слова по-английски. Сергей жестами сумел показать, что ищет
что-то ценное, и что замешаны дети. Крестьяне вполне логично
посчитали, что он потерял своих детей. Пока Сергей поднимался к
деревне, каждый новый человек, к которому он обращался, надеясь
найти понимающего слова "money, passport", присоединялся к
шествию, и вскоре он возглавлял толпу из пятидесяти человек.
Больше всего Сергея поразило, что женщины, от мала до велика,
носили серьгу в ноздре. Наконец, уже у самой деревни, им
встретился еще не старый мужчина располагающей к себе
внешности, который сразу понял, в чем дело. Бахадур был
отставным унтер-офицером индийской армии, он не только говорил
по-английски, но и показал себя человеком действия. Он сразу
заверил Сергея, что все похищенное будет возвращено.
Действительно, дело было серьезное не только для нас, но и для
жителей деревни. Бахадур понимал, что если делу будет дан
официальный ход, воришке не поздоровится, а у деревенских будут
неприятности. Непал - это демократическая страна с эффективной
полицией и законопослушным населением, преступления здесь
раскрываются. Туристы пользуются особым покровительством, есть
даже особая туристская полиция, которая следит, чтобы гостей не
обижали. Но официальные последствия, быть может, не самое
главное. В сельской глубинке, где нет дорог, и жизнь течет так
же, как и сотни лет назад, еще сильны духовные, нравственные
основы сельской общины. Это не пустой звук, не полузабытое
воспоминание о былинном прошлом. Это живо и работает, и позор -
прослыть деревней воришек, да еще обокравших не знающих цены
деньгам, наивных и беспомощных сэров. Итак, украденное надо
вернуть как можно скорее. Сергей в прошлом работал
следователем, и ему было особенно интересно наблюдать за
действиями Бахадура и других селян, осознавших ситуацию.
Сначала была установлена личность преступника - Сергей узнал
одну из приходивших к нам девочек, и та быстро раскололась.
Затем преступник был задержан, хотя и пытался убежать.
Допрашивали его около часа, при этом Сергея просили держаться
подальше. Кололи убеждением (вряд ли простые непальцы вообще
способны применять насилие), при этом читали какие-то священные
тексты. (Объясняли, как плохо будет змеей или пауком в
следующем воплощении?) В конце концов, мальчишка признался и
повел показывать свой тайник на склоне.
В ДЕРЕВНЕ
Следующей задачей для нас было поужинать, но в окружении
толпы вновь обретенных маленьких друзей сделать это было
непросто. Когда я начал собирать дрова, ребятишки стащили мне
весь хворост в радиусе двухсот метров, а когда стал разжигать
костер, десятки маленьких ручонок тянулись подложить еще
веточку или щепочку. Оставалось только надеяться, что они
убегут домой, как стемнеет. Но получилось иначе. Уже в сумерках
пришел Бахадур с двумя первыми моими посетителями, которые
оказались его сыновьями, и предложил нам свое гостеприимство. С
одной стороны, отказываться не стоило, ведь деревенские жители
хотели как-то загладить неприятные часы, которые мы пережили.
Да и хотелось посмотреть на деревню, лежащую вдалеке от
туристских путей. С другой стороны, собирать вещи и тащить их
на четыреста метров вверх непривычным сэрам не хотелось. Но это
нам и не предлагали; сыновья Бахадура помогли побросать шмотки
в рюкзаки, взвалили их на спину, и побежали вперед. Подъем
оказался не особо трудным: тропы в Непале обычно проложены так,
чтобы путник минимально уставал и максимально наслаждался
разнообразием окружающих пейзажей.
Уже в густых сумерках мы поднялись на гребень хребтика.
По нему свободно, без всякой тесноты, были разбросаны
деревенские домишки. Дом Бахадура был один из самых больших и
стоял у вершины холма. От него открывался широкий вид на речное
ущелье и гряды холмов, покрытых где джунглями, где сплошной
лестницей полей-террас. Наверняка при ясном небе отсюда были бы
видны вверху речной долины вершины Дхаулагири и Аннапурны. Нас
представили жене и многочисленным родственникам Бахадура,
усадили на плетеные табуретки у входа в дом и угостили чаем.
Постепенно подтягивались жители деревни, желая посмотреть на
невиданных экзотических людей. Вскоре нас пригласили перейти в
дом. Дом Бахадура для Непала обычен: первый этаж глинобитный,
разделен на несколько комнат с утрамбованым земляным полом.
Передняя стена состоит из простенков, на которые подвешены
дверные створки. Днем они открываются, и передняя стена
исчезает. На равнине дверные створки занимают почти всю площадь
передней стены, и дом с закрытыми дверьми имеет вид гаража или
депо. Здесь, на вершине холма, было только по одному широкому
дверному проему в каждой из комнат. В каждой комнате в стене
были прорублены маленькие окна без стекол, но со ставнями.
Открыв их, можно было обеспечить вентиляцию ночью, когда
дверные створки закрываются. Из одной, главной комнаты
поднималась лестница на второй, деревянный этаж под крышей,
соломенной на бамбуковых стропилах. Иногда лестница просто
приставлена снаружи, часто это просто бревно с глубокими
затесами. Вдоль второго этажа идет галерея-балкон, нависающая
над входами и поддерживаемая деревянными столбами. Уровень пола
нижнего этажа выше уровня окружающей земли на полметра, и этот
парапет продолжается снаружи до линии края балкона. Образуется
нижняя галерея, где проводят большую часть времени женщины и
маленькие дети. Внутри нет никакой мебели и почти никаких
вещей, кроме появляющихся при необходимости плетеных табуреток,
циновок для сна и металлической посуды.
Не откладывая в долгий ящик, нам налили в высокие
металлические стаканы ракши - местного крепчайшего рисового
неочищенного самогона. Когда мы выпили с хозяином и убедились,
что это серьезная штука, нам подали закуску: орехи арахис в
плошке и дал мот - смесь каких-то зерен, бобов и острых
приправ. В свете керосиновой лампы было видно, что вся открытая
дверь заполнена лицами любопытных девочек и женщин с серьгами в
ноздрях. Нижние ярусы составляли детские лица. Но это нам не
мешало потягивать ракши и беседовать с хозяином о жизни.
Естественно, запивали мы сырой водой, полагая, что ракши убьет
всякую заразу. Вскоре хозяйка принесла рис и курятину. Мы ели и
пили не торопясь, но скоро координация движений ухудшилась,
речь замедлилась, деревенская жизнь как будто замерла, и мы
завалились на циновках в соседней комнате. Отключаясь, я увидел
шевеление в окошечке и светанул туда фонариком. Послышалось
совершенно инвариантное к расе, нации и культуре хихиканье, и
подглядывающие дети разбежались. Больше нас до утра никто не
тревожил.
ПО КАЛИ ГАНДАКИ
Деревня уже давно проснулась, когда в шесть часов Бахадур
разбудил нас. Солнце только поднималось, но уже чувствовалось,
что день будет ясным и жарким. Здесь наверху дышалось как-то
особенно легко, и несмотря на вчерашнее, мы чувствовали себя
бодро. Вчера мы потеряли полдня, и сегодня горели желанием
пройти побольше. Позавтракав и попрощавшись с хозяевами, мы
стали спускаться вниз. Старшие сыновья Бахадура были уже заняты
в поле, поэтому тащить наши рюкзаки поручили мальчишкам
поменьше. Было видно, что им тяжело, поэтому мы отобрали
рюкзаки. Но спуск был нелегким не поэтому. Легко ли спускаться,
когда один ребенок, как горный козлик, чтобы срезать петлю
серпантина, прыгает чуть ли не тебе через голову прямо под
ноги, а два других висят на каждой руке? Им и в голову не
приходит, что выросший на равнине сэр может оступиться, и
задавить неуклюже кого-нибудь. Как бы то ни было, мы спустились
и быстро собрались, несмотря на помощь наших маленьких друзей.
Не было еще полдевятого, когда мы отплыли. Через некоторое
время слева показалось устье притока и деревня, а на отмели за
притоком мы увидели толпу людей в пурпурных одеждах. Когда мы
подошли поближе, мы увидели, что вся деревня этим прекрасным
утром собралась у реки, а в пурпур одеты женщины. Был ли это
праздник, или какой-то деревенский обычай, мы так и не узнали,
потому что напротив отмели находился знаменитый порог Сети
Бени. Это уже совсем не походило на Саяны, скорее на Среднюю
Азию. Простой по структуре, но мощный, плотовый, как говорится,
порог. Обычно плотовыми называют пороги, которые опасны для
плотов, но просты для маневренных судов. Этот был хорош и для
каяка. Во всяком случае, Сергей его обнес, а я с удовольствием
проехал в каком-то радостном настроении из-за празднично одетых
людей на берегу. Опять изюминка прохождения состояла в том,
чтобы съезжая в нужную сторону с высоких пирамидальных валов,
уйти от здоровенной бочки. Дальше река сохраняла интерес,
временами входя в ущелья со скальными стенками, где
образовывала порожки с большими глыбами в русле. Особый интерес
таким местам придавала вертикальная турбулентнось. Но ближе к
обеду река стала успокаиваться и, войдя после устья Андхи Кхола
в западную петлю, потекла ровным спокойным потоком. Здесь,
кстати, появилась дорога, не отмеченная в книге, и строится
мост. Затем река снова взбрыкнула, мы прошли еще один хороший
порог, где для того, чтобы уйти от большой бочки, надо было
ехать через другую поменьше. Во второй половине дня мы шли
длинный простой участок, то догоняя рафтеров, то отставая от
них, пока Сергей разминал ноги. Наконец они стали на ночлег
около Риди, и больше мы их не видели. Мы плыли дальше по
большой спокойной реке, встречая из препятствий только перекаты
с поганками и воронками в конце. Где-то в полшестого, видя что
до Ранигхата нам сегодня не доплыть, мы выбрали пляж
посимпатичней и остановились на ночлег.
Ночью спалось довольно тревожно, потому что все время
сначала вдалеке, а потом прямо над головой вспыхивали бесшумные
зарницы. Один раз мы дружно выскочили из спальников - на нас
посыпались из звездного неба дождевые капли. Но пока мы решали,
ставить тент или ну его на фиг, капать перестало, а вскоре
занялась заря, и зарницы исчезли в свете утра.
Мы позавтракали, собрались и поплыли. Через час за
поворотом показался Ранигхат - заброшенный дворец, побежденный
джунглями. Он стоит на утесе над рекой, и его ярусы живописно
врезаны в скалу. От воды ведет лестница, по которой мы
поднялись и увидели, что дворец вовсе не так заброшен, как
кажется издалека. Внутри трудились плотники-реставраторы, а над
главным входом, рядом с несколькими санскритскими граффити,
было накорябано три имени по-русски. Чтобы ни у кого не было
сомнения, эти патриоты рядом намалевали "Russia". Несколько
огорченные, мы еще побродили по дворцу, а затем спустились и
долго дрейфовали по плесу, глядя назад; именно снизу по течению
дворец смотрелся лучше всего.
Сплав без порогов начал надоедать, но книжка обещала
впереди лучший участок реки. И наконец после простого порожка
мы подошли к наиболее сложному порогу "Shake, rattle and roll".
С первого взгляда порог показался не очень сложным, но в
результате он вполне оправдал свой плюсик после четверки. После
разгонной шиверы слив через всю реку упирался в бочку сложной
формы с несколькими узкими проносными язычками. Дальше мощный
поток с крутыми валами упирался в две здоровенные бочки слева и
справа. В конце большой надводный камень слева и обливник
справа образовывали ворота с пологим сливом, который выводил из
порога на дорожку мощных валов. Сергей решил идти на
разгруженном каноэ. Но лишнее время на просмотр, пока он
доставал свои мешки, не пошло мне впрок. Я недооценил мощь воды
и скорость течения. Пробив входную бочку по центральному
язычку, я врезался в крутые валы, потерял на пару секунд
ориентировку, и поздно понял, что иду в левую бочку. Я
попытался уйти обратно в центр, но на груженой лодке не успел,
и свалился в бочку полулагом. После короткой безнадежной борьбы
я перевернулся, но сразу же встал. Бочка оценила мою
решительность и отпустила. Но это было только начало
неприятностей. Отсюда уже не было пути в центр, и меня валило
на огромный камень. С его подушки я съехал в косой слив между
ним и береговыми глыбами. Внизу я не удержался и опять залег.
Прежде, чем я успел выставить весло, последовал удар, и каяк
остановился, к чему-то прижатый. Но не успел я подумать о
катапультировании, как лодка вздрогнула, проползла немного и
закачалась на воде. Тут уж я не стал ждать, поднялся и с
дорожки выходных валов свалился в ближайшее улово. Дыхалки на
победный клич уже не оставалось. Отдышавшись, я переехал в
более удобное улово, и стал ждать Сергея. Ждал долго, но так и
не дождался. Выбравшись на берег, я увидел, что Сергей обносит
лодку. Оказывается, увидев мои мучения, Сергей решил
покувыркаться в улове перед порогом, лишний раз убедился, что
после нескольких переворотов юбка слетает, и решил не искушать
судьбу.
Дальше на схеме были отмечены пороги, в том числе 4+. Его
мы не нашли, но участок оказался интересным и для нас довольно
необычным. Пороги представляли собой широкие пологие сливы с
перепадом несколько метров, за ними шли самые разнообразные
валы, местами бочки и обливные камни. Прохождение начиналось с
траверса в нескольких метрах над гранью падающей воды, во время
которого высматривалось место, где лучше скатываться, и куда
ехать потом. Все было мощно, но не страшно, и напоминало
некоторые места на Нарыне. После пяти-шести таких препятствий
река опять успокоилась. Вверх по долине начали собираться
черные тучи. Часам к трем мы увидели впереди скальное сужение,
а за ним ферму капитального моста. Это были приметы поселка
Рамди, где наш маршрут заканчивался.
РАМДИ
Едва мы выбрались на берег, пронесся порыв ветра,
бросивший целое облако песка в лицо. Тучи закрыли полнеба. Мы
побросали шмотки в рюкзаки, схватили лодки и еле успели
добежать до придорожных чайных у моста, когда разразилась
настоящая предмусонная буря. Обрушился ливень, по дороге и во
все стороны помчались мутные ручьи, и уже через несколько минут
из домов начали выскакивать хозяева с мотыгами, поправляя
канавки, пока дома не затопило. Но тут раздался грохот, и с
неба посыпался град размером с фалангу большого пальца. Эти
градины больно ударяли, влетая в дверь чайной после отскока от
земли. Даже местные приветствовали этот град удивленными
возгласами. Ливень то стихал, то начинался снова. Над деревней
проносились клочья облаков самых необычных форм. Все это
продолжалось до позднего вечера. Река под мостом быстро
превратилась из зеленой в темно-коричневую, но не поднималась
заметно.
Мы опоздали на последний автобус в Покхару, никакого
движения из-за дождя не было. Стало ясно, что придется ночевать
и уезжать ранним утром. Поэтому мы заказали местного виски,
какой-то жалкой закуски, справили предварительный гусятник и
завалились спать. Вскоре мы поняли, что выбрали чайную плохо.
Все время в нашу каморку из большой комнаты доносились громкие
голоса с какими-то ненормальными интонациями, и когда мне
понадобилось выйти, я понял, в чем дело. Они всю ночь курили
травку с помощью специальных трубок, и веселились напропалую. В
довершение всего налетели комары, видимо подумавшие, что муссон
уже начался. Разбитые и не выспавшиеся, мы с утра залезли в
автобус, который следующие шесть с половиной часов полз
девяносто километров до Покхары, останавливаясь возле каждого
дома. Хорошо, что после вчерашней бури было не жарко. Эффектные
пейзажи, открывающиеся с петель серпантинов, уже не радовали
глаз. Как только удавалось задремать, автобус останавливался, и
меня будил задорный голос расносчика огурцов, который со
скоростью и громкостью пулемета выпаливал: "О, какро, какро,
какро!". (В стране, где бананы растут прямо на деревьях у
дороги, главный деликатес для местных - ломти огурца с перцом и
солью.)
Усталому и невыспавшемуся человеку особенно бросались в
глаза в городках, где автобус подолгу стоял, неприятные стороны
непальской жизни: привычка местных громко отхаркиваться после
еды, смешанный запах отбросов, пряностей и курительных палочек,
сидящие в пыли босые люди в лохмотьях. Скорее бы вернуться в
Lakeside, в туристскую башню из слоновой кости...
Еще вчера Сергей сказал мне, что на Марсианди не пойдет.
Он решил вместо этого отправиться в треккинг в ABC - Annapurna
base camp. Это самый короткий из треккингов в районе,
приводящий к ледникам и к подножью восьмитысячников. Мне идти
пешком совершенно не хотелось - я и так за последние полтора
года натрекался по уши. Сплавляться соло я также не хотел.
Поэтому я решил, что буду дальше ходить с коммерческими
рафтинговыми группами. Конечно, это дороже, чем сплавляться
автономно, но с каякера много денег не возьмут, зато будут
кормить, возить, ловить, развлекать и т.д. Опять же новые
знакомства. Осталось только найти фирму, ведущую на Марсианди в
подходящие сроки. Для этого надо было только пройти вдоль Lakeн
side, внимательно глядя по сторонам. Это получилось не сразу
из-за бури с ливнем и градом, которая налетела откуда-то с
Рыбьего хвоста и пронеслась над Покхарой, сметая рекламные
щиты. Но к вечеру я нашел для себя компанию и предварительно
договорился. Правда, они отправлялись девятнадцатого, а сегодня
было только пятнадцатое, поэтому, чтобы не расплескать ни
капельки набранной формы, я решил завтра отдохнуть, а
послезавтра съездить на денек покататься на Трисули.
РЕЧКА ТРИСУЛЬКА
Еще в предыдущий приезд в Непал я решил, что по Трисули
плавать не буду. Это большая река, на значительном протяжении
текущая вдоль дороги Катманду - Покхара. С дороги видны длинные
плесы, перекатики и редкие порожки - просто участки с валами.
Меня очень удивило, что Саша Давыдов использовал Трисули для
разминки перед Марсианди. Это имеет смысл только из-за
сокращения времени и расходов на переезды - считал я. И вот
география загнала меня самого на Трисули. Более того, я попал
на Трисули в этой поездке даже два раза и в конце концов нашел
в этой речке свой кайф. Но не сразу.
У рафтинговых фирм на Трисули конвейер - стационарные
лагеря, между которыми они гоняют группы каждый день. Мне
продали однодневное путешествие, включая дорогу до старта и
обратно, ланч и возможность проплыть 25..30 километровый
участок реки на пустой лодке вместе с рафтовой группой. Мне
предложили участок от Фислинга до Муглинга, ближайший к
Покхаре, и я, не видя разницы между участками Трисули,
согласился. Мы с Сергеем последний раз вместе поужинали,
договорились о встрече в Катманду, и ранним утром я отправился
на туристском автобусе в Фислинг. Туда автобус приехал часов в
одиннадцать, я нашел своего гида Саммата, тот показал мне, куда
спускаться. Я оказался на раскаленном пляже, где ждали два
рафта и их пассажиры. Кроме меня, все было на месте, и как
только я натянул спасжилет, рафты отплыли. Речка Трисулька
понравилась мне с воды больше, чем с дороги. Во-первых, вода
была градуса 22-24. Во-вторых, сверху масштаб оценивался
неправильно: речка оказалась больше, чем смотрелась, валики
выше. Кроме того, речка была не такая ровная: на перекатах был
заметен уклончик, за камушками были хорошие улова. И ущелье
оказалось довольно интересным: часто красивые скальные берега,
и песчаные пляжи еще роскошнее, чем на Кали Гандаки. Потом я
узнал, что долина Трисули очень красива, и даже дорога ее не
портит; только любоваться ею надо на восходе или вечером. К
тому же я приехал сюда не развлекаться, а тренироваться. И
пожалуйста - передо мной двадцать пять километров Лосева, даже
лучше. Я далеко обгонял рафты, поэтому имел достаточно времени
на катание, пытаясь отрабатывать то, что понадобится мне на
Марсианди: жесткие траверсы, заходы в маленькие улова, прыжки
через обливные камни, маневр с использованием подушек перед
надводными камнями. Рафтеры с удивлением следили за моими
странными занятиями. Впрочем, гиды их развлекали как могли.
Первым рафтом управлял Саммат с рулевым веслом, вторым, с
помощью пары распашных весел, - младший гид, молодой
плотненький парнишка, этакий гималайский медвежонок. На плесе
он предложил клиентам искупаться и добился, чтобы они все
поскидывали друг друга в теплую, спокойную, но быструю воду.
Развлечение заключалось в том, что за поворотом начинался порог
с высокими пологими валами. Из воды раздался дикий визг, и
клиенты запрыгали вверх-вниз. Естественно, все это кончилось
тихим плесом, где гид собрал довольных клиентов на плот. С
особым удовольствием он затаскивал за бюст мокреньких
хихикающих девушек. Тут подошла пора ланча. Плоты причалили к
раскаленному песку, и гиды начали готовить салат, резать хлеб,
открывать консервы. Я познакомился с парнем из Техаса, который
был не в состоянии понять мое удовольствие от теплой воды и
горячего песка, с девчонкой из Швеции, которая с интересом
послушала, какой я крутой и как смело покоряю все гималайские
реки. Но тут позвали к столу, и звон металлических тарелок
заглушил светскую беседу.
После ланча река стала повеселее. Появились пороги,
которые можно было назвать мощными, если идти их по максимуму.
После порогов метром на двести тянулись поля поганок. Я
старался не пропускать ни одного интересного места, метаясь от
одного берега к другому. Как только я чувствовал утомление,
начинался длинный плес, часто между скальных берегов, я
подходил к плотам и принимал участие в светской беседе или
взаимных обрызгиваниях. Наконец часа через два гид предупредил
меня, чтобы после следующего порога я не упиливал далеко
вперед, а то пропущу "put-out". Мы просвистели порог в
Муглинге, который смотрелся с моста, как перекатик, а на самом
деле представлял собой довольно полное собрание разнообразных
воронок и поганок, и пристали к пляжу, от которого к дороге
поднималась специально воздвигнутая для рафтеров лестница. Тут
произошло нечто, чего я так до сих пор и не понял. То ли я
прохлопал ушами, то ли меня накололи. Пока я отливал воду из
лодки и искал на рафте свои сандалии, часть рафтеров побежала
вверх по лестнице, прыгнули в подкативший автобус и уехали. Был
ли это автобус на Покхару, или куда еще, никто из оставшихся на
берегу не знал, но попутчиков для меня среди них не было. Я
плюнул на это дело, схватил каяк, поднялся на дорогу и стал
ждать какого-нибудь транспорта. Минут через пятнадцать подошел
местный автобус. "Покхара?" - спросил я. "Покхара!" - ответили
мне, схватили каяк и весло, и закинули на крышу. Я влез в
дверь, помощник постучал водителю, и автобус тронулся.
КОРОЛЬ НЕПАЛА
Вскоре я понял, что автобус мне достался особенный. Вел
его чернобородый пенджаби разбойничьего вида. Его красный
тюрбан смотрелся, как пиратская повязка. Заднюю треть автобуса
занимало стадо блеющих коз. Как я скоро выяснил, ни водитель,
ни его помощники, ни кто-либо из пассажиров не знали
по-английски ни слова. А в общем, за вычетом местного колорита,
это поначалу напоминало возвращение из однодневного походика
где-нибудь в Подмосковье или езду из Лосева в Сосново. Сидячих
мест не было, но на крышу меня пока не пускали. Останавливаясь
у каждой чайной и у каждой трубы с водой, где можно было попить
или совершить омовение, автобус дополз до Думре. Здесь под
крики "О, какро, какро, какро!" он надолго застрял. Наконец коз
повыкидывали наружу. Водитель окинул взглядом салон и
повелительным жестом указал мне на крышу. Я не стал
отказываться и устроился на каких-то мешках рядом с каяком.
Автобус тронулся, и я забалдел. После тесноты автобуса его
высокая грузовая площадка казалась свободно плывущей в
пространстве платформой. Я начал пьянеть от теплого воздуха, от
цветущих деревьев вдоль дороги, от плавных очертаний холмов, по
которым лестницей поднимались игрушечные поля. Вдруг что-то со
страшной силой хлестнуло меня по лбу. От боли я чуть не
свалился с крыши. Через некоторое время, размазав кровь и слезы
по фэйсу, я понял, что как ни балдей, а за ветками надо
следить. Но тут автобус переполз через небольшой хребтик, и я
забыл про боль. Передо мной открылась широкая долина, а над ней
- закат во всей тропической красе. Контуры ближайших гряд
холмов, покрытых джунглями, были четкими, как на рисунке. За
ними вставали следующие хребты, чем дальше, тем более зыбких
очертаний, и последние едва угадывались. Над ними плавало
искаженное рефракцией огромное теплое, но уже не яркое солнце.
В его лучах облачка и дымка над холмами переливались мягкими
красками от серебра до пурпура. Мне казалось, что я - король
волшебной страны, которого несет над ней волшебная колесница.
Эффект усиливался, когда мы проплывали через деревушки - теперь
водитель вырвался на простор и мчал без остановок, только
гудел, въезжая в деревню. Крестьяне, возвращавшиеся с полей, и
дети, услышав гудок, оборачивались и приветствовали меня, а я,
летя над деревней на уровне крыш, отвечал им чем-то вроде
"Здорово, поселяне!" или "Какой русский не любит быстрой
езды!". Этот чудесный полет продолжался до тех пор, пока
автобус не спустился в долину, а солнце не зашло за холмы. Но
воздух все еще был теплым, и ехать было приятно. Так
продолжалось, пока автобус не приехал в Дамаули. Здесь водитель
потребовал, чтобы я слез. Я отказался. Он не стал настаивать, а
только показал мне: "Тогда держись", и погнал по темному
пустынному шоссе. Дневное тепло испарилось, стало холодно, и
через несколько минут я пожалел, что не спустился. На следующих
коротких остановках я не решался слезть, опасаясь, что автобус
тронется, когда я буду на лестнице, и не обладая ловкостью
местных, я окажусь на шоссе. Но через несколько километров из
боковой долины вдруг дохнуло теплом, да так и осталось, пока мы
не приехали в Покхару.
В Покхаре на автостанции я был единственным туристом. Ко
мне подкатили четверо таксистов и все заломили двойную цену. Я
вполне мог позволить себе заплатить лишний доллар, но я и так
живу всю жизнь в условиях коммунистической монополии, поэтому
решил разбить стачку, а заодно проверить свои либеральные
взгляды. Я считал, что в стране, где ненасилие - норма, и
поэтому штрейкбрехера нельзя убить или искалечить, никакая
стачка невозможна. Валять дурака пришлось семь минут, потом
подъехали двое юных "нарушителей конвенции", и я уехал с ними.
Чтобы хоть как-то поддержать монополию, один из первых
таксистов скинул цену еще ниже, но я гордо отказался. Мои
водители были так рады, что прорвались на выгодный и престижный
рынок, что ликование прямо распирало их. Они даже, полагая что
я в Покхару только приехал, повезли меня длинной, но более
живописной дорогой. Закинув каяк в гостиницу, я пошел ужинать в
один из ближайших ресторанчиков.
Все было в порядке, за исключением пустяка: я остался
один.
HOLIDAY ADVENTURE
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |