Затем, схватив Настю за плечи, она нагнула ей голову и жалобно продолжала:
-- Не оставьте мою дочь; она вас любит больше матери и отца. Всякий день только и слов, что о вас. А уж радостей-то, радостей-то было, как ей сказали, что едем, мол, к нашей благодетельнице просить ее защиты... Подай мешок-то! Это вот малина сушеная,-- каждую ягодку обдувала. Чистая-расчистая!
К удивлению всех, Наталья Кирилловна погладила Настю по голове и, взяв ее густую косу, сказала:
-- Какие славные у ней волосы.
Видно, что Настя произвела приятное впечатление на Наталью Кирилловну.
Федосья Васильевна между тем отирала слезы.
-- Отчего же ты плачешь? -- спросила ее Наталья Кирилловна.
-- Ах, матушка, наша вы благодетельница, ну как мне не плакать, как я погляжу на Зиновью Михайловну и на мою сиротку!
-- Что же, какая разница? -- спросила Наталья Кирилловна.
-- Да как же, матушка: та барышня, а моя-то, моя-то!
И Федосья зарыдала.
-- Чего же ты хочешь? -- лукаво спросила Наталья Кирилловна.
Федосья упала в ноги и увлекла за собой дочь, оробевшую от неожиданного толчка матери. Федосья жалобно сказала:
-- Возьми ты, возьми ее от нас, недостойных, и будь ей матерью и благодетельницей, как и всем нам.
-- Ну полно! встань! -- повелительно произнесла Наталья Кирилловна и, обращаясь к Насте, сказала: -- А хочешь ли ты у меня жить?
-- Да-с,-- отвечала Настя, заранее приготовленная матерью к такому ответу.
-- Сделай книксен! -- дернув дочь за сарафан, сказала Федосья, и Настя грациозно исполнила ее приказание.
-- Видишь, а с мужиками жила! -- заметила Наталья Кирилловна Зине, и, обратись к Федосье, она резко и значительно произнесла: -- Я беру твою дочь к себе.
-- Благодетельница вы наша! -- радостно воскликнула Федосья.
А Иван Софроныч отвесил низкий поклон.
-- Только с условием,-- продолжала Наталья Кирилловна,-- чтоб ни ты, ни он -- никто не вмешивался в ее воспитание... слышите!
Федосья всё кланялась, а на губах Ивана Софроныча как будто что-то шевелилось; но он вздрогнул при резком слове "Слышите!" и ничего не сказал.
-- Теперь у тебя есть сестра и подруга! -- сказала Наталья Кирилловна Зине, которая быстро кинулась к Насте и, крепко прижав ее к себе и поцеловав, сказала с чувством:
-- Я буду тебя любить, сестрица! -- И, кинувшись целовать руки у Натальи Кирилловны, она радостно бормотала: -- Благодарю вас за сестрицу! мы будем стараться обе утешать вас.
Наталья Кирилловна тронулась этими словами и, погладив по щеке Зину, сказала ласково:
-- Помни пословицу, что ласковый теленок две матки сосет!
Иван Софроныч едва крепился, чтоб не зарыдать: ему так стало жаль своей Насти, как будто он навек расставался с ней.
-- Ну, простись же с отцом и матерью,-- сказала Насте Наталья Кирилловна.
Настя побледнела, и глаза ее с любовью остановились на отце, как бы спрашивая его согласия.
Федосья перекрестила дочь и сказала, указывая на Наталью Кирилловну:
-- Смотри, люби, почитай, слушайся ее: она теперь твоя мать.
Настя кинулась к отцу, который, приподняв ее, прильнул своими дрожащими губами к розовой щеке дочери... и в зале послышались тихие всхлипывания.
Федосья вырвала Настю из объятий отца, но он снова привлек дочь к груди своей и повелительно сказал:
-- Оставь нас: дай нам хоть проститься как следует!-- и, обратись к Наталье Кирилловне, он в сильном волнении продолжал: -- Осмелюсь вам доложить, не обижайте ее, любите, как дочь, а иначе я, право, не отдам... не отдам ее!
Иван Софроныч крепко прижал дочь к себе, и они оба зарыдали.
-- Ах ты, господи! Я так и знала, он всё испортит! -- щипля своего мужа, шептала Федосья и, обращаясь к Наталье Кирилловне, умильно продолжала: -- Извините его,-- ведь солдат: никакого обращения не знает.
-- Вели ему выйти; и о чем он плачет? -- мрачно сказала Наталья Кирилловна.
Иван Софроныч вышел с дочерью в другую комнату, где никого не было, и, посадив на колени свою Настю, он взял ее лицо в свои дрожащие руки и долго так глядел на нее, целуя ее изредка в глаза, полные слез. Настя стала плакать, жалобно говоря:
-- Я не хочу здесь оставаться. Я уйду с вами.
Иван Софроныч тоскливым голосом сказал:
-- Не плачь: мать на меня рассердится, будет бранить меня. Я тебя не спущу с своих глаз; а может, тебя счастье ожидает...
Слезы не дали ему договорить.
Настя перестала плакать, зная характер своей матери, и сквозь слезы сказала:
-- Ну я не буду плакать; только вы приходите всякий день ко мне.
-- Хорошо, хорошо, дурочка! -- приглаживая волосы своей дочери, грустно говорил Иван Софроныч.
Явилась Федосья.
-- Ну что разнюнился! -- сказала она мужу.-- А ты смотри, слушайся у меня всех в доме, целуй чаще ручку у своей благодетельницы, угождай Зиновье Михайловне.
Настя в то время глядела на отца, который, повеся голову, сидел неподвижно, и вдруг, вырвавшись из рук матери, она с плачем кинулась на шею к нему.
Иван Софроныч обнял дочь.
-- Ах ты варвар, варвар! так-то ты держишь слово? дразнишь ребенка! ведь он мал -- глуп!
Федосья задыхалась от злости.
-- Полно, полно, прощай, Настя! на вот тебе яблочко, а вот кукла твоя! -- всхлипывая, говорил Иван Софроныч и отдал дочери яблоко и куклу.
Настя очень обрадовалась своей любимой кукле и протянула губы к отцу, чтоб поблагодарить его.
-- Ну, с богом, будь счастлива! -- крестя дочь и дрожа всем телом, сказал Иван Софроныч.
И он простирал руки к дочери, которую увлекла Федосья в залу.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |