Ирина Михайловна Комарова 10 страница

К величайшему изумлению Кости (сам Анатолий в надежности старого «мустанга» был уверен), они доехали без проблем. Во двор заезжать не стали, чтобы не привлекать внимания возможных наблюдателей. Костя с Леной остались около машин, а Анатолий деловито зашагал во двор.

Поднявшись к себе, он постоял немного в центре комнаты, оглядываясь по сторонам и соображая, что, собственно, можно отнести к предметам первой необходимости. Потом забрал бритву (про зубную щетку забыл, разумеется), пробежался по квартире в поисках чего-нибудь, что можно прихватить с собой в качестве презента для Ленкиной матери. Ничего достойного не нашел и решил заехать по дороге в магазин.

Отдав Косте ключи, Анатолий получил, взамен, очередную порцию довольно занудных наставлений по поводу осторожности в действиях и регулярной связи. Невозмутимо выслушав все, от начала до конца, он кивнул и, довольно похоже копируя интонацию, повторил основные пассажи, адресуя их уже самому сыщику. Костя смутился, насколько он вообще был способен это сделать, а Лена засмеялась. Очень довольный собой, Анатолий снова загнал ее в машину и они, наконец, уехали, помахав Косте рукой на прощание.

Когда «мустанг» притормозил и свернул на стоянку около большого супермаркета, Лена подняла голову, посмотрела на сияющую вывеску и вздрогнула:

– Ты что?

– Заскочу на минуту, куплю что-нибудь к ужину, – он старался говорить, как можно более безмятежно.

Не помогло. Лена сразу всполошилась:

– Что ты, не надо! У нас все есть! Я позвонила, предупредила маму, она картошку пожарит! Не надо Толя, поехали!

– Ну как же не надо, Леночка, – вздохнул он. Все-таки женщины, даже самые лучшие, остаются непроходимыми курицами. – Ты сама подумай, мне же неловко. Свалился, как снег на голову, напросился ночевать. Вот вам нужны эти хлопоты! А если я с коробкой конфет, то вроде уже гость, и сразу увереннее себя чувствую.

– Ну, разве только конфет, – она вымученно улыбнулась. – Ладно, тогда пошли, я заодно хлеба куплю.

Анатолий открыл тяжелую дверь магазина (да, не дотягиваем мы до Европы, никак не дотягиваем. Даже в Москве в таких супермаркетах давно ставят раздвижные двери на фотоэлементах), пропустил Лену вперед. Она взяла корзинку и уверенно двинулась по проходу между высокими стеллажами. Впрочем, все равно чувствовалось, что если ее и заносит в подобный магазин, то очень редко и случайно, вот как сейчас. А затаривается Ленка, наверняка, в «Магните», «Социализме» и прочих: «розничные товары по оптовым ценам». Странно, вроде зарплата у нее приличная, могла бы себе позволить… Хотя, мать у нее в поликлинике, кажется, работает, бюджетница. Так что, если общий доход на семью посчитать, то не так уж и много выйдет.

Лена вертела головой, с интересом разглядывая содержимое полок и стараясь выглядеть невозмутимой, но даже по напряженной спине было понятно, насколько шокирующими для нее оказались здешние цены. Анатолий шел следом и, почти не глядя, сгребал в свою корзинку банки с оливками, маринованными грибами, паштетом; взял пару круглых картонных коробочек сыра: с грибами и с ветчиной – кто знает, какой больше понравится Ленке и ее матери? Так теперь мясное что-нибудь. Не слишком придирчиво, он выбрал копченую колбасу и добавил к ней внушительный кусок ветчины в вакуумной упаковке. Кофе и чай не требуются, это уже известно, а вот что-нибудь сладкое… он бросил в корзинку пакет с апельсинами и задумчиво уставился на коробки конфет.

– Толя, ты с ума сошел! – Лена закончила осмотр магазина и только теперь заметила его битком набитую корзину. – Ты что, на неделю в тайгу собрался? Я же сказала, что у нас все есть! – и она взмахнула своей корзинкой, в которой болтались небольшой батон и круглая буханочка черного.

Анатолий молча переложил хлеб в свою корзину, мягко укорил:

– Ну что ты так из-за пустяков переживаешь? Если хочешь, можешь считать это платой за ночлег. И компенсацией морального ущерба за испорченный вечер.

Секунду она смотрела на него, склонив голову набок, потом уточнила странным голосом:

– Компенсация за испорченный вечер? Саранцев, а не скажешь, почему у меня такое ощущение, что ты ждешь сейчас от меня заверений – никаких, дескать, планов на этот самый вечер у меня не было, поэтому твое присутствие его не только не испортит, а наоборот, скрасит? И вообще, что я счастлива приютить тебя на ночь, на своей кухне?

– Потому что это так и есть, – с облегчением улыбнулся он. – То есть, не обязательно говорить, что ты счастлива, но если бы ты выразила некоторое удовольствие… было бы очень любезно с твоей стороны.

– А вот фиг тебе, – радостно-мстительно заявила Лена. – Обойдешься!

– Ну, значит, обойдусь, – покорно согласился он. – Скажи лучше, твоя мама какой шоколад предпочитает?

– С орехами.

Ну надо же! Просто феномен среди женщин! Поняла, что дальше спорить бесполезно. Попыталась, конечно, оставить последнее слово за собой, сказала гадость напоследок, но это уже вполне извинительная слабость. Анатолий продемонстрировал широкую, добродушную усмешку победителя:

– А ты любишь натуральный горький, я знаю!

И, добавив в корзину коробку конфет и пару шоколадок, двинулся к кассе. Уже в очереди, не утерпел, обернулся к Лене, пристроившейся рядом, хотя она, со своей пустой корзинкой, вполне могла выйти и подождать его у входа, спросил шепотом:

– Ленка, ты в курсе, что ты уникальная женщина?

– Угу, – без улыбки кивнула она. – Штучное изделие.

Картошка, действительно, была уже пожарена и Галина Андреевна, открывая дверь, недовольно морщилась:

– Ну где вы ходите, остывает же все!

На выразительные, желто-зеленые пятна на физиономии Анатолия она посмотрела, но спрашивать ничего не стала, очевидно Лена ввела ее в курс дела.

– Да мы только в магазин заглянули, на минутку, – он прошел на кухню и вывалил на стол содержимое большого пакета.

– М-да, – Галина Андреевна некоторое время созерцала кучу продуктов, потом перевела задумчивый взгляд на Анатолия. – Лена сказала, что вам нужно только переночевать. Но похоже, вы собираетесь прожить здесь пару недель.

– Я ему говорила, – пискнула из коридор Лена, – что ничего не надо! А теперь Петю на помощь звать придется.

– Петю не зовут, он сам приходит, – усмехнулась Галина Андреевна. И, поймав вопросительный взгляд Анатолия, пояснила спокойно: – Петя, это сосед. Слышите, скрипка за стеной играет? Так это он.

– Жутко талантливый, – снова влезла Лена с совершенно неуместными, на взгляд Анатолия, комментариями. – В консерватории, в аспирантуре учится. Губернаторскую стипендию получает, специальную, для особо одаренных…

– Хватит болтать, – перебила ее мать. – Шустренько мойте руки – и за стол. Может хоть по куску успеем проглотить, пока наш особо одаренный заявится.

Не успели. Анатолий еще возился в коридоре, пристраивая на вешалке кобуру с пистолетом и тщательно прикрывая ее пиджаком, как скрипка за стеной смолкла и через полминуты весело затренькал дверной звонок. Анатолий неуверенно посмотрел на дверь, спросил громко:

– Открыть?

– Я сама, – мимо него протиснулась Галина Андреевна, выразительно вздыхая: – Ну, кто тут по Пете соскучился?

Анатолий поторопился освободить узкий коридор и вернулся на кухню, к Лене.

– Этот Петя, что, надоел вам? – тихо спросил он.

– Не то слово! Каждый день ходит.

– А почему вы его просто не выгоните?

– Это невозможно, – хихикнула Лена. – Сейчас сам увидишь.

Обогнав Галину Андреевну, уверенно, как на собственную кухню, вошел Петя. Анатолий с большим интересом уставился на него – надо же разглядеть этого скрипача, любителя пунцовых роз, как следует. Разобраться, «что такое Петя и как с ним бороться». Объект его любопытства оказался очень высоким, очень худым парнем, в старых вытертых джинсах и растянутой трикотажной футболке. Из обвисшего ворота тянется вверх тонкая длинная шея. Густые светлые волосы взлохмачены – с расческой он явно не дружит. Одним словом, общий вид – ничего особенного. А вот лицо, действительно привлекает внимание. Узкое, с острым подбородком – странной, почти треугольной формы. И кажется, кроме глаз: огромных, голубых, глядящих на мир с веселым и нахальным любопытством, ничего на нем нет. Совершенно теряются на бледной коже светлые брови и ресницы, практически незаметны невыразительный носик и тонкие бесцветные губы – одни глаза, и только! Хотя нет! Кроме глаз у него имеются еще и уши. Не просто оттопыренные, а прямо-таки перпендикулярно поставленные лопушки, может и создают некоторый комический эффект, но вполне уместны.

Петя, явно привычно, чмокнул в щеку Лену (Анатолия неприятно царапнуло то, что она не только не проявила заметного неудовольствия, но даже сама, вроде бы охотно, подставила щеку), ничуть не удивляясь присутствию незнакомого мужчины, протянул руку, представился:

– Петя. Я живу здесь, в соседней квартире.

Синяками на лице Анатолия он не заинтересовался, похоже, даже не заметил их. Это явилось приятным разнообразием – Саранцеву здорово надоело слышать вместо приветствия: «А что это у вас с лицом?»

– Очень приятно, – он осторожно сжал тонкие пальцы и тут же отпустил. Кто их знает этих скрипачей – еще повредишь что-нибудь, потом визгу не оберешься. – А я Анатолий, сослуживец Лены.

Договорил он скорее по инерции, просто потому, что глупо обрывать фразу на полуслове, но очень сомневался, что Петя услышал и запомнил хотя бы, как его зовут. Сосед с детским восхищением уставился на стол:

– Уй, сколько здесь вкусного! – вытащил из-под стола табуретку, сел и оглянулся на Галину Андреевну с милой улыбкой. – А я так проголодался!

– Кто бы сомневался, – она уже накладывала ему картошку.

Как ни странно, но именно благодаря присутствию Пети, ужин прошел в неформальной, почти дружеской обстановке. Смущаться или пытаться строго следовать правилам приличия в обществе этого наивного дикаря, было по меньшей мере нелепо. Если Петя хотел ветчины, он жизнерадостно сообщал об этом присутствующим и подцеплял сразу столько, сколько мог удержать на вилке, нисколько не сомневаясь, что остальным это так же приятно, как и ему. Когда он в третий раз потянулся к маленькой салатнице, в которую Галина Андреевна выложила из банки маринованные грибы, Анатолий, принявший правила игры, просто отобрал ее и честно разделил оставшиеся грибы на всех. Петя похлопал озадаченно своими прозрачными ресничками и утешился большой порцией оливок. Не забыв, впрочем, упомянуть, что черным оливкам без косточек, он предпочитает зеленые, фаршированные перчиком или чесноком.

– Понятно, – хмыкнул Анатолий. – Учту на будущее.

Лена улыбнулась ему и развела руками, дескать: «теперь ты понял»?

«Понял», – кивнул он.

Разговаривал тоже, в основном, Петя. Все с тем же жизнерадостным видом, он рассказывал, как преподаватель выгнал его сегодня с занятия:

– Представляете, сам не знаю, что со мной случилось – с первых тактов, такая фальшь покатила! Второй раз начинаю – еще хуже! Смотрю, у шефа уже ус дергается. Собрался, зажмурился – с третьего раза ничего, не так гадко. Но этюд – сплошные спикатто. Я пыхчу изо всех сил, а спикатто не летит! – он зацепил ложкой солидную порцию паштета и отправил ее в рот. При этом, Петя смотрел на Анатолия с явной надеждой, что уж тот-то поймет его страдания.

– Э-э… совсем не летит? – спросил Анатолий, насколько мог, сочувственно. Знать бы еще, что такое спикатто и куда оно обязано лететь.

Петя торопливо проглотил паштет и подтвердил горячо:

– Абсолютно! Похороны сверчка, а не спикатто! Шеф не выдержал, отчесал меня по полной программе и выгнал!

– Печально, – а что еще можно сказать в такой ситуации?

– Да все нормально, – небрежно отмахнулся Петя. – Он меня по три раза за семестр выгоняет, отличный мужик. Мы с ним, можно сказать, душа в душу… – он замолчал, внимательно оглядывая разоренный стол и резко сменил тему: – Так, пожалуй, я наелся. Но это не значит, что я не буду апельсин!

Он цапнул из вазочки оранжевый шарик и с сомнением посмотрел на Лену:

– Ничего, если я домой пойду? А то, правда, заниматься надо.

– Конечно, иди, – ласково кивнула Лена. – Занятия, это святое.

– Вы не обидитесь? – спросил он Галину Андреевну.

– Когда я на тебя обижалась? Убирайся.

У Анатолия Петя ничего спрашивать не стал, только посмотрел выразительно, чуть ли не извиняясь. Похоже, впервые за все время он почувствовал себя неловко: «такие приятные люди, а я вынужден лишить их радости общения со мной». Пришлось покивать не менее выразительно: «да, да, дорогой, действительно жаль. Но работа прежде всего, так что иди, иди, не задерживайся.» По правде говоря, этот тощий гений основательно ему надоел и очень хотелось побыстрее от него избавиться.

– Тогда, до свидания, – Петя на ходу прихватил из открытой коробки несколько конфет и удалился. Хлопнула дверь, потом еще одна и почти сразу снова заиграла скрипка.

– Да, теперь я понимаю, – медленно произнес Анатолий. – Петя, это, действительно – нечто! Уникум.

– Это точно, – согласилась Галина Андреевна. – Я бы сказала, явление природы.

То, насколько это явление природы было ему полезно, Анатолий смог оценить в следующие же десять минут. Безмятежная, дружеская атмосфера не то, чтобы рассеялась, но появилась в ней небольшая напряженность. И шла она от Лены, как-то сразу съежившейся и замолчавшей. Анатолий попытался поймать ее взгляд, но безуспешно, Лена упорно смотрела в тарелку. Чудесное взаимопонимание, установившееся было между ними, исчезло.

Особенно это стало заметно, когда Галина Андреевна, прихватив чашку чая и коробку с оставшимися конфетами, удалилась в комнату – она хотела посмотреть новости. Анатолий с Леной остались допивать чай на кухне. Он попробовал продолжить треп «а-ля Петя», но очень быстро увял – без доброжелательного, или хотя бы, мало-мальски заинтересованного слушателя, это выглядело нелепо.

«Черт, вот ведь угораздило меня! Что за странная девчонка? Вжалась в стенку и даже глаз не поднимет. Правильно Борька сказал, нахлебаюсь я еще с ней. Елки, а если она действительно девица? Да нет, такого сейчас не бывает, чтобы в двадцать пять лет… хотя, от Ленки всего можно ожидать! Что же тогда? Одно дело – приятные, необременительные отношения со взрослой женщиной (пусть даже подчиненной, все возникающие сложности можно будет разрешить потом, по ходу их возникновения), и совсем другое… звиняйте хлопцы, я не сексуальный психотерапевт! И на черта, спрашивается, мне эти проблемы?»

Он так и не понял, что произошло. То ли, углубившись в свои мысли, не заметил, как заговорил вслух, то ли в мозгах произошел катастрофический сбой, но он сказал это. Спросил громко, четко и, вроде даже, предъявляя какие-то претензии:

– У тебя были мужчины?

И понял, что натворил, только когда увидел ее глаза – огромные и бесконечно изумленные. Сразу же струсил, забормотал невнятно какие-то извинения, повторяя через каждые три слова, что он не имеет никакого права, что сам не знает, как с языка сорвалось… Внезапно, Лена улыбнулась. Улыбка, конечно, была кривая и вовсе не радостная, но по крайне мере, она означала, что ему сию секунду не надают по физиономии и не вышвырнут из дома. Он осторожно перевел дыхание и прошептал:

– Прости.

– Да ладно, – Лена пожала плечами. – Я же понимаю, что всех наших мужиков этот вопрос страшно волнует. Особенно после того, как Гена…

– Гена? – он думал, что заорал, а на самом деле из его горла вырвался только негромкий свист. Пальцы затряслись мелкой, противной дрожью. Господи, если это кобель хотя бы притронулся… да нет, никогда, это невозможно!

– …не смог доложить ничего конкретного, – продолжала она, глядя прямо в лицо Анатолию и непостижимым образом не замечая, что с ним происходит.

– Леночка, да неужели ты думаешь, – слава богу, хоть голос снова прорезался, хотя сиплый и совершенно неубедительный, – что я с кем-нибудь, когда-нибудь, буду это обсуждать? И мужики здесь ни при чем, честно!

Она отвернулась. Не будет он обсуждать, как же! Она не идиотка и не глухая, сколько раз до нее доносились шепотки, обрывки фраз… да вот, два дня назад, на дне рождения! О чем они говорили, когда одни остались, а? Можно подумать, других проблем нет. Хотя, Толин голос, правда, кажется не звучал. Ну и что? Может и не говорил ничего, но слушал же! А раз так, то и получайте, Анатолий Николаевич, господин Саранцев, по полной программе! Достали вы меня уже все!

– Я вовсе не собираюсь брать с тебя никаких обещаний, – холодно сказала она (очень хорошо получилось: равнодушно и немного устало). Снова повернула голову к Анатолию, окинула его ледяным взглядом. – Наоборот, можешь всех успокоить, был у меня мужчина. Давно и недолго, но был. – (Держаться, Леночка, держаться, спокойнее. А то голос начинает дрожать, не надо этого.) – Надеюсь, ты меня извинишь, если я не стану посвящать тебя в подробности? Мне неприятно это вспоминать.

Не дожидаясь его реакции, Лена встала, подошла к раковине. Резким движением открыла кран, плеснула на губку щедрую порцию «Ферри» и загрохотала посудой. Впрочем, Анатолий и не был способен на какую-либо реакцию. Сидел, словно ему целый самосвал кирпичей на голову высыпали. И только маленькая, слабенькая мыслишка копошилась где-то на дне: «А может, Ленка соврала? Может, она это просто придумала? Обиделась на него и придумала? Ах, как бы было хорошо, если бы она соврала!»

– Да нет его дома, я вам говорю! А я говорю, точно, мало ли, что пришел! Как пришел, так и ушел. А вот сыщика своего он там оставил… Конечно, точно, разве хоть одна ошибка до сих пор была? Так что даже не суйтесь туда, не ищите неприятностей. Номер машины записали? Ну вот, за ней и следите… А я здесь ни при чем, вы с самого начала знали, что это крепкий орешек и его не так просто будет… Да знаю я все, знаю, и помню… Нет, никакой уверенности, что он опять не попробует устроить ловушку. Точнее наоборот, полная уверенность. Не знаю. Может быть… Он заинтересовался одной девушкой, Леной Лазаревой… да, да, она самая. Нет, насколько серьезно, не знаю, но можно попробовать надавить. Саранцев же герой по натуре, а если опасность будет угрожать девушке… вот именно. Только аккуратно, чтобы ничего такого… фатального, поняли? Значит все, действуйте.

Время шло, а никто не появлялся. Костя уже и аппаратуру установил – специально захватил с собой несколько очень недешевых хитрых шпионских приборчиков, и чайник вскипятил, и кофе выпил, с бутербродами. Неужели ошибся, неправильно рассчитал, как будут развиваться события? Он подошел к окну, осторожно отогнул край полотенца, осмотрел двор. Ничего подозрительного. На лавочке у соседнего подъезда дремлет алкаш, да в глубине, у сараев, устроилась компания подростков. Балбесы малолетние. Драть их надо, вот что. Если бы родители ремня не жалели, то сидела бы вся эта шантрапа дома, над учебниками, а не по дворам болталась. Насосутся они сейчас пива и отправятся всей кучей приключения ловить. А что потом? Ничего хорошего. Только милиции хлопоты, да тем же родителям – слезы. Нет, если бы у него, у Кости был сын, он бы его с малолетства к порядку приучал, драл бы, как по «Домострою» положено, каждую субботу. Глядишь, человеком бы вырос. То, что самого Костю отец ни разу в жизни не то что ремнем – пальцем не тронул, как то выпадало из памяти при виде гогочущих поддатых подростков.

Еще раз, внимательно оглядев двор, он пожал плечами и отошел от окна. Странно, однако, получается. Казалось бы, сейчас самое время дожимать Саранцева, вломиться к нему в квартиру, снова бросить какую-нибудь дрянь в окно, позвонить хотя бы… а ничего. Полная тишина. Абсолютно нереальная при нормальном развитии событий. И объяснения этому может быть только два.

Вариант первый: преступники убедились, что Толя им коды доступа не отдаст и решили оставить его в покое. Приятно, конечно, но маловероятно. И вариант второй: они знают, что хозяина дома нет, следовательно устраивать очередной взрывчик бессмысленно – заинтересованные наблюдатели отсутствуют. А вот откуда они об этом знают? Хорошо, если просто следили за домом. А если это все-таки, сработал наводчик из фирмы? Тогда бандиты знают не только то, что Толи нет дома, они знают, что Костя остался в засаде, караулит возможных гостей, поэтому и не суются! А вот кто именно мог слить им эту информацию? Борис, секретарша Танечка, программисты Гена и Виталя… Роль Витали в эпизоде с неудавшейся попыткой передачи дискеты, так до конца не ясна. То ли он активный участник происходящих событий, то ли парнишку использовали втемную. Гена? Никаких прямых улик против него нет, но мало ли… Кстати, он вполне мог дать информацию своей подружке – дамочке-бухгалтеру, Лиле. Впрочем, это и Ленка, когда за сумкой бегала, могла сболтнуть что-то – очень уж долго она собиралась, наверняка, под разговоры. Может позвонить ей, узнать, говорила ли она кому-нибудь, что Костя сегодня здесь дежурит? А почему бы и нет, собственно?

Лена закончила мыть с посуду, убрала хлеб, спрятала в холодильник остатки ветчины и оливок, вытерла стол и только тогда, в первый раз бросила хмурый взгляд на Анатолия. Он все это время просидел на своем табурете не шелохнувшись – руки на коленях, плечи опущены, глазки потуплены. Виноватый зайчик, да и только! Почти против воли, Лена усмехнулась. Анатолий тут же ожил, приоткрыл рот, собираясь что-то сказать… разумеется, именно в этот момент зазвонил телефон. Лена развела руками:

– Извини, – и ушла в коридор. Впрочем, ее голос было прекрасно слышно. – Да. Да, нормально. Нет, зачем? И случайно не могла. Костик, ну сам подумай, с чего вдруг, я стану им докладывать?

– Костя? – Анатолий материализовался у нее за плечом.

Лена только кивнула ему и продолжила разговор.

– Да нет, я все понимаю, но тебе не приходило в голову, что кто-то просто видел? Именно. Толя же не скрывался. Допустим, был наблюдатель, он и тебя мог видеть, как ты заходишь… а-а-а. Надо же, какой ты умный, оказывается.

Она снова улыбнулась и улыбка эта Анатолию категорически не понравилась. И весь тон, в котором шел разговор, тоже не понравился. Что это еще за нежности – «какой ты умный», да еще и «Костик»?! Они позавчера только познакомились и уже нате вам, «Костик»! Анатолий уже сколько лет с ней работает, о Ленка его ни разу даже не попробовала Толиком назвать. Впрочем, он же начальник… как это он забыл?

– Да, ладно. Вроде бы, ничего. Представляешь, – Лена обернулась к Анатолию, – этот гений сыска не прямо в твой подъезд зашел, как все нормальные люди, а через соседний. Сначала поднялся на девятый этаж и через крышу… Костя, – снова заговорила она в трубку, – а ты гримироваться не стал, на всякий случай? Ну хоть бороду фальшивую приклеить или нос?

Выслушав ответ (судя по звукам, доносившимся до Анатолия, Костя был искренне возмущен), Лена засмеялась:

– Ладно, извини. Ты с Толей хочешь поговорить? Тогда счастливо, передаю ему трубку.

– Давай, – Анатолий оттеснил ее от телефона.

Пока они с Костей обменивались сообщениями об отсутствии каких-либо новых событий, Лена вытащила откуда-то старую раскладушку и установила, полностью перекрыв подход к холодильнику. Когда Анатолий, закончив разговор, вернулся на кухню, она как раз задумчиво разглядывала нехитрое сооружение из алюминиевых трубок и брезента.

– Вот оно, чудо технической мысли середины прошлого века! – Лена вздохнула и перевела взгляд на Анатолия. – По-моему, должна тебя выдержать.

– Выдержит, – заверил он. – В то время вещи на совесть делали, крепкими.

– Ладно, все равно ничего другого я предложить не могу. Сейчас соорудим из этого крокодила что-нибудь, похожее на постель. Кстати, ты если телевизор хочешь посмотреть, не стесняйся, иди в комнату. Мама до двенадцати смотрит, все подряд.

– Не, я лучше здесь, с тобой. Если я не мешаю, конечно, – спохватился он.

– Не будешь мешать, если сядешь вот на эту табуретку, прижмешься к стене и сунешь ноги под стол, – Лена только улыбнулась, глядя, как поспешно и старательно, он выполнил ее требования.

Зазвонил мобильник. Он машинально взглянул на номер – Борис.

– Слушаю.

Борис коротко и без всякого воодушевления доложил о переговорах, которые провел с Матвеевым. Как и ожидалось, энтузиазма тот не проявил, но предложения выслушал, папку с документами у себя оставил и твердо пообещал «подумать и посоветоваться с товарищами».

– Не знаю, не знаю, – усомнился Анатолий. – Матвееву, конечно, все равно, какая фирма заказ будет выполнять. А в том, чтобы это были именно мы, он лично, никак не заинтересован. Может ему откат нужен?

– Да черт их разберет сейчас! – с досадой ответил Борис. – Я ему намекнул аккуратненько, так он позеленел и давай на меня цитатами из передовиц сыпать. Трех министров уже за взятки посадили, вот они все и пуганые теперь. Ладно, по крайне мере, что мог, я сделал. Ты сам как? Где прячешься?

– У добрых людей, – усмехнулся Анатолий. – Да ладно тебе дергаться, Борь, все со мной нормально. Завтра увидимся.

Он попрощался и выключил телефон.

Лена, тем временем, притащила большое ватное одеяло, сложила его вдвое и положила на раскладушку вместо матраса. Матрасик, надо сказать, получился вполне симпатичный. Застелила его льняной простыней, украшенной по краям тремя продольными фиолетовыми полосами. Простыня оказалась коротковата и Лена, незаметно покосившись на Анатолия, потянула ее вниз, а сверху быстро пристроила подушку в ситцевой наволочке с голубыми цветочками. Пододеяльник, в котором прятался зеленый плед, тоже был ситцевым, но цветочки на нем были гораздо мельче и розовые.

– Вот и все готово! – жизнерадостно объявила девушка, выпрямляясь. – Можешь ложиться. В ванной, я тебе, на всякий случай полотенце большое повесила, полосатое, если ты вдруг пополоскаться захочешь. Но горячей воды у нас уже два месяца нет. Собственно, если нагреть кастрюлю…

– Не надо, – быстро отказался он. – То есть, если ты не станешь настаивать, конечно.

– Не стану, – она улыбнулась. – Что ж, значит все в порядке. Спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Он сказал это неохотно. Честное слово, гораздо приятнее было бы посидеть с ней еще на кухне, тем более, время еще детское, десяти нет. Поговорили бы… О чем? Да мало ли? Можно поболтать о чем-нибудь незначительном – вариант светской беседы: о погоде и о видах на урожай. А кстати, можно обсудить и более важные вопросы! Неприятности ведь продолжаются и вообще, неизвестно чем все это закончится. Костя, по крайне мере, обеспокоен… Впрочем, подбирать темы для беседы уже не имело смысла – Лена ушла в комнату. Ушла и дверь за собой закрыла – телевизор, и так работавший не слишком громко, теперь вовсе было не слышно.

– Ну что ж, раз ничего другого не остается, – негромко сообщил Анатолий своему отражению в темном стекле, – будем ложиться спать.

Он неторопливо расстегнул пуговицы, снял рубашку, постоял, держа в руках и думая, куда бы ее пристроить. Стульев на этой кухне не держали, а если сложить и оставить на табурете, то завтра утром придется утюг просить. Нет, начинать день с глажки, совершенно не хотелось. В результате, Анатолий аккуратно разложил рубашку на столе. Потянулся, напряг мышцы, прислушиваясь к боли, волной прокатившейся по телу. Да, обработали его качественно, спасибо ребра не поломали.

То, что дверь комнаты снова открылась, он понял по резко усилившемуся звуку телевизора, дернулся к рубашке: если не надеть, то хоть накинуть на плечи, прикрыть багрово-фиолетовые пятна рассыпанные по телу. Не успел – голос Лены раздался совсем рядом, за спиной:

– Толя, я подумала, что если тебе станет жарко… ой! Толя, как же… это ужасно, что с тобой сделали!

«Да, если честно, то удовольствие было ниже среднего» – согласился про себя Анатолий, поворачиваясь к ней. И тоже едва не сказал: «Ой!». За эти несколько минут Ленка успела переодеться, во что-то очень домашнее и очень короткое. То есть, такое короткое, что дальше просто некуда. Черт, да почему же она вечно ходит то в брюках, то в каких-то дурацких юбках ниже колена?! Он же представить себе не мог… то есть, нет! Нет-нет, наоборот, очень хорошо, что Ленка ходит в брюках. Ха, да если бы она явилась в мини-юбке – все, офис в этот день можно было бы закрывать, ни один мужик работать не смог бы! И не только в этот день, а еще неделю, как минимум!

Под его взглядом, она покраснела и прижала к груди тонкое байковое одеяло нежно-голубого цвета.

– Я подумала, что под пледом может стать жарко и принесла одеяло полегче.

– Полегче, это хорошо, – медленно кивнул Анатолий. Ему уже было жарко.

Лена сделала крохотный, еле заметный шажок вперед, вытянула руку. Ее пальцы замерли в миллиметре над его плечом, едва не касаясь безобразной гематомы.

– Тебе очень больно?

– Терпимо, – он замер, боясь шелохнуться. Дотронется? Или уберет руку? – Честно, я ведь привык. Было время, мне регулярно так доставалось.

Пальцы шевельнулись, на долю секунды прижались к его коже. Анатолий вздрогнул, словно от ожога, но она испугалась еще больше, отдернула руку, снова вцепилась в одеяло.

– Но как же… Может это как-нибудь полечить? – пробормотала Лена, глядя в сторону. – Что-нибудь, вроде бальзама твоего тренера?

– Ты представляешь себе, сколько его здесь нужно? – он попытался изобразить мужественную улыбку. Вроде бы получилось. Вот только голос почему-то сел. Анатолий кашлянул, но это не слишком помогло. – Полную ванну, а у меня столько трав нет.

Теперь шаг вперед сделал он. Лена стояла опустив голову, совсем рядом, только руку протянуть, только чуть качнуться навстречу… Анатолий позвал тихо, почти шепотом:

Дата добавления: 2015-08-28