|
- Наверное. Вот и посмотрим на их возможности. Как быстро они сумеют нас найти, - Зарайа подмигнула ей, и девушка невольно рассмеялась. Теперь, когда они обо всем договорились, ей стало легче. Еще, правда, потряхивало от зашкаливающего адреналина, но на душе не было противно. Значит, она поступает правильно. При мысли о Яльсикаре ей становилось немного неудобно, но она выбросила это из головы. Поверить, что у нее есть какое-то будущее с мужчиной, старше ее на двести с лишним лет? Глупо, очень глупо. А секс, даже такой хороший, не стоит того, чтобы забывать обо всем на свете. Скорее всего, он использовал это как дополнительный аргумент в свою пользу. Вне всяких сомнений, он вел с ней игру. Играл наверняка, зная, что выиграет. Запросто перехитрит сопливую девчонку. Убийца или нет, но лжец и манипулятор - уж точно. И она была намерена сделать ему сюрприз.
Зарайа тоже вела свою игру, но понятную. Она была ей ближе. Оказалось, что ей тридцать четыре местных года, в реале - всего девятнадцать. Она была моложе ее, Ани. Ее звали Мария, она испанка из Мадрида. Просто студентка юридического факультета.
- А я тоже столичная девушка.
- Москва, да? У вас буквы другие. Я долго думала, что это за подземка... потом поняла. Никогда не была в Москве, - призналась Зарайа. - Прости, что напугала тебя тогда.
- Ничего, это же был сон. А я никогда не была в Мадриде. Пришлешь приглашение?
- Запросто. А ты мне потом.
- Хорошо.
Девушки улыбались друг другу. Они сидели прямо на траве, где-то в дебрях третьего мира. Это был своеобразный мир-сад. Кругом цветы и деревья, ветки которых ломились от сладких фруктов. На каждой из них росли вперемешку апельсины и персики, яблоки и виноград. Ксеар явно дал волю своему воображению и чувству юмора. На некоторых деревьях, отдаленно напоминающих низкорослые березы, вместо листьев росли валюты мира. Крохотные доллары, еврики, марочки и тугрики. Гроздья монеток тихо звенели на ветру. Просто, для красоты. Здесь они никому не были нужны в качестве платежного средства. Доллары и евро вырастали до своего стандартного размера и как-то меланхолично облетали, чтобы быть втоптанными в черную плодородную землю и сгнить в ней, как настоящие листья.
- Здесь очень тихо.
- Это очень маленький мир, малыш. Сюда могут выходить человек пятьсот, да и те больше все-таки живут в первом.
- Почему только пятьсот? Это же так просто...
- Не знаю. У людей просто убогая фантазия. Получив свой кусок счастья в первом мире, они уже больше ничего не ищут. Мне кажется, они просто даже... не хотят.
- А ты можешь менять внешность?
- Могу, но Ксеар сразу узнает. И через минуту будет здесь. У него сигнальные ключи от всех миров. Любые существенные изменения он сразу пресекает. Он здесь царь и бог.
Зарайа сказала это даже без иронии или злости. Просто констатировала факт, и Джаре стало не по себе. Опасная затея - воевать с царем. Не говоря уже о боге.
- Ясно, тогда не надо. Лучше еще немного посидим и поболтаем.
- Тебе страшно?
- Немного. Они здорово разозлятся.
- Да уж, наверное. Не бойся. Мы же вместе, - Зарайа крепко, по-дружески взяла ее за руку и улыбнулась ей. Джара кивнула. Если то, что сказала ей девушка - правда, значит, объединившись, они будут даже сильнее Ксеара. И он ничего не сможет с ними сделать.
Джара улыбалась, удивляясь сама себе. Надо же, как она осмелела за эти три дня. Возможно, потому, что событий, происшедших с ней за это время, могло бы хватить на год. Она успела испытать смертельный страх и влюбиться, впервые испытать наслаждение в объятиях мужчины и предать его прежде, чем успела от этого опомниться. Получить новую жизнь и взять ее в свои руки, пойдя наперекор сильнейшим этого мира. Она уже не та девушка с подносом в руках, что так робела перед Ксавье в кабинете своего начальника. И даже не та, что плакала перед Яльсикаром, в ужасе от собственных мыслей. Рассказ Зарайи убедил ее и немного изменил.
Девушка рассказала ей, что больше тридцати лет назад в седьмом мире произошло первое и пока единственное в истории соединение. Грея Люче и Альбумены. Огонь и песчаный вихрь. Это было красиво и величественно. Объединившись, они создали огненное торнадо, путешествующее по пустыне.
- Они стали любовниками. После соединения это было неизбежно, их притяжение было сильнее магнита.
- Если мы соединимся...
- Не думаю, мы ведь обе женщины. Во всяком случае, Аквинсар считает, что этого не случится. По его теории, настоящее соединение вообще может быть только между мужчиной и женщиной. Но нам с тобой и не надо поглощать друг друга. Всего лишь объединиться, чтобы нас не вышвырнули по отдельности.
- А при чем тут Аквинсар?
- А он исследует эту тему уже о-о-очень много лет. У него научный институт, который занимается исследованием законов миров. Сам он, разумеется, занят в основном седьмым. Мы с ним иногда разговаривали об этом. Когда меня еще не начал искать его братец.
- Мне Ксеар не сказал, что они братья.
- Конечно, братья. У них даже имена похожи. А не сказал потому, что они это не афишируют. Боятся обвинений.
- Каких? - не поняла Джара.
- Ну, что повелители своих родственников в миры как-то протаскивают, даже неспособных. Тогда ведь все так захотят. Но это полная ерунда. Я пробовала протащить своего младшего брата. Я даже находила его в первом и пыталась протянуть отсюда. Пыталась родителей дергать. Не выходит. Если у человека нет способностей - бесполезно даже пробовать. А у Аквинсара способности очень высокие, раз уж он в седьмом.
- Тебе это Аквинсар рассказал, про Грея и Альбумену?
- Нет, ты что. У них это тайна за семью печатями, прости уж за каламбур.
Воцарилась тишина, а потом Джаре послышались тихие всхлипывания. Повернув голову, она поняла, что Зарайа плачет.
- Я так его любила, киска. Я так его любила... - пробормотала она свозь слезы.
- Кого? - прошептала Джара, не понимая.
- Грея.
Девушка подняла залитое слезами лицо, и Джара обняла ее. Зарайа плакала, а она гладила ее по хрупкой спине. Здесь у них не было крыльев, и их внешность была ближе к обычной.
Потом Зарайа успокоилась и снова начала рассказывать.
- Мы с ним случайно познакомились. Он сбил меня при перемещении в неположенном месте, извинился, повел в кафе. Я даже не предполагала, что он повелитель стихии. Потом мы переспали, он все рассказал. Он вообще был очень открытым человеком, терпеть не мог всякую секретность, даже ругался с Бьяккой иногда, когда Яльсикар заставлял что-то скрывать от журналистов. Я тогда даже его защищала, Бьякку... представляешь? Объясняла Грею, что так нельзя. Ему было почти сто лет, мне чуть за двадцать. А я говорила ему, что он чересчур наивен. Он всегда отвечал, что только так и нужно. И это не наивность, а мудрость. И что я со временем это пойму. Он говорил, что открытость - единственный способ выжить. И что это относится ко всем восьми мирам.
Глаза девушки смотрели куда-то так, будто перед ней был невидимый экран, где разыгрывались события тридцатилетней давности. Джара тихонько вздохнула.
- Он был удивительным человеком, Джара. Я таких никогда не встречала. Его вера в людей была почти абсолютной. Он верил только хорошему, а плохого будто и не замечал. Он говорил, что мы влюбляемся друг в друга, а надо влюбляться только в саму любовь. Я не понимала, как это. Никогда не понимала. Он был ветреным, Грей. Ему следовало бы стать воздухом, а он был огнем. У него было много женщин.
Ее голос немного погрустнел, потух, но она продолжала.
- Он сразу рассказал мне про эту идею о слиянии. Аквинсар изложил им свою теорию и, по его словам выходило, что все стихии могут образовывать симбиотические соединения. Минус в том, что непонятно, как их разрывать. Плюс - в увеличении силы. Грей загорелся, - она хмыкнула. - Он иначе не мог, огонь все-таки. Альбумене было интересно, но Ксеар отказался. Он боялся непредсказуемых последствий. Что уж у них там дальше произошло - не знаю. Только в один прекрасный день Альбумена и Грей решили попробовать. Они оба будто скучали, искали новых ощущений.
Зарайа закусила губу, ее глаза снова заблестели от слез.
- Я очень любила его, но уже тогда понимала, что мы не будем вместе. Я только очень боялась за него. Я говорила ему, что Ксеар не простит. А Грей смеялся. Он был уверен, что брак Альбумены и Айи уже давно не имел ценности для них обоих. Он говорил, что это все только для журналистов, что они вот-вот разойдутся. Может, так и было, не знаю. Когда произошло соединение... я его не узнала после этого. Он и так-то всегда был солнцем, жизнерадостным и полным энергии. Всегда смеялся, постоянно шутил. А тут - словно и не человек вовсе, а воплощенная радость. Я даже не ревновала его тогда, его невозможно было ревновать. Он пытался описать свои ощущения, но ничего было не понять.
Она вздохнула, украдкой вытерев слезы.
- Потом мы потихоньку расстались. Альбумена переехала к нему, при одном взгляде на них было понятно, что они счастливы. Если б ты хоть раз видела их вместе, киска... ты бы поняла, какая это чушь, что она его убила. Вся ее жизнь была в нем, а его - в ней. Они действительно были едины. Если она и сошла с ума, то лишь от того, что он погиб.
- А Грей не знал, что ты могла войти в седьмой?
- Нет, ты что. Я и сама этого тогда не знала. Ходила сюда, но не дальше. Я думала, мне такого никогда не достичь. Я всегда была недоверчивой... а Грей говорил, что нужна открытость, детская вера. До сих пор не понимаю, как у меня вышло. Возможно, потому, что я часто думала о Грее после его смерти. Мне хотелось помнить его слова и хоть немного стать на него похожей.
Зарайа лежала с закрытыми глазами, раскинувшись на траве. Джара смотрела на нее, задумчиво поедая виноград, который сорвала с ближайшей ветки. Виноград был очень сочным, без косточек, и по ее подбородку тек сок. И ей было так хорошо и беспечно, как в детстве. И даже думать ни о чем не хотелось. И все страхи куда-то улетучивались, словно они были ядовитым летучим газом в ее душе, которая сейчас проветривалась, растворив все свои внутренние дверки и окошки.
Она тоже легла на траву и представила себе Грея. Судя по словам Зарайи, он и впрямь был необыкновенным человеком. Хотя она тоже не понимала, как можно любить саму любовь. А вот соединение с любимым человеком - это так романтично. Должно быть, это лучше секса. Еще нежнее. Еще более страстно. Но сколько же нужно доверия, даже веры, чтобы навечно объединиться без возможности когда-либо расторгнуть этот союз? И почему, черт возьми, все так ужасно закончилось? Кто посмел уничтожить их счастье, которое они заслужили своей смелостью?
Когда появились Айи и Яльсикар, она сразу поняла, хотя ее глаза были закрыты. На миг стало темно, прохладно, и воздух вокруг резко посвежел, как будто зимой кто-то открыл форточку. Джара открыла глаза и медленно встала, следом за Зарайей. Она смотрела только на Яльсикара, а он смотрел на нее: очень холодно изучал взглядом, будто видел впервые.
Все, подумала она: это уже был не тот человек, который ее целовал и был с ней. Который когда-либо мог бы сделать это снова. В этот момент она вдруг поняла, что она не просто причинила ему боль, а еще и унизила перед Ксеаром. Он же такой крутой парень, а со своей девчонкой, выходит, не справился. И от осознания этого ей стало еще больше не по себе.
- Джара, - после недолгого молчания вымолвил Ксеар, - ты хорошо подумала о том, что ты делаешь? Я даю тебе возможность передумать. Обещаю, что никаких репрессий не будет.
Девушка вдохнула, на несколько секунд затянув паузу. Просто, чтобы немного успокоиться. Нет, Айи был неправ, никакой возможности передумать уже не было, даже если бы она вдруг захотела. И он никак не мог ее дать. Она уже видела глаза Яльсикара.
- Я не передумаю, - очень ровно сказала она, усилием воли оторвав взгляд от Яльсикара, который давно на нее не смотрел, и перевела его на Айи. В его лице не двинулся ни один мускул, но глаза будто стали еще темнее. И они перенеслись в первый мир.
13.
Слепящие лучи белого солнца, в самом зените, согревало серую, неподвижную гранитную скалу. Он любил полуденное время. Над пустыней марево, горные склоны хорошо освещены. Солнце греет его со всех сторон, а не только с одной, как в утренние и вечерние часы. И ему становится тепло, и боль уходит, и хочется жить. Аквинсар и сам удивлялся, сколько энергии ему дают эти часы неподвижности. Полной неподвижности, которая была ему присуща здесь, в седьмом мире, в отличие от прочих стихий и явлений. Он не создан, чтобы быть ветром, порывистым и влиятельным, как Ксеар. Всегда свежим, всегда новым, то холодным, то теплым, то горячим. То нежным, то опасным. Он не может быть водой, которая способна утолять жажду, охлаждать или размягчать, растворять. Которая сама способна растекаться, занимая огромные пространства или быть мощным потоком, сносящим все на своем пути. Как его старший брат. Он тем более не мог бы быть огнем. Согревать кого-то или обжигать, поглощать и искриться. Это не его суть, хоть он в этом и нуждался.
Его душой был камень. Камень это не бессердечие, хотя люди так и говорят. Камень - это созерцание. Это движение, принесенное в жертву способности понимать и видеть все вокруг чуть лучше, чем остальные. Пока другие стихии заняты собой, он мог наблюдать за ними и изучать. Ему некуда было стремиться, он был обречен вечно находиться на одном месте, скованным единственной формой, данной ему от рождения и меняющейся крайне медленно. Но именно это позволяло его мыслям совершать путешествие и не быть прикованными к его физическому воплощению. Это позволяло ему не догадываться, а ощущать. Он следил за всем вокруг, и это было бесконечно интересно. У него было время и способность анализировать каждый всполох огня, каждый порыв ветра, траекторию течения каждой капли воды. Чувствуя их на себе, он каждый раз узнавал что-то новое. Он любил их всей своей душой. И Ксеара, и брата, и... ее.
Аквинсар давно понял, что она женщина. Он видел это в каждой искорке внутри красно-желтых язычков пламени, в каждом мягком изгибе, когда она двигалась. Он слышал это в каждом ее слове, когда они вели неспешные беседы. Он обожал, когда она касалась его, согревая его до самого нутра. Он знал, что мог бы смешаться с ней и догадывался, что это станет огромным, еще неизведанным наслаждением для них обоих. Но знал, что еще не время. Он вел исследования природы этого явления, чтобы понять, как сделать это правильно, как не навредить ни себе, ни ей. Он никуда не спешил. У него не было конкурентов. Вода не способна слиться с огнем, а воздух... Ксеар в таком случае мог бы дать ей столько сил, сколькими никогда не рискнул бы с кем-либо поделиться.
Он со смешанными чувствами наблюдал за ее страхами и вечным противоборством с Ксеаром и братом. Ему это не нравилось, но с самого начала Аквинсар решил не вмешиваться. Он не относился к этому серьезно, и не был намерен поддерживать чью-то сторону. Просто наблюдал.
И лишь теперь, уже двое суток подряд не находя в седьмом ни брата, ни Ксеара, ни огня, Аквинсар понял, как далеко все зашло. Противоборство, которое всегда казалось шуточным, за считанные часы превратилось в войну, требующую жертв. Разозлившись на себя за неосведомленность и на своего брата за его вечно снисходительное отношение к нему, Аквинсар пришел в седьмой, в надежде застать хоть кого-то. Но там было пусто, и тогда он немного сосредоточился, чтобы почувствовать брата. А потом ушел к нему, в третий.
- Ты вступила в игру, правил которой не знаешь, Джара.
Девушка оглянулась. Ксеар перенес ее на абсолютно пустое плато. Расположенное головокружительно высоко. На километры вокруг - пустыня.
- Это какой мир? - спросила она.
- Первый.
- Красиво. Ты прав, Айи, когда я вступала в эту игру, правила были для меня загадкой. Как и сама игра. Но это ты меня сделал игроком, так что...
- Я не враг тебе, - мягко перебил он.
- Я тоже тебе не враг. Как и Зарайе. Вы рвете меня на части, - Джара обхватила себя руками, глядя на горизонт. Его линия была будто в движении, преломляясь то в одном месте, то в другом. Она сощурилась, пытаясь постичь природу этого явления, но не могла. В глазах рябило.
- И что вы придумали? Шантажировать меня, пока обе отсюда не вылетите? – осведомился Айи, сменив тон на холодный.
- Да, как-то так. Ты прямо схватываешь на лету, - огрызнулась она.
- Слияние? Она хочет соединиться с тобой? И ты на это согласилась?
- Какой у меня выбор? Смотреть, как вы на моих глазах с ней расправитесь? Делать все, что скажете, ожидая, когда приметесь за меня?
- Да ты хоть знаешь, что такое соединение? От тебя ничего не останется, ты туман, она огонь. Она тебя в десятки раз сильнее. Да она тебя просто спалит и все. Вы обе вывалитесь в восьмой и больше никогда не вернетесь. Хорошо, если сохраните при этом свой разум.
- Так ты за нас переживаешь? Или за свои драгоценные миры?
- Джара. Посмотри на меня хотя бы, когда со мной разговариваешь. Я разве сделал тебе что-то плохое? Я хоть раз тебя обманывал или пытался как-то причинить тебе зло? Почему ты так ведешься на то, в чем она тебя убеждает?
- Потому что она очень убедительна, Айи, - Джара резко повернулась, но осеклась, встретив его жесткий взгляд.
- Выслушай меня, - потребовал он.
- Я тебя слушаю. И расскажи мне о своей жене. И о Грее.
Краем глаза проводив исчезнувших в воздухе Ксеара и Джару, Яльсикар мрачно смотрел на хрупкую темноволосую девушку и чувствовал себя идиотом. Абсолютным идиотом - полным, законченным. За тридцать лет ему в голову не раз приходила мысль, что огонь может быть женщиной. Но ни разу он не поверил этой мысли. Сколько раз он говорил с ней, и ни разу не почувствовал ее.
Еще с утра, отправив Лея заниматься ксеариатом, Яльсикар начал рыться в архивах. Он поднимал контакты Грея и Альбумены, связался с парой их бывших друзей и задал всего несколько вопросов. На него словно прозрение снизошло. "У меня другие сведения". От кого она могла получить сведения о том, что произошло? Только от участников тех событий или их свидетелей. Через час он нашел их. Сразу два неизвестных из уравнения, над которым он бился несколько недель. Он думал, там был только икс. А оказалось, что еще и игрек. Икс - это Зарайа Суйа, любовница Грея. А игрек - Мьелле, ее прежний любовник, которого она оставила, чтобы быть с Люче.
Он сразу же позвонил помощнику.
- Лей. Бросай все. Сделай мне перечень звонков с коммуникатора Мьелле за последние две недели с именами абонентов. Бегом, - выпалил он. Сам Яльсикар перенесся в ксеариат и меньше, чем через минуту уже вошел в кабинет Айи.
- Где Джара? - спросил он у того. Айи оценил его выражение лица и поднялся из-за стола.
Обнаружив, что девушки нет, Яльсикар протянул руку к стоящему рядом Мьелле и сомкнул ее на его горле, молча поглядев ему в глаза.
- Бьякка? - Ксеар поднял бровь, когда он прижал его помощника к стене, слегка сдавливая ему шею. Яльсикар поднял левую руку, призывая Айи проявить немного терпения. И в этот момент пиликнул его коммуникатор. Все еще удерживая молчащего, перепуганного Мьелле, Яльсикар бросил взгляд на экран. Это была подборка звонков помощника Ксеара.
- Знаешь, что это? - спросил он, поднося экран почти к самому носу побледневшего молодого человека.
- Что? - прохрипел тот. Яльсикар знал, что то, что он делает сейчас, в народе называется "брать на понт". Еще пару минут назад это была всего лишь смутная догадка. Но теперь испуганное выражение лица Мьелле, в котором мелькал настоящий ужас, подсказывал ему, что он прав.
- Это твой приговор, Мьелле. Это распечатка твоих переговоров с Зарайей. А еще через десять минут у меня будет их аудио-запись, - вдохновленно соврал Бьякка. - Так, может, не будет терять времени, и ты сам расскажешь нам, о чем так увлеченно беседовал с милой девушкой последние несколько дней?
И на глазах у изумленного Айи, его помощник раскололся. Яльсикар даже сам удивился, как легко Мьелле, так виртуозно обманывавший всех долгие годы, повелся на его блеф.
Зарайа смотрела на здоровенного мужчину, который стоял напротив, возвышаясь над ней на добрых полметра, и ощущала безотчетный страх. Все-таки мерзавец Айи был прав в своих мужских шовинистических расчетах. Для того, чтобы утвердить главенство мужчины, иногда было достаточно и роста. Ну, и габаритов. И хотя бы она сто раз была уверена, что он не посмеет причинить ей какой-то вред, по крайней мере путем физического воздействия, все равно было не по себе. Да еще и эта его мрачная внешность. Небось в реале какой-нибудь щуплый очкарик, вот как пить дать. Самоутверждается, мерзавец. Взглядом сверкает. Злится. Тут она улыбнулась. А ведь на себя злится, понимает, что сглупил.
- У тебя хорошее настроение? - он поднял бровь. Зарайа внутренне вздрогнула от звука его голоса, который слышала впервые. В седьмом у всех иные голоса, больше похожие на шепот.
- Да не то, чтобы... - Она снова улыбнулась. Несмотря на долгую подготовку, она вдруг растеряла все мысли и не знала, о чем с ним говорить.
Яльсикар оглянулся, взмахнул рукой, создал себе скамейку и сел. Зарайа легко последовала его примеру. Он смотрел на нее, все еще округленными глазами, и она с трудом подавила смешок. Он даже не скрывал удивления.
- Что ты придумала теперь? Соединение?
- Ты догадливый.
- К сожалению, не очень, - он слегка поморщился, и Зарайа с внезапным уважением подумала, что он не стремится выглядеть лучше, чем есть. Не пылит в глаза.
Что ж, она тоже не будет.
- Мьелле арестован. Нас ждет увлекательная беседа втроем, - сказал вдруг Бьякка. Зарайа вздрогнула:
- Его-то за что?
- Он предатель. И лжец. Возможно, даже хуже.
- Он ничего мне не рассказывал. Разве это преступление, что мы дружим? Он даже не знал...
- Будешь выгораживать его до конца? Он того не стоит, поверь. К тому же мне почти все уже известно. И то, что он тебе рассказывал, как я убил Грея, и то, как мы тебя собираемся убить.
- Откуда ты знаешь, что мне это известно от него?
- А он уже во всем признался. К тому же, мне это и так было ясно. Потому что это вранье, - Бьякка скучающе посмотрел на носки своих сапог. - Вранье это все, Зарайа. От начала и до конца. И он это выдумал, чтобы тебе отомстить.
- Что вранье? - Прошептала она внезапно охрипшим голосом.
- Зарайа, нас здесь двое. - Бьякка развел руками. – Ну, нет мне смысла тебе врать, особенно теперь, когда ты вознамерилась покончить с собой таким изысканным способом.
- Я тебе не верю.
- Ты мне уже тысячу раз это говорила. Может, сменишь пластинку или хотя бы послушаешь меня?
Зарайа промолчала, исподволь изучая его взглядом. Теперь он не выглядел таким уж страшным. Она не чувствовала в нем ни злости, ни ненависти к ней. Наоборот, Яльсикар расслабленно сидел на скамейке, будто отдыхая, и насмешливо реагировал на ее реплики. Она вспомнила, как он закипал от гнева, будучи водой, и в каждой ее капельке отражалась его яростная дрожь. А теперь, когда она сидела перед ним - ничего. Впрочем, и она теперь была спокойнее. Все уже случилось. Теперь либо она выиграет, либо ее вышвырнут. Больше не будет долгих лет противостояния, опасений, что ее найдут, боязни, что достанут.
- Мьелле врет тебе уже очень давно и планомерно. Сначала он убедил тебя в том, что мы с Айи избавляемся от конкурентов и убили Грея, подставив Альбумену. А потом он под большим секретом поведал тебе о наших подлых планах убрать тебя.
- С чего ты взял, что мне об этом известно от него?
- А у тебя больше нет друзей, близких ко мне или Айи. Кто еще мог бы убедить тебя, что владеет подобной информацией? Я одного не понимаю, - Яльсикар наклонил голову, с живым интересом глядя на нее, - как он узнал, что ты повелитель стихии?
- Я сказала ему. Сразу, как попала в седьмой, еще до встречи с вами. Я тогда не думала, что буду это скрывать. Это он меня предостерег.
Зарайа понимала, что предает Мьелле, но теперь ей было очевидно, что Яльсикар и правда все без нее знает.
- Разумеется, он. Больше некому. Потому что то, от чего он тебя предостерегал, существовало лишь в его воображении. Он придумал тебе мнимую угрозу и стравил тебя с нами.
- Зачем бы ему это делать?
- Все еще не веришь? Да потому что он тебя ненавидит. Ненавидит за то, что ты ушла от него к Грею. И еще больше - за то, что ты сильнее. Идем, поговорим с ним, увидишь, как он плюется желчью во все стороны.
- Это неправда. Он любит меня. Он до сих пор меня любит и заботится...
Яльсикар рассмеялся. Не язвительно, а просто так, будто услышал забавный анекдот.
- Идем, Зарайа.
- Куда? - внезапно спросил мужской голос за ее спиной. Зарайа встала и обернулась. Ее взгляд встретился с серыми глазами беловолосого мужчины. Он казался невысоким, по крайней мере, по сравнению с Яльсикаром. Худощавым, каким-то тонким. Длинный нос, немного тонковатые губы. Пепельные волосы до плеч, очень прямые. Одет он был в голубые джинсы и очень просторную белую тунику. Из местного на нем были только сапоги. Где он взял эту одежду? И кто он вообще такой?
Зарайа перевела взгляд на Яльсикара. Тот как будто даже не удивился появлению незнакомца, только немного раздраженно поморщился.
- Братишка, не лезь. Видишь, у нас с девушкой выяснение отношений. Накипело.
- Вижу, - светловолосый мужчина приблизился к Зарайе, а она все смотрела на него и не верила. Аквинсар? Это - та самая скала, которая всегда разговаривала с ней так невозмутимо и с таким величественным спокойствием? Это - брат Яльсикара? В отличие от брата и Ксеара, этот человек никогда не появлялся на фото в газетах или журналах. Зарайа никогда не видела его. Но она представляла его иначе. Она думала, он такой же, как брат. Может, чуть ниже или чуть плотнее или что-нибудь еще - чуть. Но мужчина, который стоял перед ней, был не просто не похож на Яльсикара. У них не было вообще ничего общего.
- Вы не можете быть братьями, - пробормотала она, изумленно глядя то на одного, то на другого.
- Об этом мы потом поговорим, - нетерпеливо отрезал Яльсикар, поднимаясь.
- Я хочу знать, что происходит, - негромко сказал Аквинсар. Теперь он стоял рядом с ней, и Зарайа поразилась уверенности и успокаивающей силе, которая исходила от этого человека.
- Я тоже. - Вздохнул Яльсикар. - Пока, насколько я понял, девушки решили объединиться против нас. Объединиться очень буквально.
Аквинсар повернул голову и посмотрел в глаза Зарайе:
- Ты хочешь соединиться с Джарой? - недоуменно спросил он.
- Я хочу, чтобы меня не выкинули, Аквинсар, - процедила она.
- Я понял.
Он снова повернулся к брату.
- Мне надо с тобой поговорить.
- Позже.
- Нет. Прямо сейчас.
Зарайа сглотнула. Между мужчинами что-то происходило, очень странное. Она смотрела, как они сцепились взглядами, и в ней внезапно пробудилась надежда.
14.
Мьелле охраняли только два офицера, но он и не пытался бежать. Он знал, что деваться ему некуда, и испытывал только безысходность и жгучую ненависть, от которой у него болели внутренности. Ему не давали ни есть, ни пить. С ним поочередно разговаривали Яльсикар и Ксеар.
- Почему ты это сделал?
Он еще спрашивает. Мьелле затрясло от одного взгляда на лицо Ксеара, казавшееся искренне недоуменным. Каков подонок. Вот что самое мерзкое - они все строили из себя ангелов, а его, Мьелле, считали за какой-то кусок дерьма.
- Ненавижу тебя. Ты строишь из себя бога. Да кто ты такой, чтобы решать, каким будет мир? Это общий мир, мы все здесь живем. По какому праву ты тут распоряжаешься? - заорал он так, что его голос даже сорвался и попытался броситься на Айи. Вот было бы здорово хоть раз ударить по этой мерзкой высокомерной физиономии.
Яльсикар, стоявший рядом, ударил его кулаком по лицу, и Мьелле закрыл голову руками, падая на пол. Нет, даже этого он не сможет. Он не умел драться. Совсем не умел. Он очень боялся, когда его били. Он вспоминал школу, когда его как-то излупили старшеклассники. Они отобрали у него деньги и били по лицу, а потом ногами. За то, что он кому-то что-то из них не то сказал. Он думал, что может ответить на оскорбление, а оказалось, что нет. Нельзя. Прав тот, кто сильнее, а не тот, кто прав. С тех пор Мьелле люто, истово ненавидел тех, кто сильнее. Когда он попал в семь миров, то испытал эйфорию. Наконец-то. Вот оно, доказательство того, что он исключительный. Те уроды, что били его, проживут свои жалкие жизни самым обыкновенным образом, а он будет наслаждаться волшебным миром. Выходит, что он - сильнее, а они слабаки.
Потом радостное опьянение исчезло. Он понял, что не может ходить во второй. Понял, что находится на нижней ступеньке местной иерархии. И разозлился. Каждый раз, когда ему говорили в магазинах, что дорогие товары недоступны из-за его ограниченного кредита, каждый раз, когда он видел, что у кого-то более дорогая одежда и лучше планировка в доме, он испытывал обжигающую злобу. Долгие годы у него не было женщины в мирах. И это его тоже злило. Женщин здесь было мало, и они предпочитали самых сильных мужчин. Во всяком случае, так бывало с самыми интересными женщинами, которые всем нравились. Ему, Мьелле, оставались объедки с их стола. А он не хотел жениться на какой-нибудь официантке.
Но тут в его жизни появилась Зарайа. На какие-то два года он забыл обо всем. Он любил ее и был счастлив. А она начала ходить во второй, и в третий. Мьелле забеспокоился. Он знал, что из-за этого она может его бросить: он был слабее ее, а какой женщине такое понравится? Он всерьез паниковал. Во всем угождал ей, старался предупреждать каждое желание. Не помогло. Она ушла. Это оглушило его, раздавило, он снова ненавидел целый мир. Всех в этом чертовом, ужасном, несправедливом мире, хуже которого была только мерзкая, тусклая реальность восьмого. Сначала он расстался с Зарайей, поклявшись никогда больше с ней не встречаться. Она плакала, говорила, что не хотела его обидеть, что он еще встретит кого-нибудь.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |