рвал от земли переднее колесо, словно это был трюк, необходи-
мый для разгона.
Педали крутились нормально. Все ребята сразу отметили про
себя этот факт.
Один мальчишка удивлённо воскликнул:
— Вот дела! Умеет! А тех, кто умеет, видно! — он почему-то
гордился этим ездоком, хотя и знал только, что его зовут Ди-
ман.
Диман покатил на велосипеде, а через пару метров велосипед
ещё больше приподнялся на заднем колесе.
— Ух ты! — не выдержал один из ребят.
— Вот даёт, — подхватил второй.
И тут велосипед взбрыкнул. Никто не понял, как это получи-
лось у Димана. Только все видели, как велосипед в один миг рез-
ко встал, приподнял переднее колесо и тут же опустился. А вслед
за тем приподнялось заднее колесо и тряхнуло седока. Потом ве-
лосипед как ни в чём не бывало помчался дальше.
— Ого! — не выдержал снова кто-то в группе ребят, не пони-
мая, как расценить этот трюк: то ли это трюки гонщика-профес-
сионала, то ли, наоборот, неумелые действия начинающего.
Многие ребята склонялись к тому, что на велосипед действи-
тельно сел ас. И они восторженно собрались обсудить и похвалить
Димана, за которым никто даже не подозревал такого умения.
Диман резво разогнался, но тут все заметили, что с велосипе-
дом всё-таки что-то неладно. Ведь он снова остановился, запры-
гал на месте, потом проехал метр, опять остановился и запрыгал,
как бесёнок. Прыгал он не очень сильно, но заметно, как будто
хотел выкинуть седока из седла.
Прекратив подпрыгивать, велосипед снова проехал вперёд.
Потом, как настоящая лошадь, встал на дыбы. Но Диман, хоть
и перепуганный, удержался и не выпал из седла.
Кто-то из ребят смеялся, глядя на это, а кто-то широко рас-
крыл глаза от удивления.
Затем велосипед резко разогнался, а потом так же резко затор-
мозил. Прошуршав шинами, он встал на переднее колесо и проехал
на нем несколько метров. Заднее колесо задралось выше седока.
Потом велосипед развернулся на переднем колесе и поехал
в обратном направлении уже в нормальном положении. Запры-
гав снова, велосипед поскакал обратно к ребятам. И все увидели
Димана, который хоть и смеялся, но с трудом понимал, что про-
исходит.
Один мальчик пошутил:
— Что-то не похоже, чтобы ты быстро ехал. Ты, наверное,
в конной школе обучался.
Ребята грохнули от смеха. Тренер задвигал бровями вверх-
вниз. Волосы приподнялись у него на голове. Такого он не видел
даже в цирке. Хоть и много чего повидал он в жизни, но этот
мальчик его удивил больше всех.
«Спецы, вот спецы!» — думал он про ребят с этого школьно-
го двора. «Надо почаще обращать внимание, как дети на велоси-
педах гоняют».
— Так, ребята, моя нервная система не выдерживает. Пора
заканчивать! Пора заканчивать. Завтра продолжим. Всем до зав-
тра, — завопил тренер, но его никто не слушал.
Тренер стал переживать, чтобы мальчишка не разбился после
таких трюков. Вот тогда-то ему будет несдобровать. И он решил
немедленно прекратить заезды.
Ребята хохотали, но, немного придя в себя от смеха, стали за-
мечать, что Диман уже перестал улыбаться. И с каждым разом
он на велосипеде подпрыгивает ближе и ближе. Конечно, это
была не злая собака. И почти всем удавалось увернуться от на-
скакивающего велосипеда. Каждый кричал со злостью Диману.
— Ты что, спятил? Не видишь, что ли?
— Да не я это! Не я! — вопил Диман. — Не видите, что ли?
Сам он! — Диман валил вину на велосипед, как самый жалкий
ябеда.
Прыгнув на одного и порядком напугав, велосипед замирал,
разворачивался на заднем колесе и старался прыгнуть на того,
кто оказывался ближе всех.
А потом велосипед остановился. Было слышно, как седок
вздохнул. И только он хотел вытереть пот со лба, как велосипед
качнулся вправо, потом влево. Затем быстрее: вправо, влево. По-
том задрожал и, тряхнув несколько раз седока, замер. Диман
расслабился, успокоился. И тут всё повторилось. Голова Димана
раскачивалась, словно шарик на резинке.
Наконец велосипед перестал дрожать. И все было подумали,
что Диман закончил давать представление. Ребята, немного ис-
пугавшись вначале, теперь успокоились. Круг снова стал сбли-
жаться. Все тщательно рассматривали велосипед.
«Надо же такое учудить. Не каждому под силу подобный ат-
тракцион!»
Кто-то из мальчишек протянул руку, чтобы ухватиться за
руль, но велосипед отпрыгнул в сторону, как живой.
Мальчишка в испуге отскочил. Парень, стоявший с другой
стороны, не ожидал такого манёвра и тоже отпрыгнул. Велоси-
пед словно испугался и его, и резким скачком вернулся на преж-
нее место.
Ребята разбежались. Они кричали, чтобы Диман закончил ху-
лиганить. Иначе на него придётся жаловаться Герке, что он ло-
мает чужой велосипед.
Моцарт посмотрел на Гошку и одними губами спросил: «Так?»
Гошка махнул рукой: «Хватит».
Велосипед сразу перестал скакать.
Диман, судя по его физиономии, почувствовал, что наконец-
то всё закончилось. Он вцепился в руль и так сидел.
— Ну, кто следующий? — предложил громко Гошан. — Кто
ещё желает на Геркином велосипеде прокатиться?
Ребята рассыпались кто куда. Теперь желание попасть в сбор-
ную пропало.
— Так! Стойте. Давайте заканчивать, — остановил всех тре-
нер. — Больше не надо. Приходите на тренировку, и там я про-
верю ваши способности.
Губы у тренера дрожали, как осиновые листочки, а глаза окру-
глились. Он на соревнованиях городских меньше волновался,
чем сейчас.
— Дети, вы приходите, приходите завтра, — сунув блокнот
во внутренний карман и почёсывая голову, тренер побрёл во-
свояси.
«С такими ребятами свяжешься, они с ума сведут. От них че-
го угодно можно ожидать. А на вид смышлёные, порядочные
и добрые. Ох! Ох, что вытворяют. Никакие законы физики им
не подчиняются. Дети, одним словом».
Попрощавшись с тренером, ребятня проводила его взгляда-
ми, и каждый на свой лад стал рассказывать о необычных заез-
дах. Поднялся гвалт. Мальчишка в бейсболке, все еще наблюдав-
ший за тренером, вдруг тоже начал что-то громко говорить, а по-
том принялся толкать ребят, которые стояли справа и слева от
него, плечом, чтобы они обратили на него внимание.
— Ты чего? — насупился первый.
— Чего толкаешься? — тут же послышался голос второго
мальчишки.
— Смотрите, смотрите, куда тренер идёт, — он показал им
пальцем вместо того, чтобы извиниться.
Вокруг территории школы протянулся забор из тонкой метал-
лической сетки. Тренер шёл туда, где в заборе не было прохода.
Он так задумался, что опомнился только тогда, когда перед са-
мым его носом возник забор. Не понимая, как здесь очутился,
тренер огляделся.
Повернув в сторону и сделав около десяти шагов, он снова
направился не туда, и дети угадали по направлению, что тре-
нер снова собьётся с дороги. И правда, через несколько шагов
тренер ткнулся лбом в тонкую берёзу, которая стояла у него на
пути.
Кто-то захихикал.
— Как пьяный идёт! — предположил один из мальчиков. —
Червяк после дождя на асфальте так извивается.
— Да разве спортсмены могут пить? Им же нельзя, — возраз-
ил мальчишка в светлом спортивном костюме с пятном от мяча
на кофте.
— После работы всем можно, — попытался доказать маль-
чишка, на котором была майка с надписью «Рональдо».
— А вот и нельзя, — кинулся спорить мальчишка в спортив-
ном костюме. — Всем можно, а спортсмену нельзя. Вдруг позво-
нят? В любое время могут позвонить и вызвать на соревнования,
за свою страну выступать.
— Как могут позвонить ночью? Ночью же все спят, — уди-
вился кто-то.
— Не спят, — пытался доказать всё тот же мальчик. — Вспом-
ни природоведение. Что там говорили? Мы хоть этого не прохо-
дили ещё, но учительница сказала, что когда у нас ночь, в Амери-
ке — день. Нам солнце по очереди светит. И соперники всякие
могут, пока мы спим, объявить соревнование. И пока наших там
нет, взять и все первые места забрать. Вот поэтому спортсмены
не пьют, чтобы не проспать.
— Тогда что он болтается и ничего вокруг не видит? — не отсту-
пал мальчик, который настаивал, что тренер может быть пьяным.
Но следующий мальчишка вмешался и предложил свою версию.
— Да у него голова, может, закружилась. С кем не бывает?
У спортсменов такое часто. Он, может, с велосипеда на соревно-
ваниях упал. А теперь, значит, голова кружится. А что, не может
голова кружиться? — грамотно отстаивал свою позицию маль-
чишка, который внимательно наблюдал за тренером.
Обсудив таким образом причину странного поведения, ребята
успокоились.
— Петруха, бери велосипед и катайся. Герка тебе разре-
шил, — сказал один из мальчиков и направился домой.
Подскочил Колька и попросил всё-таки прокатиться, если ни-
кто не хочет. К тому же и тренер ушёл. Значит, теперь никакой
очереди нет.
— Катись, разве жалко?
Колька запрыгнул на велосипед и звякнул звонком. Снача-
ла раз. Потом два раза. Снова раз. Затем два. И разошёлся.
Звонок дребезжал и дребезжал. Ребятам уже надоел этот звук.
Они не разделяли радости Кольки и стали расходиться по до-
мам.
— Катись же, Колёк. Хватит звенеть. Видишь, все расходят-
ся, — напутственно пробубнил Петруха, который жалел, что те-
перь он тратит время впустую, вместо того чтобы лишний раз
самому прокатиться на Геркином велосипеде.
— А тебе что, жалко? — Колька оттолкнулся и покатил. Руль
сначала неуверенно мотался из стороны в сторону, но потом вы-
правился, Колька привык и стал увереннее разгоняться.
Набирая скорость на пустой дорожке, он очень пожалел, что
отказался от своей очереди. «Надо же, какой я раззява! А ведь
у меня не хуже, чем у других, получается. А может, и лучше».
Ему так понравился лёгкий ход велосипеда, манёвренность
и мягкость, что он поставил лицо ветру и вдыхал полной грудью.
Он размечтался и проехал один круг, второй, третий.
— Ты давай недолго, — не выдержал Петруха, — мне за се-
строй в садик надо.
Тогда Колька съехал с дорожки и направился в другую сторо-
ну, чтобы не слышать противного голоса Петрухи.
Теперь Колька накручивал педали вокруг школы, где Петруха
не мог его видеть, но если бы пошёл искать, то сразу наткнулся
бы не него.
Гошка с Моцартом пошли в сторону Гошкиного дома. Мимо
них проехал Колька, словно не замечая их.
— Моцарт, пошути в последний раз.
— Как пошутить?
— Да вот с Колькой. Забрал Геркин велосипед и разъезжает.
Петруха крикнул же ему, что за сестрой в садик надо. А ему один
круг мало, два круга мало. Что, у Петрухи дел никаких нет? Толь-
ко ждать, когда накатается Колька.
— Что в моих волшебных силах, давай сделаю, — Моцарт
остановился. — Говори, если у меня получится.
— Пусть он ему отдаст велосипед, да и всё, — потом добавил
старую поговорку, которая почему-то пришла ему в голову. —
Любишь кататься — люби и саночки возить, — Гошан сказал это,
словно он сделал дело, и пошёл дальше.
Моцарт подумал над пожеланием Гошки, на мгновение за-
крыл глаза, затем в несколько шагов догнал друга.
Они шли не торопясь, и Гошан ждал, что же придумал Мо-
царт на этот раз. Выходя из ворот школы, Гошан обернулся
и увидел вдалеке, как Колёк тащил на себе велосипед. Навстре-
чу ему шёл Петруха.
— Моцарт, ты что с велосипедом сделал? Он что, сломал-
ся? — нахмурился Гошка.
— Не сломался. Колёса перестали крутиться. Временно. Ког-
да отдаст, тогда они снова закрутятся.
— А тащит-то Колёк его зачем? Разве катить не лучше?
— Нет, он с места не сдвинется. Я решил сделать так, что ес-
ли катишь, то очень тяжело. Если велосипед на себе тащить, то
гораздо легче.
— Да, умеешь ты насолить, — улыбнулся Гошан. — В следую-
щий раз умнее будет, не станет далеко уезжать.
ГЛАВА 9.
Настоящие друзья и их большие и маленькие секреты
– Жалко, Моцарт, что нет сегодня моих настоящих
друзей, — Гошка мечтательно посмотрел на вол-
шебника. — Они самые настоящие друзья. И тебе бы они тоже
понравились.
— Тогда кто были эти ребята? Они что, не настоящие друзья?
— Моцарт, ты как будто наших правил не знаешь. Это тоже
друзья. Но не совсем такие. Знаешь, когда играешь в войну
понарошку. Ну, в тебя стреляют, ты стреляешь. Вот стреляй
в меня.
— Как стрелять? — не понял Моцарт.
— Очень просто. Вытягивай руку, — Гошан помог вытянуть
Моцарту руку. — Сжимай в кулак, как будто держишь в руках
пистик. Делай указательный палец, как дуло.
Моцарт вытянул руку и направил указательный палец впе-
рёд.
— Молодец, — Гошан взял его за руку, — держи так.
Гошан отошёл на два шага и громко скомандовал:
— Стреляй в меня!
— Как стрелять? — опять не понял Моцарт.
— Сначала целься в то место, куда хочешь попасть. Потом де-
лай так, — и Гошан изобразил губами звук выстрела. — Ды-ы,
дыдч! Дуф. Дуф.
Моцарт повторил точь-в-точь так, как ему велел Гошан.
— Ды-ы! Дыдч. Дуф.
— Да разве так стреляют? Ты громче давай, чтоб как из на-
стоящего пистолета!
Моцарт повторил. Но так громко, что если бы они играли на
самом деле в войну, то Гошка подумал, что его соперник палит из
пушки или ракетной установки «Катюша» из модной игры.
— Вот это у тебя хорошо получилось. Теперь повтори. Пока-
жу тебе ещё кое-что.
На этот раз Моцарт повторил складно.
Он вытянул руку. Направил палец на Гошку и выстрелил.
— Ды-ы! Дыдч. Дуф.
Но Гошка перехитрил его, уклонившись от выстрела, как
ковбой в фильме. А в последний момент схватился за плечо
и начал падать. Потом он немного покорчился, поизвивался,
как змея, изображая раненого. И мученическим голосом сказал
Моцарту:
— Палпатин, теперь ты не можешь меня убить. У тебя был
последний патрон. А я увернулся. Силы добра на моей стороне.
Ты только ранил меня. Потому, — и Гошка резко вскочил на но-
ги, — мы ещё продолжим схватку на равных!
Гошан быстро встряхнулся и принял боксерскую стойку,
расставив ноги и выставив перед собой руки со сжатыми кула-
ками.
— Ну что, понял, что значит понарошку? Тебя или меня убива-
ют или ранят. Ты падаешь и притворяешься, что мёртвый или
раненый. А потом встаёшь, а на самом деле ты живой. Мы же
играем. Вот это и называется понарошку.
— Что же это получается? Все эти ребята притворяются, что
они твои друзья? — снова спросил Моцарт.
— Моцарт, а у тебя в твоей стране волшебников есть друзья?
А то ты как-то странно спрашиваешь! — и Гошка изучающе по-
смотрел на Моцарта.
— Друзья? — переспросил Моцарт. — А зачем они нужны?
Это вредно и губительно.
— Да ты что?! — Гошку смутил такой ответ. — А как же тай-
ны, секреты? Ты вот кому рассказываешь свои маленькие и боль-
шие секреты?
— Какие секреты? У меня нет никаких секретов, — спокойно
ответил Моцарт.
— Нет секретов — значит нет друзей! Друзья для того и есть,
чтобы делиться секретами. И тебе, Моцарт, так нельзя. Вспомни
Тома Сойера и Гекльберри Финна.
— Это тоже твои друзья? — Моцарт совсем расстроился.
— Кто? — Гошан остановился и внимательно посмотрел Мо-
царту в глаза. — Ты их не знаешь?
— Нет, — Моцарту даже стало обидно за себя.
Ведь Гошан знает всех и дружит со многими. У него столько
товарищей, что Моцарт стал ему завидовать. И непременно ре-
шил стать Гошану лучшим другом.
— Так кто же эти Том и... Берри?
— Ого, ты даёшь! — Гошан свистнул. — Если ты не знаешь про
них ничего, тогда я тебе рассказывать не буду, а лучше дам книгу,
и ты сам прочтёшь. И тогда ты поймёшь, что такое настоящая
дружба. Ты, Моцарт, какой-то холодный, как заколдованный маль-
чик Кай из книжки про Снежную королеву. Так нельзя. Должны
быть маленькие секреты. Их можно рассказывать и таким дру-
зьям, как эти ребята, которые сейчас на велосипеде катались.
А большие секреты надо рассказывать только настоящим друзьям.
Моцарт слушал с огромным любопытством.
— Но есть и такие секреты, которые нужно знать только од-
ному. И никому совсем их нельзя рассказывать, даже под угро-
зой смерти.
Моцарт тронул Гошку за локоть.
— И какие же это секреты? Про которые совсем... никому...
нельзя... рассказывать? — почти шёпотом спросил он.
Новость про секреты, о которых нельзя никому рассказы-
вать, Моцарту понравилась, и он решил подробнее расспросить
Гошку.
— Моцарт, я бы тебе рассказал про такие секреты, о которых
нельзя рассказывать, но пока такого секрета я сам ещё не выду-
мал. Но если бы он у меня уже был, то я бы никому-никому его
не выдал!
— И что, даже своим настоящим друзьям не рассказал?
— Да ты что! — напугался Гошан. — Если ты поклялся нико-
му не говорить, но всё равно секрет разболтал, то твоя клятва
ничего не стоит.
— Какая клятва? — Моцарт снова ничего не понял.
— Какая, какая? Которую ты даёшь и берёшь, когда расска-
зываешь свою тайну или слушаешь чужой секрет. Ты, например,
хочешь знать мою тайну. Я тебе могу её рассказать. При усло-
вии, если ты мне дашь клятву. Я выслушаю твою клятву. Если
она меня устроит, то я тебе расскажу свой секрет.
— А если я разболтаю? Что тогда?
— А ничего, в первую очередь я с тобой дружить не буду. А ещё,
по условиям клятвы, с тобой случится то, чем ты поклялся.
— Это серьёзно? — выдохнул Моцарт.
— Что серьёзно? — переспросил Гошка.
— Ну что дружить не будешь? Ты вот, например, мне понра-
вился, а если скажешь, что дружить не будешь, тогда я очень рас-
строюсь. У нас в стране и школе, — сознался Моцарт, — нет
друзей, нет секретов, мы как бы делаем одно дело.
— Какое дело? — пришла очередь удивиться Гошке.
— Не знаю, нам ещё не сказали. Мы пока маленькие для
этого.
— Кто мы?
— Я и мои товарищи из школы.
— Ладно, Моцарт, потом расскажешь. Я вот сейчас тебя хочу
проверить. Расскажу тебе секрет. Маленький и простой. Ты мне
дашь клятву. И вот тогда узнаем, хочешь ли ты стать мне другом.
— Конечно, хочу! Даже не сомневайся. Можешь сколько
угодно проверять, — убеждал Моцарт Гошку.
— Ладно, сейчас решу, какой тебе можно секрет открыть.
Вот! Есть секрет, — Гошан подумал и возразил сам себе. — Нет.
Придём домой — я его на бумажке напишу, ты прочитаешь —
запомнишь. А бумажку сжечь надо потом. И тогда, кроме тебя,
никто знать не будет. Надо только маленький секрет. Для боль-
шого секрета мы должны дольше общаться, — Гошка обдумывал
план действий по рассекречиванию какой-нибудь своей незна-
чительной тайны.
— А давай, пока мы домой возвращаемся, ты мне скажешь
свой секрет. Совсем маленький. Сразу и проверишь меня.
— Давай, — согласился Гошан и похвалил Моцарта за сооб-
разительность. — Молодец, Моцарт. Ты тоже смекалистый. Что
время терять, надо сразу проверять настоящих друзей!
— Вот и я говорю, — кивнул польщённый Моцарт. В нём всё
сильнее нарастала симпатия к Гошке.
— Слушай, Моцарт. Вот, например, — начал Гошан, — мне
нравятся две девочки в школе. Одна беленькая, а другая чёр-
ненькая. И вот какую выбрать? Не знаю.
— А куда ты их хочешь выбрать? — не понял Моцарт.
— Куда, куда! Чтобы тоже понравиться кому-нибудь из них!
И мы, например, нравились бы друг другу.
— Тогда кто больше нравится, того и выбрать нужно.
— Как же их выбрать, если они мне нравятся одинаково?
— А ты у своих друзей спрашивал, они что говорят? — по-
другому поставил вопрос Моцарт. — А то я даже немного расте-
рялся....
— Балбес говорит, что чёрненькую надо выбирать. У неё, ну,
у её родителей есть дача двухэтажная за городом.
— А что дача? Причём тут дача, девочка и ты?
— Как же? Когда она вырастет, дача будет её. А если мы бу-
дем вместе, значит, дача будет наша. Родители старые будут. За-
чем им дача? Если только вишню и яблоки собирать. И варенье
нам варить. Ну, что молчишь?
— Тогда не думай. Выбирай чёрненькую.
— Нет, Моцарт. Не смыслишь ты ничего в житейских вопросах.
— Почему?
— А потому, кудрявая твоя голова! — засмеялся над ним Гошка.
Моцарт остановился и зачем-то погладил свои волосы.
— Они у меня разве кудрявые? — спросил он и принялся
разглаживать их.
— Это так говорится, — быстро отреагировал Гошан, не по-
нимая, зачем понадобилось Моцарту разглаживать волосы. —
Я с утра, когда волосы дыбом стоят, руки мочу под краном
и прямлю их. А когда нечем помочить, плюю на ладони.
Гошка плюнул на ладонь, чтобы показать, как он это делает,
и пригладил причёску. Хотя его короткие волосы приглаживать
особенной нужды не было.
Тут же он увидел перед собой ладони Моцарта.
— Ты чего, Моцарт?!
— Плюнь мне тоже.
Гошка не понял для чего, и плюнул. Но сразу после остолбе-
нел, увидев, что Моцарт потёр ладони точно так же, как он, а за-
тем старательно стал приглаживать волосы.
— Ну, ты, Моцарт-Бах, даёшь! — Гошка открыл рот и пока-
чал головой.
— Чего не так?
— Да всё так, Моцарт! Учить тебя надо всему.
— Так что у нас там про секрет? — вернулся Моцарт к инте-
ресующей его теме.
— На чём остановились? — Гошан забыл, о чём они говорили,
после того, как плюнул Моцарту на ладошки.
— Про чёрненькую девочку. И про беленькую, — напомнил
волшебник.
— Ах, да! Так слушай. У беленькой мать на кондитерской фа-
брике работает. А у отца джип.
— И что это значит? — допытывался Моцарт.
— А то и значит. Конфеты всегда дома, разные сладости. Пред-
ставляешь, если с ней дружить, то всегда, когда захочешь, можно
кушать конфеты, запивая сгущёнкой и закусывая кренделями.
Вот, например, ты в гости зашёл, а по вазочкам конфеты разные:
шоколадные, карамельки, сосачки. И птичье молоко тоже везде.
Гошка сделал паузу.
— А вот с джипом, конечно, дела хуже обстоят. Джип отец не
отдаст. Ему самому, небось, нужен, но думаю, если куда надо бу-
дет поехать, то отвезёт. Что ему, жалко? Я же друг его дочери.
А раз мы все друзья, то и... и мне можно даже порулить дать. На
этом джипе.
— Да, вот задача! — задумался Моцарт. — Не из лёгких.
Я и не знаю, что подсказать. В чём же тут секрет?
— Секрет! — и Гошан принялся думать, в чём же тут дей-
ствительно секрет.
Вроде бы всё рассказал, ничего особенного. Все в классе зна-
ли об этом. А вот в чём секрет, Гошан вдруг забыл.
— Забыл, Моцарт! В чём секрет забыл, — и он постучал себя
по голове.
Раздался звук, словно Гошан постучал по пустому кувшину.
Гошан услышал этот звук и опять постучал. Раздался тот же
звук.
— Моцарт, ты слышал?
— Угу, — поддакнул тот.
— У меня голова пустая. А с утра была не пустая. Я точно
помню, — он снова постучал. — Точно помню, обычно звук у неё
другой.
Он встал на дорожке и время от времени стучал себя по го-
лове.
— Ты меня случайно не заколдовал? Ничего там со мной не
сделал? Уж что-то особенно пусто в ней сегодня. Мне даже
страшно становится.
Моцарт отрицательно покачал головой.
— Скажи, а ты и на джипе умеешь рулить? — Моцарт заду-
мался о чём-то своём.
— Нет, не могу. Но думаю, что это не сложно. В компьютере-
то в автогонках я неоднократный чемпион. На машине-то, навер-
но, проще. Там только колёса качать надо и бензином заправлять
по-правдашнему. А всё остальное то же самое.
Гошан сказал это таким уверенным тоном, что у Моцарта не
возникло сомнений в словах друга. Гошка в его глазах поднимал-
ся всё выше.
— Послушай, Моцарт, постучи мне по голове. Я послушаю,
какой будет звук. А то когда я стучу, то толком и не слышу. Меня
рука, которой я стучу, отвлекает. Только не сильно, костяшками
лучше, от них звук отчётливее.
Моцарт один раз ударил костяшками по голове Гошана. Звук
получился такой, будто ударили в колокол. У Гошана глаза стали
как два иллюминатора.
— Ты чего? — сначала улыбнулся, а потом испугался Мо-
царт.
— Ещё раз, можно и два. Нет. Давай три. Что-то я не расслы-
шал или мне померещилось.
Моцарт старательно ударил три раза. Гошан услышал тот же
колокольный звон. Моцарт уже не стучал, а звон всё продол-
жался.
— Моцарт, — Гошка смотрел на волшебника, как разведчик
на боевое задание, — ты слышал, или это только я слышу?
— Что слышишь? Колокольный звон?
— Угу, — Гошан широко открыл глаза. — Значит, ты тоже его
слышишь?
— Конечно, это же я тебе его сделал, — признался Моцарт.
— Ты-ы? — не поверил Гошка.
— Тебе не нравится? А хочешь — выбери звук, который тебе
нравится!
— Как это, звук, который мне нравится?
— Очень просто, — и Моцарт снова легонько стукнул по го-
лове Гошана.
«Пим», — раздался тонкий звук, как будто чирикнула птичка.
«Тинь», — тукнул Моцарт ещё раз, и звук был такой, словно за-
звенела тонкостенная рюмка. «Бах», — послышался звук разби-
той бутылки.
Замахнувшись, Моцарт хотел ещё раз стукнуть, но Гошка
остановил его.
— Хватит! Я думал, мне показалось, а это ты чудишь.
— Я подумал, тебе не нравится звук. Решил сделать такой,
который бы тебе понравился.
— Так ты и разные звуки умеешь создавать?
— Могу, — как о пустяке, рассуждал Моцарт.
— А так можешь? — Гошан скинул майку с одного плеча, су-
нул в подмышку левую ладонь, а правой свободной рукой начал
поднимать вверх-вниз. Раздался звук: «Пр-пр! Хр-хр». Похоже
не то на крик утки, не то на звук рвущейся одежды.
Моцарт засмеялся над тем, как Гошка проделал свой фокус.
— А так? — и Гошка стал приседать.
Присев сначала раз тридцать, он стал делать медленное при-
седание. Ничего не происходило. Он снова быстро присел раз
двадцать. И снова ничего.
— Не получается, Моцарт! В следующий раз, — грустно за-
дышал Гошка.
— А что должно было быть? — спросил Моцарт.
— Кости на ногах должны были захрустеть. Отец мой так де-
лает. Я думал, и у меня получится. Первый раз попробовал. Не
получилось. Тогда смотри — другой фокус покажу.
Гошка сложил указательный палец со средним и приложил
к ушной раковине. Он хотел щёлкнуть. Но у него снова не полу-
чилось.
— А сейчас что? — опять удивился Моцарт, потому что ниче-
го не услышал.
— Должны были щёлкнуть. Такие щелчки, — обиделся Гошан
сам на себя за то, что не смог удивить Моцарта.
После этого он щёлкнул суставами пальцев. Это у него полу-
чалось, и он хотел придержать напоследок.
Моцарт оценил по достоинству эти щелчки.
— Если хочешь, я тебя тоже научу. Это не сложно, — признал-
ся Гошан. — Кто попробует, у всех это получается с первого раза.
Но всё-таки коронный трюк, который вспомнил Гошан, он
приберёг до конца. Тут он точно знал, что удивит, кого хочешь.
Он любил этот трюк показывать девчонкам, чтобы сразу им по-
нравиться.
Гошка сжал пальцы в кулачок, поднёс его ко рту. Затем, отпру-
жинивая по очереди пальцами и разгибая их с мизинца до указа-
тельного, застучал ногтями по передним верхним зубам.
«Тук, тук, тук», — простучал он по очереди. И средним паль-
цем: «Тин-тин». Потом снова: «Тук, тук, тук». И средним паль-
цем: «Тин-тин».
Открывая рот то шире, то уже, то увеличивая скорость паль-
цев, Гошка создавал некую примитивную мелодию.
Моцарт, хоть и был волшебником, снова удивился. И, улыб-
нувшись, тоже повторил. Ногти застучали, но стройной мелодии
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |