превосходным на вкус, но Эрагон так и не смог определить, из каких трав он заварен.
Солембум тем временем неслышно подобрался к Сапфире и, выгнув спинку, принялся тереться о её лапу, мурлыча, как самый обыкновенный кот. Выгнув шею, дракониха нагнулась и кончиком носа ласково погладила Солембума по спине, а потом сообщила ему:
«А в Эллесмере я встретила кое-кого из твоих знакомых».
Солембум тут же перестал тереться и насторожился:
«Это кого же?»
«Её зовут Быстрая Лапа, или Танцующая во Сне, или просто Мод».
Золотистые глаза Солембума расширились, он издал горловое «мур-р-р-р» и принялся тереться о лапу Сапфиры с ещё большим усердием.
А Эрагон с Анжелой вели тем временем совсем иной разговор. Узнав, что Эрагон уже успел переговорить с Насуадой, Арьей и королём Оррином, Анжела спросила:
— И каково твоё мнение о нашем милом чудаке Оррине?
Эрагон ответил не сразу: он тщательно подбирал слова, памятуя все же, что говорят они не о ком-нибудь, а о правителе Сурды.
— Ну, мне показалось, что он очень интересуется… наукой.
— Ну да, совершенно из ума выжил, словно в канун летнего равноденствия… Впрочем, все мы более или менее не в своём уме.
Улыбнувшись, Эрагон заметил:
— Я только не совсем понял, зачем он притащил сюда из Аберона столько стеклянной посуды для опытов…
— Да? Ну, и что там у него на этот раз? — подняла бровь Анжела.
— Ты разве не бывала в его шатре?
— В отличие от некоторых, — фыркнула Анжела, — я отнюдь не ищу расположения каждого монарха, что встречается мне на жизненном пути!
Когда Эрагон описал ей кучу приборов, которые Оррин притащил с собой на Пылающие Равнины, Анжела даже про своё варево позабыла и слушала его с огромным интересом. Потом, словно опомнившись, вновь принялась метаться у котла, мешать варево и срывать с верёвок высушенные растения и грибы, часто это приходилось делать с помощью щипцов. При этом она приговаривала:
— Думаю, надо и мне нанести Оррину визит, и поскорее. А вы расскажете о своём пребывании в Эллесмере несколько позже, хорошо? Ну, ладно, ладно, ступайте. Да ступайте же отсюда! Проваливайте!
Эрагон только головой покачал, удивляясь тому, как внезапно переменилось настроение у этой маленькой женщины. Ведь она буквально в толчки выпроводила их с Сапфирой из своей палатки, а он, между прочим, даже чай ещё допить не успел.
«Каждый раз с ней так, — пожал он плечами, — никогда не знаешь, на что нарвёшься».
«Это точно», — согласилась Сапфира.
ТУЧИ СГУЩЮТСЯ
Им потребовалось почти полчаса, чтобы разыскать палатку Трианны, где неофициально разместился штаб тайного общества колдунов Дю Врангр Гата. Оказалось, что мало кто знает о существовании этого общества, и уж совсем немногие могли объяснить, где сейчас находится Трианна. Чёрная палатка колдуньи пряталась в глубокой расщелине за выступом скалы, служившим защитой и от стрел врага, и от взоров вражеских магов.
Когда Эрагон с Сапфирой подошли ближе, полог как бы сам собой резко откинулся в сторону, и им навстречу вышла Трианна; руки её были обнажены по локоть — она явно готовилась творить магические заклятия. У неё за спиной толпились и другие маги; настроены они были весьма решительно, хотя лица у многих казались испуганными. Кое-кого из них Эрагон запомнил со времён сражения при Фартхен Дуре — либо среди воюющих, либо среди целителей.
Все они, естественно, с удивлением уставились на Эрагона и Сапфиру; особенно поразил их новый облик Эрагона. А Трианна, тут же опустив воздетые для произнесения заклинания руки, воскликнула:
— Привет вам, Губитель Шейдов и прекрасная Сапфира! Вам следовало раньше предупредить нас о своём прибытии! А то мы уже собрались сразиться с неким неведомым и могучим противником.
— Вы уж нас простите, — сказал Эрагон, — но мы были обязаны в первую очередь доложить о своём прибытии госпоже Насуаде и королю Оррину.
— Тогда зачем вы теперь явились сюда? Чем мы обязаны такой милости? Ведь прежде вы ни разу не снизошли до посещения Дю Врангр Гата, хотя мы для вас в большей степени братья, чем кто-либо другой среди варденов.
— Я пришёл, чтобы принять командование над Дю Врангр Гата, — прямо ответил Эрагон.
Над толпой заклинателей зашелестел ропот изумления и неприязни. Трианна застыла как изваяние. Тут же несколько магов попытались проникнуть в мысли Эрагона, надеясь, видимо, выяснить его истинные намерения. Но ставить мысленные барьеры он не стал, а вместо этого сам бросился в атаку и мгновенно проник в сознание неудачливых разведчиков, так что им самим пришлось поспешно ставить защиту. Эрагон сразу заметил, как двое мужчин и одна женщина, странно дёргаясь, отвели глаза и отступили в задние ряды.
— По чьему приказу? — наконец осведомилась Трианна.
— По приказу Насуады.
— Ну, — сказала волшебница, торжествующе улыбаясь, — Насуаде мы не подчиняемся. Мы помогаем варденам по собственной воле.
Её упрямство удивило Эрагона:
— Вот как? Насуада, уверен, весьма удивится, услышав такое — после всего, что её отец, да и она сама сделали для Дю Врангр Гата! У неё даже может возникнуть подозрение, что вы более не желаете защищать вар-денов и отказываетесь быть их союзниками. — Эрагон с минуту помолчал, давая собравшимся возможность осознать его угрозу. — Кроме того, помнится, прежде ты и сама хотела, чтобы я занял этот пост. Что же изменилось теперь?
Трианна подняла бровь:
— Но ты же отклонил моё предложение, Губитель Шейдов! Или ты забыл? — Она держалась с достоинством, но в голосе её Эрагон все же уловил лёгкую нотку неуверенности: она словно защищалась или оправдывалась. И ему стало ясно: она прекрасно понимает, сколь уязвима её позиция.
— В то время мы с Сапфирой никак не могли принять подобное предложение. Слишком неподходящий был момент.
Трианна внезапно сменила тактику и спросила:
— А почему, собственно, Насуада решила, что командовать нами должен именно ты? Вы с Сапфирой, возможно, были бы куда полезнее в другом месте.
— Насуада выразила желание, чтобы в грядущей войне именно я возглавлял общество Дю Врангр Гата, чтобы именно я вёл вас в бой, и я вас поведу! — Эрагон решил, что лучше не сообщать Трианне, что изначально эта идея принадлежала ему самому.
Трианна мрачно усмехнулась; глаза её яростно сверкнули, когда она, кивнув в сторону столпившихся у неё за спиной заклинателей, заявила:
— Мы посвятили магическому искусству всю жизнь. А ты познакомился с магией не более двух лет назад и едва научился творить заклятия. С чего это ты вдруг решил, что куда более подготовлен к этой роли, чем любой из нас? А впрочем, неважно… Скажи лучше, каковы твои дальнейшие планы? И как ты намерен использовать нас?
— Мой план предельно прост, — спокойно объяснил Эрагон. — Вы должны объединить свои мысленные усилия и направить их на выявление магов и колдунов в рядах противника. Когда вы их обнаружите, я незамедлительно присоединюсь к вам и поддержу вас своей магической силой, и все вместе мы сможем подавить их защиту и даже активное сопротивление. А сломив сопротивление магов, мы поможем нашим воинам разить врага, прежде находившегося под магической защитой.
— А сам ты чем будешь после этого заниматься?
— Сражаться, естественно. Вместе с Сапфирой. Воцарилось неловкое молчание. Потом один из магов, стоявших позади Трианны, заметил:
— А что, хороший план! — И тут же стушевался под яростным взглядом Трианны, которая, впрочем, опять повернулась к Эрагону и сказала:
— С тех пор как погибли Двойники, во главе Дю Врангр Гата стояла я. Под моим руководством наше тайное общество сумело предоставить финансовую поддержку варденам, сумело выявить и уничтожить «Чёрную Руку» — шпионскую сеть Гальбаторикса, спланировавшую убийство Насуады. Кроме того, мы постоянно оказывали варденам множество иных услуг, которые без хвастовства можно назвать весьма сложными и важными. И я не сомневаюсь, что наша организация способна и впредь служить варденам с тем же рвением. Так почему же Насуада вдруг вознамерилась сместить меня? Чем я ей не угодила?
Только тут Эрагон догадался: Трианна привыкла к власти и не желает её лишаться. Более того, она считает, что Насуада отчего-то усомнилась в её способности руководить, а потому и решила заменить.
«Надо быстрее решать, — услышал Эрагон голос Сапфиры. — Времени совсем мало!»
Но сколько-нибудь весомых аргументов, способных убедить Трианну в том, что он ей не враг, и в то же время поддержать его авторитет среди членов тайного общества колдунов, Эрагон никак не находил. В конце концов он осторожно сказал:
— Я пришёл сюда вовсе не для того, чтобы ссориться с вами. Я пришёл просить вас о помощи. — Смотрел он при этом только на Трианну. — Должен признаться, что теперь я стал действительно очень силён. Возможно, нам с Сапфирой удалось бы победить любое количество магов Гальбаторикса. Но всех варденов мы защитить не в состоянии, ибо не можем одновременно быть везде. А если боевые маги Империи объединят свои усилия против нас, тогда даже нам придётся туго. Мы не сможем сражаться одни — со всеми разом. И ты совершенно права, Трианна: ты очень многого добилась, руководя Дю Врангр Гата, и я отнюдь не имел намерения отнимать у тебя твою законную власть. Дело в том, что я — будучи магом — нуждаюсь в совместных действиях с вами, членами Дю Врангр Гата; однако же я ещё и воин, Всадник, и обязан руководить своим войском — отдавать приказы и требовать беспрекословного их исполнения. Во время войны должна быть установлена чёткая командная иерархия. Но ты, Трианна, сохранишь значительную власть и самостоятельность — ведь сам я, по большей части, буду слишком занят, чтобы успевать уделять Дю Врангр Гата должное внимание. Да и советы твои я отнюдь не намерен игнорировать: я ведь прекрасно понимаю, что у тебя значительно больше опыта, чем у меня. Итак, я снова задаю тот же вопрос: станете ли вы помогать нам в этой войне во имя всех варденов?
Трианна помолчала, потом поклонилась и сказала:
— Да, Губитель Шейдов, мы, конечно же, будем помогать вам. Ради всех варденов. И сочтём для себя высокой честью, если ты возглавишь нас в этой битве!
— Тогда сразу перейдём к делу, — предложил Эрагон и уже в течение нескольких последующих часов переговорил с каждым из собравшихся магов. Многие, впрочем, отсутствовали, оказывая ту или иную помощь варденам.
Эрагон приложил все усилия, чтобы как можно лучше разобраться в индивидуальных особенностях и познаниях каждого колдуна и понять, насколько хорошо тот или иной человек владеет магией. Умения членов тайного общества сильно разнились между собой. Оказалось, что большинство магов и колдунов узнавали азы своего искусства через родню, и обычно под большим секретом: во-первых, не желая привлекать внимания тех, кто боится магии, а во-вторых, опасаясь попасть в поле зрения Гальбаторикса. Лишь очень немногие получили должную подготовку. В результате заклинатели по большей части очень плохо владели древним языком, а говорить на нем свободно и вовсе никто не мог; их представления о магии были сильно искажены и густо приправлены различными суевериями и предрассудками; а уж о различных способах применения истинной грамари они и понятия не имели.
«Ничего удивительного, — мысленно подытожила Сапфира, — что Двойникам тогда так хотелось извлечь из тебя все знания древнего языка, когда мы впервые явились в Фартхен Дур! Знай они хотя бы столько слов, сколь их тогда знал ты, они запросто подчинили бы себе более слабых магов».
«Но, увы, мы с тобой и сейчас можем располагать только такими магами, слабыми и невежественными», — ответил Эрагон.
«Это верно. И ты, я надеюсь, понимаешь теперь, как я тогда была права насчёт Трианны? Для неё собственные цели и желания всегда превыше всего, даже блага всех остальных!»
«Да, ты была права, — согласился Эрагон. — Но я не стал бы её за это осуждать. Трианна ведёт себя в этом мире так, как ей представляется лучше всего. Точно так и этот мир ведёт себя по отношению к ней. Собственно, и все мы поступаем примерно так же. Это я понимаю, хоть и не одобряю её поведения; а понимание, как говорил Оромис, уже порождает сочувствие».
Чуть более трети заклинателей Дю Врангр Гата занимались исключительно целительством. Их Эрагон переучивать не стал и сразу отправил заниматься своим делом, снабдив лишь пятью новыми заклинаниями, которые заставил их немедленно заучить; эти заклинания давали возможность исцелять гораздо более широкий круг ранений, увечий и недугов. С остальными он продолжил работу, стремясь установить чёткую командную структуру. Трианну он назначил лейтенантом и своим первым заместителем и помощником; именно она должна была обеспечивать выполнение всех его приказов и объединять усилия всех магов и колдунов, столь отличавшихся по уровню подготовки. Эрагон очень скоро убедился, что его стремление убедить магов Дю Врангр Гата в необходимости сотрудничества весьма напоминает попытки заставить свору собак поровну разделить одну мясную кость. Не помогало и то, что эти колдуны благоговели перед ним и Сапфирой: соперничество между ними самими доходило порой до абсурда, и сгладить отношения между вздорными «волшебниками» Эрагону не удавалось при всем своём на них влиянии.
Стремясь выяснить, на что способен каждый из них в профессиональном отношении, Эрагон просил их сотворить несколько несложных заклинаний. Он сразу увидел, какого напряжения стоят им даже самые простые чары — то есть это теперь они казались ему простыми, — и сказал мысленно Сапфире:
«Подумать только, а ведь совсем недавно скольких мучений мне стоило всего лишь поднять камешек с земли!»
«Ты ещё подумай о том, — заметила Сапфира, — что Гальбаторикс целое столетие оттачивал свои знания и умения!»
Солнце уже опустилось совсем низко, и оранжевое закатное сияние окутывало лагерь варденов, бурную реку Джиет и все Пылающие Равнины, словно в каком-то безумном сне. Пылающий солнечный диск уже готов был скрыться за горизонтом, когда к Эрагону со всех ног примчался посыльный от Насуады с просьбой немедленно прибыть к ней.
— Тебе бы лучше поспешить, Губитель Шейдов, ты уж прости меня за дерзость! — задыхаясь, прибавил гонец.
Заставив всех членов Дю Врангр Гата поклясться, что по первому же его зову они будут готовы оказать ему любую помощь, Эрагон с Сапфирой поспешили через весь лагерь к шатру Насуады. Вдруг над головой раздался какой-то резкий шум, и Эрагон невольно оторвал взгляд от предательских дымящихся рытвин под ногами и посмотрел в небо.
Огромная стая птиц летела над нейтральной полосой — орлы, ястребы, соколы, множество вечно голодных ворон и их более крупных дальних родственников, воронов с мощными клювами и чёрным оперением. Птицы дружно орали, предвкушая скорую поживу — свежую кровь и мясо, которым можно будет досыта набить утробу. Птицы хорошо знали: уж если на таком большом пространстве сошлись две огромные армии, то вскоре им, хищникам и падальщикам, предстоит настоящий пир, ибо вся земля здесь будет покрыта убитыми и тяжелоранеными людьми.
«Тучи сгущаются, — думал Эрагон. — Война совсем близко».
НАР ТАРЦВОТ
Эрагон вошёл в шатёр, Сапфира просунула внутрь голову следом за ним. Их встретил лязг мечей — Джормундур и другие военачальники выхватили оружие, заслышав пришельцев, но тут же опустили клинки, увидев Эрагона и услышав, как Насуада его приветствует.
— Зачем ты меня звала, госпожа моя? — спросил он.
— Разведчики сообщают, что к нам с северо-востока приближается отряд в сотню куллов.
Эрагон нахмурился. Он никак не ожидал встретиться в этом бою с этими отборными войсками ургалов — ведь их предводитель, Дурза, был убит при Фартхен Дуре, погибла и большая часть его отряда, а остальные разбежались. Значит, они снова пришли сюда… Что ж, ничего не поделаешь. Эрагон вдруг ощутил дикую жажду крови; губы его исказила жестокая усмешка; он уже предвкушал, как разделается с этими рогатыми чудовищами — ведь теперь он стал так силён! Хлопнув ладонью по рукояти Заррока, он гордо заявил:
— Мне доставит удовольствие истребить этих тварей. Если хотите, мы с Сапфирой и вдвоём сможем с ними справиться.
Насуада внимательно и как-то странно посмотрела на него и сказала:
— Мы не можем с ними сражаться, Эрагон. Они идут с белым флагом и заранее просили встречи со мной.
— Надеюсь, ты не станешь с ними встречаться? — хмыкнул Эрагон.
— Стану. И окажу им такой приём, какого достоин всякий, кто поднял белый флаг.
— Это же дикие звери, госпожа моя! Монстры! Глупо пускать их в лагерь! Ах, Насуада, я собственными глазами видел, на какие жестокости они способны! Куллы несут лишь разрушения, страдания и смерть, они недостойны жалости. Они же как бешеные псы! Не стоит тратить на них время, это наверняка какая-нибудь ловушка! Скажи только слово, и я, и все мы до последнего с готовностью выступим против них и перебьём их. Ах, мерзкие уроды!
— Тут я согласен с Эрагоном, — сказал Джормундур. — Если ты не слушаешь нас, Насуада, послушай хоть его.
Однако Насуада опять повернулась к Эрагону и очень тихо, чтобы никто больше не слышал, прошептала:
— Твоя подготовка и в самом деле не завершена, если ты столь слеп!
А затем, уже громко — и в голосе её слышалась та же непреклонность, что и у её отца, — она заявила:
— Вы, кажется, успели забыть, что и я сражалась в Фартхен Дуре наравне с вами и видела все, на что способны ургалы. Но я видела, что и наши люди совершали деяния не менее жестокие. Я не намерена преуменьшать бедствия, которые мы претерпели от рук наших врагов, но не собираюсь и упускать из виду своих возможных союзников, когда силы Империи намного превосходят наши собственные.
— Но, госпожа, это слишком опасно — встречаться с куллами!
— Слишком опасно? — Насуада подняла бровь. — Когда у меня такие стражи, как Эрагон, Сапфира и Эльва? Да и вы все? Нет, я думаю, что никакой особой опасности в том нет.
Эрагон, скрипнув зубами от отчаяния, мысленно взмолился:
«Да скажи же хоть ты ей что-нибудь, Сапфира! Попытайся убедить её отказаться от этой безумной идеи!»
«Даже пытаться не стану. В данном случае неправ ты. Тут ты дальше собственного носа не видишь!»
«Но как же ты можешь поддерживать столь безумию идею! — Эрагон был просто потрясён. — Ты же вместе со мной была в Язуаке и видела, что ургалы натворили с тамошними крестьянами! А помнишь, как мы бежали из Тирма? Как меня захватили в плен в Гиллиде? Как мы сражались в Фартхен Дуре! И каждый раз ургалы и их выродки куллы желали одного: убить нас, уничтожить или ещё что похуже… Они же просто злобные твари!» «Эльфы тоже считали драконов „просто злобными тварями“ во время Дю Фим Скулблака!»
По просьбе Насуады были подняты вверх и закреплены передняя и две боковые стенки шатра; таким образом, его внутреннее пространство оказалось открытым для всеобщего обозрения. Это позволило Сапфире лечь рядом с Эрагоном; Насуада же уселась в своё кресло с высокой спинкой, а Джормундур и остальные военачальники варденов выстроились в два ряда перед нею, так что любому, кто захотел бы к ней приблизиться, нужно было пройти по этому живому коридору. Эрагон встал по правую руку от неё, а Эльва устроилась по левую.
Не прошло и пяти минут, как с восточной стороны лагеря докатился яростный рёв варденов. Этот жуткий хор насмешек и оскорблений становился все громче, и, наконец, перед шатром показался кулл. Один-единственный. Он шёл прямо к Насуаде, а вардены, собравшись толпой, продолжали осыпать его издевательскими выкриками. Ургал — здесь их ещё презрительно называли «баранами» — шёл, высоко подняв голову и обнажив жёлтые клыки, но более ничем не проявлял своей реакции на разъярённую толпу и сыпавшиеся на него оскорбления. Собственно, это был именно кулл, прекрасный представитель племени ургалов — восьми с половиной футов ростом, с крупным, гордым, хотя и довольно уродливым лицом, с толстыми рогами, закрученными, как у барана, по обе стороны головы, и с немыслимо развитой мускулатурой. Силища в нем чувствовалась такая, что ему, видимо, хватило бы и одного удара, чтобы убить медведя. Его единственной одеждой была стянутая узлом набедренная повязка, несколько грубо откованных железных пластин, скреплённых стальными кольцами, и выгнутый металлический диск между рогами, защищавший голову. Из-под этого диска спадали длинные чёрные волосы, заплетённые в косу.
Эрагон невольно мстительно поджал губы; в сердце его проснулась ненависть. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выхватить Заррок и не броситься на этого монстра. Однако же он не мог не восхититься мужеством кулла, в одиночку и без оружия явившегося в расположение вражеской армии. Впрочем, мыслей кулла ему прочесть не удалось: к немалому его удивлению, мозг незваного гостя был отлично защищён от любого вторжения.
Ургал остановился перед входом в шатёр, не осмеливаясь идти дальше. Насуада и стражники с трудом успокоили толпу. Воцарилась тишина. Все, напряжённо застыв, глядели на ургала, не зная, чего от него ждать.
А он, воздев к небесам могучие длани, перевитые узлами мускулов, с силой выдохнул воздух и вдруг издал страшный рёв, глядя прямо на Насуаду. В ту же секунду в воздух взвилось множество мечей, но кулл, не обращая на это внимания, продолжал реветь, пока у него не кончился воздух в лёгких. Потом он, по-прежнему глядя только на Насуаду и словно не замечая сотен людей вокруг, только и мечтавших его убить, произнёс низким, каким-то утробным голосом:
— Что за подлое предательство, госпожа Ночная Охотница? Мне была обещана безопасность. Неужели люди способны так легко нарушить данное слово?
Наклонившись к Насуаде, один из командиров сказал негромко:
— Одно слово, госпожа моя, и мы накажем его за дерзость! А когда он поймёт, что значит вести себя должным образом, можно будет его и выслушать.
Эрагон хотел было промолчать, но, помня о своём долге перед Насуадой и варденами, тоже наклонился и прошептал ей на ухо:
— Не стоит так реагировать на его рёв. Это не оскорбление — они всегда так приветствуют своих военачальников. На такое приветствие правильнее всего отвечать так: слегка стукнуться лбами, только вряд ли тебе такое понравится.
— Это тебя эльфы научили? — шёпотом спросила она, не сводя глаз с кулла, застывшего в выжидательной позе.
— Да.
— А ещё что они тебе про ургалов рассказывали?
— Ещё много чего, — нехотя буркнул он, явно не желая вдаваться в подробности.
И Насуада, гордо подняв голову, обратилась к куллу, а также ко всем тем, что стояли у него за спиной:
— Вардены отнюдь не лжецы — в отличие от Гальбаторикса и прочих слуг Империи! Тебе нечего опасаться: ведь ты пришёл к нам с белым флагом. Говори, с чем пришёл.
Кулл хрипло откашлялся и ещё выше задрал костистый подбородок, совершенно обнажив горло. Эрагон знал: это жест крайнего дружелюбия. А вот если бы ур-гал голову опустил, это означало бы угрозу и явственное намерение ударить противника рогами.
— Меня зовут Нар Гарцвог, я из племени Болвека и прислан говорить от имени моего народа. — Казалось, он пережёвывает каждое слово, прежде чем его произнести, точнее, выплюнуть. — Ургалов все ненавидят; ни один другой народ не подвергается таким гонениям. Эльфы, гномы, люди — все на нас охотятся, жгут нас и наши жилища, изгоняют отовсюду…
— И не без причин, заметь, — вставила Насуада.
— Да, причины есть, — кивнул Гарцвог. — Мой народ любит воевать, это правда. И все-таки вы часто нападаете на нас просто потому, что считаете нас уродами — так ведь и мы вас уродами считаем, если уж честно… Со времён краха Всадников мы благоденствовали, и ныне наши племена столь многочисленны, что иссушенные и бесплодные земли, где мы обитаем, уже не могут нас прокормить.
— И поэтому вы заключили договор с Гальбаториксом?
— Именно так, госпожа Ночная Охотница. Он обещал нам хорошие земли, если мы перебьём его врагов. Но он обманул нас. Этот его колдун с огненными волосами по имени Дурза, воздействуя на умы наших боевых вождей, заставил всех ургалов действовать вместе, что нам вовсе не свойственно. Когда мы поняли это — оказавшись в той пустотелой горе, где живут гномы, — Херндалл, наша правительница, послала мою подругу и мать моих детей к Гальбаториксу, чтобы выяснить, зачем он нас обманул. — Гарцвог тряхнул массивной башкой и горестно закончил: — Но моя подруга так и не вернулась. — Он немного помолчал. — Наши лучшие куллы сложили головы за этого Гальбаторикса, а он бросил нас прямо на поле боя, точно сломанный меч! Дражл! У него язык змеи! Он — гнусный обманщик и предатель! Госпожа Ночная Охотница, нас теперь значительно меньше, но мы готовы сражаться на вашей стороне, если ты нам позволишь.
— И какова будет цена вашей помощи? — спокойно осведомилась Насуада. — Твоя Херндалл наверняка хочет получить что-то взамен?
— Да. Кровь. Кровь Гальбаторикса. А если Империя падёт, то мы попросим у тебя только немного земли, чтобы спокойно плодиться, растить детей и впредь ни с кем больше не сражаться.
Насуада ещё не успела ответить, но Эрагон по выражению её лица уже догадался, к какому решению она пришла. Видимо, Джормундур тоже догадался об этом, потому что, поспешно наклонился к ней и тихо произнёс:
— Насуада, ты не можешь этого допустить! Это же против всех законов природы!
— Законы природы не смогут помочь нам одолеть Империю. Нам нужны союзники.
— Но вардены скорее станут дезертировать с поля боя, чем будут сражаться бок о бок с ургалами!
— Ничего, я думаю, эту проблему мы решить сможем. Скажи, Эрагон, как по-твоему: будут ургалы держать своё слово?
— Наверняка. Только до тех пор, пока у нас будет общий враг.
Насуада коротко кивнула и сказала, обращаясь к рогатому великану:
— Хорошо, Нар Гарцвог. Твой отряд может стать лагерем близ нашего восточного фланга, но не смешиваясь с нашими воинами; а мы тем временем обсудим конкретные условия нашего договора.
— Ахграт укмар! Договорились! — прорычал кулл и от восторга стукнул себя кулаком в лоб. — Ты мудрая Херндалл, госпожа Ночная Охотница!
— Почему ты меня так называешь?
— Херндалл?
— Нет, Ночной Охотницей.
У Гарцвога в горле что-то пророкотало, и Эрагон догадался, что кулл смеётся.
— Ночным Охотником мы называли твоего родителя — у него ведь шкура была тёмная как ночь, да и охотился он на нас в полной темноте в тоннелях под горой гномов. А ты его дочь и вполне заслуживаешь того же имени. — И Нар Гарцвог, резко повернувшись, быстро пошёл прочь.
Не дожидаясь, пока он уйдёт, Насуада встала с кресла и громко провозгласила:
— Отныне любой, кто нападёт на ургалов, будет наказан со всей строгостью, как если бы напал на любого из наших союзников! И я требую, чтобы этот приказ стал известен каждому нашему воину!
Едва Насуада умолкла, как Эрагон увидел короля Ор-рина; король бежал к ним столь поспешно, что плащ, подобно крыльям, развевался у него за плечами.
— Насуада! — вскричал он, подбегая. — Это правда, что ты встречалась с ургалом? Но зачем? И почему меня не предупредили? Я же не…
Он не договорил: из-за серых солдатских палаток выскочил часовой с криком:
— От войска противника к нам приближается конный!
Король Оррин, тут же забыв о своей обиде, вместе с Насуадой устремился к авангардным частям варденов; их сопровождала по крайней мере сотня людей, и Эрагон, не желая толкаться среди них, забрался на спину Сапфире. Та взлетела и приземлилась на самом переднем крае возле брустверов, траншей и вбитых рядами заострённых кольев.
Эрагон увидел одинокого конника, который галопом пересекал нейтральную полосу земли. Над ним низко кружились хищные птицы, пытаясь, видимо, выяснить, не подано ли уже первое блюдо их кровавого пиршества.
Ярдах в тридцати от брустверов конник, натянув поводья, осадил своего чёрного жеребца, решив, видимо, сохранить безопасное расстояние между собой и варде-нами, и крикнул:
— Вы предпочли смерть, отказавшись от великодушных условий сдачи, предложенных вам великим Гальбаториксом! Никаких переговоров больше не будет! Протянутая нами рука дружбы превратилась в разящий кулак войны! Если кто-то из вас ещё питает уважение к своему законному сюзерену — всемогущему и мудрейшему из мудрейших королю Гальбаториксу! — бегите, спасайтесь! Ибо никто не устоит перед нашей силой, когда мы неуклонно будем идти вперёд, очищая Алагейзию ото всех негодяев, предателей и прочих жалких подонков! Мой господин крайне огорчён, ибо знает, что все проявления неповиновения инспирированы его злейшими врагами или же впавшими в заблуждение вождями невежественных племён, однако же он будет вынужден сурово покарать жителей тех принадлежащих ему земель, что вышли из его повиновения и стали именовать себя государством Сурда. И он вернёт эти земли под своё благородное покровительство, ибо денно и нощно, не щадя сил, печётся о благе всего своего народа! Итак, ещё раз предлагаю вам: бегите, пока не поздно, или вам предстоит разделить судьбу посланного вами гонца!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |