камнями, и главный слив они прошли просто поверх плит, там, где
байдарка неизбежно садится, разворачивается бортом к воде и
переворачивается, и все это за несколько секунд. У панков же,
напротив, как я понимаю, иногда возникали еще дополнительные по
отношению к нам проблемы (с головой), поэтому они не тратили
лишнего времени на осмотр, пришли, наскоро посмотрели и пошли
порог всем скопом в перерыв между нашими стартами, то есть в
тот момент, когда Финик порог уж прошел, а мы еще нет. В итоге
они прошли Лоунапорог за полчаса вместо наших полутора, но у
нас не было таких неловких ситуаций, как у них, когда одна
байдарка сидела по итогам неудачного слалома среди камней, а
другая уже с криками неслась на нее.
Фионин проплыл порог первым из нас, они с Денисом взяли
вправо не после бочки, а до нее, сразу после слива, их вынесло
бортом на большой камень, и они как-то даже в один момент плохо
накренились к воде, но сумели выправиться, снялись со своего
камня и ушли из порога благополучно. Потом Финик вылез,
забрался на плиту как раз напротив слива и принялся
фотографировать всех проплывающих. Лебедь сел на камни где-то
перед основным сливом и что-то около минуты нервничал, пытаясь
сняться с них. Такие моменты сильно раздражают, поскольку
вылезать из байдарки, чтобы снять ее практически невозможно, -
на сильном течении после этого не удастся залезть обратно, а
сниматься не вылезая слишком тяжело, и никогда потом не
понимаешь, как же это удалось. Кроме того, все время сильное
течение угрожает так развернуть байдарку, что она либо затонет,
либо встанет так, чтобы в случае успешного освобождения от
камней пойти в порог бортом или кормой. Однако когда Лебедь
снялся с камней, дальше он прошел нормально. У нас за полтора
часа сквозь дырку от утреннего переката натекло еще больше
воды, просадка была как у бывалого бегемота, иначе говоря, в
воде все брюхо, поэтому мы, насколько заметил Данилов, сели
везде, где только было можно. Однако, насколько заметил я, мы
нигде слишком долго не засиживались, отовсюду нас сразу срывало
течением и несло дальше.
Мокрые, довольные и сфотографированные на очень красивом
месте, мы последний раз поглядели на Лоунапорог и отправились
дальше. Нам с Даниловым надо было бы вылить воду и заклеиться,
но нас убедили идти до порога Хемег, где все равно был
предусмотрен обнос, а следовательно, полное выгружение вещей и
некоторое время. Никто еще не знал, что предстоит перед
Хемегом. Позорный манускрипт, называемый в народе отчетом,
пишет по этому поводу следующее: "Через 300м после порога Лоуна
начинается каменистый перекат длиной 200м. В 500м ниже по
течению - еще один каменистый перекат длиной 200м". Отчет
неправ и глуп. Если то, что мы прошли, можно назвать
всего-навсего каменистыми перекатами, то непонятно, почему бы
не назвать порог Ойнагайне небольшим стоячим валом. Впрочем,
пусть это остается на совести безымянных авторов такого
дурацкого отчета. Свиньи, они добились того, что хотели, - мы
промокли насквозь два раза в тех местах, где не ждали. Было
неприятно, но смешно.
Наконец, как сказали бы в подобном отчете, показался шум
порога Хемег. Хемег - порог не длинный, но производит
достаточно сильное впечатление. Хемег - могучий порог. Там
очень много воды уходит сразу в одно русло, гораздо более
узкое, чем раньше. К этому добавляется порядочный перепад
высоты, в отчете говорится, что это полтора метра, и это
реально. Правда, еще там говорится, что скорость в течении
составляет 25-30 км/ч, так что относиться ко всем цифрам там
надо с опаской. К такому отчету вообще всегда надо относиться с
опаской. Естественно, струя такого порога давно унесла все
обозримо большие камни, а необозримо большие камни там только
по берегам, поэтому слив чистый, хотя и с большими неприятными
валами. Зато там каменные берега, и небольшой поворот реки
налево обеспечивает заметную боковую бочку от берега справа. В
целом порог не слишком сложный, но приходится постоянно
внимательно следить, куда плывешь. Я уж не говорю о том, что
проплыть Хемег и остаться при этом сухим нечего и думать.
Хемег находился у нас в прямых кандидатах на обнос. Мы даже
не думали его идти, а непосредственно у нас с Даниловым были в
основном проблемы иного свойства - насчет воды, залитой в
Пельмень без всякой меры. Пока мы разгружались, и выливали
воду, и вытаскивали байдарку сохнуть, некоторые товарищи
поглядели на порог и выдвинули идею проходить его. Тропа
осмотра, она же тропа обноса, там широка и удобна, есть много
мест, с которых так приятно попялиться на порог. Мысль
проходить Хемег была воспринята настороженно, но с интересом, и
все принялись тормозить. Это продолжалось долго. Даже очень
долго. Процесс отдаленно напоминал выращивание баобаба. Все
ходили и кто во что горазд тратили время, даже не очень
старательно делая вид, что принимают решение, идти нам или
обносить. За это время не только Данилов проклеил байдарку (там
оказалась замечательных размеров сквозная дыра), но также все
просмотрели, как проходят Хемег панки, побродили, поели
черники, пообсуждали наши перспективы. Вдруг наименее
ответственная часть нашей группы неожиданно свалила посмотреть
порог Кивиристи, начинающийся метров за сто ниже по реке, хотя
непонятно было, зачем это делать. Обратно они пришли минут
через сорок. Вообще достаточно сказать, что порог Хемег,
который мы обносили бы ну никак не больше часа, проходился нами
три с половиной часа.
Разумеется, что в итоге мы его пошли. Главное в таком деле -
подбросить идею, а уж ее осуществление - дело десятое, оно
несомненно происходит издевательски успешно, и единственно
плохо то, что полный процесс сильно задалбывает всех
непосредственных участников. Я лично к моменту принятия
окончательного решения успел полностью высохнуть и сильно
замерзнуть. Было откровенно не жарко. То есть стояла по
обыкновению противная погода. И уж ни в коем случае не хотелось
по новой промокать. Но это уж сущность водного похода. Ее
однажды умело и точно выразил Денис, но я затруднился бы
дословно повторить здесь его героическую фразу. В целом она
сводится к тому, что неприятно вновь почувствовать себя сидящим
в луже после того, как высохла промокшая на последнем пороге
одежда, и проходится порог новый. В этом заключена поэтическая
сущность жизни туриста-водника.
Наконец решение было принято, но еще долго после того
продолжался процесс прохождения порога. Прохождение каждой
байдарки было событием, к которому готовились, как к
долгожданному празднику. Зрители расходились по своим местам и
налаживали свои фотоаппараты. Фотоаппаратов было четыре,
соответственно четыре фотографа и один сочувствующий. Еще один
вставал ниже основной, боковой, бочки по течению, цепко держась
за спасконец и поджидая, пока еще двое, проплывающие мимо,
вдруг перевернутся. Если бы это случилось, настал бы звездный
час страхующего. Он бы тогда с радостью размахнулся и бросил бы
со счастливым гиканьем в воду веревку, и принялся бы наблюдать,
как спасаемые им друзья тщетно пытаются за нее ухватиться. А со
всех сторон щелкали бы фотоаппараты, запечатлевая его звездный
час. Надо сказать, что на первом прохождении у дерева со
спасконцом стоял Ченцов, поэтому Финику вообще ничего не
светило. После того, как все вокруг занимали исходные позиции и
устраивались поудобнее, будущие герои-участники штурма
сдержанно, но долго прощались со всеми и уходили по тропе
обноса к своим байдаркам. Там они долго надевали спасы и каски,
и влезали в байдарку, и одевали фартук, и привязывали его
веревочками, и натягивали на обручи фартука юбку, и после этих
трудов они еще некоторое время отдыхали. А в это время друзья
наизготовку с фотоаппаратами уже не знали, куда себя деть,
дубели от холода и настойчиво спрашивали друг у друга, не
появилась ли заветная байдарка. Ее экипаж наконец-таки
собирался отплыть, долго отталкивался от глинистого берега
веслами, в итоге отчаливал и выходил на исходные позиции. Потом
были небольшая шивера и десятисекундное прохождение собственно
порога, сопровождающееся глубоким промоканием, многоразовым
фотографированием, обиженным бухтением снова оставшегося в тени
и основательно замерзшего спасателя с веревкой. На этом эпопея
не завершалась, так как предстояли еще вылезание победителей,
их оживленные комментарии, передача другим касок, обмен
фотоаппаратами, смена спасателя. Теряется еще десять минут.
Начинается новый цикл. Так все мокрые, но счастливые, потерявши
три с лишним часа, мы прошли порог Хемег.
Сразу же перед нами встала задача обноса порога Кивиристи.
Идея проходить Кивиристи даже не выдвигалась. Хотя это было бы
интересно. Порог Кивиристи имеет три ступени. Первая - сама по
себе нормальный порог, но она бледнеет перед второй. Вторая -
замечательный настоящий водопад, вовсю бурлящий и наводящий на
самые неожиданные мысли. После водопада река с шумом уходит в
живописный каньон, образованный скалами высотой метров в
пять-семь над рекой. Сверху эти скалы протоптаны туристами
вдоль и поперек, и на них то и дело растут тоненькие сосны.
Место очень красивое. Каньон продолжается метров пятьдесят,
причем река так поворачивает, что сверху не видно ни входа, ни
выхода из него, так что создается впечатление замкнутости
картины. Фотографии, мне кажется, достаточно хорошо передают
замечательный вид каньона Кивиристи, загаженный, однако,
надписями на одной из скал о том, что ее столкнули в воду
кретины такие-то и такие-то такого-то числа сего года. Ну это
неудивительно. Порог Кивиристи реально проходится. И даже на
байдарках, хотя это, наверное, средненькое удовольствие.
Иллюстрацией тому служит прохождение некой группы сквозь
Кивиристи, которое наблюдали те, кто пошел раньше времени
осматривать Кивиристи. Говорят, что байдарка свалилась в
главный слив так, что ушла в воду вместе с седоками, и что
одному из них выбило весло, и он поймал его, когда байдарку
вынесло обратно из воды. В целом, если байдарка грамотно вошла
в слив, и если ее экипаж вовремя загребает в нужных местах,
Кивиристи проходится без проблем, так как дно его опять же
чистое. Но если, скажем, войти в порог боком, то можно
перевернуться, покалечиться и даже потерять байдарку. Это не
слишком желательно, и большинство групп Кивиристи обносят.
Дорога обноса примечательна своей широтой и
универсальностью, - там проедет любое транспортное средство,
какое может придумать человеческий ум. Впрочем, самолет там не
проедет. Узковато. К сожалению, на этой дороге в тот день было
сыро и грязно, но мы прошли по лесным тропам, в больших
количествах проложенных вдоль нее. Еще там есть порядочное
количество стоянок, но туго с дровами, что неудивительно, если
учитывать количество групп, встающих там на ночлег или перекус.
Мы тоже устроили там перекус, причем даже нашли дрова, чтобы
согреться, обсохнуть и приободриться. Приключения продолжались,
солнце двигалось к закату. Но что интересно - в этот
знаменательный момент стало ясно, что московский график
наконец-таки нарушен, и что мы не будем сегодня стоять на
Кивиристи, а пройдем дальше, хотя бы через пороги Бычий, Белый
и Темный, которые предстояли впереди. Мы с сожалением
оторвались от костра и пошли по высокому грязному склону вниз к
воде паковаться.
За пренебрежение к графику мы были наказаны. Кроме того, мы
явно расслабились. За спиной были Лоунапорог и Хемег, и
казалось пустяком прохождение всяких там мелких Бычьих и
прочих. Действительно, эти пороги слабы по сравнению с Хемегом
или там с Пичепорогом, но бдительность всегда должна быть на
высоте, а были среди нас люди неорганизованные, поэтому на
пороге Бычьем Финик кильнулся, а Ченцов пошел прямо на него,
еле ушел от столкновения, и у Ксени утонула каска. Финику с
Денисом пришлось туго. Финик еще успел ухватиться за байдарку,
и его протащило сквозь весь порог, хотя и не слишком длинный,
но неприятный, тем более, что он плыл в сапогах. Денис же
вообще от байды отделился и промчался по порогу самостоятельно,
после чего долго и, может быть, без особого повода благодарил
свой спасжилет. Плюс ко всем несчастьям Финик утопил
фотоаппарат. Как он сказал, это была единственная в байдарке
непривязанная вещь. Погибли единственные фотографии с
Лоунапорога. Вот такая грустная ситуация. Это грамотно, что мы
съели уже весь рис и прочие продукты, которые Финик вез. Финик
потом вылезал и ходил вокруг порога, но совершенно гиблым делом
было искать фотоаппарат где-то в волнах весьма-таки глубокого
порога, в вечерней черной воде, где было трудно разглядеть даже
бревно в пяти сантиметрах под водой.
Оба они, и Денис, и Дмитрий Александрович, промокли просто
насквозь, в сапогах, шапках и шерстяных свитерах. Я неплохо
понимал их. Я почему-то мерз весь день, но тут высох, а они вот
промокли. Возникла непосредственная необходимость оперативно
вставать на стоянку. Но стоянок уже не было, и нам пришлось
пройти еще некоторое время, покоряя пороги Белый и Темный.
За ними следует тяжелый Печкопорог, он тоже явный кандидат
на обнос, и нам не светило сегодня идти его. Ориентир - большая
плита на входе. Когда Ченцов пошел на порог Темный
(естественно, без просмотра), мы вдруг увидели там на входе
большую плиту и здорово испугались. Неизвестно было, не настал
ли это уже Печкопорог, и не придется ли нам сегодня его идти.
Потом, посоветовавшись, мы пошли его без просмотра, как и
Ченцов. Нам повезло, это оказался не Печкопорог. Настоящий
Печкопорог был вовремя отслежен, и оказалось, что на нем есть
стоянка, метрах в десяти над рекой среди деревьев, идеально
ровная. Там даже был деревянный серый стол и табличка, как-то
эту стоянку именующая. Стоянка моментально была завешана мокрой
одеждой. А погода вдруг разошлась, выглянуло синее небо,
появились залетные мошки.
Ставиться на стоянке пришлось на колышках, камней просто не
было, и если нам с Даниловым это обстоятельство забот не
прибавило, так как мы всегда ставились на колышках, то другие
ходили и друг у друга стреляли все, что может сойти за колышки.
Ужин был ударный, все праздновали уход с графика, сушились и
ели, между прочим, сгущенку, хотя Лебедю она и не досталась.
Когда стемнело, вышла луна, и ее бледные лучи окрасили в
бессмысленный бледный цвет стволы завешанных мокрой одеждой
деревьев. На этой лирической ноте мне бы очень хотелось
закончить описание предпоследнего нашего полного дня пути -
даупского дня 13 августа.
Moral level: 9 (High).
14 августа
А это последний нормальный день. Собственно, никто не думал,
что он станет последним, и даже никто не подозревал этого.
Планы строились совсем по-другому. Мы мечтали дойти поближе к
выходу, а выход находится в реке Кемь, притоком которой
является Охта. Мы хотели продвинуться так, чтобы в крайнем
случае иметь возможность без особых проблем закончить маршрут,
и сделать в этом месте заслуженную последнюю дневку. Отчет
клятвенно заверял нас, что проблем со стоянками на участке
Муравейные пороги - порог Охта нет. Поэтому мы рассчитывали на
этом участке встать на хорошую стоянку, и достойно отметить там
окончание похода, которое было теперь заметно более близко, чем
окончание продуктов и нормальной погоды.
Погода и впрямь решила хоть чуть-чуть реабилитироваться
перед нами и разродилась солнцем и мошками. С самого утра
погода была не сумрачной, как обычно, а облачной с большими и
частыми прояснениями. Благодаря тому, что мы стояли над
Печкопорогом, проходить его, а тем более обносить, не пришлось.
Вообще Печкопорог проходится без таких уж офигенных трудностей.
Основное его препятствие - столообразная скала посреди реки, и
в нее с полной скорости ударяется основная струя. Чтобы вовремя
уйти с этой струи и тем самым избегнуть столкновения со скалой,
надо приложить значительные, но, уж конечно, не титанические
усилия, и, в общем, вряд ли многие из тех, кто идет Печкопорог,
получают на нем неожиданные и малоприятные сюрпризы. С другой
стороны, особого удовольствия от прохождения такого порога тоже
не получишь, потому что он какой-то невзрачный, и незрелищный,
и даже мнимой особой опасности он из себя не представляет, и, я
надеюсь, что его успешное прохождение не вызывает чувств борьбы
и одновременного единения с природой, не то, что Хемег или же
Лоунапорог. За скалой находится маленький тихий участок с
неплохими местами для причала, а то, что идет дальше, даже
сложно и назвать порогом, хотя официально это должно быть
продолжение Печки. Там идут все. А мы наблюдали процесс
прохождения Печкопорога панками.
Панки были удивительной, просто чудесной группой. Они все
значительные пороги проходили тогда, когда и мы находились на
этих порогах, там панки нас обгоняли и уходили вперед. Но мы
приходили на следующий порог, тормозили там по разным причинам,
и вдруг из-за угла снова, как будто они нас и не обгоняли,
выплывали они же. Мне представляется ужасная картина - группа
панков, в своих коричневых болониевых куртках и бесформенных
кепках, кусаемая всеми возможными погаными мошками, затаившись
в болотной траве незаметного заливчика ниже порога и обгрызая
от нетерпения последние ногти, нервно и настороженно следит за
рекой. Они ждут, пока мимо радостно проплывем мы, чтобы,
подвывая от чувства наконец удовлетворенного ожидания,
незаметно отправиться вслед за нами, а в самый неожиданный
момент вырваться из-за угла и лихо пройти порог на виду у нас в
надежде спутать тем самым наши карты и испортить нам
настроение. Эта картина, правда, несколько дебильная, но зато
забавная. Панки прошли порог нормально.
Мы тоже скорее всего прошли бы его нормально, но уже не
хотелось, и, собственно, что бы мы себе ни говорили, сделать
уже ничего нельзя - Печкопорог мы благополучно выбросили из
своего маршрута. Ну и фиг с ним. Там, где панки причаливали,
радуясь своим победам и отплевываясь от воды, мы тихо загружали
байдарку, тоже радуясь, но тому, что нам отплевывться от воды
совершенно не нужно. А еще мы ловили в байдарке у Натальи и
Лехи малую мышку, которая накопилась там за ночь. Вообще, надо
сказать, мышки там на Охте такие наглые, - ты на них идешь по
тропе, а они только сидят и скалятся, и разве что на расстоянии
метра они соизволят величественно свалить в траву. Впрочем, это
лирическое отступление, а так я писал, как мы прошли
Печкопорог.
Дальше начались пороги и порожки просто один на другом. Из
них имя достоин носить один порог Петрушка, да и тот, честно
говоря, не порог, а черти-что, несколько стоячих валов в чистой
струе и не более того, их даже можно пройти немного сбоку,
иначе говоря, по сравнению с давешними "каменистыми перекатами"
порог Петрушка и вовсе не порог. Солнце разошлось, оно светило
вовсю и старательно высушивало одежду в перерывах между
перекатами, да еще мы с Даниловым на всех порогах брали сильно
вбок от всех, так что все стоячие валы проходились нами
относительно без потерь. После нескольких дней постоянного
холода это навело всех на полнейшую расслабуху, тем более, что
впереди прохождения особо сложных порогов не ожидалось. После
серии порогов наступило время долгого плеса, на солнце и без
порогов было очень приятно, и настроение было отличным у всех,
кроме Лебедя, у которого сильно болела голова.
Наконец начались Муравейные пороги. Всего их пять, но только
последний представляет из себя настоящий порог, а все остальные
на столь громкое название тянут явно с трудом. Тем не менее на
Третьем Муравейном Лебедю удалось сесть посередине реки прямо
на плиту. Дело в том, что идти там посередине нельзя, а надо
рулить вплотную к левому берегу, иначе выносит на необъятную
плиту таких размеров, что навряд ли с нее реально сняться не
вылезая из байдарки. Бедный Леха! Ему пришлось вылезать и
мокнуть по пояс. Он снялся только через несколько минут. Мы с
Даниловым в это время отдыхали около берега, наблюдали его
печальную участь и просчитывали все варианты, как идти нам.
Когда мы наконец по двадцать раз объяснили друг другу, что идти
следует слева, Лебедь снялся с плиты, запрыгнул в байдарку и
унесся вниз по течению, а мы вышли влево, зашли в порог и там
резко повернули к середине, где и сели благополучно на ту же
самую плиту. Естественно, все попытки сняться с нее оказались
тщетными. Откуда ни возьмись вдруг из-за угла выплыли панки, мы
печально сказали им, куда плыть, и они благополучно прошли.
Бедный Данилов! Ему тоже пришлось вылезать и мокнуть по пояс.
На берегу перед Муравейными порогами, как говорит отчет, "есть
небольшая избушка". Эта явная неприкрытая ложь должна была
насторожить нас, чтобы мы не так доверяли отчету, но мы совсем
расслабились и все уверенней говорили о том, как мы организуем
в районе порога Тютерин себе дневку.
Мы честно прошли порог Еловый слева от руин древнего
деревянного моста, и нам даже пришлось разобраться с панками,
причем тогда и оказалось, что они из Москвы. Мы устроили долгий
перекус, удивительно обильный из-за того, что от сэкономленных
дней осталась прорва продуктов. Мы пропустили все боле-менее
сносные места для стоянок, уповая на то, что уж дальше проблем
со стоянками нет. Это Ченцов накаркал. Он еще в Москве сказал,
что проблем со стоянками нет, так как нет самих стоянок.
Стоянок действительно там нет. Мы шли вперед и вперед, как
последние идиоты, высматривая сначала хорошие места для дневок,
потом просто места для дневок, потом наконец и вообще хоть
какие места, а вечер уже стал неумолимо приближаться.
Скоро почувствовалось, что мы еще ни в один день не прошли
столько, а впереди был порог Тютерин. Нас вынесло к нему, когда
уже никто не хотел ничего обносить, и вообще никто уже не хотел
работать. Тютерин пришлось обносить. Это объективно самый
непроходимый порог на всем маршруте. Мощная струя воды
сваливается вниз с большой скоростью под заметным углом по
гигантским плоским плитам по всей ширине реки. При этом
основной струи нет, вода валится вниз сплошной массой, все
бурлит, и абсолютно невозможно точно сказать, где есть в воде
камни, а где нет. Порог Тютерин берется не столько техникой,
сколько везением, и проходить его неприятно. Никто его и не
ходит. Дорога обноса Тютерина никак не меньше дороги обноса
Кивиристи, причем проходит не в лесу, а по траве, так что там
запросто проедет и самолет. Там сосредоточено трудновообразимое
количество мошки, летучие гады нетерпеливо поджидают там
очередную группу туристов и деловито набрасываются на них.
Поэтому обнос порога Тютерин потребовал от нас большого
нервного напряжения, и как только мы покидали вещи в байдарки,
мы отгребли на середину реки на максимальной скорости, которую
только из наших байдарок удалось выжать.
В середине реки было больше ветра и меньше мошек. Из
зарослей на другом берегу выбрался некий старичок и опасливо
осведомился, не хотим ли мы там встать. Мы самоуверенно
обрадовали его отказом и отправились дальше. Больше стоянок нам
не попадалось. Уже совсем никому не хотелось идти последний на
маршруте порог, называющий себя порогом Курна. Но пришлось.
Благостная идея вставать как раз на пороге, как и в прошлую
стоянку, с треском провалилась, точнее сказать, она утонула в
том болоте, которое окружает порог.
Курна-порог не слишком интересен, там чистый и бурлящий
слив, но уж очень не хотелось снова мокнуть. Вдруг мы с
Даниловым заинтересовались, нельзя ли пройти порог сбоку от
всех валов, это выглядело очень реальным. Подслушав наши
разговоры, так прошли, почти даже не намочив деку, и суровый
Фионин, и грустный Лебедь, и по обыкновению замышляющий
недоброе Ченцов. Мы шли последними. Пока мы всех ждали, да пока
опять надевали спасы, да юбки, да натягивали фартук, нас так
заели местные мошки, что мы уже не знали, как спастись от них.
В итоге мы, как только смогли выйти, сразу рванули вперед не
разбирая дороги. Наверно, не стоит объяснять, что мы,
инициаторы идеи безболезненного прохождения последнего на
маршруте порога, вошли почти в самую середину всех валов и
только что не наглотались воды. Юбку, разумеется, сорвало, и я
опять почувствовал, что сижу в луже. Так часто бывает -
выдвигают прекрасные идеи гении, а пользуются ими всякие
тормоза. Жизнь так несовершенна, и я лишний раз ощутил это сидя
в холодной луже на рюкзаке.
День подходил к концу, а стоянка и не думала появляться. В
воздухе принялись носиться озорные мысли пройти сегодня до
Кеми, собраться и уехать домой. Это стало бы прохождением трех
дней московского графика за один ходовой. Но судьба решила
иначе. Следующим оказался порог Охта. Его тоже надо обносить,
хотя можно и пройти, и это все, что о нем следует сказать. На
Охта-пороге много мест для стоянок, но, естественно, дров там
еще меньше, чем на Кивиристи. Около трех групп, и в том числе
наши ненаглядные так же жестоко прокинутые отчетом панки, уже
стояли на Охта-пороге, и ожидалось прибытие еще многих. Места
так себе, главным образом потому, что там все лето постоянный
проходной двор, и совершенно нет дров, и много опять же мошек.
Мы долго ходили и прикидывали, что же делать дальше.
Выходило, что надо вставать, так как идти дальше слишком
рискованно, а здесь медлить нельзя, - будет совсем мало места
и, главное, дров, которые так необходимы, чтобы посидеть у
костра и проводить поход. Встали мы быстро, а вот дрова всем
скопом искали еще очень долго. Но в итоге нашли сразу две сухие
сосны, и стоянка удалась.
Свободных продуктов за счет экономии сразу нескольких дней
оказались целые горы, что-то здесь Ченцов не рассчитал. Ну да
ладно, от него и не стоит многого ожидать. Зато было много
разнообразной еды. Все наелись и сели вокруг костра петь песни
и просто так, ничего не делая, не беспокоясь о завтрашнем дне и
не экономя время наслаждаться мельканием рыжих всполохов
костра, отдаленным шумом порога и мягким шорохом листвы и
невозможным в городе чувством душевного спокойствия от того,
что ты так сидишь среди чувствующих то же, что и ты, и просто
греешься у костра под звездным небом, и ни о чем не заботишься.
Это чувство почти не проявляется в течение всего похода, и
только когда действительно остается последний такой вечер,
последние несколько часов, оно вдруг остро ощущается всеми и от
того только усиливается. Я так понимаю это, и, видимо, за этим
мы идем в горы, на воду, в лес. И всегда хочется продлить это
состояние, и всегда обидно, когда все разбредаются от костра, и
оно уходит. Так заканчивается поход. Поэтому я думаю, что наш
поход закончился в половине четвертого утра в ночь с
четырнадцатого на пятнадцатое августа. Потом еще были свои
замечательные моменты, и мы в ту же ночь, разойдясь от костра,
веселились и хотели побродить вокруг палатки панков и попеть
сдавленными голосами "Э, але, болюа-болюэ"; потом мы утром
грузились, и вода то уходила от финиковской Мурены, то снова
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |