Глава XXXVI. Племянник из-за границы 108 страница

-- А перед вашим чаем гости приехали к нам.

-- Что? какие гости? -- протяжно спросила Наталья Кирилловна.

-- И ты смеешь так лгать! -- не вытерпев, вскрикнула Ольга Петровна, грозя Зине, которая слегка побледнела и умоляющими глазами смотрела на Лукьяна.

-- Что? кто солгал мне? кто? -- подняв голову, грозно спросила Наталья Кирилловна.

-- Разве можно так обманывать свою благодетельницу! -- в негодовании воскликнула Ольга Петровна.

Наталья Кирилловна с силою стукнула палкой об пол и грозно спросила Зину:

-- Что всё это значит?

Зина стояла с потупленными глазами; но вдруг она подняла их, смело окинула взором всех присутствующих и сказала:

-- Я, право, не знаю, за что Ольга Петровна такие страшные вещи говорит про меня.

-- Так, значит, я лгу? Ах, наглая девчонка! -- в негодовании возразила Ольга Петровна.

Зина залилась горькими слезами.

-- Перестать! -- сердито сказала Наталья Кирилловна.

И, обращаясь ко всем, она произнесла в недоумении:

-- Я ровно ничего тут не понимаю!

-- Федосья Васильевна приехала-с! -- в один голос сказали приживалки.

-- А когда? а когда? что, небось утром? -- обращаясь к Лукьяну, говорила Ольга Петровна.

-- Никак нет-с: ночью,-- отвечал Лукьян.

-- Видите! вот, вот она всё так лжет! -- дрожа от радости, сказала Ольга Петровна, обращаясь к Наталье Кирилловне, которая забарабанила быстро пальцами по столу.

-- Вы что-то сегодня очень сердиты и такие глупости говорите, что, право, скучно слушать,-- встав с кресел и выпрямившись, громко сказала Наталья Кирилловна.-- Ну кто посмеет солгать мне?..

-- Да как можно! избави боже! да видано ли? да слыхано ли? -- раздались в ответ восклицания приживалок.

Тогда Наталья Кирилловна обратилась к Лукьяну и повелительно сказала:

-- Говори, какой шум был ночью на дворе?

-- Кошку ловили-с! -- поспешно отвечал Лукьян.

-- И ты тоже смеешь! -- выходя из себя, говорила Ольга Петровна.

-- Если угодно, я вам убитую кошку покажу: такая рыжая,-- улыбаясь, сказал Лукьян.

Ольга Петровна всплеснула руками и, с ужасом вскрикнув: "Батюшки! мой Васька!", выбежала из комнаты.

Наталья Кирилловна внимательно следила за Лукьяном и Ольгой Петровной, и когда последняя убежала, она пожала плечами и спросила:

-- Что такое с ней?

У всех вдов дрожал на губах ответ, не слишком благоприятный их общему врагу; но Наталья Кирилловна остановила приживалок вопросом:

-- Уж не овдовела ли Федосья?

-- Никак нет-с, с мужем и дочерью малолетнею прибыла. Не угодно ли дать какие-нибудь приказания насчет их?

-- Ах, как Федосья плачет,-- заметила Зина.

-- О чем?

-- Да не знаю, только всё говорит: "Я дура, что не послушалась свою благодетельницу".

-- Ага, опомнилась! верно, у того нечем их кормить стало! -- самодовольно сказала Наталья Кирилловна, вообще полагавшая, что только она одна может устроить участь ребенка и приютить бедную вдову. Она отдала Лукьяну приказание привести Федосью с семейством в залу.

Зина тем временем подробно рассказала ей историю смерти Алексея Алексеича и, тихо опустясь на колени перед Натальей Кирилловной, умоляющим голосом сказала:

-- Мамаша, благодетельница! призрите еще сироту!

Наталья Кирилловна благосклонно сказала:

-- Может, страшилище какое, деревенщина; да притом у ней есть мать и отец: какая же она сирота!

В эту минуту воротилась в залу Ольга Петровна; бросив гневный взгляд на веселое лицо Зины, она побагровела, уши у ней зарумянились и запрыгали; она подошла к креслам Натальи Кирилловны и сказала:

-- Я уверена, что она просит вас о Федосье?

-- Да; ну так что же? -- отвечала протяжно Наталья Кирилловна.

-- Как же она смеет просить вас о такой женщине, которая против воли вашей поступила?

-- Это хорошая черта ее характера -- просить за наказанных, это долг христианский всякого человека, Ольга Петровна.

-- Помилуйте! да она как вас расстроила тогда своим упрямством, а теперь притащила с собою этого солдата и дочь солдатскую!

-- Ольга Петровна, помните пословицу: кто старое...

-- А-а-а! Я вижу, без меня успели вас настроить против меня.

И Ольга Петровна, заплакав, вышла из залы.

-- Верно, Ольга Петровна левой ногой сегодня с постели встала! -- весело сказала Наталья Кирилловна.

-- Да, кажись, она правой-то никогда не встает,-- заметила приживалка с мутными глазами и стала смеяться.

Дверь растворилась, и наша знакомая обывательница Овинищ, Федосья Васильевна, вошла в залу с подносом в руках, на котором лежал большой хлеб, соль, а кругом уложены были яйцы. Иван Софроныч шел сзади своей супруги, держа в одной руке несколько связок сушеных грибов, а другой ведя за руку Настю, одетую в русский сарафан, что очень шло к ней; она держала в руках туго набитый мешочек с сушеной малиной.

Федосья Васильевна, подойдя к Наталье Кирилловне, поставила на стол поднос, а сама упала в ноги и заплакала.

Иван Софроныч и его дочь робко оглядывались и всё кланялись Наталье Кирилловне, важно сидевшей на своих бархатных креслах.

Федосья, подняв голову, воздела руки к потолку и слезливо-торжественно сказала:

-- Господи, благодарю! удостоил ты меня, грешную, увидеть всемирную благодетельницу нашу.

И она чмокнула платье Натальи Кирилловны, которая сказала гордо, но довольно милостиво:

-- Ну, здравствуй, здравствуй! Это дочь твоя? -- прибавила она, оглядывая с ног до головы Настю.

-- Да-с, благодетельница вы наша, это дочь моя! уж вы ее извините: она у меня сущая деревенщина. Прими от нас, родная, нашу хлеб-соль; чем богаты, тем и рады нашу голубушку угостить.-- И, обратись к мужу и дочери, она продолжала повелительно: -- Ну, Софроныч, поцелуй ручку у нашей благодетельницы. Ведь вот, вот она, благодетельница-то наша, а никто другой.-- И, взяв из рук грибы, она мягким голосом прибавила: -- Сам собирал; я ему говорю: ну на что нашей голубушке твои грибы! да она золотые их может иметь. А он говорит: из золота ей не в диковину, а вот от полноты души старого солдата -- дело другое!

Дата добавления: 2015-08-27