любопытства было во взгляде Глендэйла, когда он рассматривал рычаг переключения скоростей,
ключ зажигания и наклонялся, чтобы получше изучить педали газа и тормоза. Нет, ну откуда
могло взяться такое странное существо? Впрочем, Гарри счел, что Глориан— личность хоть и
странная, но приятная, и поладить с ним не составит труда. То, что он не слишком хорошо
разбирался в магловских реалиях, подтверждало предположение Гарри, что жених мисс
Эвергрин— из старинного колдовского рода. Надо же, какие у него странные фиолетовые глаза,
никогда не видел таких, подумал Гарри, поуютнее устраиваясь под теплой курткой. На мгновение
Гарри кольнуло воспоминание о том, как в первую ночь, когда он узнал о том, что волшебник, он
ночевал под курткой Хагрида. Стало больно, но боль пришла уже не острая, отравленная
чувством вины, а приглушенная воспоминаниями о том, как они вместе покупали учебники и
перья к школе, как Хагрид подарил ему Хедвигу (сейчас она тихонько ухала в своей клетке, когда
машина подскакивала на ухабах узкой проселочной дороги), как Хагрид принес ему альбом с
фотографиями родителей. Потеря не забывалась, но колючая мука ушла куда-то далеко-далеко.
Он начал засыпать.
— Расскажи мне о том, что у вас нового происходило, Глор. До сих пор не верю, что Куно
согласился отпустить тебя сюда, — негромко попросила мисс Эвергрин, выезжая на скоростную
трассу. Сквозь неумолимо наваливающийся сон Гарри успел услышать ответ:
— Отец пытался отговорить меня, но когда услышал, что мы вместе вернемся обратно уже
навсегда, то..,— Глориан аккуратно расправил длинные русые волосы, и Гарри, лицо которого
легонько задела мягкая, пахнущая полевыми цветами прядь, сонно приоткрыл глаза и увидел, что
из-за волны волос Глориана выглядывает кончик острого, как у домовых эльфов уха.
Показалось, спросил себя Гарри. Или нет? Наверное, я уже сплю. Это было не так, но спустя
секунду он уже и в самом деле крепко спал, подложив кулак под щеку и все еще вдыхая
неизвестно откуда взявшийся запах полевых цветов.
Проснулся он, когда машина с визгом одолела какой-то особенно крутой поворот и увязла в
грязи. Гарри спросонья не понял, ни где он находится, ни с кем сидит в машине. Валери, ворча,
вылезла из-за руля и пошла разбираться с упрямым кадиллаком. Гарри не знал, что именно она
сделала, но увидел отблески искр от ее палочки на лобовом стекле. Потом Валери Эвергрин
недовольно чихнула: оскорбленная таким вмешательством выхлопная труба плюнула в нее
пылью в отместку за то, что Валери осмелилась почистить ее с помощью волшебной палочки,
дабы рук не марать. Глориан, как человек, не продвинутый в бытовых вопросах, но очень
послушный (а ему было велено оставаться в машине и не светиться со своим драгоценным
мечом где ни попадя), невинно сидел на месте и волновался, отчего Валери так долго нет.
Поэтому, когда в окно машины заглянула невероятно сердитая физиономия мисс Эвергрин с
аккуратно обведенными пылью кругами вокруг глаз, он даже немножко испугался. Гарри тоже. Но
он привык и не к таким зрелищам. Поэтому он сделал то единственное правильное, что
разрешалось в такой ситуации— громко засмеялся.
— Гарри, ты уже проснулся? Давай-ка, помоги,— тут же радостно обломала его Валери.
Пришлось помогать: чистить выхлопную трубу старой рубашкой мисс Эвергрин (в полосочках
и оборочках). Толкать упрямое механическое средство передвижения без помощи палочки. И
выслушивать сердитое ворчание Валери Эвергрин, которая жаловалась на то, что пока не
существует стольких нужных в быту заклятий, а Отдел Экспериментальной Магии вместо того,
чтобы делом заниматься, проводит опыты с блокирующими магию способностями гоблинов. Быт,
как вынес Гарри из ее тирады, был ее камнем преткновения, он, к тому же, еще с прошлого года
помнил, что без заботы Винки она мало что могла сделать по дому, разве что посуду помыть.
— В этом году все будет иначе, — горестно вздохнула она.— Гарри, пообещай, пожалуйста,
что будешь помогать мне по хозяйству.
— А как же Винки?— удивился Гарри, отнюдь не обрадованный перспективой быть снова
поставленным к станку работы по дому. Ему казалось, что у Дурслей он наработался на всю
жизнь, и присутствие домового эльфа в доме ему виделась надежным гарантом его свободного
времени. — Она что— уволилась?
— Я не могла уволить Винки, Гарри, — возразила Валери, ковыряясь где-то в глубине
багажника (она укладывала на место полосатенькую рубашечку). — Я же отвечаю за нее, как я
могу ее бросить! Это смертельно оскорбило бы бедняжку, а она и так в этой жизни натерпелась.
Нет, просто перед Глорианом неудобно.
— Сломалась?— наследный принц Леса Теней высунул голову в окно и интересовался
будущим кадиллака.
— Что, Глор?
— Машина сломалась?
— Нет-нет, милый, мы уже закончили,— Валери Эвергрин громко захлопнула багажник и
тяжело вздохнула.
Хм, интересно, при чем тут этот молодой человек? Какое он к Винки имеет отношение?
Они объехали Эксетер, шумный, насквозь прокопченный город, где на окраинах сажей были
покрыты даже стены домов. Вокруг замелькали совершенно одинаковые скучные пейзажи: склоны
сероватых холмов, покрытые ядовито-зеленой травой, и небольшие, поросшие вереском полянки
между редкими, одиноко возвышающимися в степи антрацитово-темными скалами. Машин на
дороге поубавилось, солнце перевалило за полдень, и Гарри начал нетерпеливо ерзать— ему
уже давно хотелось есть. Спал он всего пару часов, но чувствовал себя куда более отдохнувшим,
чем утром, после полубессонной ночи, наполненной призраками, чувством вины и взмокшими от
пота простынями, сбившимися оттого, что он постоянно ворочался. Сейчас свежий воздух
немного остудил его мысли и чувства.
Ему было откровенно интересно, о чем будут говорить мисс Эвергрин и загадочный Глориан
Глендэйл, но, видимо, самую интересную часть их беседы он благополучно проспал, потому что
их общение теперь ограничивалось только вопросами интересующегося каждой окружающей его
мелочью Глориана и обстоятельными ответами Валери. Принца интересовало все: от дорожных
знаков до рекламных щитов (особенно его заинтересовало изображение белого медведя с
бутылкой шампуня в лапе, Глориан изумился тому, как ловко маглы сумели приручить опасное
животное).
— Даже я на такое не способен, медвежий язык такой сложный,— с легкой завистью заметил
он. Гарри в этом «даже» почудилось что-то, похожее на тщеславие, но он тут же понял, что
ошибся, потому что Глориан добавил. — Зато ты помнишь, моя госпожа, как отец говорил в
нашем лесу с гигантской медведицей? Вот он, действительно, может все.
— Ту медведицу потом маглы так и затравили?— негромко спросила Валери.
— Да,— коротко ответил ее жених и замолчал. Повисла пауза, смысл которой Гарри не
совсем понял.
Они свернули на Дартмурское шоссе, и въехали в городок под названием Ньютон Эббот,
который у Валери Эвергрин пробудил что-то, типа, приступа ностальгии, потому что она стала
часто отвлекаться и тихо вздыхать. Реакцию у нее вызывало все: от фонтана на площади среди
розовых клумб до приземистого здания с чугунной табличкой «Полицейское управление Ньютон
Эббота», причем, последнее— особенно. Она остановила машину, вышла и с минуту смотрела
на то, как в полицейское управление заходят люди и выходят из него.
— Мисс Эвергрин, мы здесь остановимся?— спросил Гарри, свесив голову из окна машины.
— Что, Гарри? А, нет, нам еще немножко совсем ехать,— очнулась от глубокой задумчивости
Валери. — Наша цель— небольшая деревня под Ньютон Эбботом.
— Мы будет жить там? Там ваш дом?
— Наш дом, Гарри, — Валери Эвергрин снова включила зажигание.
Ньютон Эббот остался позади, и, проехав еще миль десять, машина начала подпрыгивать на
кочках размытого проселка. Под колесами жадно чавкала грязь, а за стеклами автомобиля Гарри
обозревал бесконечную заболоченную пустошь. Проселок уходил влево от главной дороги, возле
которой стоял высокий серый камень, возвышаясь над указателем и табличкой «Добро
пожаловать в Хитмарш! Триста лет лучшему вересковому пиву!» За указателем уже
выстраивались в ряд несколько магазинчиков со скромно провинциальной одеждой и
увешанными цветами шляпками на витринах, далее виднелась автостоянка, а над следующими,
дубовыми дверями подмигивала неоном веселенькая вывеска «Хитмарш паб». Изогнутые трубки
неона артистично пенились над зеленой пластиковой пивной кружкой.
— Хитмарш,— задумчиво пробормотал Гарри и спросил.— А почему мы не поехали прямо в
город?
— Наш дом немного левее, — пояснила Валери, еле удерживая машину на скользкой и
совершенно размытой после дождя дороге.— Что-то не так, Глориан, милый?
Наследный принц Леса Теней разгневанно раздувал ноздри и сурово смотрел прямо перед
собой, стараясь, чтобы его взгляд не упал за окно.
— Священный камень возле какой-то рекламы! — по дороге он уже достаточно прилично
усвоил, что такое рекламный щит, так часто им встречалась реклама.
— Не переживай так, Глор,— руль снова повернулся.— Время проходит, все меняется.
— Никакого почтения к прошлому!
— Напротив! У нас так любят прошлое, что даже используют его в качестве рекламы. Знаешь,
сколько народу приезжает сюда на ежегодные пивные ярмарки? Их девиз — «Возвращение к
истокам!» После того, как народ надегустируется под завязку, всех везут на автобусах к нашим
местным менгирам, кромлехам и каменным кругам— приложиться к праху прошлого, — голос
Валери звучал язвительно, но не весело. Глориан надулся было от возмущения, но любопытство
пересилило:
— А что такое автобус?
Тяжелый случай, признал Гарри. Принц Глендэйл казался в его глазах вполне нормальным
парнем, таких среди волшебников пруд пруди, но маглам он явно должен представляться
безумцем.
Кадиллак проехал еще немного, и скучная бесконечность заболоченной пустоши вдруг
сменилась невысоким забором из пестрого галечника, затем зеленью живой изгороди, и тут
глазам Гарри открылся дом. Дом был очень старый, не менее ста лет, солидная викторианская
постройка из серого камня, буйно увитая темно-зеленым плющом, плети которого взбегали вверх
по старинным стенам, оконным рамам и украшенному рядом маленьких колонн балкону над
главным входом. Справа и слева от дома Гарри различил какие-то постройки, в одной из которых
опознал гараж. Другую, с деревянным дверями, крытую камышом, он, после некоторого
размышления, счел конюшней.
— У вас есть лошади?— поинтересовался Гарри.— А кто же за ними ухаживает? Тоже
Винки?
— Нет, с тех пор, как я здесь больше не… Ну, то есть, с того времени, как мне пришлось
уехать в Хогвартс и закрыть дом, ухаживать за лошадьми стало некому, но мне так не хотелось их
отдавать или, тем более, продавать! Тогда директор Дамблдор и Хагрид предложили отличную
идею: они принесли мне несколько дорсетских порлоков и предложили поселить их в конюшне. За
лошадьми они присматривают просто замечательно!
— Порлоки?— удивился Гарри. — А кто это?
— Такие маленькие существа, ты их, наверное, сможешь увидеть в конюшне, если будешь
вести себя тихо. Они не особенно любят людей, но лошадей обожают и ухаживают за ними
прекрасно: кормят, чистят, даже иногда водят моих красавцев в ночное, — она вышла из машины,
покопалась связкой ключей в здоровенном проржавевшем замке и с силой отодвинула
воротину. — Идите в дом, Винки уже должна быть там.
Пока она ставила машину в гараж, Гарри и Глориан стояли, одинаково задрав головы, и
рассматривали дом. Видно было, что в нем уже давно никто не живет: обычная в Девоншире
железная приступочка для чистки грязной обуви возле дверей вся покрылась ржавчиной, по
фасаду дома кое-где растекались зеленоватые пятна гнили, а низкий заборчик, отделяющий
заросший сад от двора, почти завалился в кусты. Но в целом, как счел Гарри, от дома веяло
старинным уютом, таким, который был просто необходим в этих мрачных местах. Этот уют,
прятавшийся в резных ставнях и древних кружевных занавесочках на окнах, в обглоданных
временем колоннах балкончика и старинном медном дверном молотке, внезапно запал Гарри в
сердце, хотя он еще даже не видел дом изнутри. Но он уже знал, что здесь ему будет хорошо.
Здесь все ему точно пело о свободе, которую он получил вместе с последней подписью дяди
Вернона на последней бумажке. В глубине сада с наслаждением ссорились воробьи, ветер
шевелил колючие кусты выродившихся старозаветных роз. С трех сторон дом окружали болота,
из них торчали шоколадно-коричневые, похожие на эскимо на палочке, камыши, а за дорогой
открывался вид на обширную пустошь, заросшую короткой жесткой травой, в которой мелькали
головки желтых болотных ирисов. Край пустоши сливался с горизонтом, и в тумане тонули
очертания далеких темных скал.
Свобода.
Глориан тоже отнесся к дому с вежливым интересом, но его явно больше тянуло в старый сад,
откуда неслось разноголосое пение лягушек вперемешку с неумолчным воробьиным писком.
Гарри показалось, что принц куда уютнее почувствовал бы себя именно там, а не внутри самого
дома, он словно не вписывался в такую привычную для Гарри цивилизацию, даже со всей
встречавшейся в ней волшебной прелестью. Глориан Глендэйл, как вдруг инстинктивно понял
Гарри, к ней просто не принадлежал.
Гарри вежливо поднял медный молоточек и постучал в дверь. За ней тут же раздался
дробный топоток и дверь, скрипя, точно от застарелого тромбофлебита, открылась. На пороге
стояла обалдевшая от счастья Винки и взволнованно всплескивала маленькими лапками. От нее
приятно пахло разнообразными кухонными ароматами— бифштексами, салатом (нет, по
меньшей мере, тремя салатами, подсказал Гарри его изголодавшийся нос), пирогом с почками и
клубничным джемом. Уши над белоснежной наколкой восторженно шевелились.
— Мастер Гарри! Мастер Гарри вернулся! — пищала Винки, обнимая его ноги с такой силой,
что Гарри всерьез забеспокоился о возможности перелома.— Винки так ждала мисс Валери и
мастера Гарри! Мастер Гарри, должно быть, устал с дороги? Винки приготовила мастеру Гарри
горячую ванну и небольшой обед из пятнадцати блюд! Мастер Гарри должен сейчас же пойти
посмотреть свою комнату, Винки там чистенько убрала, постелила свежее белье, повесила новый
полог и…— Винки увидела, наконец, что Гарри не один и уставилась на незнакомого гостя. Ее
нос задвигался от кончиков ботинок до светлой волны длинных волос и вновь опустился к
рукоятке короткого меча, впитывая запах пришельца, глаза Винки расширились и стали как
тарелки. Она молчала ровно секунду. А затем бросила ноги Гарри, кинулась на колени перед
Глорианом Глендэйлом и завопила так громко, что в саду испуганно притихли воробьи.
— Наш принц! Наш принц вернулся-а-а-а!!! Наш принц! — она елозила где-то в районе его
обуви, вытирая ее ушами и слезами счастья. Глориан же, как заметил Гарри, совсем не одобрил
такой способ приветствия. Его всего трясло, глаза у наследника загадочного Леса Теней вылезли
на лоб, руки затряслись. Он смотрел на Винки и, почему-то, ее наколку так, как в свое время
упорно добивавшаяся либертэ для всех эльфов Гермиона. Глендэйл, бледный, с внезапно
пролегшей на лбу трагически глубокой складкой, выглядел так, словно ему только что показали
его собственную смерть. Он поднял Винки с острых коленок, взял ее на руки и прижал к себе ее
крохотное тельце, сотрясавшееся в такой радостной истерике, которая, как считал Гарри,
доступна только фанаткам на рок-концертах.
— Да,— прошептал Глориан. — Всего тысяча лет, а как все изменилось. Когда я встретил
Добби, то не хотел верить, но теперь вижу, что это правда,— под изумленный взгляд Гарри,
принц Глендэйл прошел в дом, неся в руках Винки. По дороге он, по всей видимости, привычным
жестом заправил светлые волосы за ухо. Сон Гарри оказался явью. Сейчас, видя рядом с
Глорианом Винки, можно было отчетливо увидеть, насколько одинаковыми кажутся их аккуратные
длинные острые ушки.
— Эльф! — ошарашено понял Гарри.
— Да! Он— эльф! Он— наш принц и повелитель! — прочирикала Винки между двумя
драматическими всхлипами.— Последний из древних! Наш господин, перед которым мы все
преклоняемся!
— Но он же не похож на тебя, Винки!— воскликнул Гарри, падая в соседнее кресло. — Он, как
бы это сказать, больше похож на человека.
— И, тем не менее, он не человек,— Валери Эвергрин как раз снимала обувь и облекалась в
пушистые розовые домашние тапочки. — Он— Древний Эльф, Гарри. Последний из рода
Древних Эльфов.
— Но постойте, — наморщил лоб Гарри, пытаясь вспомнить, что Гермиона рассказывала им с
Роном об эльфах в позапрошлом году, когда была охвачена страстным желанием улучшить
условия работы домовых эльфов. Тогда он слушал вполуха, стараясь не уделять этому больше
внимания, чем Тремудрому Турниру. Но теперь у него в голове всплыл один факт, о котором
Гермиона, несомненно, упоминала. — Древние Эльфы— это же предки современных домовых,
да? Но они же вымерли давным-давно!
— Вымерли,— честно подтвердила Валери, вешая куртку во вместительный старинный шкаф.
— Тогда откуда же?..
— Чем задавать вопросы и утирать нос Винки, честное слово, лучше бы вы сперва
разулись,— голос у Валери стал сварливым, как у Снейпа.
Гарри и Глориан (как раз вытиравший Винки нос ее наколкой) одинаково опустили носы к
грязным ботинкам. Последний из Древних Эльфов, господин и повелитель домовых эльфов,
наследный принц Леса Теней Глориан Глендэйл, покраснел так же, как и пятнадцатилетний Гарри
Поттер.
— Вот именно, — Валери постаралась усилить воспитательный момент. — Чужой труд надо
уважать! — она в восторге, оттого, что нашла подходящую к случаю мораль, подняла
указательный палец.
Никогда еще она не была так похожа на строгого профессора, как в эту минуту.
Глава 4. Древние Эльфы.
ом казался живым существом: он шелестел старой черепицей при порывах ветра,
налетавших из-за Дартмурских болот, тихонько поскрипывал старой столяркой дверей и
окон, задумчиво вздыхал вытряхиваемыми белыми мебельными чехлами и хлопал выстиранным
бельем на веревках во дворе. Мебель в нем была вся сплошь старая, не то, что модные диваны-
кресла в лондонской квартире мисс Эвергрин. Из знакомых Гарри вещей в дом въехали только
компьютер и многочисленные книги Валери, они вместе раскладывали их на полках в библиотеке
в первый же день, она увеличивала их, а Гарри расставлял. Вознамерившись потихоньку
подсчитать, сколько же у нее всего книг, на восьмой сотне Гарри сбился со счета. А затем, когда
полки и, соответственно, свободное место кончилось, мисс Эвергрин невнятно пробормотала что-
то, обмеряя на глазок потолок и стены, закрыла глаза, что-то мысленно представляя, а потом
взмахнула палочкой и произнесла «Дименсио!» Стены на глазах удивленного Гарри точно
поехали вглубь комнаты к большому окну, освобождая еще футов пять-шесть для книг и шкафов.
— Заклинание Пространственного Объема,— пояснила Валери, с трудом вручая Гарри
только что увеличенную Энциклопедию Черной Магии, издание второе, со снятым проклятием
ужаса. — Думаю, как раз в этом году вы с профессором Флитвиком будете его проходить.
Полезная вещь, если бы не оно, никогда бы не смогла впихнуть все свои вещи в обычную
комнату. Самое главное— снаружи не видно никаких изменений.
Библиотека, как пояснила Валери, открыта для Гарри в любое время суток. Она разрешила
ему брать с полок и читать любую книгу, будь то Посмертные воспоминания некроманта
Скарлаттуса Стиффа или Чума Альбера Камю. Последняя, к удивлению Гарри,
заинтригованного названием (он решил, что это— один из учебников по зельям и противоядиям),
оказалась романом магловского писателя. Валери долго хихикала над необразованностью Гарри,
а затем посоветовала уделять магловским книгам такое же внимание, как и колдовской
литературе. После этого она оставила его сидеть в кресле под тускловатым бра с Чумой на руках,
а сама ушла накладывать последние заклятия на дом, не желая ничего упустить, чтобы, как она
пояснила, потом не удивляться при виде непрошеных гостей. На доме уже и так лежали
Ненаносимое и Ненахождаемое заклятие, на крыше под видом телевизионной антенны
скрывался Сенсор Секретности, а в подвале стояла целая система из соединенных между собой
горескопов, зломометров, аппародетекторов и колдоулавливателей. Дом на болотах постепенно
обретал невидимый снаружи облик неприступной крепости. Теперь в нем было так же безопасно,
как и в самом Хогвартсе.
Гарри, увлекшийся Чумой, поначалу даже забыл об обещании участвовать в уборке дома, но
когда к нему заглянул Глориан и мягко попросил помочь Винки с посудой, пока они с Валери
заканчивают выбивать мебель, Гарри отложил роман и отправился на кухню вытирать тарелки
после весьма обильного обеда, который Винки закатила в честь их приезда. Тем временем,
высокое происхождение Древнего Эльфа не мешало Глориану с удовольствием принимать
участие в таких тривиальных делах, как уборка, Гарри подозревал, что все дело тут— в Валери.
Глориан смотрел на нее с такой безграничной преданностью и восторгом, что казалось странным,
как от такого взгляда нимб над ее белокурой головкой не становится видимым, не загорается
ярким божественным огнем. Но нет, возможно, Глориан не хотел замечать того, что отчетливо
видел Гарри: Валери была слишком реальной, слишком земной для такого восхищенного
обожания, сравнимого, разве что, с обожанием в глазах Винки при виде самого Глора. Она уже не
бухалась на колени при каждом его появлении, что можно было считать великим прогрессом, но
все еще относилась к нему, как к божеству, спустившемуся на грешную землю.
Гарри протирал пыль в гостиной, небольшой уютной комнате: диваны приглушенно-темных
оттенков, солидная дубовая мебель, традиционное для любого богатого английского дома
столовое серебро, хрустальная люстра и бархатные портьеры. Но, как понимал Гарри, за всем
этим не чувствовалась рука самой Валери, здесь все было приблизительно двадцатилетней
давности, но очень хорошо сохранилось, как засушенный кусочек истории. Добравшись со своей
метелкой до большого черного рояля, Гарри обнаружил на нем несколько фотографий, вне всяких
сомнений, изображавших семью мисс Эвергрин. Заинтригованный (до этого он ничего не знал о
ее родственниках), Гарри принялся рассматривать снимки высокого солидного мужчины с
могучими плечами атлета и хитрой улыбкой записного шутника, его усы, как показалось Гарри,
отчетливо хранили отражение какой-то проказы, не попавшей в кадр. Затем он обнаружил
Ä
фотографию маленькой хрупкой блондинки с залегшими под глазами тенями, это, несомненно,
была мать Валери. С ласковой улыбкой женщина притягивала к себе ухмыляющееся дитя лет
пяти: вихрастую девчонку с задорными хвостиками и скобкой на зубах. Вот, значит, какая она
была в детстве. А вот еще фотография— девочка хохотала и болтала ногами, сидя на плечах у
отца на фоне какого-то аттракциона в парке. Отец Валери на этом снимке был в форме
полицейского…
Интересно. Гарри постарался повнимательнее разглядеть его погоны, но не смог определить
точно его звание. Но явно не простой сержант. Отец Валери— полицейский? Занятно.
— Да, Гарри, мой отец служил в полиции. Был комиссаром в полицейском управлении Ньютон
Эббота, — Гарри не услышал, как мисс Эвергрин вошла в комнату. Обернувшись, он увидел, что
ее глаза изменились, веселые искорки в них погасли. Что это? Уж не плачет ли она?
Валери не плакала. Но вспоминать ей было, несомненно, больно.
— Мама умерла, когда меня было десять. Она долго болела, и отец очень страдал, когда это
произошло. Думаю, он решил, что должен позаботиться о том, чтобы я не была такой слабой и
хрупкой, как мама. Он поднимал меня в четыре утра, заставлял бегать вокруг болота, отжиматься
и подтягиваться на турнике. Потом начал учить меня стрелять и бросать нож, честное слово,
этого уже не он хотел, я сама упросила папу! Видишь ли, Гарри, я с детства представляла его в
виде бесстрашного рыцаря в черном плаще и на белом коне, сражающегося с бандитами, мне так
хотелось стать такой же, как он! А папа только смеялся надо мной, говорил, что лучше бы я
выбрала карьеру адвоката. Заставил меня поступить в университет на юридическое отделение.
Единственное, что он сделал, чтобы поддразнить мои мечты— купил мне лошадь, причем не
белую, а пегую, беспородную, всю в рыжих пятнах. Наверное, именно тогда я поняла, что не
обязательно иметь выдающуюся внешность, чтобы быть на высоте. Я очень люблю Ройсин, хотя
она уже совсем старенькая.
— Ройсин— это ваша лошадь?
— Ага, она в конюшне. Если ты закончил, то можешь сходить познакомиться с ней. Только
осторожно, не наступи на порлока, Гарри. Они часто прячутся в сене.
В конюшне было темно и пахло совсем не навозом, как думал вначале Гарри, а свежей
травой. В стойле пофыркивали и жевали траву три лошади. Ройсин, Гарри сразу понял, что это
она, была сама старая из них. Белая голова и рыжие пятна на спине и на брюхе, мягкие карие
глаза, точно у ласковой бабушки. Она мелодично заржала, когда Гарри протянул ей ладонь с
кусочками теплого, только испеченного Винки хлеба с отрубями. Ройсин внимательно оглядела
подношение, шумно дыша Гарри в руку, затем аккуратно собрала все до последней крошки
теплыми добрыми губами и благодарно уткнулась Гарри в плечо, уютно пофыркивая ему во
взлохмаченную шевелюру и прядая ушами. Слева на Гарри косился рыжий конь, тоже, судя по
затвердевшим от уздечки коркам на губах, не первой молодости, хоть и моложе Ройсин. Он
подозрительно воззрился на Гарри, осторожно наклоняя голову и встряхивая длинной гривой,
затем тщательно принюхался, и его нос безошибочно ткнулся именно в тот карман, в котором
лежали остатки булки. Гарри угостил и его, буйный конь сперва недоверчиво прянул в сторону, но
потом, убедившись, что его не обманывают, и угощение настоящее, он милостиво согласился
принять его у Гарри из рук.
Третьего коня юноша заметил не сразу. Вороной жеребец, еще совсем молодой, громко
заржал под самым ухом у Гарри, точно дразня его, затем шарахнулся прочь, начал рыть копытом
сено и снова игриво подал голос. Гарри испугался, не бросится ли на него конь, но тут жеребчик
грациозно скакнул в его сторону, лицо Гарри задел шелковистый черный хвост, а конь уже снова
стоял напротив, пар из носу, и глазом цвета спелой сливы задорно подмигивал Гарри. Угости,
мол, и меня. Гарри щедро оделил и его.
— Его зовут Риок, — услышал Гарри голос Глориана Глендэйла под самым ухом. Он
вздрогнул. Эльф сидел на квадратной упаковке сена в глубине конюшни и жевал соломинку. Его
фиолетовые глаза мечтательно скользили с одной лошади на другую. — А это— Зигзаг. Хорошие
лошади, и ухаживают за ними хорошо, видишь, сэр Гарри, как здесь чисто и в каком идеальном
порядке конюшня? Я только что видел порлоков, они расчесывали им гривы и тихо хрюкали. Если
долго сидеть, не двигаясь, то можно увидеть, как порлоки вылезают из сена в том углу. Думаю,
там у них нора, — Глориан похлопал по стожку рядом с собой, и Гарри аккуратно присел рядом.
Они застыли в ожидании минут на десять. Гарри удивился, как Глориан может тихо сидеть, не
шелохнувшись. Его дыхание, как заметил Гарри, замедлялось, глаза останавливались на одной
точке, и только длинные острые уши изредка подрагивали, стараясь уловить нужный звук. Гарри
представил, как Эльф точно так же стоит в лесу среди травы и деревьев, застыв неподвижно,
пока не сольется с природой в одно целое, пока обитатели леса не воспримут его, как равного
себе и друга. Странно, но Гарри подумал, что, должно быть, Эльфу сложно жить в доме. Лес или
поле для него казались куда лучшим домом.
Внезапно, пальцы Глориана сомкнулись у Гарри на руке. И тут он тоже услышал это. В углу
тихонько завозилось что-то маленькое и толстое, затем чей-то нос отчетливо всхрюкнул, сено
задвигалось, и осторожно показался первый порлок. В тусклом свете единственного на всю
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |