В 1932 г. было раскрыто дело Рютина, одного из бухаринских деятелей в Москве. Из ссылки он пустил в обращение документ: что-то вроде памятной записки на 165 машинописных страницах. Содержание его известно лишь по кратким пересказам. Автор меморандума тоже требовал изменения политики: сокращения капиталовложений и заготовок, блокирования коллективизации, боль шей внутрипартийной демократии, повышения жизненного уровня масс. Но прежде всего его документ представлял собой длинный обвинительный акт действий Сталина, названного им своего рода «злым гением» революции, готового на все ради спасения своей личной властиГ Рютин утверждал, что Бухарин был прав в вопросах экономической политики, а Троцкий — в своих разоблачениях внут рипартийного режима.
Но примечательным в данном деле было не это, а то, что произо шло дальше. Сталин, как утверждают, заявил в Политбюро, что речь идет о призыве к террору против него лично, и потребовал приговорить Рютина к смертной казни. Но большинство руководи телей на этот раз отказались удовлетворить это требование, похоже, во имя молчаливого уговора большевистских вождей никогда не прибегать к смертным приговорам друг против друга, чтобы не повторять трагического опыта Французской революции 61. Рютина посадили в тюрьму. Ряд бухаринцев, имевших с ним конспиративные связи, сослали. Многие деятели зиновьевской и троцкистской оппозиций были также арестованы за то, что ознакомились с меморандумом и не донесли о нем.
В конце года всплыло третье дело. Три видных, хотя и не первой величины, партийных деятеля — Эйсмонт, Толмачев и Смирнов - были исключены из партии по обвинению в образовании фракцион ной группы, которая, по сути дела, ставила своей задачей «отказ от политики индустриализации страны и восстановление капитализма, в частности кулачества». Об их деятельности мы знаем очень мало.
Речь шла о трех большевиках с большим дореволюционным стажем, которые никогда не поддерживали ни одно из оппозиционных тече ний. Позже обнаружилось, что в своих беседах они обсуждали в основном возможность замены Сталина. Эйсмонт признал: «Да, дей ствительно, такие разговоры у нас были, они исходили от А. П. Смирнова». Томский, Рыков и бывший нарком труда Шмидт подверглись нападкам за то, что «поощряли» членов группы и всем своим поведе нием давали им повод «рассчитывать на поддержку» со своей сторо ны. При обсуждении их дела Сталин заявил, отождествив свое личное положение с судьбами партии: «Ведь это враги только могут говорить, что убери Сталина и ничего не будет» 62. Голод зимой 1932/33 г. придавал этим его словам не столько хвастливый, сколько трагический оттенок.
Кризис достиг самого интимного окружения Сталина. Осенью 1932 г. его молодая жена, Надежда Аллилуева, которая сама была из семьи старых большевиков, покончила жизнь самоубийством. Как всегда в таких случаях, шаг этот был обусловлен разнообразными причинами, с трудом поддающимися «расшифровке». Но в письме, оставленном мужу, содержались и политические упреки. Сталин дол го подозревал, что кто-то подтолкнул ее к этому шагу 63. Не исключено, как считает его дочь, что смерть жены усугубила его болезненную подозрительность. Раздражение у него в эти дни вызвали, например, люди, которые завели разговор о голоде на Украине. Группа украин ских руководителей как раз незадолго перед тем направила в Москву письмо с просьбой остановить хлебозаготовки и выдать крестьянам из государстенных запасов зерно хотя бы на посев. Среди подписав ших письмо были Якир и еще один крупный военный работник. В разговоре с Ворошиловым Сталин сказал: «Они же не в коопера ции. Военные должны своим делом заниматься, а не рассуждать о том, что их не касается» 64.
Тревожная атмосфера воцарялась в партии. Из выступления од ного советского исследователя мы знаем, что личные (и по сей день закрытые) архивы Крупской и Ольминского, весьма уважаемого ис торика, представителя старой гвардии большевиков, содержат «мно го документов, где выражается протест против насаждения культа личности». В большинстве своем они восходят, должно быть, именно к этому периоду, поскольку Ольминский, бывший не в чести у Стали на, умер в 1933 г. 65 В своих показаниях, данных в ЦКК по делу Рютина, Зиновьев заявил: «Насколько я могу судить, в последнее время довольно значительной частью партийцев овладевает опасная неопределенная идея отступления, надо куда-то отступать. Такое представление есть из моих впечатлений, что я читаю и слышу, что есть неопределенная идея отступления». Приведя эти его слова и охарактеризовав их как «типично правооппортунистические настрое ния», Молотов все же подтвердил, что такие настроения «в некото рых партийных кругах действительно имеются» 66. В конце 1932 г. бы ло решено приостановить дальнейший прием в партию.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |