Почему ты ненавидел мужчину своей сестры? – спросила она.
Потому что он был жестоким сукиным сыном.
Подойдя к большому окну, Отэм посмотрела на красный пикап Сэма, стоявший на подъездной дорожке. Если бы они на самом деле были семьей, машина стояла бы в гараже. Рядом с ее «субару».
Что случилось?
Сэм молчал так долго, что ей показалось, он не собирается отвечать. Она посмотрела на него, стоявшего в центре комнаты. Высокий, сильный мужчина. Брови над голубыми глазами нахмурены.
Он убил ее, - Сэм взглянул на Отэм. – Когда у нее, наконец, хватило мужества оставить его, он выследил ее и пристрелил.
С упавшим сердцем Отэм повернулась к Сэму. В одно мгновение она забыла о собственных печалях.
Сэм.
Я был на другом конце страны. Наслаждался жизнью. Жил в Торонто, потом… - Он пожал плечами и посмотрел на нее. – Потом моя жизнь остановилась.
Отэм бессознательно приблизилась к нему.
Когда она умерла?
Тринадцатого июня.
Эта дата была Отэм знакома, и она вспомнила, что Сэм несколько лет назад в Вегасе упоминал о смерти сестры.
Она была молодой, умной и красивой, и у нее были чудесные планы на жизнь. Элла хотела учить детишек. – Замолчав, Сэм пожал плечом. – Вместо этого нам пришлось организовывать ее похороны и упаковывать ее вещи.
Отэм бессознательно обвила его руками за талию и прижалась щекой к его сердцу.
Я знаю, каково это - упаковывать жизнь человека в коробки. Мне жаль.
Сэм был так напряжен, что казалось, будто под теплой кожей находится камень.
Она была моей маленькой сестренкой, и я должен был заботиться о ней. Наш отец умер, когда ей было десять, и Элла зависела от меня. Я помогал ей с домашними заданиями и купил ей платье для выпускного. Я должен был защищать ее. И не защитил.
Отэм ничего не знала об этом: знала, что его сестра умерла, но не более.
В этом не было твоей вины, Сэм.
Теперь я это знаю, но я так долго чувствовал свою вину и так долго злился. – Он провел пальцами по волосам Отэм. Она почувствовала, как его мышцы чуть расслабились. - Я все еще испытываю чувство потери. И все еще злюсь, но теперь не выплескиваю свою злость на себя и окружающих так бесконтрольно, как раньше.
Отэм слушала сильные удары его сердца, а потом прижалась губами к его груди.
Она всегда считала Сэма поверхностным. Интересующимся только сиюминутным удовольствием. Таким он и был. Но за его голубыми глазами пряталось что-то более глубокое. Что-то, что ему хотелось сохранить в тайне. За чарующей улыбкой скрывался мальчик, который занял место отца, и дисциплинированный мужчина, который усердно трудился, чтобы добиться своих целей.
Много лет после этого, - продолжил Сэм, - я совершал очень необдуманные поступки. И все, что я сделал с тобой, стало частью этого безрассудного поведения. - Отэм посмотрела ему в лицо, на напряженную линию подбородка. - В моей жизни есть вещи, о которых я сожалею. Которых стыжусь. Может быть, не так сильно, как должен бы. – Он криво улыбнулся. – Но я сожалею о Вегасе. - И она тоже. Смешно, но теперь уже не так сильно, как несколько месяцев назад. - Не о том, что встретил тебя. Я не могу сожалеть об этом. И не о том, что появился Коннер, но я сожалею, что не помню большую часть нашей свадебной церемонии. Сожалею, что сделал тебе больно. Сожалею, что повел себя не так, как должен мужчина. Что бросил тебя в отеле, не сказав ни слова. Не оставив тебе ничего, кроме свидетельства о браке и игрушечной собаки. Я очень об этом сожалею. И чувствую вину и смущение. – Он прижался лбом к ее лбу. – Мне жаль, Отэм. Мне жаль, что я оставил тебя одну в «Цезаре».
В первый раз с тех пор, как Отэм познакомилась с Сэмом, он выдавил из себя слова извинений. В первый раз с тех пор, как она по кусочкам собрала свое сердце обратно, Отэм почувствовала, что задеты какие-то струны ее души. Она опустила руки и сделала шаг назад. Одно слово, которое она готова была услышать, могло разрушить ее аккуратно восстановленную жизнь.
Не надо. – Не надо заставлять меня забыть. Не надо заставлять это казаться не таким ужасным. Не надо заставлять меня снова полюбить тебя. – Не хочу, чтобы ты мне очень понравился.
Я и так уже очень тебе нравлюсь. – Уголки его губ приподнялись в улыбке. – Думаю, сегодняшний ланч в твоем офисе показал, как сильно я тебе нравлюсь.
Это был секс. И все. – Она покачала головой, подняв руку, будто хотела остановить его. – Никакой привязанности.
Сэм наклонил голову, чтобы посмотреть Отэм в глаза. Его улыбка исчезла.
Ты ведь считаешь, что не сможешь оставить в прошлом то, что случилось в Вегасе, так?
Могла ли она?
Я не знаю. Я не очень хороша в этих всех «прости и забудь» вещах. – И если она простит и забудет, какой же будет дурой, если это случится снова? Когда это случится снова. Сэм был хоккейной звездой. Жил на широкую ногу. А Отэм нет. – В моей жизни было время, когда я старалась не думать об этом.
Иногда это было невозможно.
Расскажи мне.
Зачем?
Потому что ты не можешь не думать о случившемся в Вегасе, а мне нужно услышать об этом так же сильно, как тебе нужно рассказать об этом мне. – Он протянул ей руку. – Потому что мне всегда было интересно.
Отэм сделала шаг назад, и его рука опустилась. Ему было интересно? Ему было интересно, но он не подумал о том, чтобы снять телефонную трубку и спросить?
Мне было страшно, Сэм. – Она заправила волосы за уши. – Я была испугана и беременна от парня, которого даже не знала. Это должно было быть самым счастливым временем в моей жизни, но так не случилось. Каждый ребенок заслуживает восхищенных им родителей. Но у Коннера этого не было. Пока другие женщины ходили на курсы для беременных со своими мужьями, я разводилась. Что еще я могу сказать? – Очевидно, многое, потому что остальное просто выплеснулось из нее. – За несколько месяцев до этого умерла моя мать, а Винс был в Ираке, или Афганистане, или Южной Корее, или еще где-то. Я не видела отца почти десять лет и была совершенно одна. Уставшая как собака и совершенно одна. Ты – мужчина, так что тебе никогда не понять моих страхов. – Она подошла к кофейному столику и разгладила тетрадь Коннера. – Я не понимала, почему все это случилось. Я не понимала, как оказалась в такой глупой ситуации. – Она сосредоточилась на карандашах. – И я не знала, почему ты женился на мне, а потом бросил. Это было очень плохое время, и я была… - она наклонилась, чтобы собрать цветные карандаши… - испугана.
Сэм смотрел, как Отэм прибирает вещи Коннера. Ее щеки горели от эмоций. Он сделал ей больно. Конечно, он всегда знал об этом. Просто не знал, что с этим делать. До сегодняшнего дня.
Я в самом деле не понимал ничего из этого раньше.
Но уже начал понимать. Его мгновенное влечение. Силу этого влечения. Он начал понимать, что, может быть, - просто... может быть, - влюбился в девушку в переполненном баре. В девушку, которую не знал. В то время своей жизни, которое было полно сумасшедшего хаоса. Что, может быть, его сердце отстойно выбрало момент.
Каждый тренер, с которым Сэм когда-либо работал, каждый капитан, с которым он когда-либо играл, всегда говорили ему одно и то же: «Ты никогда не учишься с первого раза. Тебя всегда нужно ударить дважды, прежде чем ты научишься предвидеть удар». Теперь Сэм видел то, что должен был понять той первой ночью в «Пьюр». Яркий сияющий свет, который хотелось поймать и удержать навсегда. Если она ему позволит.
Ну, если тебя это утешит, - сказал он, - ты всегда до чертиков пугала меня.
Отэм взглянула на Сэма уголком зеленых глаз.
Ну да.
Это правда. Ты так уверена в себе и ни от кого не просишь помощи. Это немного пугающе. – В этот раз, когда он потянулся к ней, она позволила ему взять ее ладони. – Ты – хорошая мать, и у тебя собственный бизнес. Ты могла бы сидеть на попе ровно и жить на алименты. Другие так и делают, но не ты. Ты очень усердно работаешь. – Его это в ней всегда восхищало. – Ты должна гордиться собой.
Ты думаешь, я хорошая мать?
Конечно. Я бы не мог желать лучшей матери для своего сына. – Он улыбнулся, чтобы поднять ей настроение. – И я говорю это не только, чтобы мне секс обломился.
Отэм прикусила нижнюю губу.
Спасибо.
Тебе спасибо.
А затем он поблагодарил ее единственным способом, который знал: привел в спальню и раздел. Уложил на постель и покрыл все тело поцелуями. Сэм занимался с ней любовью. И когда скользнул в ее тело, то почувствовал, будто вернулся домой после нескольких недель в пути. Как будто хотел остаться там навсегда.
Сэм обхватил ладонями ее лицо и прошептал на ухо:
Позволь мне любить тебя, Отэм.
Да, - сказала она, выгибая спину, чтобы встретить его толчки. – Не останавливайся, Сэм.
Они говорили о разных вещах, и в первый раз в его жизни он понимал разницу между классным сексом и занятиями любовью. В первый раз в своей жизни Сэм хотел от женщины больше, чем она хотела от него.
Позже Отэм лежала у него в объятиях в теплой постели и в мягком сиянии великолепного секса и двух маленьких ламп. Прижимаясь спиной к его груди. Сэм провел ладонью по ее гладкой руке до запястья.
Ты скрыла мое имя крыльями. – Он поднял ее руку и поцеловал там, где бился пульс. – Это значит, ты считаешь меня ангелом?
Темным ангелом из ада, – засмеялась Отэм.
Когда ты перебила татуировку?
Через несколько недель после рождения Коннера.
Ох. – Сэм вздрогнул. – Так быстро? Я, по крайней мере, подождал.
Отэм взглянула на него через плечо:
И сколько?
Несколько месяцев.
Повернувшись на спину, Отэм посмотрела на него. В мягком свете лампы ее прекрасные зеленые глаза встретились с его.
Все, кого я знала и у кого была татуировка с чьим-то именем, пожалели об этом.
Это была не лучшая из моих пьяных идей. – Он улыбнулся и положил руку ей на обнаженный живот. – Она наверху списка вместе с кобелиной свадьбой и концертом Шер.
Отэм засмеялась: сочный звук истинного наслаждения.
Шер не была неприятной.
Это ты так говоришь.
Откуда тебе вообще знать? Ты же все проспал, и мы рано ушли.
Может быть, именно поэтому он не помнил сам концерт, но всегда винил в этом выпивку и инстинкт самосохранения.
– Ну, хорошая новость в том, что после этого у Шер было еще примерно пять прощальных туров. Так же как у Барбары.
Отэм улыбнулась.
Ты хочешь пойти на концерт Барбары Стрейзанд?
Черт, нет. Лучше уж получить шайбой по яйцам. Стоп…
А что бы ты дала мне за это?
Футболку «Одна ночь с Бабс». Ты можешь хранить ее в ящике вместе с футболкой «Beleive» от Шер, в которой ты женился. – Отэм повернулась на бок, чтобы посмотреть Сэму в лицо, в ее глазах сияла улыбка. – Или ты можешь носить ее, когда пойдешь развлекаться со своими приятелями.
Сэм уже не очень часто развлекался с парнями и не скучал по этому. Он лучше будет здесь, со своей семьей, в постели Отэм в ее доме с плохими обоями и старым ковром.
Его семья. Сэм не знал точно, когда начал считать их семьей, может быть, в Моклипс, но это казалось правильным.
Парни, наверное, возмутятся и надерут мне задницу. Может, вместо этого мы с Коннером поездим по замкам Германии этим летом?
Отэм нахмурилась.
Старые каменные здания?
Конечно. – Сэм бы предпочел пляжи с белым песком и Отэм в бикини, но какого черта? - Если вы с Коннером в самом деле этого хотите.
Разве ты не проводишь летние каникулы в Канкуне с друзьями?
Я лучше проведу время с тобой и Коннером, чем на яхте с девушками в бикини. – Когда это случилось? – Кому нужны девушки в бикини.
Тебе.
Он провел рукой по ее бедру.
Мне в бикини нужна лишь ты. Вся эта белая кожа, которая нуждается в том, чтобы кто-нибудь втер в нее крем от солнца.
В Вегасе это привело нас к неприятностям.
Я помню. Помню, какой красивой ты была. – Сэм легонько прикусил ей плечо, пробуя кожу на вкус. – Теперь ты еще красивей. Даже утром.
Ты не знаешь, как я выгляжу утром.
Знаю. В Моклипс ты выглядела очень горячо в той пижаме с таксой.
Отэм засмеялась, будто он пошутил.
Вот ты снова пытаешься очаровать меня, чтобы я в тебя влюбилась.
Что если я влюблюсь в тебя? – Он скользнул ладонью вверх и обхватил ее грудь. Их глаза встретились.
Не влюбишься.
Сэму не понравилось, как она сказала это. Как будто это было невозможно. Как будто он был не в состоянии влюбиться в женщину. Как будто он был не в состоянии полюбить Отэм.
ГЛАВА 16
Мужчина моей мечты: наблюдательный
Отэм, даже еще не открыв глаза, знала, что Сэм ушел. Конечно, он ушел: предстояла игра в Нью-Джерси, и его несколько дней не будет дома. Отэм коснулась вмятины на подушке от его головы.
«Что если я влюблюсь в тебя?» Прошлой ночью Сэм не впервые говорил о любви. Он сказал то же самое и раньше, в офисе Отэм. В первый раз она решила, что он сказал это, потому что ее рука была в его штанах. Во второй раз, потому что его рука была на ее груди. Нельзя доверять мужчинам во время секса: они могут сказать все что угодно.
Отэм села, свесив ноги с кровати. Быстро натянула штаны и футболку, чтобы Коннер не заметил, что в кровати она лежит абсолютно голая.
Пять лет назад Сэм женился на ней и ни разу не упомянул о любви. Даже намеком: Отэм просто посчитала, что он ее любит. И посмотрите, к чему это привело.
Она бросила взгляд на часы и прошла в комнату Коннера. Тот с открытыми глазами лежал на боку, вытянув руки.
Поднимайся, лентяй.
На следующей неделе у сына начинались рождественские каникулы, но, конечно, он и не думал о том, чтобы выспаться. И это означало, что и маме выспаться не удастся.
Коннер уселся на новой простыне с лодками, одетый в пижаму с Умельцем Мэнни. Отэм спросила себя, как долго сыну будет нравиться Мэнни? Сколько времени понадобится, чтобы Мэнни повторил судьбу Барни?
Можно мне блины сердечками?
Да. - Она улыбнулась. Коннер все еще был ее мальчиком. Пока что. – Конечно, можно.
Следующие пять дней Отэм провела, занимаясь обычными делами. Только теперь они не казались такими обычными. Когда рядом не было Сэма. И Отэм чувствовала беспокойство из-за того, как быстро все переменилось. Днем она старалась не думать о нем, а ночью, когда он звонил, пыталась не замечать жаркий поток, несущийся по ее коже и сжимавший ее сердце. При звуке голоса Сэма Отэм приходилось прикусывать губу, чтобы удержаться от улыбки.
В пятницу вечером он вернулся домой. К ней домой, будто они были семьей.
Как прошел день, милая? – спросил он, забираясь в постель.
Отэм рассказала о близнецах Росс и их последних пожеланиях и предпочтениях относительно июльских свадеб. Рассказала о том, что операция Челси по уменьшении груди назначена на следующую неделю.
А. Вот почему Марк берет отпуск на несколько недель. – Сэм взял руку Отэм и посмотрел на ее пальцы. – Хотя не понимаю, почему она хочет сделать что-то подобное.
Вероятно, из-за болей в спине.
Об этом я не подумал. – Он посмотрел на нее: взгляд голубых глаз убийственно серьезен. – Ты же никогда ничего такого не сделаешь? Правда?
У нее не было двойного «Д», так что не было и повода для беспокойства.
Нет.
Хорошо. Ты мне нравишься такой, какая есть.
Когда он говорил такие милые вещи, Отэм почти забывала, что Сэм – самовлюбленный спортсмен, который большую часть времени проводит в раздевалке для хоккеистов.
У меня странный мизинец на ноге, - была вынуждена признать она.
Все хорошо, милая. Твоя грудь просто создана для него. У тебя великолепная грудь, и эти слова не значат, что я извращенец. Просто наблюдательный.
Отэм засмеялась, потому что Сэм говорил совершенно серьезно.
Две недели спустя Отэм с Коннером пошли на матч «Чинуков» против «Каролины Харрикейнс». Они надели свитера с атрибутикой своей команды, купили хот-доги и колу и попытались не вздрагивать, когда Сэм кому-то «надирал задницу» или били его. Он катался по льду туда-сюда, пасовал или бил по воротам так быстро, что Отэм даже уследить не успевала. Она заметила, что Сэм много разговаривает на площадке, и была уверена, что ей лучше не знать, о чем он говорит. Особенно когда ему приходилось отсиживать по четыре минуты на скамейке штрафников.
Вон тот игрок, - Коннер показал пальцем на хоккеиста «Каролины», - в зоне папы. Так делать не надо.
Отэм в самом деле понятия не имела, о чем говорит ее сын, пока Сэм не впечатал игрока в бортик так, что плексиглас затрясся, а у нее перехватило дыхание. Леклер достал клюшкой шайбу и послал ее по льду. Посмотрел вверх: пот капал у него с носа. На одну короткую секунду Сэм поймал взгляд Отэм и улыбнулся.
И тут она ощутила то, что чувствовал игрок «Каролины». Как будто ее ударили. Будто это ей «надрали задницу». Но вот только ей это понравилось, и она хотела еще.
В груди у Отэм сжалось от страха. Нужно отстраниться. Она не доверяла Сэму. Она не доверяла себе. Все развивалось слишком быстро. Как и раньше. Но в этот раз, если и когда все закончится, Отэм будет не единственной, кто пострадает.
И все же той ночью Сэм пришел к ней домой, будто тут было его место. Он пожелал доброй ночи Коннеру, затем прошел на кухню и, открывая холодильник, спросил:
У тебя нет замороженного гороха?
На Сэме были черные спортивные штаны и синяя футболка с логотипом «Чинуков», и большая красная ссадина на щеке.
Овощной микс.
Сойдет. – Он вытащил пакет с овощами и засунул его за пояс брюк. – Команда только что наняла нового форварда из России.
Отэм улыбнулась. Ей нравилось, как Сэм рассказывал про свой день и спрашивал, как прошел ее.
Хотя он молодой. И кажется, немного безответственный, эгоистичный и безрассудный. – Для Отэм все это было синонимами слова «хоккеист», и она, приподняв бровь, посмотрела на Сэма. Тот засмеялся: - Теперь я не такой безрассудный.
Ну-у, я думаю, одно из трех – это… - Отэм задумалась, как будто пытаясь подобрать нужное слово, - …прогресс.
Сэм широко улыбнулся как гордый исправившийся грешник:
Я работаю над двумя другими.
Отэм оперлась на столешницу и сложила руки на груди.
Может, тебе стоит стараться чуть усерднее?
Я и стараюсь усерднее. Я думал, может, ты заметила.
Может, немного.
Может, тебе следует показать, что ты это оценила. – Он взял ее за руки и заставил обхватить себя за талию. – Покажи, что ты поддерживаешь меня.
И Отэм показала. Она чертовски поддерживала его всю ночь, но на следующее утро он ушел. Они оба решили, что ему не следует быть здесь по утрам, когда просыпается Коннер. Или, скорее, Отэм установила это правило, а Сэм неохотно согласился. Он не видел ничего плохого в том, что Коннер увидит своих родителей вместе, но Сэм явно не думал о будущем. О том дне, когда его не будет рядом так часто. А Отэм думала. Много. Думала об этом и чувствовала себя так, будто сидит и ждет, когда топор упадет ей на шею.
Я нарисовал картинку, - сказал Коннер следующим утром за завтраком. И пока Отэм насыпала ему «Чириос», убежал в свою комнату. Сын был на рождественских каникулах, а Отэм этим вечером проводила благотворительное мероприятие в «Фор сизонс». Раньше она бы отвезла Коннера к няне, но Сэм хотел провести с ним время, прежде чем тем же вечером отправиться в Чикаго. Отэм ждала его в одиннадцать после утренней тренировки.
Коннер вернулся в столовую и положил лист белой бумаги на стол:
Мам, посмотри.
Отэм налила себе чашку кофе и села рядом с сыном. На листке, лежавшем рядом с его тарелкой, он нарисовал ее и Сэма, и себя посредине. Все человечки держались за руки и сверкали кривобокими улыбками. В первый раз Коннер изобразил их семьей.
Это ты, я и папа.
Отэм сделала глоток кофе. Желудок у нее сжался.
Хорошая картинка. Мне нравится эта розовая юбка. – Она с трудом сглотнула. – Но ты знаешь, что папа просто заходит иногда, чтобы повидать тебя. Так? Он здесь не живет.
Коннер пожал плечами:
Но может, если захочет.
У него есть квартира в центре.
Но он может переехать сюда. Папа Джоша Ф. живет дома с ним.
Коннер, не все отцы живут в тех же домах, что их дети. Не все семьи похожи на семью Джоша Ф. В некоторых есть два отца, - сказала Отэм, чтобы отвлечь сына от мыслей о том, что никогда не произойдет. – Или две мамы.
Коннер засунул ложку «Чириос» в рот.
Если папа захочет, он может переехать. У него большой грузовик. – Как будто все заключалось лишь в том, чтобы упаковаться и переехать. – А потом вы можете сделать мне маленького братика.
Отэм задохнулась:
Что? Ты хочешь брата?
Коннер кивнул:
У Джоша Ф. есть младший брат. Так что папа должен переехать сюда, чтобы я смог получить брата.
Не зацикливайся на этом, Коннер.
Он внезапно захотел братика и родителей, живущих под одной крышей?
Ну пожалуйста.
Не говори с набитым ртом, - на автомате сказала Отэм. Голова у нее кружилась так же быстро, как и желудок. У Коннера никогда не будет брата.
Чувствуя, как кислота прожигает дыру в груди, Отэм отодвинула кофе. Было время, когда она хотела того же, что и Коннер. Она хотела этого в Вегасе и в тот день, когда подписала бумаги о разводе. Хотела этого в ту ночь, когда узнала, что беременна, и в то утро, когда родила сына. Она любила Сэма. Ей понадобилось много времени, чтобы избавиться от этого, но каким-то образом она снова влюбилась в него. Только в этот раз все оказалось еще хуже. В этот раз чувство было глубже, уютнее. Как будто они были друзьями и любовниками. Теперь Отэм по-настоящему узнала Сэма, и все было намного хуже, чем в первый раз. В первый раз она влюбилась в очаровательного, сильного незнакомца. В этот раз она влюбилась в очаровательного, сильного мужчину. Который был настоящим.
Встав из-за стола, Отэм прошла в спальню. Потом приняла душ, будто ее нервы не были на пределе. Как будто ее мысли не мчались стремительным потоком, а сердце не билось как сумасшедшее. Отэм была готова начать свой день. Она надела черные шерстяные брюки и кашемировый свитер с жемчугом на воротнике. И когда забирала волосы в «хвост», руки у нее тряслись.
Отэм любила Сэма, и в ее глупом сердце было маленькое местечко, где осталась надежда, что, может быть, в этот раз он тоже ее любит. Он шутил насчет этого. Дважды. Но и все. Шутка. Как раньше. В этот раз Отэм не была испуганной двадцатипятилетней девушкой. В этот раз она знала о последствиях.
***
Из телевизора несся звук любимого фильма Коннера, когда Сэм спускался вниз к Отэм. Он хотел поговорить о Рождестве и о том, чтобы провести его в этом году вместе.
Он остановился в дверях и несколько мгновений понаблюдал за Отэм. Она убирала свой органайзер в сумку. Рыжий хвост был перекинут через плечо и касался белой шеи. Сэм сглотнул, вдруг почувствовав, что горло сжалось. Он помнил время, когда смотрел на эту женщину и даже не считал ее красивой. Не хотел так считать. Целенаправленно встречался с подружками, совершенно не похожими на Отэм, чтобы ничто не напоминало о ней и о причинах, по которым он запал на нее в Вегасе. Сэм был тяжелее Отэм по крайне мере на сто фунтов, но она была способна вытирать им пол.
Когда ты будешь дома?
Отэм подняла глаза и быстро опустила обратно:
Поздно. Тебе, наверное, лучше остаться у себя.
Что-то было не так. Иначе. Это чувствовалось в напряженной тишине, внезапно окружившей Отэм.
Я уезжаю на восемь дней, - напомнил ей Сэм.
Повернувшись, она взяла со стола ручку:
Коннер будет ждать твоих звонков.
Сэм кашлянул, пытаясь избавиться от комка в горле:
А ты будешь ждать моих звонков?
Отэм открыла ящик, не ответив.
Пройдя через комнату, Сэм взял ее за руку:
Что происходит?
Она посмотрела на него, и он увидел. Прямо в ее зеленых глазах. Боль и неуверенность, и отстраненность. Тот взгляд, который надеялся никогда больше не увидеть. Как в первый раз, когда Отэм положила сына ему на руки.
Коннер запутался, - сказала она, делая шаг назад, отделяя себя от Сэма чем-то бòльшим, чем пространство. – Я думаю, будет лучше, если мы не станем проводить так много времени вместе.
Это не имело никакого отношения к Коннеру. От раздражения Сэм сжал зубы: ему хотелось встряхнуть ее. Но он сознательно ослабил хватку и опустил руку.
Ты не можешь продолжать быть такой переменчивой. Не можешь притягивать меня, даже если отталкиваешь прочь. – Он тоже сделал шаг назад. Чтобы защититься от боли, поднимавшейся в нем. – Ты не можешь продолжать смотреть на меня так, будто каждую секунду ждешь, что я разобью тебе сердце.
А ты не можешь ждать, что я не буду этого делать.
Что-то случилось за то время,пока Сэма не было здесь. Что – не имело значения.
Я не сделаю тебе больно, Отэм. Обещаю.
Ты не можешь давать такие обещания.
Сэм протянул руку:
Милая, просто поверь мне.
Я не знаю, смогу ли, - покачала головой Отэм.
Это из-за Вегаса, - он опустил руку. – Все еще.
Это случилось, Сэм.
Ты права. Случилось, но тогда мы были другими. – Он ткнул пальцем себе в грудь. – Я был другим. Я не прошу тебя забыть то, что произошло. Не думаю, что кто-то из нас в силах это сделать. Но если ты не сможешь справиться с прошлым, как мы сможем двигаться дальше?
Как они смогут жить вместе? А он хотел этого так сильно, как ничего никогда не хотел в своей жизни. Он хотел получить семью больше, чем выиграть Кубок Стэнли.
Отэм покачала головой, и боль в ее глазах разрывала Сэму сердце, хоть и злила.
Я не знаю. – Она взяла сумку и направилась к двери. – Мне надо идти.
Он смотрел, как Отэм уходит, и это было одной из самых сложных вещей, что он когда-либо заставлял себя делать. Сквозь шум телевизора из коридора до него долетел звук захлопнувшейся двери в гараж. Сэм любил Отэм. Хотел жить с ней. Но не знал, случится ли это, и не знал, что делать.
Он поднялся по лестнице мимо Коннера, лежавшего на диване с пультом руке, и попросил, проходя на кухню:
Ты не мог бы сделать потише? - Звук стал тише. Сэм открыл дверцу холодильника. - Спасибо.
Всю свою жизнь он боролся за все. Боролся и по бòльшей части выигрывал. Упорно следовал этим путем, но не был уверен, что сможет добиться Отэм. Она была недвижимой силой. Чертовски упрямой, и Сэм не знал, осталось ли у него достаточно боевого духа, чтобы заставить ее передумать.
Вытащив бутылку воды, он открутил крышку. Телефон, висевший на стене, звонил до тех пор, пока не переключился на автоответчик. Может, Сэму просто следует уйти.
Он хотел разделить с Отэм будущее, но, может быть, он причинил ей слишком много страданий, чтобы она смогла справиться с ними. Может быть, надо просто убраться отсюда, пока он не увяз еще глубже. Пока не захлебнулся и не пошел ко дну.
Телефон зазвонил снова. Сэм разозлился. Если бы он был жестоким, то бы пошел и избил бы кого-нибудь. Если бы он только что не вернулся в основной состав, то мог бы попытаться проломить головой стену. Телефон продолжал звонить - зудящее раздражение ломало самоконтроль Сэма. Он прошел через кухню и посмотрел на определитель номера, хотя обычно просто бы снял трубку и повесил обратно.
Вместо этого он ответил:
Алло.
У вас звонок за счет абонента, - сказал механический голос, - от… Винса… заключенного в тюрьме Кларк Кантри. Будете оплачивать?
ГЛАВА 17
Мужчина моей мечты: удивляет меня своей добротой
Думаешь, раз ты вытащил меня из тюрьмы, это поможет тебе заработать очки у моей сестры?
Сэм взглянул на Винса, на синяк, украшавший его глаз, и шишку на лбу. Леклер не думал, что существует что-то, что поможет заработать очки у Отэм. Она была практичной женщиной с каменным сердцем.
Я не собираюсь рассказывать Отэм. Не нужно ей волноваться из-за тебя.
Деньги я тебе верну.
Сэм сбросил скорость и остановился на красный сигнал светофора.
Знаю.
Брата Отэм арестовали за нападение. Очевидно, он надрал кому-то задницу в баре байкеров. Сэм не обвинял парня в надирании задниц, но Винс ему нравился не больше, чем он сам нравился Винсу.
Знаешь, было не очень-то мудро бросать вызов целому бару.
Винс фыркнул:
Говорит парень, который бросает вызов толпе хоккеистов почти каждый вечер.
Это другое. Это моя работа. Я не дерусь просто так. – Больше нет. Зажегся зеленый, и Сэм нажал на газ. – У меня есть очень хороший адвокат. Я дам тебе его визитку.
Мне не нужна его помощь.
Я знаю, но ты ею воспользуешься. – Сэм устал. Устал бороться с прошлым. Не было никакого способа заполучить Отэм. Может, и хорошо, что он узнал об этом сейчас, а не потом. Прежде чем купил кольцо с огромным камнем и выставил себя дураком. – Я не хочу, чтобы ты расстраивал Отэм этим дерьмом.
Я? Вот это да! Это ты обрюхатил ее и бросил в номере отеля.
Сэм посмотрел на бывшего «морского котика». На мужчину, которого люди считали героем.
Мы все знаем, что случилось шесть лет назад. И мы с Отэм пытаемся справиться с этим, - солгал он.
Винс засмеялся:
Ты уверен, что Отэм пытается справиться с этим? Я знаю свою сестру. Она – Хэйвен. В нашем словаре нет слов «прости и забудь».
Ага. Сэм узнал это на собственной шкуре. Предельно ясно понял полученное сообщение.
Скажи мне вот что, квакуша. Ты когда-нибудь делал что-нибудь, о чем сожалел так сильно, что чувство вины преследовало тебя годами? А может, и всю жизнь?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 118 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |