кулачек. На душе было скверно, но как только посмотрел на свою малышку, напряжение стало
понемногу отпускать, а нежность теплом разлилась в сердце и захлестнула меня, губы невольно
сложились в улыбку. Я протянул руку, но тут же отдернул и приложил к своей щеке, проверяя, не
холодная ли. Она оказалась ледяной. Несколько минут сжимал и разжимал пальцы, чтобы
ускорить кровообращения, пока они не стали теплыми и только убедившись в этом, прикоснулся к
пухленькой щечке. Осторожно погладил, от чего моя крошка засопела громче. Я улыбнулся еще
шире, она же сморщила носик, а после вновь безмятежно замерла. Хотелось ее прижать к себе
так, чтобы раствориться в этом маленьком чуде, вдыхать чистый сладкий запах, который был
прекрасней самого изысканного парфюма, зацеловать каждую клеточку этого пухлого тельца. И
хоть я проделывал это каждый день по несколько раз, начиная от гладкого лобика и так до
крошечных пяточек, прикусывая маленькие пальчики на ее ножках, отчего дочурка заливалась
булькающим смехом, но все равно мне было ее мало. В такие минуты я чувствовал себя
безгранично счастливым, глаза щипало от любви к ней, и с каждым днем я все сильнее и
сильнее влюблялся в свою большеглазую малышку, хотя казалось, что итак уже по уши увяз. Кто
бы мог подумать, что я буду с замиранием сердца следить за каждым вздохом дочери, когда она
спит. Да, что там! Если бы она захотела,чтобы папа прыгнул с крыши небоскреба, я бы не
раздумывая, с улыбкой прыгнул. Понимая эту простую истину, я испытывал стыд,потому что с
Мэтти я не то, чтобы этого не чувствовал, у меня просто никогда не хватало времени, чтобы свои
чувства осознать. Нет, я не люблю его меньше, но такого трепета и восхищения, как сейчас я не
испытывал. Не знаю, может быть дело в том, что я стал старше и отцовство воспринимается
несколько иначе, но в любом случае я ощущал вину за то, что сын не получил и половины того, что
я дарю его сестре. Со смертью Мэтти, я понял, как много упустил, и может, именно поэтому я
отдаю малышке все, на что способно мое сердце, стараясь реализовать в ней все, что не дал
Мэтту. Но не смотря на все мои терзания, я готов признать,что они в моей тяги в дочери не
определяющие. Только потеряв, я понял,что лишился невероятного чуда, я понял, что и раньше
лишал себя великого благо в жизни, занимаясь какими то глупыми делами. А ведь так мало в этом
мире важного. Честно, не смотря на весь свой цинизм и черствость, я не могу даже представить,
как люди бросают своих детей? Хотя люди ли? Это как нужно задурить себе мозги, чтобы вот так
по-скотски поступать. Кто-то скажет; «ну, имея деньги, рассуждать легко, а у нас множество
причин!» Не надо оправдывать безответственность, дебилизм ума и сердца! Нет таких причин,
просто нет, хоть что там говори. Есть только слабая душонка и отсутствие мозга. Я вырос именно в
такой семье, где были те самые «множество причин», по которым можно спокойно отправить
детей в детский дом, но мать почему-то смогла наплевать на них и воспитала меня и моих
сестер. Поэтому приводите их себе, когда решите заниматься незащищенным сексом.
Запищавший телефон заставил меня отвлечься от своих мыслей. Дочь вздрогнула, но не
проснулась, а я чертыхнувшись, подлетел к пеленальному столику, на котором лежал телефон
Анны. Видимо она забыла его, когда переодевала Диану. На дисплее манящим огоньком горело
уведомление о новом сообщении. Я как диабетик смотрел на конфету, понимая, что не смогу
справиться с искушением, а потому молился, чтобы у Анны стоял защитный пароль. Знаю, что не
должен проверять ее, но больше не мог просто наблюдать за ее чертовыми переписками.
Неизвестность сводила с ума, как и адская ревность, и в то же время, я до безумия боялся того, что
увижу. Но все же не выдержал-открыл сообщение, сердце замедлило ход, а я невидящим
взглядом смотрел на текст: «Интернет глючит. Я позвоню сразу после конференции. Всю неделю
буду мечтать о твоей улыбке. До вторника Анют.»
Я сжал чертов телефон с такой силой, что посинели пальцы, мне хотелось разнести его к чертям
собачим, как если б это был ублюдок, пишущий моей жене. Я задыхался от какофонии эмоций.
Чувствовал себя жалким, отравленным ядом предательства, все нутро сжимало от агонии. Черт,
это я уже проходил, но сейчас почему-то было еще больнее.
Трясущимися руками открыл входящие, но сообщений, которые меня интересовали, не было.
Либо она их удаляла, либо общалась со своим хахалем по почте. Внутри меня все дрожало,
сжималось от боли, желудок скручивало. Ну, что, что я делаю не так? Странно, но в эту минуту не
было ярости или гнева, была горечь и боль, накрывающая с головой. Конечно, еще рано делать
вывод о чем-то, но уже одно то, что она улыбается рядом с кем-то, тогда как я не могу и лишнего
слова из нее выдавить- это убивало меня. Выше моих сил было знать, что кто-то другой в этот
сложный период нашей жизни видит ее улыбку. Я усмехнулся, хотелось хохотать от боли, потому
что гребанная бумеранга не спит. Вот, как ей было, когда я общался с Ким. Что ж у тебя, Эни,
получилось отомстить! Если ты хотела выиграть, то зря старалась, я уже давно проиграл!
Аплодирую стоя милая, ты в очередной раз меня уделала.
Сейчас я мечтал, чтобы это была именно месть, иначе я просто вскроюсь. Господи, да было ли у
нас что-то, любила ли она меня хоть когда –нибудь? Может, я все выдумал, поверил в то, что хотел
видеть? Возможно, права Белла, и нам лучше разбежаться, оставить все, как есть и не пытаться
распутать запутанный клубок наших отношений. Пожалуй, мы смогли бы друг без друга, но только
я точно знаю, что жизнь на этом закончится для меня. Пусть ненавидит, пусть кричит, что я виноват
во всем, пусть врет мне в наглую, пусть слезами уливается, но лучше так, чем я свихнусь без нее.
Черт, наверное, я уже свихнулся, раз еще не разнес все к чертям собачим, хотя хочется, очень
хочется. «Анюта»! С*ка! Собственнические инстинкты душили. Хотелось вопить от агонии, которая
сжирала меня изнутри. Я закусил до крови руку, сдерживая мат, крутящийся на языке и вышел
быстрым шагом из комнаты, пытаясь успокоится. Но меня трясло от стойкого ощущения дежавю, я
был на грани. Дьявол, хотелось ее на части разорвать. Кричать ей: «Что же ты со мной делаешь
чертова с*ка, сколько можно проверять меня на прочность?! Чего добиваешься, мать твою? Ведь
знаешь, что я до победного не отпущу. Да ты и сама не уйдет. Ну, давай! Давай, мать твою,
добивай меня. Мне ведь все нипочем. Ты же ненавидишь меня за то, что мне недостаточно плохо,
по-твоему. Ты рассудила, что мне должно быть еще хуже! Ты видишь только себя. Льешь слезы,
рвешь волосы и считаешь, что тебе больно, а мне нет. Да я бы ими упивался, если бы они
приносили хоть каплю покоя!»
Боже, что мне сделать? Ведь я все сделаю! Пусть только скажет! Скажет полазать на коленях, буду
ползать, умолять буду, просить. Хочет слез, рыдать буду, хочет, чтобы душу вывернул, выверну.
Только пусть она скажет, пусть не молчит, пусть только не смотрит на меня так, как весь этот месяц, ведь знает, что загоняет мне под ногти иглы своим безразличием. Это гребанное спокойствие с
ума меня сводит! Я как параноик, как наркоман ловлю каждый ее взгляд и каждое слово, боясь
спугнуть и что-то испортить, хотя портить нечего, но я верю еще во что-то. Надеялся еще, надежда
всегда до последнего не отпускает... Думал, что если буду молчать и подыгрывать ей, то все
вернется на свои места, что она успокоится, и мы сможем наладить наши отношения. Наивный
идиот! Просто так ничего не бывает. И что делать сейчас? Этого я так и не решил, потому что в
коридор, по которому я нарезал круги, вышла Анна и удивленно посмотрела на меня.
Не спится? –равнодушно спросила она, просто для того, чтобы заполнить паузу. В этот момент я
понял, что хочу поговорить, выяснить все, объяснится на счет Ким, ведь проблема в моем
общении с ней. Я уже готов на все, только бы вывести Анну на эмоции. Меня от нашей игры в
примерную семью на изнанку выворачивает. Может и не стоило сейчас, потому что я был
слишком взвинчен, выбит из колеи, но я больше не мог смотреть на этот спектакль. Хотя одно я
понял точно- я ни словом не обмолвлюсь о том, что знаю про отдушину, которой она расточает
свои улыбки. Боже, до чего я дошел, готов закрыть глаза на то, что жена скоро наставит мне рога, если еще не наставила, только бы она не ушла.
Я проведал Ди.-ответил, как можно спокойнее, но меня всего колотило и так и подмывало
схватить Анну за плечи и вытрясти из нее все мысли о другом мужике, но я держался, хотя это
стоило мне адских усилий.
Анна ничего не ответила, кивнула и собиралась идти дальше. Я не мог позволить ей этого, не
поговорив:
Ты телефон забыла на столике.-протянул его ей. Она несколько насторожилась, ожидая от меня
видимо еще чего-то, но я тушил в себе гнев и молчал.
Спасибо, я как раз за ним шла. –хрипло ответила она напряженным голосом, холодные пальцы
осторожно забрали у меня телефон, а я лихорадочно пытался найти слова,чтобы задержать ее и
наконец-то сказать все, что хотел. И тут я вспомнил о презентации книги.
Анна, я хотел тебе сообщить...-начал я, растягивая слова, она же все так же скучающим взглядом
смотрела на меня, всем своим видом говоря, что делает мне великое одолжение. Меня это
подхлестнуло, и я процедил. – Через два дня будет презентация книги, мы должны быть на этом
приеме. Я надеюсь, ты будешь благоразумна.
Я ожидал, что она меня пошлет или же хоть чем-то выдаст свои истинные эмоции, но она лишь
усмехнулась и в той же наплевательской манере ответила.
Ну, как скажешь. Это все?
Черт..да сколько можно уже?! –не выдержал я все же.
Прости?-удивленно вскинула она бровь. Я вздохнул и подошел к ней, теперь у меня появилась
возможность объяснится.
Послушай Эни, нам обоим пришлось нелегко...Каждый из нас был не прав. Я сожалею, что не
сумел поддержать тебя должным образом...Что касается Ким...
Извини Маркус, но я устала и не хочу сейчас об этом говорить.-оборвала она меня и направилась
в свою комнату, но я пошел следом.
Тогда о чем ты предлагаешь нам говорить, или считаешь, что месяц разговоров о погоде и прочей
херне-это нормально?
А можно мы не будем говорить о чем-то таком глобальном? Будем просто проживать день за
днем, делами заниматься. В чем проблема Маркус? Сначала ты хотел, чтобы я не надоедала тебе
слезами, поэтому отправил меня в психушку, сейчас ты хочешь, чтобы я вывернула перед тобой
душу, так как тебе не нравится наша «примерная семья»! Я тебя не пойму.- язвительно пропела
она.
Меня окончательно взбесил этот ироничный тон.
Я не говорю, что нам нужно срочно обо всем разговаривать, но у нас проблемы и они очевидны.
Я лишь хочу, чтобы ты поняла, что и мне нелегко и что сейчас мы должны, как можно больше
помогать друг другу....
Я выдал все это на одном дыхание, но когда раздался ее хохот, замолчал и не знал,как
реагировать. Настолько я был выведен из строя, что хотелось надавать ей по щекам, мне казалось,
что я разговариваю с невменяемой. Она же продолжала смеяться, качая при этом головой.
Какого хрена ты смеешься? Я с тобой серьезно разговариваю, прекрати уже ломать комедию, мне
она осточертела!
А меня тошнит от тебя Маркус! Если бы черное надо было сделать белым- это была бы работа для
тебя! –вскричала она, намереваясь уйти.
Что это, мать твою, значит? Думаешь, я не переживал, думаешь мне легко?-ответил ей, повышая
голос.
То, что я думаю- не твоя забота. А впрочем, в последнее время я о тебе вообще не думаю.
Меня эта тирада привела в ярость и шок. Охренела она что ли совсем?
Знаешь, не хочу напоминать, но уж слишком по-свински делать такие заявления, учитывая, что я
содержу тебя, плачу за все, что ты видишь вокруг себя. Я пашу, мать твою, по десять часов в день, чтобы ты могла лить слезы в подушку, ни о чем не задумываясь, кроме себя любимой! Может,
именно в том и проблема, что ты слишком хорошо живешь?-ярость захлестывала меня. Анна
побледнела, а потом дрожащими губами ответила:
Мне казалось, что в начале разговора ты обвинил меня в обратном. И да, спасибо огромное, но я
ни на миг не забываю, что ты оплачиваешь мои счета, сейчас я еще чаще вспоминаю об этом,
именно поэтому вышла на работу, как видишь.
Твою мать, ты хочешь меня с ума свести что ли? Я ведь не про деньги тебе говорю!
Я тебя поняла Маркус. Было бы больше забот, меньше бы ныла, верно? Знаю, как тебе хочется,
чтобы жизнь вернулась в прежнее русло, но этого никогда не будет, не возьму только в толк, чем
тебе не угодил последний месяц? Кажется, мы вполне спокойно жили. Прости конечно, что не
оценила твоих широких жестов, но все же настроение я еще пока не могу скорректировать.
Она говорила это уставшим голосом, так буднично, словно мы обсуждали гребанную погоду. На
лице вновь была маска невозмутимости и скуки. Меня начало потрясывать, и я решился на
отчаянный шаг. Я просто больше не выдерживал этого дурдома, в который превратилась наша
жизнь, мне нужна была разрядка, как впрочем, и Анне. Может это было неправильно, но ничего
иного у меня не было в запасе, также меня до сих пор не отпускали мысли о ее «любовнике», они
жалили, как осы, вызывая боль и желание мстить.
А если я скажу, что спал с Ким, тоже будем делать вид, что все прекрасно и корректировать
настроение.
Она на мгновение застыла и перестала складывать какие-то документы в свою сумочку,
посмотрела на меня внимательным взглядом, а после сказала:
Маркус, а зачем ты мне вообще будешь говорить об этом?
Я не знал, что ответить, кроме, как сказать, что ревную и хочу убедится, что не безразличен ей, что
хочу, понять ее. Но она не дала мне даже рта раскрыть, ошарашив очередной порцией
равнодушия.
Какой в этом смысл? Чего ты добиваешься? Думаешь, я буду ревновать тебя? –иронично
воскликнула она.
Она била точно в цель, я поперхнулся, но с каждым словом ярость и желание что-нибудь
размазать по стенке становилось невыносимым.
Думаешь, я снова влюблюсь в тебя, поняв, что ты можешь уйти? Или может это такой ход, чтобы я
вернулась в твою постель? Или что Маркус? Что тебе от меня надо?
Я ожидал чего угодно, но не вот такой язвительной отповеди, она задевала за живое, унижала
какой-то небрежность и абсолютным пофигизмом, с каждым брошенным словом, я злился все
больше и больше, чувствуя, что хочу ответить этой стерве тем же.
Может, мне нужно, чтобы ты как нормальная женщина сказала, что ты чувствуешь?
Хорошо!-невозмутимо пожала она плечами.- Я ничего не чувствую.
То есть тебе наплевать на меня? –бросил я в ответ.
Верно, наплевать, а потому совершенно нет никакого дела кого ты тр*хаешь! Просто сделай
одолжение-избавь меня от подробностей!
Вот так! Хлестко в самую цель и меня словно парализовало. Знаете, когда говорят «мне все равно»
становится пусто и холодно. Все внутри протестует и хочется орать об этом, сказать что-то или
сделать, но ведь ей наплевать. Всего одно слово и ведь действительно словно плюет в самую
душу, занозой впивается в сердце и гниет там, разъедая тебя изнутри, потому что осознавать, что
человеку, который является для тебя воздухом, ты не нужен, подобно удару, который медленно
отправляет тебя на тот свет.
А ты знаешь, что я не хочу, чтобы тебе было наплевать?-поморщился я, словно сожрал какую-то
горькую дрянь.
Она улыбнулась и спокойно ответила:
Конечно, знаю, Маркус. Если бы я любила тебя, то я бы тоже хотела, чтобы ты меня ревновал, но
совсем недавно я поняла, что не люблю тебя!
Ага.-ухмыльнулся я, делая вид, что так я ей и поверил.
Ух, милая как же ты жестока то! Черт, обиженная женщина опасна.
Я старался иронизировать про себя, но получалось не слишком хорошо, потому что у нее появился
мужчина, что говорило о серьезности ситуации, а не просто громких словах, брошенных в порыве
гнева. Я ревновал, злился, нервничал, страх толкал меня в пропасть. Ее слова не укладывались у
меня в голове, я не мог принять их. Она не любит меня? Моя Эни не любит меня? Быть такого не
может, если все, что она терпела от меня не по причине любви, то во имя чего? Но сомнения уже
давали ростки в моей душе, хоть я и отрицал все.
Хватить нести всякую х**ню. Мы оба знаем, что ты любишь меня!
О, твоей самоуверенности можно только позавидовать! –засмеялась она, и откинув сумку, вышла
из комнаты, я не отставал от нее ни на шаг, пока мы не спустились вниз.
Завязывай Ань молоть чепуху, ты любишь меня, и разговор вовсе не об этом.-сказал я ей, когда
мы вошли в гостиную, где она стала возиться с ноутбуком.
Но я не люблю тебя Марусь, и именно в этом причина этого разговора.-снисходительно ответила
она. То как это было сказано, стало для меня шоковой терапией. Такие слова и это «Марусь»,
контраст ужасающий, словно она пыталась смягчить удар, чем добила меня окончательно.
Ну, ладно хватит, не придуривайся.-решил я замять скользкую тему, но видимо уже было поздно
давать задний ход.
Я не придуриваюсь Маркус, я тебя не то что не люблю, я тебя просто ненавижу. Когда я встретила
тебя, я..о, ну ты и сам знаешь какое впечатление производишь на женщин, а я молодая девчонка,
да я готова была молиться на тебя. Ты поразил меня и это естественно, ведь каждая из нас ищет
такого мужчину- красивый, сексуальный, богатый и известный. Мечта -одним словом. Поэтому
потерять голову оказалось легко. Кто же тогда знал, что скрывается за всей этой мишурой. А потом
я забеременела и деваться было не куда. Знаешь, я очень жалею, что ты решил быть «
ответственным» и женился на мне, лучше бы ты сделал, как наверняка собирался – приезжал по
воскресениям, дарил сыну подарки и ездил с ним отдыхать во время отпуска. Давай уже
признаем, что наш брак –это огромная ошибка, и если бы я не залетела, то ничего бы не было. Ну, а потом...потом просто привычка, страх и стокгольм...
А что же тогда ты ждала меня?
Я тебя не ждала Маркус. Я просто чувствовала свою вину пред тобой! А вообще после тебя я
просто боялась строить отношения с кем-то иным, я вообще мужиков боялась. Ты хоть знаешь, что
ты меня довел до того,что я чуть не спрыгнула с окна?
Нет, я не знал, но точно был уверен, что она не врет и все застывало у меня в груди от этого. И что
я мог сказать? Прости меня? Не простила она и не простит, сейчас я это понял, как никогда. Мне
жаль? Да, какое на хр*н жаль?! Я жить с этим не могу. Да и как жить, когда рядом с тобой
женщина, которой ты не был и не будешь достоин. Прав был я, когда только увидел ее, нужно
было бежать сломя голову. Потому что уже тогда знал, что никогда не дорасту до нее. Для такого, как я нужна прожженная с*ка, с таким же цинизмом взирающая на жизнь, а не девочка, верящая
в чудо. Наш брак действительно ошибка, ибо ангелы и демоны не сочетаются. Это аномалия.
Анна духовно всегда была сильнее меня, и тяжело осознавать, что ты не дотягиваешь до своей
женщины. Но своим прощением, любовью, она подарила мне веру в себя, надежду, на которую я
не смел и рассчитывать и я поклялся, что сделаю все, чтобы все было не зря, хотя ломать себя
даже ради нее было сущим адом. Но как бы не было, сжав зубы, я рвал жилы, только бы стать
для нее особенным, только бы она не пожалела о том, что дала мне второй шанс. Я все свои
действия соотносил с ней, все для нее, каждый мой вздох был для нее, первая мысль каждое
утро только о ней. Я полюбил эту женщину, которая перевернула мое сознание своей добротой,
своим душевной красотой. Приручила она меня дикого, озлобленного и неуправляемого. На
колени поставила меня, перевернула всю душу, сердце выдрала из груди, и хотя было больно, но
я был счастлив, потому что верил, что это взаимно. А сейчас, что сейчас? Все что я знал, все во что
верил и за что держался оказалось подделкой, дешевым самообманом влюбленного придурка?
И хочется завыть от ужаса и отчаянья, потому что все, что она сказала, я знал, не со зла и не на
эмоциях, а от сердца. Вот она истинная причина ее терпения, вот они открытые чувства. От
сексуального интереса, очарования всем тем, что я собой олицетворял, до привычки, страха,
жалости и решения, что нет смысла менять шило на мыло, я хотя бы отец ее ребенка и к тому же
она уже знает чего от меня ожидать. Все довольно просто. И нет тут никакой эмоциональной
подоплеки, чистейший подсчет плюсов и минусов. И сейчас я смотрел на женщину, которую
боготворил, и не знал, где реальность, а где вымысел. Ненавидел ее за то, что вот так все
извратила, за то что позволила впервые поверить, что в мире есть что-то ценное, есть что-то за что
стоит бороться и ради чего следует терпеть. Наверно, что такое настоящая жестокость я узнал
только сейчас. Это было подобно тому, если бы мне сказали: «готовься друг, скоро будет
просмотр, может быть тебе повезет» И ты приободряешься, все силы вкладываешь,чтобы чего –то
добиться, о провале в такие минуты не думаешь. Но потом приходит время просмотра, а тебе
словно обухом по голове «а куда это ты собрался? Этот просмотр не для тебя!» и все, хоть убейся
там. Неважно, как ты готов не готов, сколько сил ты вложил, тебе просто не дали не единого
шанса. Так и здесь- она изначально поставила на мне крест. Мне казалось,что я сумасшедший, у
которого случилось просветление сознание после десяти лет веры в свою собственную
реальность. Шок, ужас и истерика. Мне хотелось зажать уши и не слышать ничего этого, мне
хотелось упасть ей в ноги со словами: «Прости мне все мои ошибки или хотя бы сделай вид, что
простила, иначе я сойду с ума. Прости мне, что не смог сделать тебя счастливой, хотя видит Бог, я
старался, только этого и желал. Я не знаю почему рядом с тобой я постоянно оступаюсь, прости
мне это! Прости, что я именно такой, как ты и сказала -покрытый мишурой, за которой нет ничего
святого. Но знаешь даже такие ублюдки могут любить, и я любил тебя, боже, как же я любил
тебя! Как мог, как умел изо всех своих сил. Пусть неправильно, и не нужна тебе такая любовь, но
ничего не мог с собой поделать и сейчас не могу, поэтому прости меня за то, что люблю тебя так
сильно всем своим поганым нутром!»
Только вот ей все равно, она смотрит на меня равнодушным взглядом, и я убить ее хочу. Я женат
на женщине, которая как-то умудрилась загнать меня в вечную оборону, она жила со мной все эти
десять лет только из соображений удобства и прочего дерьма, но что самое противное, в любое
время дня или ночи могла вдруг бросить меня, найдя, наконец, мужчину, которому смогла бы
доверять, как делает сейчас. Вот так все просто и нелепо. Но будь я проклят, если бы плюнул на
все и позволил ей вытереть об себя ноги. Пошла она к чертям! Нет идеальных мужиков. Даже
самые лучшие, если такие есть, ошибаются, не справляются. Могут подвести. Да, я слишком часто
оступался, но и мне от этого мало радости. Для любого мужика знать, что ты потерпел поражение
со своей женщиной, не удовлетворил, услышал «нет» или то, что услышал я - это самое
унизительное, что может быть. Как-будто отрезали тебе яйца и оставили жить дальше. Я же не
собираюсь переживать и мучать себя своим поражением. Не буду пытаться забыться с другими
женщинами, ища в них одну единственную. Это я уже проходил, а потому – к чертям! Не
возможно всегда побеждать, но если она думает, что сломала меня, то хрен ей в рот! Женщины
любят говорить "нет", этих с*к я выучил очень хорошо, и она ничем не отличается от остальных.
Пусть катиться со своей не любовью, но "свое", то что я кровью и потом выбивал у этой поганой
жизни, я не отдам никому. Эгоистично, мерзко и глупо? Да наср*ть. Вот такой я, и она это знала,
она такого и хотела видеть, не зря же она все четыре месяца меня из себя выводила. Вновь хотела
сказать себе, что любить меня не за что, и она, черт возьми, оказалась права. Стокгольм говорит? А
сейчас что справилась со своим синдромом? Так я могу ей его простимулировать.
Меня несло на волнах ярости и боли, мысли захлестывали, а она же продолжала копаться в
ноутбуке, словно меня здесь не было.
Как классно ты устроилась. Если ты не любишь меня почему, мать твою, ты не ушла, когда у тебя
была возможность, зачем родила еще одного ребенка? Кому ты делала одолжение?
Повторяю, Маркус, единственная причина по которой мы с тобой поженились – это то, что я
забеременела, и не надо сейчас разводить сантименты, пора уже открыто это признать. А все
остальное.. второго мы решили завести лишь для того, чтобы доказать себе, что первый не был
ошибкой, и что наша жизнь – это не соседство двух незнакомцев. В общем, мы с тобой занимались
очередным самообманом. А сейчас мне даже вид твой отвратителен.
Что? – взревел я, а затем дернулся к ней, выхватил ноутбук и отшвырнул к стене, компьютер с
грохотом разлетелся на части. Анна подскочила с дивана, она была бледной, с вытаращенными
глазами и трясущимися губами.
Если ты приблизишься ко мне или прикоснешься, я закричу и буду кричать, пока здесь не
соберется вся прислуга. - процедила она, продолжая дрожать всем телом.
Знаешь, что...- я стал подходить к ней и тут же раздался оглушительный крик, она зажала уши,
открыла широко рот и кричала, не отрывая от меня взгляд. И это стало последней каплей. Я
кинулся к ней, а она бросилась к противоположной двери, продолжая кричать.
Да пошла ты, Анна! – заорал я, откидывая стул, который попался мне на пути. - Пошла ты вместе
со своей ненавистью. Сволочь проклятая!
Миссис Беркет...- вскричали несколько человек, ворвавшихся в комнату и с ужасом смотрели на
вжавшуюся в стену Анну, трясущуюся мелкой дрожью, но нам с ней сейчас было не до
посторонних. Мы были слишком взвинчены и поглощены происходящим.
Вон! – взревел я, теряя голову. – Пошли все на хрен от сюда, иначе вылетите сегодня же с работы.
Вызовите полицию. - крикнула она, сжимая пальцы в кулак.
Ты, с*ка, будь я проклят, если еще раз буду сидеть из-за тебя! Или уже забыла, тварь? - цедил я, подходя ближе. Она отшатнулась и замолчала, прислуга исчезла, мне было все равно зачем,
позвонить ли в полицию или же просто выполнила мой приказ.
И что ты сделаешь, Маркус? Ударишь меня?
Не волнуйся, я к тебе не прикоснусь! Ты не стоишь тех проблем, которые будут у меня, если я
ударю. Ты ведь теперь у нас ученая, знаешь, что есть три волшебные циферки.
Да, черт возьми, знаю! И будь уверен, воспользуюсь!
Конечно, как же! Ты показала свое истинное лицо. Ты - пустая, никчемная оболочка женщины!
Да разве мать скажет, что родила ребенка только для того, чтобы доказать кому–то что-то?!
О, не надо строить из себя святую невинность! Думаешь, я не знаю, что ты не хотел Мэтта?
Да при чем тут хотел или не хотел? Я взял на себя ответственность, все остальное уже неважно!
Но ты, ты.. Черт тебя раздери, послушай, что ты мелешь? Говоришь так, будто мои дети для тебя -
чудовищное наказание. Как ты после этого себя матерью называешь?
Какого черта, Маркус, ты несешь?
Ты сказала, что наш сын - это ошибка!
Господи Иисусе, нет же..я...
И я так полагаю, что и Диана – это тоже очередная ошибка!
Остановись, Маркус, прекрати! Я люблю своих детей!
А ты в этом уверенна?
Слезы текли у нее по щекам, она лихорадочно качала головой. У меня же перед глазами стояла
пелена, я не мог остановиться, ярость и боль сметали все на своем пути.
Не переворачивай все с ног на голову, Маркус! Как ты можешь так говорить!
А как ты можешь кричать, что ненавидишь меня? Как? – заорал я, ударяя кулаком по стене рядом
с ее лицом, она тут же инстинктивно закрыла его руками, захлебываясь рыданиями,
подхлестывая меня. Такой агонизирующей боли я не чувствовал никогда, я не замечал пот и слезы,
которые застилали глаза, меня накрыло с головой и не было спасения. Я схватил ее за руки,
которые она прижимала к себе и отнял их, встряхивая ее. Смотрел в ее заплаканное лицо и
кричал, надрывая связки, а она заикалась от рыданий... - Смотри мне в глаза. Смотри и отвечай!
Какого...какого черта ты делаешь у меня в доме, если ты меня ненавидишь?! Какого черта ты
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |