Ирина Михайловна Комарова 2 страница

– В самый подходящий момент. Просто благородный рыцарь на белом коне, – судя по тону, Галине Андреевне вся эта история вовсе не казалась такой уж романтичной.

– На синей БМВ, – уточнила Лена. – Он мимо проезжал и увидел нас. Остановился, вышел, Лильку – она сразу заткнулась – одной рукой со снега поднял и на ноги поставил. Потом к этим мужикам повернулся. Знаешь, он так внушительно выглядел в эту минуту, раньше я за ним ничего такого не замечала. Одним словом, поклоннички наши даже не вякнули, развернулись и пошли где-нибудь в другом месте приключений искать.

– А что потом?

– Ничего. Посадил нас в машину. Я вышла на троллейбусной остановке, а Лильку, у нее же нога болела, Толя отвез домой. Все.

Галина Андреевна посмотрела на сияющие глаза дочери, на порозовевшие щеки и покачала головой:

– Что тебе стоило тоже ногу подвернуть? Он бы и тебя тогда домой отвез.

– А толку? – Лена сразу погрустнела. – Поверь мне, если я не только вывихну, а даже переломаю обе ноги, все равно я буду существовать для него исключительно, как программист Лазарева.

– Может, имеет смысл попробовать? – усмехнулась мать.

– Что, переломать ноги?

– Это, пожалуй, будет слишком. Но можно ведь придумать что-нибудь, не такое экстремальное. Мне, видишь ли, кажется, что он тебе нравится немного больше, чем просто начальник.

– А если и так? Мам, даже если я скажу тебе, что Саранцев нравится мне гораздо больше, чем просто начальник, это что-то изменит? Я может, и не влюбляюсь в него исключительно из чувства самосохранения.

– То есть, не позволяешь себе влюбиться, – уточнила мать.

– Вот именно! Зачем мне, спрашивается, все эти романтические страдания?

– Нет, страдания, это нам, конечно, ни к чему. Но может, если ты проявишь к нему интерес, он тоже тебя заметит?

– Увы, мамочка, но очень сомнительно. Приходится признаться, что на меня, в нашем дружном коллективе, только Михал Михалыч хоть капельку реагирует.

– Это тот, у которого три внучки?

– Он самый. Так что, согласись, для меня это не вариант.

– Да уж. Хотя, если выбирать между ним и Петей…

– Мама, прекрати! – расхохоталась Лена. – Иначе я сегодня до утра не засну, от ужаса!

На самом деле, как раз Лена-то и заснула, едва коснувшись головой подушки – вымоталась за день до предела. А вот Галина Андреевна, часа два вертелась с боку на бок, прислушиваясь к ровному дыханию дочери. Если бы она могла хоть чем-нибудь помочь! Познакомить Лену с кем-нибудь из молодых людей? А где их взять? В поликлинике, где работала Галина Андреевна, мужчин не дотягивающих до предпенсионного возраста, было совсем немного, да и те на роль прекрасного принца не очень подходили. Поспрашивать знакомых, может у кого есть приличные неженатые сыновья? В конце концов, и разведенный годится, мы не гордые. Был бы человек хороший. Да, а человек, похоже потребуется очень хороший, что бы Ленка перестала вспоминать про своего Саранцева каждые пять минут. Надо же, какое у нее лицо было, когда она рассказывала про него. Хорошо бы посмотреть бы на этого Толю, составить собственное мнение…

Проснулся Анатолий в настроении самом гадком. Как будто мало было вчерашнего телефонного разговора, еще и сны дурацкие всю ночь снились. Сейчас он уже не помнил, в чем там было дело, но ощущение осталось неприятное. Анатолий выкатил из-под дивана гантели, посмотрел на них с отвращением.

– Каждые десять минут упражнений с гантелями утром, гарантируют хорошее настроение и добавляют час бодрости и работоспособности днем, – гнусаво процитировал он пассаж из какого-то физкультурного пособия (во времена спортивной молодости пришла ему фантазия купить пару подобных книжечек).

Пособие, впрочем, не обманывало. Уже заканчивая зарядку, Анатолий заметно успокоился, а когда вылез из-под душа – холодного, в связи с массовыми летними, плавно переходящими в осенние, отключениями горячей воды, – даже повеселел.

Из-за чего, собственно, переживать? Ничего же не случилось! Был неприятный разговор? Наплевать и забыть! И даже если эти типы нарисуются снова, подумаешь! Они с Борькой молодые, здоровые ребята, у них крепкая, солидная фирма, которую они сами, между прочим, создали, вытащили, поставили на ноги… так неужели теперь не смогут разобраться с какими-то гадами, которым пришла фантазия ограбить их клиентов? Даже голову себе забивать такой ерундой не стоит!

Он бодро промаршировал на кухню и, поколебавшись между яичницей и пельменями, сделал выбор в пользу яичницы. Ее можно со сковороды есть, а после пельменей и кастрюлю надо мыть, и тарелку.

Порезанные кольцами кабачки, лук и помидоры, залитые взбитыми яйцами уже запекались под крышкой, а Анатолий продолжал шарить в холодильнике, пытаясь найти еще что-нибудь, что можно бросить на сковороду.

– Был же кусочек сыра, – ворчал он, переставляя с места на место несколько полупустых баночек, – сейчас бы его натереть… не иначе барабашка в доме завелся и сыр уволок…

Телефонный звонок отвлек его от этого увлекательного занятия. Настроение моментально вернулось на первоначальную, ниже нуля, отметку. Почему-то, ничего хорошего он от этого звонка не ждал. Интуиция, наверное. Анатолий поднял крышку, взглянул на яичницу, убавил огонь до минимального и только тогда подошел к телефону.

– Слушаю.

Голос в трубке зазвучал совсем другой – гораздо моложе и веселее:

– Ты чего так долго?

– Кто это? – хмуро спросил Анатолий.

– А сам не догадываешься? – коротко хохотнула трубка. – Скажи лучше, что надумал? Берешься за дело?

– Я еще вчера сказал, что не собираюсь с вами связываться. Идите к черту и не приставайте ко мне больше!

– У, какой ты сердитый. Зря. Все равно ведь сделаешь по-нашему. Не по хорошему, так по плохому.

– Что, прессовать будете? – Анатолий постарался сказать это равнодушно-презрительно, но получилось зло.

– И прессовать и рихтовать и много еще чего интересного, – голос в трубке вдруг стал рассеянным. – Ты подумай об этом, а завтра мы еще разок поговорим. Да смотри, чижик, не гуляй в темноте, а то стукнешься еще о какой-нибудь угол, ушибешься.

Короткие гудки раздались прежде, чем Анатолий успел ответить. Поэтому от незатейливо обматерил телефонную трубку и вернулся на кухню. Можно было, конечно, попробовать снова связаться с Борисом, но какой смысл? Через полчаса они увидятся в офисе.

Утренний аппетит пропал начисто. Анатолий все-таки запихал в себя яичницу, просто чтобы не пропадала, залил ее чашкой черного кофе без сахара – горечь была как раз в тон настроению. Потом сменил домашние шорты и футболку на брюки и футболку уличную и вышел из дома. Во дворе его ожидал крайне неприятный сюрприз: все четыре колеса его БМВ были спущены.

– …! – Анатолий подошел поближе и снова выругался, – …!

Покрышки были очень аккуратно разрезаны, а в правой задней торчал нож.

– Честное слово, если бы не двадцатипятилетие, не устраивала бы эту гулянку! – снова вздохнула Лена, осматривая сумки, выстроившиеся в коридоре. – Так: это я взяла, это я взяла… мам, а где конфеты? Они на столе лежали.

– Ты их в синий пакет сунула, вместе колбасой, – ответила Галина Андреевна.

– Правда? – Лена заглянула в пакет и покачала головой, – надо же, действительно здесь.

– Где твой Гена? – мать с сочувствием смотрела на нее. – Одна ты эти сумки никак не унесешь, а там еще торт в холодильнике.

– Торт! Его же выставить надо, а то не дай бог, забуду! – всплеснула руками Лена. Она вынесла в коридор и аккуратно поставила на тумбочку для обуви большое круглое блюдо на котором возвышалось внушительное сооружение из бисквита, безе и крема. Посмотрела на него с гордостью, – очень удачный пирожок получился. Как ты думаешь, попробовать накрыть фольгой или не стоит?

– Не стоит, весь рисунок смажется, – покачала головой Галина Андреевна и снова спросила: – Так когда Гена должен приехать?

– Должен был явиться еще пятнадцать минут назад, но он ведь в жизни, по-моему, ничего вовремя не сделал. Ладно, приедет, куда он денется. А опоздание мне сегодня простят. Посмотри лучше, я глазки ровно нарисовала?

– Идеально. А вернешься ты когда?

– Понятия не имею Считай сама: сядем за стол мы не раньше пяти. Час, другой, третий…

– Господи, вы что, три часа есть будете?

– Ой, мам, ну ты как будто сама ни разу на работе не праздновала! Лиля магнитофон принесет, потанцуем. Раньше девяти никак не разойдемся.

– А где девять, там и десять… в общем, понятно. Ты хоть попроси, чтоб тебя проводили.

– Обязательно, – с самым честным видом соврала Лена. Интересно, как мама это себе представляет? Может, встать в дверях и с несчастным видом хватать уходящих мужиков за руки: «Проводите меня домой, пожалуйста, а то я темноты боюсь!» Нет уж, до такого позора она еще не дошла. – Ты меня не дожидайся, ложись спать.

– Не говори ерунды, – пожала плечами Галина Андреевна. – Разумеется, я буду тебя ждать. Если вы разойдетесь в девять…

– Мам, я сказала не раньше девяти!

– Хорошо, даже если вы разойдетесь в полдесятого, то к десяти ты вполне успеешь вернуться.

– К одиннадцати!

– К половине одиннадцатого. В одиннадцать я уже буду волноваться, в половине двенадцатого у меня начнется истерика, а в двенадцать, если тебя еще не будет дома, я звоню в милицию.

– Господи, мамочка, мне только что исполнилось двадцать пять лет! А ты требуешь, чтобы я возвращалась домой к половине одиннадцатого, словно школьница! Вот скажи, ты бы в двадцать пять лет такое терпела?

– Милая, что ты сравниваешь? В двадцать пять лет я была матерью трехлетнего ребенка и уже собиралась разводится. Ладно, я тебя поняла, можешь гулять до одиннадцати.

– До половины двенадцатого!

– Ленка, ты что, сдурела? Где ты собираешься болтаться до половины двенадцатого?

– Нигде. И вообще, что мы – ненормальные, до полуночи праздновать. Завтра же на работу. Но из принципа, договариваемся на половину двенадцатого.

– Ну, если только из принципа. А если вдруг действительно загуляетесь, то позвони, предупреди.

– Хорошо.

– И чтобы тебя проводили. До самых дверей.

– Сторговались, – Лена засмеялась и поцеловала мать в щеку. – Можно подумать, я действительно собираюсь гулять до полуночи. Наверняка вернусь – еще десяти не будет.

– Мало ли, как пойдет, – упрямо покачала головой Галина Андреевна. – А вдруг…

От резкого, прозвучавшего прямо над их головами звонка, обе вздрогнули. Галина Андреевна, стоявшая ближе к дверям, отперла замок и потянула на себя дверную ручку.

– Леночка с днем рождения! – двухметровый блондин с ярко-синими глазами (вылитый герой из рекламного ролика мужского дезодоранта) – широко улыбаясь и протянув вперед руки, шагнул в тесный коридор. – Поздравляю тебя и желаю, все как положено, – он обнял Лену за плечи и притянул к себе, намереваясь поцеловать в губы. Она ловко увернулась и поцелуй пришелся в щеку. Впрочем, Гену это ничуть не смутило. Он чмокнул ее во вторую щеку, выпустил и, несколько церемонно, раскланялся с Галиной Андреевной: – Здравствуйте, с именинницей вас!

– Спасибо Гена, – холодно кивнула она. – Было очень любезно с твоей стороны предложить Лене помощь.

– Всегда готов! – отсалютовал парень. – А ты, я смотрю, уже собралась?

– Давно. Так что, забирай сумки, а я понесу торт.

– Бред какой-то! Вот так, в наглую, передай им коды! Они что, действительно на это рассчитывают?

– Боря, я не знаю, на что они рассчитывают, – мрачно ответил Анатолий. – Я знаю только, что на работу сегодня мне пришлось добираться на частнике, а колеса моей машины сейчас латают в мастерской.

– Думаешь, стоит пойти в милицию? – с сомнением спросил Борис.

– Не знаю. Может и стоит, но не сейчас. Пока я могу только пересказать два телефонных разговора, да предъявить свои дырявые покрышки. Кстати, я велел Татьяне позвонить на телефонную станцию. Пусть пришлют специалиста проверить все наши аппараты.

В руках Бориса сломался карандаш.

– Ты считаешь? Мама родная, если нас прослушивают…

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула секретарша:

– Борис Петрович, можно? Я подготовила документы на подпись.

– Давай, – Борис достал из кармана ручку, снял колпачок.

Татьяна подошла к столу, положила перед шефом тонкую стопку. Пока тот расписывался, четким, экономным движением повернула голову к Анатолию:

– Я договорилась со службой ремонта. Они пришлют специалиста завтра, с утра.

– А сегодня? – не отрываясь от бумаг, раздраженно спросил Борис.

– Сегодня у них все уже разъехались по объектам. Только завтра.

– Отсюда вывод: все важные разговоры теперь только по мобильнику, – подвел итог Анатолий.

– Забирай, – Борис с отвращением отодвинул подписанные документы на край стола.

Татьяна ловко сгребла их, снова превратив в аккуратную стопочку, и спросила нейтрально:

– Борис Петрович, я вам не нужна в ближайшее время?

– А в чем дело? Хочешь отпроситься?

– Нет. Я на кухне буду, Лене надо помочь.

– Лене?

– Ну, да, Лазаревой. У нее день рождения сегодня, двадцать пять лет. За стол часов в пять сядем… вы что, забыли? – брови секретарши удивленно поднялись. – А вы, Толя? Вы же оба мне деньги на подарок сдавали!

– Деньги сдавал, – согласился Анатолий. Борис тоже кивнул, хотя и менее уверенно. – Значит Лазаревой двадцать пять? Странно, я думал она моложе. А что мы ей дарим?

– Комплект украшений: серьги и колечко. Ростовская финифть, Лена любит такие вещи, – Татьяна снова обратилась к Борису: – Так вы меня отпускаете?

– Конечно, иди, помогай. Можешь и телефон на меня переключить.

– Спасибо, но я его уже на комнату программистов переключила. Все равно все время Лену зовут, поздравляют – вам мешать будет.

Когда Татьяна вышла, Борис откинулся на спинку кресла:

– А я-то думаю, почему сегодня в офисе такое оживление? В коридоре Виталика с двумя букетами встретил, Генка какие-то сумки все время таскает. А оказывается это Лазаревой двадцать пять…

– Ты останешься? – поинтересовался Анатолий.

– Даже не знаю, – вообще-то Борис не был любителем подобных застолий и, хотя сотрудники непременно приглашали его, обычно ограничивался первой рюмкой и персональным поздравлением, после чего откланивался. – Лена готовит очень хорошо, – он принюхался: – Цыпленок-табака, как ты думаешь?

Анатолий тоже потянул носом:

– Мясо. Жареное, со специями.

– А в прошлом году она такой торт сделала… пожалуй, останусь. Оксанка опять на какую-то диету новомодную подсела: сама одну траву ест и меня заставляет. Хоть поужинаю по-человечески. А ты, останешься?

– Естественно. Мне дома даже травы никто не приготовил.

– Это потому, что ты – старый холостяк! – оживился Борис. – И чего не женишься? В желающих тебя окольцевать, кажется, никогда недостатка не было.

– Не, Боря, не хочу. Твой пример меня не вдохновляет. Я солому жевать не привык.

– Вот тут ты не прав. В семейной жизни, вопрос питания вовсе не самый главный. Там еще много разного… И потом, ты бы справился. Тебе бы жена это самое мясо со специями каждый день жарила.

– Отстань, а? Я такие рассуждения от матушки регулярно выслушиваю. Не хочу я экспериментировать со своей единственной жизнью, понял? И вообще, у нас сейчас другие проблемы.

– Проблемы, это точно, – сразу мрачнея вздохнул Борис. – Надо, наверное, руководство банков предупредить, что кто-то хочет к ним влезть?

– Ох, давай подождем немного. Может сумеем еще сами разрулить ситуацию? В «Авангарде», с Ледневым, еще можно было бы поговорить, он мужик нормальный, дельный. А Рюмина из «Садко» такая скандальная баба! Главное, дура дурой! Как она в президенты банка выбилась, если по интеллекту даже на кассиршу не тянет?

– Тебе надо объяснять: как? – усмехнулся Борис.

– Алиса Викторовна? Господи, да кто же мог на нее глаз положить? – искренне изумился Анатолий.

– Это ты зря, мордашка у нее вполне ничего. А фигурка, так и вовсе класса экстра.

– А мозги? А характер?

– Ну, Толик, не у всех же такой изысканный вкус, как у тебя. Чтобы и внешность, и характер и мозги… слушай, а ты уверен, что такие женщины вообще бывают?

– Уверен, что нет. Да и бог с ними. Главное, я совершенно уверен, что не хочу беседовать с Рюминой на тему возможного несанкционированного проникновения преступников в сети банка, которым она руководит. А ты?

– У меня от одной мысли об этом настроение портится.

– Ха! У меня оно испортилось еще вчера вечером!

– Значит, давай думать, что нам теперь делать.

За оставшееся до начала праздника время, ничего дельного они не придумали. Следовательно, и настроение не улучшилось. Впрочем, когда всех позвали за общий стол, накрытый в одной из комнат офиса, Борис немного повеселел. У них не был принят чинный порядок с переменами блюд – выставлялось все сразу – и многочисленные салаты, и непременная на таких вечеринках вареная картошка, и большое блюдо с жареным мясом в центре. А когда Анатолий, слегка подтолкнув Бориса локтем в бок, указал глазами на торт, дожидавшийся своей очереди на подоконнике, директор фирмы, позабыв обо всех заботах, даже заулыбался. На самого Анатолия гастрономические шедевры именинницы произвели не столь сильное впечатление. Ну, еда. Хорошая еда. Много хорошей еды. И только.

Праздновать двадцатипятилетие Лены Лазаревой собрался весь наличный состав. Сначала выступил Гена (ну разумеется Гена, кто же еще!) с короткой поздравительной речью. Михал Михалыч вручил имениннице две маленьких коробочки и букет цветов. Второй букет преподнес Виталик. Борис тоже почувствовал потребность поздравить ее лично и пожать руку. Анатолий предпочел присоединиться к общему хору. Когда с поздравлениями было покончено, Лена открыла коробочки и издала подобающий случаю радостный визг. Кольцо тут же оказалось на пальчике, а серьги вдеты уши. Анатолий усмехнулся. Лена радовалась очень искренне, но то, что она, при всей парадности своего вида, не позаботилась надеть украшения, наводило на мысль, что подарок не явился для нее сюрпризом.

«Да может, сама и выбирала, – подумал он. – А что, так гораздо разумнее. По крайне мере, человек получает вещь, которая ему точно понравится.»

Наконец, сели за стол. Борис, который незаметно исчезал на пару минут, шепнул Анатолию с очень довольным видом:

– Сейчас позвонил Оксанке, отпросился. Сказал, что никак не могу обидеть добросовестную сотрудницу и уйти. А она спросила, остался ли ты.

– И что ты ответил?

– Святую правду! Что ты тоже здесь, со всем коллективом празднуешь. Оксана грозилась перезвонить тебе, уточнить обстановку. Вот даже интересно, почему моя жена твоему слову больше доверяет, чем моему?

– Она меня хуже знает, чем тебя, – подмигнул Анатолий.

Проголодавшийся, к концу рабочего дня, народ дружно взялся за дело. Передавались из рук в руки салатницы, подставлялись рюмки. Маленькие мисочки с грибным и с рыбным салатом опустели сразу и их убрали на подоконник. Гена хотел было подняться с первым тостом, но его опередил Михал Михалыч, традиционно управляющий всеми застольями.

Для того, чтобы расслабиться и привести себя в соответствие состоянию остальных присутствующих, Анатолию пришлось опрокинуть пару рюмок водки практически без закуски. Только после этого в груди потеплело и он оглядел лица собравшихся за столом с искренней симпатией.

– Молодец, – подмигнул ему Гена, – правильным путем движешься, товарищ! Только почему у тебя тарелка пустая? Лилечка, рыбка моя, поухаживай за ним!

Лиля тут же заулыбалась и кокетливо захлопав ресницами, в мгновение ока соорудила на тарелке Анатолия великолепный натюрморт из большого куска мяса, пары картофелин, ложки маринованных грибов, нескольких кусочков рыбы в кляре и горки паштета. С краешку, уже с некоторым трудом, пристроила пару ломтиков селедки. Анатолий наблюдал за ней несколько отстранено – сказывалась выпитая на голодный желудок водка – и думал:

«Хорошая девка Лиля… и ресницы у нее красивые… вот только зачем она ими все время хлопает? Как кукла: бывают такие, с закрывающимися глазами…»

Лиля поймала его взгляд и расцвела.

Анатолий неожиданно быстро управился с той горой еды, что навалила ему Лиля, но дальше предпочел действовать сам. Подложил себе еще мяса с картошкой, кабачков и задумался, разглядывая белесые, странного вида волокна, покрытые серыми катышками. Больше всего это блюдо напоминало мелкую вермишель, которую уронили на грязный… очень грязный пол, а потом собрали и положили в салатницу.

– Попробуй, Толя, – услышал он неожиданно звонкий голос Лены, и поднял глаза. Разрумянившаяся, улыбающаяся девушка, кивнула ему: – Это такой корейский салатик, остренький. Очень вкусный.

– Одну минуточку, – постучал вилкой по рюмке Михал Михалыч, – у всех налито? Слово предоставляется непосредственному Леночкиному начальнику! Толя, прошу!

Благодаря всенародно любимому фильму «Особенности национальной охоты», подобные требования перестали вызывать у Анатолия затруднения. Он послушно встал, поднял полную рюмку, нахмурил брови, выпятил подбородок и рявкнул голосом, очень похожим на голос генерала Иволгина:

– Ну, за именинницу! – и лихо опрокинул рюмку в рот. Потом подцепил вилкой немного рекомендованного Леной салатика, пожевал… – Ух, ты! – и на секунду зажмурился, – Теперь мне понятно, почему у корейцев глаза узкие. Если они все время такое едят… как с детства сощурились, так до сих пор глаза раскрыть не могут!

Застолье катилось заведенным порядком. На подоконнике стало тесно от опустевших салатниц (только «оливье» остался почти нетронутым), жареного мяса остался один небольшой кусочек и Гена громко требовал всем взять в руки вилки и погасить свет. Татьяна, исполнявшая обычно обязанности диск-жокея, включила магнитофон.

– А чай когда будем пить? – поглядывая то на часы, то на торт, спросил Борис.

– Борис Петрович, неужели у тебя место есть, куда чай пихать? – весело удивился Гена. – Попляшем маленько, утрясем все, тогда уж и чайку. Да не сиди ты, директор, приглашай именинницу: как начальник имеешь право первого танца! Это дело принципа! – и тут же обратился к Лиле, – Лилечка, пойдем, покажем класс?

Она кивнула и выбралась из-за стола. Борис тоже поспешил воспользоваться советом Гены, а Михал Михалыч очень ловко увел Татьяну из под носа у замешкавшегося Витали. Эти три пары, не останавливаясь, протанцевали под пяток песен подряд, благо ни ритм, ни мелодия, сильно не менялись. Потом Борис присел передохнуть и его место занял Анатолий, решивший вдруг, что будучи вторым лицом в фирме, имеет право на второй танец и это тоже дело принципа. А Виталя, терпеливо дожидавшийся, когда освободится Татьяна, только глазами захлопал: Михал Михалыч с Геной неожиданно поменялись партнершами и продолжили танец. Борис, вытирая носовым платком вспотевшее лицо, заметил сочувственно:

– Да-а, существует диспропорция в коллективе. Явно не хватает еще двух молодых хорошеньких, сотрудниц. – Снова посмотрел на часы, вздохнул и добавил: – На самом деле, одной. Так, Виталя?

– Это она на меня обиделась, – немного невпопад объяснил парень, – за то, что я не сразу согласился мусор вынести. Ничего, я ее все равно укараулю.

Укарауливать пришлось долго, но в конце концов, Татьяна сама сменила гнев на милость и, объявив белый танец, пригласила его. Лиля, кокетливо хлопая ресницами, сделала изящный реверанс перед Борисом, а Михал Михалыч, «по праву старшинства», затребовал себе Лену. Анатолий хотел было возразить, но тут у него в кармане запиликал мобильник. Махнув рукой, он вышел в коридор:

– Слушаю.

– У-у, гулянка там у вас на полную катушку, – пропел ехидный женский голос. – Объедаловка, обпиваловка и танцы до упаду?

– Да ладно тебе, Оксаночка, обыкновенный день рождения. Ты же не станешь спорить, что мы должны поддерживать моральный дух наших служащих? Коллектив – одна семья, и все такое.

– Не стану, что мне ваш коллектив. Борька там как себя ведет? Я ему велела ни к жареному, ни к жирному, ни к соленому не притрагиваться.

– Это он свято выполняет, – уверенно соврал Анатолий. – Оксанка, ты же знаешь, как он тебя слушается!

– Знаю, потому и проверяю. А что же он ел?

– А-а… тут картошка вареная…

– Как картошка! – взвизгнула она. – Ни в коем случае картошку ему нельзя, там же одни углеводы!

– Да он и съел-то капельку, меньше ложки, – тут же исправился Анатолий. Подводить приятеля очень не хотелось. – Он в основном на зелень наваливается.

– Какую зелень? – подозрительно спросила Оксана.

– Ну, такая… свежая. Петрушка, укроп… – петрушка и укроп на столе, действительно, присутствовали. Вот то, что особой популярностью они не пользовались, это уже другой разговор. – А что, тоже нельзя?

– Нет, это можно. Толя, ты уж присмотри за Борисом. А то наестся сейчас всякой дряни, потом будет таблетки горстями глотать.

– Не, дрянь он не ест, – искренне заверил ее Анатолий.

– Все равно присмотри. И потом, там наверное, еще торт будет?

– Ну… да, – осторожно подтвердил он. – Стоит на подоконнике.

– Бисквит? С кремом?

– Похоже. Но там еще безе, кажется. Высокий такой, красивый. Не покупной, Лена сама делала.

– Вот имей в виду, узнаю, что Борька хоть кусочек съел, я вас обоих…

– Ни-ни, Оксаночка! Близко не подпущу. Лично проконтролирую, он этот торт даже не понюхает! – Анатолий подавил смешок. Да, нелегко Борису живется. Оксанка, конечно, женщина хорошая, но уж очень заботливая. Сам он от такой жены через неделю сбежал бы… нет, пожалуй, через два дня.

– Ладно, а кто там у вас празднует? – поскольку Оксана обсудила вопрос питания любимого мужа, она перешла ко второй, живо интересующей ее теме. – Что за дамочка?

– А тебе Борис разве не объяснил? – удивился Анатолий.

– Борис! На все мои вопросы по поводу ваших женщин, он отвечает только грубой и беззастенчивой лестью в мой адрес. Дескать, ни одна их них, мне в подметки не годится.

– И между прочим, это вовсе не лесть, а чистая правда! – очень удачно успел вставить Анатолий.

Голос Оксаны смягчился:

– И ты туда же, подхалим. Давай, рассказывай про вашу именинницу.

– Да что про нее… Программист, из моей команды.

– Толя, ее рабочая характеристика меня не интересует. Она хорошенькая?

– Как тебе сказать? Наверное, да. Не красавица класса супер-экстра, как ты, но симпатичная такая мордашка, – словно для того, чтобы уточнить свое мнение, Анатолий заглянул в комнату. Лена уже танцевала с Виталей: мелькнуло смеющееся лицо, сияющие глаза, растрепавшиеся волосы… – Да, симпатичная.

– Высокая?

– Не очень. Среднего роста, на полголовы ниже меня.

– Это на каблуках? – уточнила Оксана.

– Э-э-э… наверное. Я, как-то, не присматривался.

– А фигурка?

– Нормальная, – Анатолий снова заглянул в комнату, посмотрел на Лену. – Не худая, не толстая. Все на месте и все в меру. Хорошая фигурка.

– Ножки? – требовательно спросила Оксана.

– Что ножки? – не понял он. – Ножки есть. Ходить может и даже танцует. Неплохо, кстати, танцует.

– Издеваешься? Я спрашиваю, ножки красивые?

– Слушай, я не приглядывался никогда. Наверное, ничего особенного.

– Что значит не приглядывался? А ты посмотри.

– Сейчас, – чтобы не чувствовать себя кукушкой в часах (ну что это такое: заглянул – спрятался, заглянул – спрятался), Анатолий просто встал в дверях, незаметно разглядывая Лену. – Алло, Оксаночка, ничего не могу сказать. У нее юбка длинная.

– Значит, страшные, – сделала вывод Оксана. – Красивые ноги ни одна женщина прятать не станет. Старая уродина.

– Ничего подобного, – возмутился Анатолий. Собственно, он и сам не смог бы объяснить, почему ему так не понравилось, что Лену назвали «старой уродиной». Разве только из профессиональной солидарности? Или из-за врожденной любви к справедливости? – Я же тебе говорил, она вполне симпатичная. И вовсе не старая, ей только двадцать пять лет сегодня исполнилось.

– Двадцать пять?! – Оксана расхохоталась. В свои тридцать лет она выглядела на неполные девятнадцать и совершенно искренне презирала женщин, которые позволяли себе стать хоть на один день старше двадцати одного года. – Вот теперь мне действительно все ясно! Наверняка это милое, нелепое, банальное создание с натуральными волосами и в одежде с Губернского рынка. Я угадала?

– Только в той части, что она милая, – сухо ответил Анатолий. – И волосы у нее, действительно, натуральные. А ты что, считаешь, синтетическая мочалка на голове была бы уместнее?

– Ой, ради бога, Толя, если она тебе нравится, это твое дело. А для меня главное, что она не в Борькином вкусе. Он ведь знаешь, супермоделей предпочитает.

– Я знаю, что он тебя предпочитает, – Анатолию уже начал надоедать этот разговор.

– А я кто? Я супермодель и есть! – сообщила Оксана с такой наивной, детской гордостью, что он не выдержал, рассмеялся в ответ. Она тоже хихикнула. – В общем, я все поняла. Скажи Борьке, пусть гуляет, только в меру, я разрешаю. Счастливо тебе, Толик, спасибо за информацию. И ты тоже гуляй!

– Разрешаешь? – снова засмеялся он.

– На все сто процентов!

Все еще улыбаясь, Анатолий положил мобильник в карман. Все-таки, Оксана ему нравилась, по крайне мере, когда они встречались достаточно редко. Одно время Борис загорелся идеей дружить домами и вот тогда-то Анатолий понял, что в больших дозах, жена приятеля раздражает его и даже очень. А вот так, поболтать по телефону один раз в пару месяцев, очень даже приятно. Он вернулся в комнату, подошел к Борису, который снова устроился за столом и очень вдумчиво поглощал помидоры с чесноком, заедая их печеночным паштетом.

Дата добавления: 2015-08-28