Ирина Михайловна Комарова 14 страница

– Надо же, – Анатолий был искренне удивлен. – Честно говоря, не ожидал от Генки… А знаешь, приятно такое о себе слышать. Тем более от Дятлова. Он, по моему, даже Билла Гейтса, считает не дельным человеком, а везучим выскочкой.

– А я с ним согласна – куда Гейтсу до тебя! Выскочка, однозначно! А ты… хотя, что это я тебя хвалить взялась? Кажется, мы говорили о твоих недостатках?

– Это не мы, это ты говорила, – улыбнулся он. – Ты сказала, что я лентяй и грубиян.

– Разве? Не помню.

– Сказала, сказала! Но ты еще не знаешь обо мне самого плохого. Я совершенно невыносим по утрам, особенно, когда не высплюсь.

– Это ты еще меня ни разу не видел, – утешила его Лена. – Если я не выспалась, то становлюсь самой сварливой женщиной в мире.

– А еще, я терпеть не могу отдыхать на курорте. В Крыму или в Египте, без разницы. А ты?

– Что я?

– Тебе курорты нравятся?

– Понятия не имею. Для того, чтобы определить это, мне надо там сначала побывать.

– Не надо. Давай ты поверишь мне на слово, что это скучища дикая. Тем более, что я с тобой ехать отказываюсь, а одну тебя не отпущу. Я, видишь ли, кроме всего прочего, еще и ревнив ужасно.

– Ты? – Лена снова вывернулась из под его руки и села. – Не верю. У тебя совершенно не тот психологический тип.

– Да я бы, неделю назад, и сам не поверил, скажи мне кто такую глупость. Наверное, дело не во мне, а в тебе. Не знаю почему, но я тебя ужасно ревную.

– Меня? – искренне удивленная, она захлопала глазами. – Да кто на меня внимание обращает? К кому меня можно ревновать? К Косте что ли?

– К Косте, – согласился Анатолий. – К Гене. К Пете. К фонарному столбу. К тому типу, про которого ты мне рассказывала.

– Господи, к какому еще типу?

– К тому, – упрямо повторил Анатолий, – который у тебя был.

– А-а. Но я тебе про него не рассказывала вовсе. Вообще не люблю вспоминать эту историю.

– Но ты… ты его до сих пор любишь?

– Да я теперь не уверена, что и тогда его любила. Не помню, честно говоря. Шесть лет прошло.

– Ты была совсем девочкой.

– Ага. А он моим мальчиком, еще со школы. Мы были прекрасной парой, так все считали. Кроме его родителей, разумеется. Сначала они смотрели на наш роман сквозь пальцы: пусть ребенок развлечется, пока это учебе не мешает. Понимаешь, он был такой перспективный, такой умный!

– Но ты, вроде тоже в дурах никогда не ходила.

– Но и не блистала никогда. Потом, согласись, что наш политехнический институт, не самый престижный вуз в России. А он закончил школу с золотой медалью, поехал в Москву, в Баумановское на ура прошел. Первый год все было хорошо – мы переписывались, перезванивались, он приезжал на каникулы, разок и я в Москву вырвалась. Одним словом, Ромео и Джульетта в двадцать первом веке. А потом его родители поняли: вместо того, чтобы обустраиваться в Москве и подыскивать себе подходящую партию, их обожаемый сыночек собирается вернуться в родной город и жениться на бывшей однокласснице. Естественно, это им очень не понравилось. Крушение надежд и все такое. Со мной провели три полноценных, внушительных беседы. Не знаю, какое давление оказали на него, но надо думать, еще более серьезное. Он стал поддаваться: действительно, на хорошем счету, поговаривали уже о стажировке в Англии, а тут какая-то детская любовь… Разумеется, я это почувствовала. Запаниковала, поехала в Москву, по телефону на такие темы говорить трудно – хотела с ним встретиться.

– Встретились?

– Да. Встретились, поговорили, все выяснили, – она немного помолчала, потом сказала отвернувшись в сторону: – Знаешь, это было так гадко. Я чувствовала себя кем-то вроде побирушки. И поклялась, что никогда, никогда в жизни не позволю себя так унизить, – Лена резко дернула головой и посмотрела ему прямо в глаза. – Никому.

– Даже не думай об этом, – Анатолий сжал здоровой рукой ее ладонь. – Запомни, Ленка, со мной ты в безопасности, раз и навсегда. Поняла?

Разумеется, утром они проспали. Разбудил их Костя, который умудрился наскрести достаточно деликатности, чтобы позвонить по телефону и сообщить, что подъедет минут через пятнадцать. Правда эффект от такой неслыханной вежливости был слегка подпорчен заключительным намеком, что он не против присоединиться к завтраку.

Зевающая Лена, наскоро заглянув в ванную, отправилась на кухню, жарить яичницу с колбасой на троих, а Анатолий снова повторил номер «умывающийся кот» и устроился перед зеркалом с электрической бритвой. Бриться левой рукой оказалось настолько неудобно, что все то время, пока скреб щеки и подбородок, он непрерывно, хотя и шепотом, ругался.

Костя не просто присоединился к завтраку, а принял в этом мероприятии участие с похвальным и достойным подражания энтузиазмом. По крайне мере, Лена, не удержавшись, поставила его в пример Анатолию, уныло ковыряющему вилкой в своей тарелке. Он в ответ объяснил, что как человек больной и не выспавшийся, имеет право на отсутствие аппетита. И вообще, левой рукой есть крайне неудобно. А вот она сама, Лена, просто решила всех обдурить, положив себе микроскопическую порцию, которой не хватило бы даже для того, чтобы заморила червячка инфузория-туфелька. Впрочем пререкались они недолго. Костя, получавший искренне удовольствие от их вялой перебранки, услышав про инфузорию, не выдержал и расхохотался. Лена с Анатолием моментально объединились и высказали свое общее мнение о всяких нахальных типах, которые… Обвинив его в семи смертных грехах и наскоро придумав еще полдюжины, они, очень довольные, быстренько закончили завтрак. После чего Анатолий сообщил слегка ошарашенному Косте, что несмотря на все вышеперечисленные недостатки, он, Анатолий, тем не менее склонен позволить ему, довезти их с Леной до офиса.

– Класс! – восхитился Костя и покрутил головой. – Здорово вы меня сделали, просто высший пилотаж! Хотя я, собственно, затем и приехал, чтобы вас на работу отвезти.

– И немножко позавтракать, – не удержалась от ядовитого замечания Лена.

– И послужить вам громоотводом, – в тон ей, ответил Костя. – Голубки!

Теперь заржал Анатолий и, обняв Лену одной рукой, крепко поцеловал ее в губы:

– А ты и правда, когда не выспишься, просто прелесть, какая сварливая!

Лена вспыхнула и стукнула его по шее найденным, наконец, полотенцем. (Кстати, тайна его исчезновения оказалась проста до неприличия: Анатолий бросил грязное полотенце в стирку, а свежее повесить на соответствующий крючок, забыл.) Одним словом, из дома вся компания вывалилась в настроении, если и не прекрасном – в связи с последними событиями это было бы и неуместно – то вполне сносном.

Костя не просто довез Анатолия с Леной до офиса, оказывается, он хотел немного покрутиться среди сотрудников, побеседовать с ними. Как выяснилось, он снова опоздал.

– Долго спишь, частный сыщик, – приветствовал его Володя, с комфортом устроившийся за столом Татьяны. – Мы, госслужащие уже в трудах, словно пчелки. И имей в виду, ничего из того, что мы уже выяснили, я тебе не расскажу – сам себе на хлебушек зарабатывай.

– И не надо, – равнодушно пожал плечами Костя, – все равно, ничего важного у тебя нет.

– Это пока нет, – убежденно ответил Володя и переключил внимание на Анатолия с Леной. – Госпожа Лазарева, вы ведь программист? Сейчас все сотрудники фирмы собрались на кухне, пройдите, пожалуйста, туда.

– Я тоже, – Анатолий повернул было к дверям, – мне надо с людьми поговорить. Сообщить им…

– Совершенно никакой нужды в этом нет, Анатолий Николаевич. Обо всем, что им нужно знать, мы ваш коллектив проинформировали. Так что, я вас попрошу, не теряя времени на бесплодные разговоры, помочь следствию и поприсутствовать при обыске кабинета Крюкова. Вы ведь хорошо знали покойного, так что сразу заметите, если там будет что-то несоответствующее.

– Что значит, несоответствующее, – сердито спросил Анатолий, провожая взглядом Лену, которую некто в штатском уже вывел в коридор. Вполне вежливо, впрочем, вывел.

– Несоответствующее характеру Бориса Петровича Крюкова, его привычкам. Общему обыденному распорядку жизни. Это может быть предмет какой-нибудь или запись на календаре, телефонный номер, которого он не мог знать… да мало ли что еще.

– А, понятно. То есть, если замечу у Бориса под столом заряженную гаубицу, сразу вам на нее укажу. Абсолютно, скажу я вам, не в его характере, артиллерию в кабинете держать.

Оперативник в штатском проводил Лену на кухню – то ли опасался, что сама она дорогу не найдет, то ли хотел убедиться, что она действительно присоединилась к остальным. Дверь, обычно стоявшая нараспашку, так что Лена и забыла о ее существовании, на этот раз была закрыта. Оперативник потянул ее на себя, вежливо пропустил девушку вперед и снова плотно прикрыл. Услышав за спиной выразительный щелчок, Лена изумлено оглянулась:

– Он что, запер нас тут?

– Не говори глупостей, – сердито ответила Лиля. – Там замка сроду не было, только собачка. Ты сядешь, наконец, или будешь торчать, как гвоздь в ботинке?

Кухня в офисе была маленькая, пенальчиком, переделанная из бывшей подсобки и потому, довольно тесная. Вдоль одной стены тянулся длинный стол, рядом с ним, в уголке, приткнулся холодильник. Кроме того, имелась двухконфорочная газовая плита, компактный шкафчик для посуды и раковина, с висящим над ней заляпанным зеркалом. И оставался еще крохотный пятачок свободного пространства, на котором в данный момент, «торчала» Лена. За столом сидели четверо: Татьяна забилась в уголок и съежилась, обхватив себя руками, как будто мерзла; рядом с ней – злая, с красными пятнами на щеках и следами недавних слез, Лиля; хмурый Гена устроился на торце, навалившись на стол локтями, а Виталя, бледный и напряженный, занял место на другой стороне, словно подчеркнуто отделившись от них. Пятый – Михал Михалыч, единственный курящий в коллективе, обосновался на подоконнике и мрачно дымил в форточку.

– Сяду, – Лена опустилась на стул рядом с Виталей. Он вздрогнул, бросил на нее затравленный взгляд и еле заметно отодвинулся.

– Что с тобой? – удивилась она, но Виталя отвернулся и промолчал. Вместо него, снова заговорила Лиля.

– Ты почему опоздала?

Лена пожала плечами и хотела, по Виталиному примеру, промолчать, но посмотрела на Лилю и передумала.

– Так получилось.

Гена обернулся, открыл холодильник, заглянул в него и, невнятно ругнувшись, захлопнул дверцу.

– А Толя? Он приехал?

– Да. Он сейчас у Крюкова в кабинете, при обыске присутствует.

– Заметьте! – Гена поднял руку и потряс в воздухе указательным пальцем, – заметьте! Она не спрашивает, что случилось! Она прекрасно все сама знает! – он снова открыл холодильник и с отвращением заглянул в него.

– Да хоть сто раз еще посмотри, – холодно проинформировала его Лиля, – водка там все равно не появится. А ты, Ленка, действительно, кончай над нами издеваться! Знаешь ведь обо всем, что происходит, вот и колись по-быстрому!

– Я ведь еще вчера… нет, позавчера, у тебя спрашивал! – снова привстал Гена. – Я чувствовал! Я еще тогда понял, что добром это не кончится! А ну, рассказывай, а то я за себя не ручаюсь!

– Успокойся, пожалуйста, – Лена не слишком удачно попыталась скопировать тон Лили. – Ты пойми, я же не знаю, о чем можно говорить, о чем нельзя. Вам-то, что сказали?

– Да ни хрена нам не сказали! – рявкнул Гена. – Явились сюда к девяти, глушанули новостью, что Бориса вчера убили, а потом только спрашивали уже.

– О чем? – удивилась Лена. Ей как-то не пришло в голову, что хотя они, с Костей и Анатолием, исключили всех сотрудников фирмы из числа подозреваемых, у милиции могут быть свои методы и свои вопросы.

– Естественно, их интересовал самый главный ментовский вопрос всех времен и народов: кто где был, в момент убийства? И кончай реветь! – обернулся он к неожиданно громко всхлипнувшей Лиле. – Ты его никогда не любила!

– Не любила, – снова всхлипнула Лиля, – а все-таки, живой человек был. Царствие ему небесное, – она торопливо, несколько раз, перекрестилась.

– Главное, откуда мне знать, когда его убили? – продолжал громко возмущаться Гена. – Говорю им: у Лильки был, весь вечер, никуда не ходили. Поужинали, телевизор посмотрели, потом спать легли. Нет, косорылятся! Лилька им не свидетель, им постороннего подавай! Где я им возьму постороннего свидетеля, который подтвердит, что я в одиннадцать часов с бабой в постель завалился? Дебилы! Так что, мы с Лилькой оба под подозрением.

– Посторонние свидетели здесь тоже не помогут, – подал голос от окна Михал Михалыч. – У меня их два десятка, все подтвердили, что я не то что из дома ни на минуту не выходил, в туалет, и то не отлучался! Все равно не верят. Я тоже подозреваемый.

– Да все мы тут подозреваемые, и Татьяна главная! – Лиля небрежно вытерла глаза смятым, мокрым уже платочком.

– Господи, к Татьяне-то они почему вдруг прицепились? – Лена оглянулась на еще больше съежившуюся, опустившую голову девушку.

– А вот потому! – неожиданно мстительным тоном заявил Гена. – Не сиди на работе до ночи, не выслуживайся перед начальством! – и пояснил Лене: – У нас у всех, хоть какие-то свидетели есть, а у нее – никого. Домой вернулась поздно, а где была… поди, теперь, докажи, что в офисе задержалась! – он почти машинально, словно выполняя привычную, давно надоевшую работу, заглянул в холодильник, сплюнул, захлопнул дверцу. – Ну как же это так? Нет, я попрошусь в магазин сбегать – это же невозможно! У меня нервы на пределе!

– Кстати, Лена, ты ведь еще про Виталю не знаешь, – Лиля хихикнула. – Он у нас Дон-Жуан, оказывается, да еще какой!

– Я вас попрошу! – высоким, тонким голосом воскликнул Виталя. – Моя личная жизнь никого не касается!

– Это точно, не касается, – согласилась Лиля. – Ты представляешь Лена, он за один вчерашний вечер два свидания успел провернуть. Стахановец, да и только! А когда около Татьяны трется, так такой зайчик, такой романтический, возвышенный мальчик…

– Глупости это все, – перебила ее Лена. – Лилька, не цепляйся к парню, пусть у него хоть по двадцать два свидания за вечер, тебе какое дело? И ты, Татьяна, не расстраивайся. Наверняка это они все эти алиби только так, для порядка, проверяют. Никому из наших не было необходимости Бориса убивать.

– А у кого такая необходимость была? – уставился на нее Гена. – Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее? И кстати, сама ты где находилась с пяти до восьми вечера? Я лично, тебя вчера вообще не видел! Выходит, это ты у нас самая подозрительная?

– Да ничего подобного не выходит. Потому что это мы с Толей Бориса нашли… – она запнулась, но договорила: – Он еще жив был.

– Господи, – Лиля снова перекрестилась.

– А вот это совсем интересно, – Гена дернул дверцу холодильника и, не глядя, захлопнул ее. – Вы с Толей Бориса нашли, это я понимаю. А вот где ты самого Толю нашла? Ты же вчера на весь день к заказчику уехала?

– Какая тебе разница? – поморщилась Лена. – Мы встретились.

– Случайно? – с самым невинным видом спросила Лиля.

Лена вздохнула. Похоже, тема ее взаимоотношений с Саранцевым, волнует родной коллектив даже больше, чем безвременная смерть директора фирмы. Ладно Гена с Лилькой, от них ничего другого ждать не приходится. Но и Михал Михалыч, закуривая очередную сигарету, не сводит с нее глаз, не скрывая своего интереса, и Виталя слегка расслабился, забыл про свои обиды и таращится с любопытством. Даже Татьяна уставилась блестящими глазами, шею вытянула в своем уголке, словно черепашка. От этой компании просто так не отделаешься.

Она помолчала, потом сказала ровным, спокойным голосом:

– Нет. Мы встретились не случайно.

– Ага! – искренне обрадовался Гена, – вчера вы не случайно встретились, а сегодня… Ленка, вы же сегодня вместе на работу явились, так? Ты что, у него ночевала? Все, можешь не отвечать, по лицу вижу, у него!

– Ой, Лена, это правда? – Лиля даже в ладоши захлопала. – Ну и как тебе?

– Что как? – Лена только глазами моргала. Они что, всерьез ждут подробностей? И каких же, интересно?

– Ленка, не тяни! Рассказывай, что у вас было?

– Да отстань ты от меня! У него рука сломана, что там могло быть?

Глаза у Лили округлились:

– Ты что, ломом от него отбивалась?

– Ну, Ленка, – осуждающе покачал головой Гена, – ну ты даешь. Нельзя же таким зверем быть! Отшила бы словами, Толик же не маньяк, он бы понял. Что уж так сразу-то, руки ломать?

Лена растерянно посмотрела на него, на Лилю, перевела взгляд на вытянувшееся лицо Михал Михалыча.

– Да вы что? Решили, что это я ему руку сломала?

– А… не ты? – осторожно уточнил Виталя, вставая и отодвигаясь, вместе со стулом, подальше.

– С ума вы все сошли, что ли? Нет, конечно. На нас бандиты напали.

Это заявление имело потрясающий успех. Лиля ахнула, схватившись за сердце, Гена вскочил, Виталя, наоборот, снова рухнул на стул. Михал Михалыч закашлялся, поперхнувшись табачным дымом, а Татьяна впервые подала голос – пискнула что-то невнятное.

– Бандиты? – повторил Гена. – Да что же это у нас творится, ребята? Мы же всегда были тихим заведением: сидим себе, никого не трогаем, строгаем программы… не олигархи какие-нибудь, приличные все люди! Мы же программисты – самая мирная профессия! А тут, нате вам: в один день и директора убивают, и ведущему программисту руки ломают! Ленка, ты наконец объяснишь, что с нашей фирмой происходит?

– Это просто нечестно, Лена, – поддержала его Лиля. – В конце концов, мы все имеем право знать.

Остальные тоже загомонили что-то обиженно-возмущенное. Лена растерянно смотрела на сослуживцев. Собственно, они были правы – действительно, то, что происходило с фирмой, касалось всех. К счастью, именно в этот момент распахнулась дверь и на кухню вошел Анатолий. Все, как по команде, замолчали и уставились на него. А Саранцев, сделав всего два больших шага, подошел к Лене и опустился на стоящий рядом стул. На секунду коснулся ладонью ее плеча, как будто хотел удостовериться, что глаза его не обманывают, она действительно здесь. Потом потряс головой и выдохнул, словно усталая лошадь:

– Ф-ф-у-у. Вымотался, как… а что, чайник никто не догадался поставить?

Татьяна тут же вскочила, метнулась к чайнику, нажала кнопку. Гена тоже вскинулся:

– Какой чай? Толя, у тебя в сейфе заветная бутылочка стояла! По сто грамм, просто необходимо, для баланса нервной системы!

– Вот ты мне еще пьянку сейчас на рабочем месте устрой! А то мало приключений, добавить надо!

– Какая пьянка, Толя, какие приключения! Исключительно, чтобы нервы успокоить! А то я просто чувствую, как у меня резьба с правой на левую меняется! Слечу ведь с катушек, где ты потом такого классного программиста найдешь?

– Валерьянки выпей, – отмахнулся от него Анатолий. – Хоть сто грамм, хоть двести. Только не мешай мне говорить. Значит так: милиция у нас свои дела закончила и удалилась. Ни к кому из нас они особых претензий не имеют, – он посмотрел на Виталю и нахмурился. – С тобой, юное дарование, я потом отдельно поговорю.

– А что такое? – ненатуральным голосом спросил парень, катастрофически краснея.

– Мне сказать? – поднял брови Анатолий. – Прямо сейчас?

– Не надо! – торопливо перебил его Виталя. – Не надо, я понял! Лучше вы потом…

– Вот и я тоже самое говорю. Ладно, значит повторяю: милиция оставляет нас в покое. Но намного лучше наше положение не становится. Лена, ты ввела всех в курс дела?

– В общем-то, нет, – чайник закипел и Лена, не вставая с места, достала чашки из шкафчика и придвинула их к Татьяне.

– Угу, ладно. Коротко говоря, несколько дней назад, на нас наехали. Потребовали пароли и коды доступа к системам двух наших клиентов.

– Ни … … …! – обалдело выдал Михал Михалыч. Поскольку Саранцев в этот момент сделал паузу, слова эти прозвучали неожиданно громко.

– Вот-вот, моя первая реакция была примерно такой же, – усмехнулся Анатолий.

– Ой, девочки, извините, – спохватился Михал Михалыч.

– Ничего, – милостиво кивнула головой Лиля, передавая ему чашку с чаем. – Просто вы за всех высказались, – и добавила одобрительно: – А я и не знала, что вы так умеете.

– Бандиты предупредили, – продолжил Анатолий, – что собираются добиться своего, так или иначе. Мы уже столкнулись с целым рядом неприятностей и сложностей (в этот момент все, естественно, посмотрели на его правую руку). Я не хочу сейчас обсуждать смерть Бориса… Петровича, но это тоже их рук дело. Поэтому говорю честно: наступают трудные времена. Клиенты, если хоть что-то пронюхают, начнут разбегаться от нас, как зайцы. Так что, наша задача сейчас – молчать и делать вид, что ничего не случилось. Если мы все хотим, чтобы фирма осталась на плаву, естественно.

– То есть, просто работаем, как обычно? – уточнил Виталя.

– Вои именно. Ты сегодня собирался куда-нибудь?

– Да. У меня плановая профилактика в «Экспрессе». А после обеда в «Садко» хотел заглянуть. Там опять новые операторы, как бы не напортачили, – он развел руками и объяснил: – Лучше сначала самому проконтролировать, чем потом вместе с ними, разгребаться.

– Разумный подход, – кивнул Анатолий. – Значит, ты на весь день по заказчикам. Еще раз повторяю, сегодня утром ты узнал про Бориса, больше ни о чем понятия не имеешь. Фирма работает в обычном режиме, если у кого возникнут вопросы, пусть звонят в офис.

– Понятно. А если про похороны будут спрашивать?

– А что похороны? Мы сами еще ничего не знаем. Оксана приедет, тогда уж… в любом случае, благодари за сочувствие и говори, что мы всех предупредим.

– Наверное, в газеты надо будет дать сообщение, некролог такой небольшой, – тихо подсказала Татьяна.

– Правильно. Ты выясни, на каких условиях они такие вещи печатают, а текст я сам напишу, чуть попозже.

– Хорошо.

Анатолий внимательно посмотрел на нее, потом слегка улыбнулся:

– Ты у нас окажешься на самой передовой линии. По крайней мере, звонками, тебя точно замучают. Держись вежливо, но твердо: произошла трагедия, директор погиб в результате бытового преступления, фирма продолжает работать, никаких осложнений нет и не предвидится. Если кто-нибудь уж очень сильно доставать начнет, переведешь стрелки на меня. Вообще, никому, кто захочет именно со мной поговорить, не отказывай. Наше главное дело сейчас – клиентов успокоить.

– Я все сделаю, – заверила его Татьяна.

– Не сомневаюсь, – кивнул Анатолий. – Теперь остальные: вам всем будет попроще. Сидите на месте, не высовывайтесь, по мере возможности ни с кем не общайтесь. Гена, к тебе, отдельная просьба, постарайся держать язык за зубами. Чувство юмора у тебя очень уж специфическое. Я боюсь – сболтнешь что-нибудь, в порядке шутки, а сплетни по городу такие разлетятся, что фирму придется закрывать.

– Чуть что, и сразу Гена, – недовольно проворчал Дятлов. – Можно подумать я когда…

– Гена, дружочек, заткнись, а? – перебил его Михал Михалыч. – Тебя, кажется, попросили, по человечески? Вот и молчи.

– Спасибо, Михал Михалыч, – Анатолий повернулся к старику и слегка склонил голову. – Вот, собственно и все, что я хотел сказать. Вопросы есть какие-нибудь? Нет? Ну, если появятся, не стесняйтесь, сразу ко мне. А теперь, все по местам. И так целое утро пробездельничали.

Первой, тихой мышкой, выскользнула с кухни Татьяна. Виталя встал, потоптался на месте:

– Так что, я поехал в «Экспресс»?

– Да, ты ведь доложился уже, – Анатолий взглянул на часы, поморщился. – Уверен, что и в «Садко» сегодня успеешь? Смотри, если нет, то завтра с утра туда двигай. Их, действительно, без присмотра оставлять нельзя.

– Ага, – Виталя торопливо вышел.

Следом за ним, удалился Гена. Лиля посмотрела на стол, заставленный чашками, которые никто и не подумал за собой убрать – в офисе строго и непреложно действовал «морской закон»: посуду моет последний – и торопливо вскочила:

– Действительно, работы полно, а я тут все утро… – продолжая говорить, она исчезла за дверью.

Михал Михалыч загасил недокуренную сигарету и сполз с подоконника:

– Скажи, Толя, Бориса ведь не случайно убили? Он был во все это замешан?

Анатолий посмотрел ему в глаза:

– Михал Михалыч, извините, но я, действительно, не хочу об этом говорить.

– Понятно. До чего же подлые номера жизнь иногда выбрасывает… – мрачный Михал Михалыч направился к выходу. На пороге кухни оглянулся: – Я у себя спрячусь. Не хочу ни с кем разговаривать.

Лена и Анатолий остались одни. Она порылась в сумочке, высыпала перед ним на стол пару таблеток, налила полстакана воды:

– Выпей. А то ты просто серый уже. Сейчас в обморок грохнешься.

– Не грохнусь, – он по одной проглотил таблетки, запивая их чаем. – Просто устал.

– Может домой вернешься? Костя тебя отвезет.

– Костя с ментами уехал. Там у них какие-то общие мысли появились и они отправились их обсуждать.

– Можно Гену попросить, – подумав, предложила Лена.

– Нет. Побуду здесь, а то мало ли… Сейчас пойду в кабинет, устроюсь в кресле, отдохну немного.

– Ты сам до кабинета доберешься, или тебе помочь?

– Доберусь, – Анатолий улыбнулся. – Но ты все равно не уходи.

– Ты же сам велел всем своими делами заняться. У меня тоже работа есть.

– Срочная?

– Пока нет. Через три недели будет срочная.

– Тогда, побудь пока со мной. Честно, Ленка, ты на меня как-то так благотворно действуешь… Когда ты рядом, мне легче.

– Значит, я буду рядом, – она наклонилась и быстро поцеловала его в щеку. – Подожди минуту, я со стола уберу, а потом помогу тебе до кресла добрести.

Лена быстро сполоснула чашки и убрала их в шкафчик. Присела на корточки рядом с Анатолием, снизу заглянула ему в лицо:

– Слушай, может все-таки домой? Не нравишься ты мне.

– А вчера говорила, что нравлюсь, – слабо усмехнулся он. – Вот оно, женское непостоянство.

– Я же не об этом, – она потерлась щекой о его ладонь. – Тебе очень больно?

– Как тебе сказать? Если не двигаться совсем, то терпимо. А если… – Анатолий попробовал шевельнуть плечом и зажмурился. Через несколько секунд он выдохнул: – Нет, точно надо отдохнуть хоть немного. Где там мое кресло?

До своего кабинета он мужественно доплелся самостоятельно, только слегка опираясь на плечо Лены. Осторожно опустился в мягкое кресло, устроил удобно правую руку, откинул голову на высокую мягкую спинку и прикрыл глаза:

– Вот оно счастье. Лена, ты не уходи.

– Я здесь, – она присела слева, на широкий подлокотник, погладила его по голове. – Тебе лучше?

– Намного. И таблетки, наверное, начинают действовать.

Минут пять они сидели молча. Анатолий дышал ровно и, казалось, задремал. Лена осторожно сползла с кресла, сделала шаг к дверям, но остановилась в нерешительности. С одной стороны, глупо было сидеть здесь и караулить его, лучше заняться работой (которую никто, кстати, за нее не сделает. И тот же Саранцев будет ругаться, если она сорвет сроки). С другой – Толя просил ее остаться и она обещала…

– Да не мучайся ты, иди, – пробормотал он, не открывая глаз. – У тебя сейчас что в работе?

– «Адонис». Помнишь, фирмешка такая строительная. Им на стандартную зарплату еще десяток примочек разных повесить надо.

– Зачем? Там же и так все предусмотрено.

– Мухлюют. А на стандартной мухлевать неудобно. Ладно, Толя, я пойду поработаю немного. А ты попробуй вздремнуть.

– Договорились. Только ты не пропадай, ладно?

– Куда я денусь, – засмеялась она. – Тебе дверь закрыть или оставить приоткрытой?

– Оставь, я буду Татьянины разговоры подслушивать.

– Ага, – Лена, уже с порога, вернулась, поцеловала его и, наконец, заставила себя выйти из кабинета. Помахала рукой Татьяне, ведущей беседу по телефону, получила в ответ сдержанный кивок, потом едва не столкнулась в коридоре с Лилей, которая торопливо шла к выходу, и, наконец, добралась до своей комнаты. Игнорируя радостно встрепенувшегося Гену, плюхнулась на стул и включила компьютер.

Впрочем, Дятлов был не из тех людей, которых легко не замечать.

– Леночка! – гадким голосом обрадовался он. – Надолго ли в наши Палестины? Я уж, грешным делом, был уверен, что ты окончательно к шефу в кабинет перебралась!

Прежде чем ответить, Лена подумала. Самое приятное, конечно, просто стукнуть Генку по шее, причем желательно, чем-нибудь тяжелым. Но это будет выглядеть вульгарно, да и Толя за такое буйство ее вряд ли похвалит. И вообще, драка – это не наш метод. Попробовать ему как-то объяснить их взаимоотношения с Толей? Нет смысла. Во-первых, она никак не обязана отчитываться в своих чувствах перед этим нахалом; во-вторых, что бы ему не говорили, Генка все равно не поверит; а в-третьих… да что она, к черту, может объяснить, если сама ничего не понимает. Ясно только одно: если раньше Толя ей просто очень нравился, то теперь она не то что жить, дышать без него не может! Но не с Генкой же это обсуждать. Пожалуй, самым лучшим вариантом будет сочетание вежливости, может быть даже, с капелькой лести, и твердость.

– Геночка, я тебя умоляю, – заговорила она наконец самым проникновенным голосом. – Ну не будь ты скотиной хоть несколько дней. И так все сложно, а если еще и от тебя отбиваться, я вообще работать не смогу! Раз в жизни, прояви благородство! Ну хоть на неделю, оставь меня в покое!

– Благородство? – Гена был заметно растерян. – Ну елки, ну Лазарева, я просто… нет, как это ты умеешь с нашим братом управляться! Все, клянусь, торжественно, до следующей пятницы, ни одной шутки, ни одного вопросика ехидного, работай спокойно.

– Спасибо, Гена. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Дата добавления: 2015-08-28