еще сотню разных сувениров, сделать пожертвование, я снова
любовался пагодами, куклами короля с королевой, домом Рана. И
тут мне сделали предложение, от которого я был не в силах
отказаться. Это каким же должен быть уровень сервиса, чтобы
сапожник не только заметил расходящийся шов на моих сандалиях,
но и сумел убедить человека, принципиально настроенного
игнорировать любые предложения, обратиться к его услугам?! Мы
сели на ступени пагоды, и сапожник с удивительной ловкостью, но
без суеты, исправил не только рвущийся шов, но и прошил заново
все остальные. При этом он выяснил в светской беседе, откуда я;
где, когда и почем купил эти сандалии; когда и где их
ремонтировал; ношу ли я их у себя на родине и много других
вещей. Если учесть, что он не знал английского и не отрывался
от работы, это было немалое достижение. Достигнуто оно было с
помощью других обитателей площади - торговцев, гидов и т.д.
Сидя на ступеньках пагоды и болтая с этой странной компанией, я
не чувствовал никакого неудобства, а наоборот, приятно проводил
время. Это лишний раз подтвердило теорию, к которой я пришел,
когда был в Непале в первый раз. По-моему, "сэры" - это одно из
племен Непала. В Непале много племен, очень разных по языку,
религии и обычаям. Некоторые отличаются друг от друга не
меньше, чем "сэры" от некоего усредненного непальца. Бхоты
живут в горных долинах, шерпы - в Соло Кхумбу, невари - вокруг
Покхары, такали - в верховьях Кали Гандаки, сэры живут в Тамеле
и на Lakeside в Покхаре. У сэров дикие обычаи - они едят
ложками и вилками, иногда даже нечистую пищу, не пьют сырую
воду, иногда держат пищу в левой руке, гладят друг друга по
голове... Но между некоторыми племенами различия еще больше,
например у мусульман пенджаби полигамия, а у бхотов -
полиандрия. И все терпимы друг к другу, никто никого не режет и
даже не обсуждает чужих обычаев и образа жизни. Еще пятьдесят
лет тому назад эта земля для сэров была запретной, но первые
сэры, которые пришли сюда, были не воины и не религиозные
фанатики, а альпинисты и исследователи. Они оставили о себе
хорошую память. У сэров очень много денег, но они не умеют
ходить по горам, радоваться жизни и улыбаться, как все
остальные. В общем, сэры здесь не чужие, у них в этой жизни
есть своя ниша, которую им никто не выделял, а все вышло само
собой ко взаимному удовлетворению.
Сапожник закончил свою работу и заломил несусветную цену,
используя при аргументации ранее вытянутые из меня сведения. Но
и у меня нашлись аргументы для торговли. Когда цена упала в три
раза, я почувствовал, что хотя резервы далеко не исчерпаны,
торговаться дальше я не хочу. Все были довольны, и я тоже.
Сапожник на радостях зашил мне бесплатно кожаный бумажник, и я,
попрощавшись с честной компанией, отправился домой в поселение
сэров.
Отличительная черта Sherpa - это постоянный полумрак и
прохлада в номерах, окна которых выходят во внутренние
дворики-колодцы. Когда сосед наверху принимает душ, то
спросонья кажется, что на улице пасмурно и идет дождь. Но когда
рано утром мы вытащили лодки наружу, лило как из ведра на самом
деле. Погрузив часть барахла на рикшу, мы, шлепая по лужам,
направились на Кантипат, откуда отправлялись туристские
автобусы. Там, где мы рассчитывали найти наш автобус, стояла
целая колонна штук из двадцати. Чтобы найти свой автобус и
загрузиться, мне потребовалось три раза пробежаться под ливнем:
первый раз, чтобы найти автобус; второй раз с лодками; а третий
раз пригнать рикшу с рюкзаками, который почему-то не поехал за
нами сразу. Правда Сергею, который вместе с кондуктором
привязывал каяки на крыше, пришлось вымокнуть еще больше.
"Кондукторы"-помощники водителей в Непале - это особая тема. В
turist bus'е они продают билеты, размещают груз на крыше, и в
общем, в их обязанностях нет ничего особенного. Но в местных
автобусах эти обычно молодые люди работают вовсю. Часто вместо
того, чтобы просачиваться внутри через самую давку, они, как
герои вестернов, лазают снаружи, обилечивая публику через окна,
иногда перебираясь через крышу, чтобы проверить груз и тех, кто
на нем сидит. Когда эти трюки происходят на горном серпантине
или в момент обгона впритирку колонны окутанных черным дымом
грузовиков "Тата", смотреть просто страшно. Часто эти ребята,
чья работа заключается в общении с людьми, напоминают мне своей
открытостью киплинговского Кима - "дружка всего мира" 5). Вот и
в этом автобусе нам попался такой "дружок". Когда мы уселись на
свои самые лучшие места - за спиной у водителя, где можно
свободно вытянуть ноги, я увидел, что необычайно обаятельная
улыбка кондуктора, приглашающая всех к ней присоединиться,
относится ко мне. Мои намокшие сандалии стали линять, и когда
я, развалившись в кресле, скинул их, оставили на ногах черные
полосы. Ничего не оставалось, как улыбаться вместе. Вскоре
заулыбался весь автобус, и мне пришлось во второй раз за
двенадцать часов рассказывать интернациональному сообществу
где, когда и почем я купил свои сандалии. Этой темы могло бы
хватить надолго, но час был ранний, и все пассажиры, немножко
обсохнув, постепенно задремали. Только "дружок всего мира" не
спал и улыбался, подарив всем окружающим немного от своей
внутренней радости.
НАКОНЕЦ-ТО В ПОХОД
Очень может быть, что Покхара на берегу теплого озера у
подножия фантастических вершин Аннапурны и Мачапучаре - самое
райское место на Земле. Однако в тот день это было весьма
сомнительно. Хотя в долинах Трисули и Марсианди, через которые
мы ехали, светило солнце, в Покхаре шел довольно противный
дождь. Местный полицейский с трудом оборонял приезжих от толпы
таксистов и агентов гостиниц. Не сразу удалось найти нашего
хозяина. Но когда мы устроились в гостинице и привели себя в
порядок, дождь кончился, а пока обедали, подул ветер, разогнал
облака, и вершины Южной Аннапурны и Мачапучаре вылезли в полный
рост. Только теперь Сергей впервые увидел Гималаи. Это зрелище
привело его в такой энтузиазм, что он схватил лодку и пошел на
озеро тренироваться. А я отправился прошвырнуться по Lakeside и
заглянуть в некоторые турфирмы на дальнейшую перспективу. В
одной из первых же контор мне пообещали не только доставить нас
на Марсианди, но и обеспечить носильщиками, поварами, базовыми
лагерями и т.д., а также рассказали, что в прошлом октябре
поддерживали таким образом каякера, который прошел реку соло от
Сианге. Пообещав рассмотреть предложение, я с трудом вырвался
из цепких лап навязчивого сервиса. В гостиницу я пришел уже в
темноте, но Сергея еще не было, и мой каяк лежал одиноко. Я
забеспокоился: вдруг Сергей заблудился на озере, не зная
местной географии, и ездит туда-сюда у противоположного берега.
Но через двадцать минут из сада раздался грохот полиэтилена, и
появился довольный Сергей. Он сообщил, что юбка не слетает,
лодку он чувствует нормально и что на обратном пути попал в
серьезную переделку. У берега его осадили местные ребятишки, и
он стал катать их на деке. Но покатать одних и не покатать
других было бы несправедливо, поэтому дело затянулось.
Лично я так и не привык завтракать в ресторанчиках на
берегу озера. Каждый раз я заново удивляюсь, что вот сижу среди
цветов, под банановой гроздью, а надо мной в шести с половиной
километрах по вертикали висит Южная Аннапурна. А уж видеть эту
картину из окна гостиницы, не отрывая головы от подушки -
"объясните, за что?". Погода была прекрасная, и мы поехали на
такси к началу сплава. Дорога полезла на хребтик, позади далеко
внизу заблестело озеро с храмовым островком, а когда мы
перевалили, показалось Лумле, где полтора года назад начался
мой треккинг. У меня прямо сердце забилось от радостных
воспоминаний и предвкушения новых приключений. Правда, когда
дорога спустилась к Моди Кхоле, стало чуть менее радостно:
простые участки реки выглядели просто как шкуродеристые шиверки
и перекаты, а в порогах надо было сползать по камням. Река
была, безусловно, проходима, причем без особого труда, но мы
без сожаления решили, что плавать по ней сейчас не стоит. "В
Баглунг" - сказали мы таксисту. "Как можно выше по Кали
Гандаки".
Как известно, все водники - невольные лжецы. Особенно это
проявляется, когда речь идет об уровне воды. Очень редко можно
встретить человека, который признается, что прошел маршрут в
низкую воду. Поэтому на большинстве рек в б. СССР вода
колеблется от средней до высокой. Постараюсь быть объективным:
в начале апреля мы имели ту воду, какую и следовало ожидать по
диаграммам в "Whitewater Nepal". Потом вода заметно
поднималась. Происходило ли это быстрее, чем в среднем в
апреле, судить не могу. Но по словам гидов, этот весенний сезон
самый дождливый за пятнадцать лет. Когда я спрашивал с надеждой
в голосе: "Но ведь это еще не муссон?", гиды и клерки в
туристских конторах отводили глаза. Во всяком случае, 22 апреля
Махеш Кхола (ручеек, вдоль которого дорога из Катманду в
Покхару выводит к Трисули) выглядел более интересной рекой, чем
Моди Кхола 11 апреля.
Зато Кали Гандаки выглядела нормально, когда мы первый
раз ее увидели. Воды было полно, видны были пороги. Здесь, выше
устья Моди Кхола, река текла в ущельи с заметным уклоном.
Скажу, забегая вперед, что Кали Гандаки оказалась лучше, чем мы
о ней заранее думали. Это довольно мощная река, и отдельные
пороги заслужили свой плюсик после четверки. Дэвид прав, когда
пишет о необычно дружественном характере реки: теплая вода,
плесы или гладкие быстротоки после порогов, отсутствие
каких-либо затыков, песчаные пляжи, водопадики по берегам... В
общем река для получения удовольствия, для учебы, река, на
которой опасность ниже, чем сложность. И именно на этой реке
нас подстерегала катастрофа, которая едва не прекратила
путешествие.
Но пока все шло нормально. Чуть не доезжая до Баглунга,
мы нашли симпатичный пляжик у дороги, расплатились с таксистом,
собрались и поплыли. Перед стартом я обнаружил, что в книге
предстоящий участок не описан, но откуда-то я помнил, что
впереди серьезные пороги 6). Вскоре мы уперлись в первый из
них, и после просмотра благополучно прошли его. Почти сразу же
подошли к следующему под названием "The Evil One". Вот это уже
был настоящий порог. Сначала в сужении русла шла крутая горка с
полуобливными камнями и пирамидальными валами. Затем почти вся
струя упиралась в мощную бочку и падала в выходном сливе через
большие обливные камни, образуя при этом несколько удобных
язычков. Самый простой из них у левого берега был почти
полностью перегорожен деревянным частоколом - ловушкой для
рыбы. (Таких ловушек много на Кали Гандаки. Иногда кажется, что
их специально поставили, чтобы каякеры не ездили через боковые
канализации. Как правило, они безопасны для плывущего человека,
так как стоят далеко в стороне от основной струи.) Я пошел
первым не без некоторого беспокойства, однако ушел от бочки
довольно легко, хотя валы оказались неожиданно высокими и
жесткими. Зато маневр скатыванием с них в нужную сторону
оказалось очень эффективным. Затем пошел Сергей. На длинной и
слабозакаяченной лодке он пошел через бочку, но вышел из нее
уже вверх килем. Почти сразу он встал, но лодка наехала лагом
на обливник и перевернулась второй раз в прибрежное улово. При
второй попытке встать юбка слетела, и Сергей вывалился из
лодки. Прежде чем я подплыл к нему, он уже стоял на прибрежной
отмели.
Дальше река весело потекла к устью Моди Кхолы без
требующих просмотра порогов. А после устья Моди Кхолы ущелье
стало еще живописнее, и появились мощные пороги с отдельными
бочками, уважительно упомянутыми в книге, с жесткими валами и
прижимами к скальным выступам. Все это напомнило мне Саяны,
Китой. Мы с этими порогами довольно легко справлялись, я даже
пытался пользоваться только теми маневрами, которые у меня
плохо получались, и через это дело пару раз кувыркался. Эти
максимально приближенные к боевым, а также тренировочные
перевороты на выходе из порогов я использовал для избавления от
привычки всегда применять только рычаг, пытаясь каждый раз под
водой анализировать, каким способом и с какой стороны лучше
вставать. Это оказалось очень полезно, и за два дня я довел
свой переворот до полной надежности. Мы не забывали любоваться
симпатичным ущельем с зелеными склонами, самыми разнообразными
птицами на берегах и над водой, водопадиками - и так, пока не
покажется следующий порог. Ближе к вечеру река стала
упрощаться. Мы уже искали место для ночлега, как вдруг я
увидел, что Сергей пытается встать в улове с противотоком над
небольшим прижимчиком. Сначала я подумал, что он тренируется,
но когда он выскочил из лодки, я понял, что происходит что-то
незапланированное. Дальше больше: из улова у противоположного
берега я видел, как Сергей с лодкой стал крутится по улову, не
в состоянии выбраться ни на берег, ни на струю. Улово было
дурное, с поганками и воронками, и Сергея временами
притапливало. Наконец, ему это надоело, он оттолкнулся от лодки
и оказался на берегу, а лодка - на струе. Я поехал ее пихать,
но еще не осознавая серьезность ситуации, делал это довольно
вяло, поэтому не успел вытолкнуть до следующей шиверы. Проходя
ее, я наконец сообразил, что надо поторопиться - нас всего
двое, дело идет к вечеру, и Сергея от меня уже отделяет один
скальный выход. Выпихнув лодку, я выскочил на берег, и увидел
Сергея, то ползущего по скале, то плывущего вдоль нее. Вскоре
мы встретились на отмели. Сергей выглядел усталым и
недовольным, и его можно было понять: вставать в улове с
вертикальной турбулентностью противно, а без юбки, которая
опять слетела, вообще бесполезно. На первый день было
достаточно, и на ближайшем пляже мы заночевали.
НА ГРАНИ КАТАСТРОФЫ
Вечер получился не очень веселый. Нам стало ясно, что
дальше Сергей должен плыть очень аккуратно. Вдобавок, часть его
груза промокла. Из-за этого произошел совершенно пустяковый
эпизод, только потом мы поняли, что это был предупреждающий
знак свыше. Среди промокших вещей были три плитки шоколада,
которые Сергей положил "сушиться" под звездами на камень. Там
они и остались, когда мы легли спать. Было пасмурно, я спал под
тентом недалеко от наших шмоток, а Сергей лег в другой части
пляжа. (Это был последний раз, когда я спал под тентом в нашем
путешествии. В дальнейшем мы ленились его ставить.) Среди ночи
я услышал шорох поблизости и светанул в ту сторону фонариком.
Шорох прекратился. Говорят, что на Кали Гандаки до сих пор
можно встретить леопарда. Но это был явно не леопард, не йети и
не гималайский медведь, а кто-то поменьше. Наутро вместо трех
шоколадок на камне остались только две, а третья, слегка
обгрызенная, нашлась вскоре под камнем. Собирались мы, конечно,
в кучке детишек, но мы уже привыкли, и они нам больше не
мешали.
Мы поплыли дальше по "саянской" реке. Было пасмурно, но
тепло. Пороги попадались часто, так что скучно совсем не было.
Вскоре мы встретили две большие группы рафтеров. Обе
сопровождали safety kayaker'ы непальцы. Кроме этого, вместе с
одной из групп ехала "школа НТП" - команда каякеров-европейцев,
один из которых явно обучал остальных, заставлял их делать
различные тренировочные упражнения на плесах. Все они ехали на
пираньевых плэйботинах. В этот день то мы их обгоняли, то они
нас: мы шли быстрее, но иногда останавливались смотреть пороги.
Один из них я шел вдвоем с непальским гидом, и это было весело.
Ему было одиноко среди неуклюжих надувных чудищ, и он предложил
идти дальше вместе. Но пришлось отказаться - у нас наступило
время ланча. Видя наши приготовления, проплывающие рафтеры
начали кричать своим гидам, что и им пора чего-нибудь поесть,
но гиды только командовали: "Вперед!", и вскоре все рафты
скрылись за поворотом. Сразу неведомо откуда - на нашем берегу
не было видно ни деревни, ни тропы - набежали детишки. Среди
них белозубой улыбкой выделялся один пацан постарше - очередной
"дружок". Нас не насторожило странное поведение детей, которые
даже не дождались самого интересного зрелища - как сэры
фильтруют воду и едят свою странную еду. Тихий уход детей мы
наивно приписали их чувству такта. Только две девочки некоторое
время следили за нами из-за камня, затем скрылись и они. Вышло
солнце. Предвкушая радостный сплав по направлению к знаменитому
Сети Бени, я начал паковать фильтр, кружки и книгу "Whitewater
Nepal". И тут я услышал слова Сергея, которые поначалу не
понял: "Я не вижу своего мешочка". Естественно, как его
увидишь, если он болтается на шее вместо галстука. Но через
несколько секунд я понял, что пропал мешок Сергея с паспортом,
деньгами, кредитной картой, обратным билетом и почти всеми
рупиями, которые мы наменяли на поход! Может быть, он упал под
камень, как шоколадка ночью? Нет, все просматривается, мешка
нет. Стало ясно, что дружок увидел брошеный в стороне мешок,
сообразил, что это такое, не выдержал соблазна и стырил. Ведь в
нем одних долларов больше, чем годовой доход крестьянской
семьи!
Известно, что в Непале не воруют, даже возвращают
потерянные деньги и вещи. Но известно также, что даже в Непале
не все люди находят в себе силу сопротивляться соблазну. Я знал
это с прошлого раза, когда пришлось составлять заявление в
полицию для соотечественника, который в людном месте бросил без
присмотра видеокамеру, и больше ее не видел. Но что пользы
махать кулаками после драки. Единственно, что можно сделать,
это пойти искать деревню и этих детей, и потребовать украденное
обратно. Сергей отправился вверх по течению, где была видна
тропа, а мне ничего не оставалось, как сидеть стеречь то, что
мы еще не прошляпили. Времени подумать о том, что будет, если
паспорт Сергея и деньги вернуть не удастся, было более чем
достаточно. Мы должны будем вернуться в Катманду, чтобы заявить
в посольство. Я тоже должен ехать, чтобы подвердить личность
Сергея. Мы должны получить деньги - того, что останется у меня
после оплаты аренды лодок, на дальнейшую жизнь не хватит, не то
что на путешествия. Мой паспорт - в Катманду, в залоге за
лодки. Правда, в Непале без паспорта, но с пермитом ты не БОМЖ,
а все равно сэр, но это в обычных делах, а нам придется
заявлять в местную полицию. Куда, кстати? Мы знаем только, что
проплыли Пурти Гхат. У нас нет карты района, есть только схема
в книжке. Для сплава это достаточно, но не для того, чем нам,
возможно, придется заниматься. В общем, если мешок не удастся
вернуть, путешествие закончится досрочно, и нам предстоят
малоприятные хлопоты. И вдруг (прошло всего полчаса) показался
Сергей. Неужели он уже нашел мешок? Увы, оказалось что тропа на
склоне ведет в деревню, стоящую слишком далеко и высоко, чтобы
дети могли успеть прибежать оттуда. Вверху на противоположном
берегу виднелась другая деревня, и Сергей подумал, что если
ниже по реке за поворотом есть подвесной мост, то детей надо
искать там. Он пошел вниз по берегу и вскоре скрылся за отрогом
хребтика, возвышавшегося над нашей стоянкой. Прошло полчаса. Я
посмотрел в ту сторону и увидел на гребне на фоне неба фигуру
крестьянина с ношей. Проследив глазами направление его пути, я
увидел в нескольких местах на гребне в 300-400 метрах надо мной
угадывающиеся в зелени силуэты слишком правильной формы, чтобы
быть естественными. Я встал и сделал несколько шагов от берега
в джунгли. Там начиналась идущая круто вверх тропка. Итак,
деревня была прямо над нами. Я не мог уйти от лодок и вещей, а
Сергей шел по ложному следу. Наши шансы продолжить путешествие
еще уменьшились.
МЕЧТА ИДИОТА - 2
Опять текло пустое время.
Если наше путешествие закончится подобным образом, это
будет очень обидно для меня. Но не так, как бывает обидно после
спортивной неудачи. Нет, совсем по другому.
Двадцать лет назад, в те времена, когда я руководил
походом на страшную реку Мсту и покорял на салютищах нехоженую
и таинственную Хойто-Оку, мне в руки попала тоненькая книжечка
французких альпинистов, которые совершили первовосхождение в
Гималаях 7). Из нее я впервые узнал, что якобы существует такая
волшебная страна Непал, населенная народом, общение с которым
ценно для европейца само по себе. Там невероятные вершины
сияют, как языки белого пламени, веселые и самоотверженные
шерпы несут свои ноши через леса цветущих рододендронов,
могучие реки текут под ненадежными мостами, сплетенными из
лиан. Восходитель там не только покоряет вершины, он обретает
при этом мистическое знание, которое меняет всю его последующую
жизнь. Я даже не мечтал об этой стране. Она была для меня как
толкиновское Среднеземье. В это же время я быстро "рос как
турист". В 1981-82 я пережил первый приступ каякинга с
прохождением Китоя, Онота, Чаткала...
В мае 1982 года я стоял на перевале через Кунгей Алатау.
Под нами лежал Иссык-Куль, а на той стороне, как языки белого
пламени, сияли вершины Терскея и более дальних хребтов. Здесь
начиналась великая Центральная Азия, на другом конце которой
первая советская гималайская экспедиция покоряла в эти дни
Эверест. Значит, все это и правда существует! Я понял слова
песни:
...и пока в темноте сияет белое пламя,
ничего не может случиться со мной!
Наверное, излишне говорить, что я купил книгу
"Эверест-82", прочел классические книжки про Гималаи:
"Аннапурну" Эрцога и "Тигр снегов" Тенцинга Норгея. Я любовался
умопомрачительными гималайскими картинками, но даже и не мечтал
туда попасть; мне было достаточно, что мы "осваиваем
Центральную Азию" с другого конца. При этом водный туризм для
меня развивался по спирали: после приступа каякинга я вместе с
друзьями шел на катамаранах туда, где мне казалось слабо идти
на каяке, а им меня ловить. Вы не смотрите, что в этом тексте
все "я" да "я"; на самом деле я очень коллективный человек, и
мысль бросить друзей и организовать "под себя" каячную
экспедицию даже не приходила мне в голову. Постепенно
катамаранный туризм вырождался с ростом сложности в
погрузочно-разгрузочные и такелажные работы, и начинался новый
виток спирали. В 1988-89 я пережил второй приступ каякинга. А в
1990 мы первыми прошли Сарыджаз. Это было роковое событие.
После этого многие участники перестали ходить в походы. Было
ясно, что это конец, что ничего лучше уже не будет. Несколько
походов гидом с буржуями, разочарование и в этом занятии
тоже... И тут я узнал, что в Непал можно ездить, что там уже
побывал мой друг Володя Богданов, с которым мы много походов
прошли, что это дешево и что меня туда приглашают! Осталось
только получить паспорт. Но проклятые большевики, не сумев
утащить за собой в могильный тлен своего Мавзолея всю Россию,
продолжали свое бесовское глумление над народом. В числе многих
тысяч пострадавших они назначили меня отказником. Только в 1995
году я получил паспорт, и поехал в Непал. Мы прошли путем
паломника в Муктинат, поднялись на Dhampus pass. Мы заходили в
буддистские монастыри, видели магический театр тибетских
мистерий. Но настоящий шок я испытал в Покхаре на Lakeside,
когда понял, глядя на выставленные каяки, что две мои мечты -
Непал и каякинг, прекрасно сочетаются. Я возвращался в Москву
полный впечатлений, и в то же время неудовлетворенный, хотя и
понимал - не все сразу. Тем более последние два вечера в
Tibet's Kitchen мы провели в компаниии альпинистов -
покорителей восьмитысячников. Я сидел с ними за столом и думал:
"Вот им-то есть что отмечать, а я что тут делаю?" За несколько
дней до того мы смотрели с перевала в сторону Тибета, на
распростертый под ногами Мустанг с его лунным пейзажем. Но я
косил глаза на юг и сквозь "самое глубокое на Земле ущелье"
между Аннапурной и Дхаулагири видел ряды холмов Непала. За ними
в дымке была пустота - там начиналась индийская равнина. Вот в
этих туманных холмах текут великие бурные реки, и там я буду
плавать на каяке.
Прошел год. Его я потратил на попытки убедить разных
людей составить мне компанию. "Россия - родина слонов" -
говорил я, "но нельзя вечно жить в колыбели". "Да что ты" -
говорили мне друзья. "Зачем такие деньги платить? Мы лучше еще
раз на Чаткал (Сарыджаз, Белую, Лихоборку) сходим." Мне это
напоминало эпизод двадцатилетней давности, когда я пытался
объяснить матросу, в какую сторону делать крен при выходе на
струю, а он говорил в ответ, что был на Мсте двенадцать раз, и
учиться ему нечему. Как бы то ни было, осенью 1996 нас было
трое, и билеты были заказаны. Но все сорвалось, а я оказался на
Сарыджазе. Вернувшись оттуда, я твердо решил: мы едем в Непал;
мы там занимаемся сплавом; мы не побеждаем себя, а получаем от
сплава удовольствие. Нас собиралось ехать четверо, поехало
двое. Но мы приехали и поплыли. И вот теперь мы прошляпим все
таким глупым образом? Не может быть - "пока в темноте сияет
белое пламя, ничего не может случиться со мной". Послышались
шаги. Я посмотрел вверх. По тропе спускались с необычно
серьезным видом двое непальских подростков.
ДЕРЕВЕНСКИЙ ДЕТЕКТИВ
Они подошли и сели рядом со мной с каким-то виноватым
видом. Я попытался заговорить с ними, но они не понимали
по-английски. Только один раз, когда я сказал "my friend", они
оживились и начали показывать вверх в сторону деревни. Значит,
Сергей был в деревне, и там что-то происходило, но что,
выяснить я не мог. Оставалось только опять запастись терпением,
но я чувствовал, что уже ненадолго. И действительно, через
несколько минут ребята вскочили, и стали, повторяя "friend,
friend", показывать вверх. Я увидел, что на хребтике, там, где
начинался спуск к нам, показалась целая толпа, и начала быстро
спускаться, но затем люди остановились на одном из уступов.
Солнце садилось, и скоро они скрылись в тени. Опять пришлось
ждать. Вдруг ребята снова стали показывать вверх, и я увидел
уже недалеко цепочку спускающихся людей. Я узнал фигуру Сергея,
и вскоре он в окружении нескольких детей приблизился настолько,
что можно было различить улыбку и зеленый мешочек из БЦУ в
руках. Все кончилось хорошо, все было улажено. По крайней мере,
так считали детишки, снова оседлавшие лодки, схватившие шлемы,
весла, спасжилеты и прочие игрушки. Осталось только узнать, что
произошло.
Когда Сергей завернул за отрог, он увидел, что никакого
моста поблизости нет, а по склону над ним спускаются обычные
для Непала террасированые поля. На них работали крестьяне из
деревни над нами, так что Сергей сразу вышел куда надо. Но
возникла другая трудность: никто из деревенских не знал ни
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |