Жанр: AU, OOC, Angst, Hurt/comfort 15 страница

Очередной день, похожий на три предыдущих… Сегодня, правда, Лена съела за ужином не как обычно две ложечки, а целый йогурт… Отказалась от приготовленного Степновым мяса, но зато опустошила баночку творожной Активии с мюсли. Бизнесмен в ответ удовлетворенно кивнул и сказал, что она умничка, и что он надеется, что и завтра она нормально позавтракает. В ответ блондинка лишь вздохнула. Разговаривал со своей бывшей, а взгляд невольно останавливался на ее губах… Красивые, манящие… желанные.
Непогода, накрывшая город еще с самого утра, к вечеру переросла в дождь с порывистым ветром. Волны воздуха раскачивали верхушки деревьев, а крупные капли прогоняли с улиц прохожих… В такую погоду как-то особенно хотелось домашнего тепла и уюта.
Убрав со стола, Степнов быстро принял теплый душ и, пожелав блондинке, по обыкновению свернувшейся на кровати клубочком, спокойной ночи, тоже отправился спать.
Постепенно дождь перерос в настоящий ливень, который тарабанил по подоконнику, отбивая своими струями незатейливый ритм. Шум дождя успокаивал. Сквозь приоткрытое окно в комнату врывался прохладный осенний воздух, наполненный свежестью.
«Завтра дороги мокрыми будут, - подумал Виктор, прикрывая глаза и вслушиваясь в музыку, создаваемую природой. - Хотя… Может и высохнет все уже к утру, - пронеслось в мыслях у бизнесмена, но все же, чтобы не рисковать и успеть приехать в офис в запланированное время, решил, что неплохо было бы выйти из дома немного пораньше. Просто так, на всякий случай, ведь опаздывать было не в принципах Степнова».
Где-то вдалеке послышались раскаты грома… Стоило, наверное, закрыть окно, но брюнет никогда не делал этого во время грозы и сейчас тоже не стал. Он любил засыпать под звуки дождя, а пластиковые окна почти не пропускали шума, поэтому мужчина предпочитал оставлять небольшую щель. Раскаты становились ближе, а, следовательно, громче… Периодически где-то в небе блестели вспышки молний, на мгновение озаряющие все ярким светом. Степнов еще раз выглянул в окно и почему-то улыбнулся. Подумал, что скоро такие ливни кончатся и тогда ждать придется до весны. Хотя зимой дождь уступит место снегу, и на смену струям воды придет метель, покрывающая землю белым настилом.
Сквозь щель в занавесках Виктор увидел еще одну вспышку молнии, а следом не заставил себя ждать и новый раскат грома … Мужчина вздохнул и, убаюканный шелестом капель, стал проваливаться в дремоту.
Внезапно Виктор ощутил, как кровать чуть прогнулась, и тут же рядом с ним зашевелился теплый комочек.
- Лена, - грозно рыкнул брюнет, недовольный таким вольным вторжением. – Ты чего делаешь?
- Можно? – тихо спросила блондинка, робко глядя на Степнова и прижимаясь к нему всем своим худеньким тельцем.
- Нет, Кулемина, - хозяин дома присел на кровати и обдал бывшую каскадершу холодным взглядом. – Если ты живешь в моей квартире, это не значит, что я позволю тебе лезть в свою постель.
- Я не… - пролепетала девушка и вздрогнула, услышав очередной раскат грома. – Я просто…
- Грозы что ли боишься? – приподнял бровь Виктор.
Лена кивнула и спрятала глаза за челкой.
- Включи свет и спи с открытой дверью, - бросил мужчина, откинув одеяло, жестом показал Кулеминой, чтобы она шла к себе. – Если ты думаешь, что мне приятно лежать рядом с тобой, то ты глубоко заблуждаешься, Лена, - довольно жестко выговорил Степнов.
Девушка подняла на него обреченный взгляд и, не говоря больше ни слова, встала. Очередной раскат заставил ее снова вздрогнуть, а следом на секунду замереть, но потом блондинка, не поворачиваясь, покинула темную комнату, оставляя мужчину, смотрящего ей вслед, бороться с противоречивыми чувствами и эмоциями.
Сама же Кулемина, дрожа всем телом, добралась до комнаты и, закутавшись в одеяло, легла на постель, буквально вжавшись в стену. Свет она так и не включила, да и дверь открытой оставлять не стала. Смысла в этом не было… Еще один страх, появившийся в результате той аварии. А ведь раньше она не боялась грозы… Много чего было… раньше.
Снова вспышка молнии и раскат… Не выдержав, Лена тихонько завыла и сжалась в клубок, подтянув к груди ноги настолько близко, насколько это было возможно. От каждой вспышки Кулемину била новая волна всеобъемлющего страха, от оглушительных громыханий хотелось бежать… Бежать далеко, без оглядки. Спрятаться, закрыться руками и не слышать этого наводящего ужас грохота. А в соседней комнате находился человек, который мог защитить ее… Мог, но не захотел этого сделать. Она понимала, что ему неприятно ощущать ее рядом с собой, противно от ее прикосновений… Понимала, что значит для красивого молодого мужчины прикасаться к такому чудовищу, каким она стала, понимала, что не имела права вот так нагло идти к нему и надеяться на то, что он позволит ей остаться… Но было так страшно… Каждый новый раскат, новый разряд, разрезающий небо своим светом, становились пыткой. Сознание затуманивалось пеленой панического страха, а сил отвести глаз от окна не было.
Девушка, услышав очередной раскат, не выдержала и укрылась одеялом с головой. Все тело била мелкая дрожь, слезы непрерывным потоком скатывались из глаз, размазываясь по лицу… Тихие всхлипы, чтобы не услышал Виктор… При нем она старалась держаться и не показывать все те чувства, которые подняла в ней разбушевавшаяся стихия, но сейчас, когда она одна, сил держать слезы в себе не было. И снова хотелось умереть… От этого страха, от раздирающей сердце боли, от его жестоких слов, ясно давших понять, что он брезгует ею, от осознания того, что она никому не нужна, и мужчина, который мог бы просто согреть ее и спасти от того ужаса, который вселяла в нее разгулявшаяся непогода, не может даже просто побыть с ней рядом всего одну ночь… А значит он и не любил никогда… Просто пользовался ею, когда она была способна дарить хоть какое-то удовольствие, когда не была изуродованным угольком без веры и надежды, когда прикосновения к ней не вызывали отвращения.
Ведь если бы он искренне любил, смог бы сейчас так? Стал бы постоянно указывать ей на то, кто она, какой стала? Разве мог по-настоящему любящий человек так измениться в своем отношении? Разве для истинной любви главное тело? Да, она разрушила все сама, но если бы она была для него любимой, пусть даже когда-то, горячо, безумно любимой, разве относился бы он к ней сейчас с таким холодом, разве говорил бы все те жесткие, порой жестокие слова. Разве бы не пытался спасти ее нежностью и теплом прикосновений? Она не понимала, за что он так, не понимала, почему этот внимательный, заботливый мужчина так изменился в своем отношении к ней. Да, она виновата перед ним, но разве ее невозможно понять? Разве невозможно прислушаться к ее словам и просто поставить себя на ее место? Хоть на долю секунды поставить на ее место, ощутить все, что ощущала она, что чувствовала всю жизнь, и понять, почему поступала так, как поступала?
Постепенно раскаты грома стали затихать… Дождь все так же хлестал по подоконнику и стеклу окна, а Кулемина потихоньку плакала, свернувшись калачиком под одеялом. Теперь уже страх отошел на второй план, оставив на первом боль от того, что единственный человек, к которому она могла обратиться, к которому тянулась в самые сложные и горькие моменты своей жизни, тот, кто был дорог, просто прогнал… Прогнал, когда был ей нужен. Не смог принять ее такую. Приручил ее, заставил любить, лишил возможности жить без себя и снова указал ей на ее теперешнее место. Отвратительная, уродливая, ненужная… Только зачем он играется ею? Почему не может просто дать уйти? Уйти навсегда, чтобы забыть о боли, о страданиях, о страхе и слезах. Манит к себе своей заботой, дает мимолетную надежду на тепло, а затем гонит, делая еще больнее, чем было.

Виктор в очередной раз вздохнул и перевернулся с бока на спину. Сон не шел. После неожиданного визита Лены в его постель спать совсем расхотелось. Он лежал и прислушивался к звукам, доносившимся из соседней комнаты… Нечего не слышал… Возможно потому, что шум дождя поглощал все своим мерным шуршанием, а может потому, что девушка за стеной изо всех сил пыталась не доставлять ему беспокойства и давила всхлипы и рыдания, закусывая то уголок подушки, то впиваясь зубами в собственные губы, уже истерзанные до крови. Степнову хотелось пойти, приласкать белокурую девчонку, но с другой стороны он четко обозначил для себя границы дозволенного, а то, что сделала его бывшая, выходило за них. Понимал, что поступает, возможно, жестоко, но пустить ее в свою постель, пусть даже под предлогом спасения от внезапного страха перед грозой, он не мог. Слишком свежи в памяти яркие кадры ее развратных танцев… Танцев не для него, но в то время, когда она была с ним. Слишком больно от этого, и даже теперь он не мог вычеркнуть эти видеоролики из истории их с Леной любви, которая осталась где-то там, где не было предательства и лжи, где он был уверен, что она лишь его… Маленькая, дерзкая, светлая, любящая и любимая. Да, он хочет поставить Лену на ноги, хочет, чтобы она жила, хочет, чтобы она была счастлива, чтобы радовалась, смеялась, улыбалась, но при этом она должна понимать, что их больше нет, и даже намека на это быть не может. А сегодня, когда она прижалась к нему, забравшись под одеяло… Он сам боялся не выдержать этой пытки ее теплом, ее нежностью, ее запахом. Даже если в ее действиях и не было ничего преднамеренного, в чем он тоже далеко не был уверен, такая близость была запрещена. Завтраки, ужины… Возможно прогулки… Но никаких нежных объятий, никаких прикосновений его обнаженного торса и ее рук, никакого дыхания на коже.
Дождавшись, когда гроза кончилась, Степнов все же не выдержал и, поднявшись с кровати, пошел проверить, как там его белокурая гостья. Увидел, что девушка лежит на постели, уткнувшись носиком в подушку… Прислушался к ее дыханию. Ровное… Значит, спит.
Постояв секунд десять, мужчина, успокоившись, отправился обратно в свою спальню, где, поворочавшись еще минут пять, погрузился в глубокий крепкий сон.
Лена же, поняв, что осталась в комнате одна, сильнее сжала край одеяла и стиснула зубы, чтобы не издавать ненужные звуки. Из зажмуренных глаз градом катились крупные слезы. Нет, он не должен был этого видеть. Для него она спит. Но она знает, что впереди у нее долгая ночь… Ночи должно хватить, чтобы выплеснуть боль в слезах, а потом, под утро, когда забрезжит рассвет, возможно, тоже забыться сном.

Глава 42

Перед тем, как уехать на работу, Виктор зашел в комнату Лены, с намереньем поднять девушку, так как был уверен, что она уже проснулась, и заставить ее пойти поесть. Однако, вопреки своим ожиданиям, зайдя в помещение, где ныне обитала зеленоглазая блондинка, Степнов обнаружил ее мирно спящей… Подушка была отброшена куда-то в сторону и теперь нашла свое пристанище в углу кровати, а волосы бывшей каскадерши беспорядочно разметались по постели, обрамляя шелковистыми прядями милое личико Лены, находившейся в объятьях сна. Чуть приоткрытые губы, подрагивающие ресницы, тихое, едва уловимое дыхание… Казалось, будто с неба спустился маленький ангел, и сейчас он, устав от земной суеты, уснул здесь, совершенно забыв о своем небесном происхождении.
Бизнесмен наклонился к девушке совсем близко, буквально чувствуя тепло, исходящее от этого прелестного создания. Помедлил, но уже спустя несколько секунд решился и, положив ладонь на голову Кулеминой, легонько провел по ее волосам. Задержал руку и повторил движение… Осторожно, чтобы ненароком не нарушить безмятежный покой своей гостьи. Лена вздохнула во сне и спрятала личико в одеяле, вызывая печальную улыбку синеглазого брюнета. Сейчас, когда он видел эту девочку такой беззащитной, маленькой, когда она не могла лгать, когда он имел возможность насладиться ее близостью и не бояться взгляда ее глаз, не думать о ненужных словах, злости не было. Он просто хотел смотреть на это спящее чудо и знать, что ей хорошо.
Разбудить Лену Виктор так и не решился. Несколько раз порывался, но сердце сжималось от мысли, что он потревожит такой нужный сейчас сон Кулеминой. Понимал, что, возможно, из-за грозы девушка вчера могла переволноваться, а теперь ей нужно восстановить как физические, так и моральные силы. Оставил на прикроватной тумбочке клубничный йогурт, маленькую ложечку и три конфетки Рафаэлло… Чашку несладкого черного чая… Понимал, что напиток быстро остынет, но все же…

На город плавно опускался вечер. Лена лежала с открытыми глазами, из которых вот уже который час катились немые слезы, и безразличным взглядом смотрела в окно. Что творилось там, за пределами комнаты, она не знала и знать не хотела, в потухших, когда-то зеленых глазах, не отражалось ничего, кроме серого неба, висевшего над городом, и грусти. Тишина, царящая в квартире, наталкивала блондинку на верную мысль о том, что дома она одна… Хотя, почему же только дома? Она просто одна. От нее отвернулись все те, кто называл себя ее друзьями, те, кто должен был поддерживать в самые тревожные и темные моменты ее жизни, тот, кто когда-то обещал сделать ее принцессой, наполнить каждый ее день счастьем и быть с ней всегда, какие бы испытания ни выпали на их долю. И что? Теперь друзей вовсе нет, будто и не было никогда, семья ждет от нее того, чего она не может им больше давать, а любимый человек брезгует прикоснуться к ее уродливому телу… Тело… Как она ненавидела его теперь! Как хотела не видеть того, что заставляет совершенно чужих людей в ужасе распахивать глаза, а его, родного, близкого, когда-то нежного, гнать ее, словно прокаженную. Ее тело… Ее вечное проклятие.
Лена медленно встала с кровати и подошла к шкафу. Отворила дверцу, на которой красовалось большое, почти во весь рост, зеркало. Посмотрела на себя. Серая пижама, висящая на исхудалом, ссутуленном теле, неухоженные пряди волос, болезненно бледное лицо с искусанными губами и черными тенями, залегшими под глазами… Усмехнулась и рывком сдернула с себя пижамную кофту… Даже так, глядя спереди, не требовалось усилий для того, чтоб различить рубцы на плечах и предплечьях. Повернулась боком… Рассмеялась в голос. Надрывный, истерический смех, переходящий в такой же вой. Стянула штаны вместе с трусиками. Глядя прямо в заплаканные глаза своему отражению, вцепилась короткими ноготками в плечо и резко дернула руку вниз, сдирая тонкий слой кожи. Поморщилась, но тут же повторила свое действие.
Поджатые губы дрожали, слезы, скатываясь по щекам, убегали вниз по шее, а некоторые, особо проворные соленые капельки печали, достигали груди, заканчивая свой путь где-то между прекрасных холмиков. Лена все смотрела на себя, отраженную в зеркале, нежно гладила по изуродованным плечам и бедрам, а затем безжалостно впивалась в и без того искалеченное тело наточенными болью и отчаяньем коготками.

Уладив все дела, Степнов заехал в магазин, дабы затариться чем-нибудь вкусным и желательно при этом полезным. Сегодня он окончательно уладил все дела со съемной квартирой Лены - решил вопрос со сломанным замком, оплатой и забрал оставшиеся вещи блондинки. Хоть Александр Федорович и был весьма недоволен внезапным известием о том, что его квартирантка больше снимать жилье не намеренна, а выбитый замок еще больше разгневал мужчину, сумма компенсации, врученной ему бизнесменом, вполне удовлетворила хозяина временного пристанища бывшей каскадерши и помогла унять взрыв негодования, вызванный состоянием арендуемого Леной помещения. Разобравшись со всеми и своими, и Кулеминскими делами, брюнет получил возможность вернуться домой. Завтра его ждал заслуженный выходной, когда он, наконец, сможет провести день так, как ему захочется, а не подчиняться условиям, диктуемым жесткой политикой деловых отношений и правил, благодаря которым он добился того, что имеет.
Виноград, йогурты, шоколад, творог, дыня Торпеда, купленная на бахчевом развале, и ароматная антоновка, приобретенная у бабули явно деревенского вида. Как ни старался Виктор убедить себя в том, что это простая или, что еще вернее, элементарная забота, но у него не получалось. Хотелось найти для Лены самое лучшее, соблазнить ее ароматом фруктов, подарить немного наслаждения, пусть такого примитивного, дающегося вкусом и запахом еды, но наслаждения. Чувствовал легкую вину за то, что вчера даже не посидел вместе с девушкой во время грозы в ее комнате… В конце концов его никто не заставлял находиться с ней в одной постели, но можно было просто побыть рядом.
«А если на самом деле было страшно? Если действительно боялась? - задавал он сам себе вопросы. - Она ведь так смотрела… Ждала помощи… Просила защитить, - хмурился Виктор, вспоминая взгляд своей бывшей во время разгула стихии».
Понимал, что стоило себя повести несколько иначе, но в то же время, несмотря на обстоятельства, при которых Лена вновь очутилась в его квартире, не хотел давать ей хоть малейший повод для надежды на возобновления отношений, а вчера… Она просто выбила его из колеи.
Квартира встретила мужчину уже привычной тишиной. Он, конечно, каждый раз надеялся на что-то другое, но особо рассчитывать не приходилось… Повесил ветровку, скинул ботинки и отнес продукты в кухню. Вымыл руки… Хотел разложить принесенное, а потом уже направиться к своей гостье, но услышал из ее комнаты странный шум. Нахмурился и, недолго думая, пошел к блондинке.
Распахнув межкомнатную дверь, бизнесмен замер на пороге. Полностью нагая Лена сидела на полу возле шкафа и судорожно рыдала, прижимая к груди разорванную футболку. Рядом валялось еще несколько кусков материи, когда-то именуемых маечками и топиками. Все изодрано, буквально раскромсано, растерзано на части, словно тут поработало разъяренное животное. Пробежав взглядом по полу, мужчина снова уставился на трясущуюся девушку, забившуюся в угол. Только сейчас Виктор понял, что на плечах блондинки виднеются кровавые следы… Кулемина сидела, плотно притянув к себе колени и пряча за ногами голое тело, но что-то подсказывало Степнову, что несколько глубоких царапин на плечах - далеко не все масштабы катастрофы.
- Лена, - тихо позвал он, делая несколько шагов к Кулеминой. – Леночка, что случилось? – пытался он перехватить взгляд зеленых глаз, но напрасно - бывшая каскадерша закрыла лицо ладонями и, задыхаясь в беззвучных рыданиях, лишь мотала головой из стороны в сторону.
Мужчина быстро осмотрел пространство вокруг девушки, пытаясь сообразить, что случилось, и не навредила ли она себе настолько, что невозможно будет обойтись без вмешательства медиков. Ножниц, ножей и всего подобного рядом с Леной, на первый взгляд, не было, и бизнесмен быстро приблизившись к своей бывшей, взял ее за запястья и отвел руки от лица.
- Что случилось? – стараясь сохранять самообладание, спокойно спросил он, но девушка стала вырывать руки и кричать что-то нечленораздельное, пытаясь оттолкнуть его.
Поняв, что у Лены истерика, и сейчас все расспросы просто-напросто бесполезны, Виктор обхватил ее тело руками и прижал блондинку к своей груди. В данный момент он не думал ни о чем, кроме этого истерзанного теплого комочка, в котором сосредоточилась его жизнь. Беспорядочно гладил ее по спине и хотел лишь, чтобы она перестала дрожать от бьющих ее тело рыданий, чтобы поговорила с ним и сказала, как это все случилось и почему.
Виктор поднялся на ноги, подхватывая Лену под спиной и коленками. Она все так же пыталась сопротивляться, только теперь слов уже совсем не было, лишь громкий плач и глухое рычание в попытках вырваться.
- Ну, ну… - отнес мужчина Кулемину в свою комнату и уселся вместе с ней на постель. – Прекрати, - стал укачивать девушку, будто грудное дитя. – Все уже прошло, не надо плакать, маленькая, - тихо шептал он на ушко блондинке, но та от его слов лишь еще сильнее заходилась в рыданиях.
- Не… не… не трогай, - с трудом смог различить Виктор между всхлипов и вскриков. – Не касайся… Я чудовище, - изогнулась девушка в его руках, срывая голос на хрип.
- С чего ты взяла? – покачиваясь из стороны в сторону, дабы хоть как-то успокоить, пытался хоть что-то понять мужчина.
- Не смотри… на… меня, - снова впилась в свое плечо ногтями Кулемина. – Не трогай… меня… такую. Не трогай! – плакала она, прижатая к его широкой груди.
Виктор уже успел заметить несколько глубоких царапин на плечах своей бывшей. Такие же отметины покрывали ее бедра. Под ногтями запеклась кровь, пальцы тоже были покрыты багровыми пятнами, словно девушка хотела снять с себя кожу… Брюнет еще ближе прижал ее к своей груди и прикоснулся губами к виску зеленоглазой блондинки.
- Что же ты творишь, Ленка? – прикрыв глаза, прошептал он, все так же поглаживая белокурую девчонку по обнаженной спине. – Зачем? - заковал в плен своих рук, лишая возможности двигаться.
- Не трогай… Не прикасайся, - как в бреду, сквозь хрипы и крики, шептала девушка. – Не надо меня трогать… Не надо… Не трогай…
- Сейчас, потерпи, - понимая, что блондинка самостоятельно так просто не успокоится, Виктор выпустил ее из кольца своих рук и метнулся в кухню, откуда тут же послышалось шебуршание и звон посуды.
Лена сидела на краю кровати, обхватив себя руками, и рассредоточенным взглядом озиралась вокруг. Коготки уже вне зависимости от ее воли врезались в кожу, а тело колотило то ли от холода, то ли от навалившихся переживаний и пережитого стресса. Девушка плохо понимала где она, что происходит, чего от нее требуют…
Почувствовала, как мужчина снова присел рядом, как пытается запихнуть ей в рот какие-то таблетки, говорит что-то ласковым голосом… Она же, даже не осознавая своих действий, отталкивала его, расплескивая воду на его брюки и рубашку, на себя и постель, снова кричала и плакала. Ощутила, как он поймал ее, зафиксировал в одном положении… Почувствовала, как в тело, где-то в районе бедра, воткнулась острая игла.
Потом снова его голос, звучащий так тепло, что лишь еще больше хотелось орать от своей никчемности… А затем все стало стихать. Обрывки фраз доносились словно из-под толщи воды, тело переставало подчиняться, а крики превратились в шепот. Еще несколько мгновений и Лена полностью обмякла в руках у Степнова, проваливаясь в вынужденный сон, вызванный действием успокоительного.

Глава 43

Уложив спящую девушку на свою постель, Степнов принялся осматривать царапины на ее теле, попутно размышляя о своих дальнейших действиях и поведении Кулеминой. Вчерашняя гроза могла действительно напугать бывшую каскадершу… Да и те слова, которые он смог различить сквозь ее плач, и события прошедшего накануне вечера, наталкивали на некоторые мысли, но все же целиком доверять своим догадкам и останавливаться лишь на них, Виктор не собирался. Нужно было дождаться пробуждения Лены и уже тогда, поговорив с ней и по возможности выведав все, что спровоцировало ее истерику, делать соответствующие выводы. Сказать, что он испугался за свою бывшую, значило не сказать ничего. Хоть он и старался не показывать своих эмоций, но внутри него все колотилось от вида этой девочки… Когда-то сильная, веселая, гордая, сейчас она была подавленной, и от былой спеси не осталось и следа.
Мужчина осторожно приподнял руку лежащей перед ним блондинки и всмотрелся в ранки. Страшного особо, конечно, ничего не было, но обработать стоило. Там, где кожа девушки была покрыта рубцами, царапины не получились особо глубокими, хотя и без экспертов становилось ясно, что направлена агрессия Лены была именно на участки тела, пораженные огнем, а вот там, где шрамов не было, либо они были не такие серьезные, раны от ногтей остались довольно сильные. Бизнесмен нежно погладил Лену по руке и тяжело вздохнул. Сейчас его чувства обострились до нельзя. Как же долго он не имел возможности вот так просто погладить эту зеленоглазую девчонку по бархатистой коже, пробежать взглядом по изгибам ее тела, мысленно лаская каждый сантиметр, каждую родинку, каждый бугорочек и впадинку. Взяв аптечку, брюнет принялся осторожно обрабатывать ранки на теле своей бывшей, стараясь не причинить ей боли даже в то время, когда она спит под действием лекарства. Медленно проводил белым кусочком хлопка, смоченным в перекиси по оцарапанным плечам и рукам блондинки, затем, переместился на ее бедра. Невольно касался пальцами ее животика, коленей, не смог удержаться от соблазна дотронуться до нежной груди… Такая родная и далекая, любимая и ненавистная, беспомощная и жестокая. Сколько у него было женщин до нее… Да и после, помимо Лебедевой… Но ни одна не заставляла его сердце так трепетать, пылать в огне нежности и страсти, ни на одну из них не хотелось просто вот так смотреть, так, как он смотрел только на Лену.
- Как мне не любить тебя? – тихо спросил Виктор у спящей блондинки, лежащей перед ним. – Вот скажи мне, Лена? А любить как? Что мне делать, а, Ленок? – укрыл он девушку легким одеялом, дабы не дать ей замерзнуть.
Сел рядом и стал тихонько перебирать прядки ее волос, всматриваясь в черты бледного лица. Проводил пальцами по щекам, скулам, губам… Чувствовал ее дыхание на своей коже. Пытка. Это была настоящая пытка, которая доставала из глубин души все так старательно скрываемые чувства и эмоции, теребила еще свежие раны сердца, заставляя их кровоточить, ясно давала понять, что так, как он любил, да что там, любит Лену, уже полюбить никого и никогда не сможет, что ее образ вечно будет преследовать его, не давая строить новые отношения, новую жизнь. Сейчас он ясно понял, что, сколько бы времени ни прошло, стоит этой девочке позвонить ему, попросить помощи, он будет бросать все и мчаться к ней. Будет забывать свою семью, если, конечно сумеет ее создать, будет пренебрегать слезами жены, будет плевать на обстоятельства… Он будет ненавидеть Кулемину, срывать на ней зло и все равно болеть ею, не сможет до конца вычеркнуть ее из своей судьбы, отказаться от ее голоса и запаха. Никогда.
Виктор смотрел на Лену и, словно вор, крал секунды, когда никто не видит его слабости, когда он может, оставаясь незамеченным, насладиться теплом этой зеленоглазой девочки, когда есть только он и она, и ни прошлое, ни будущее, ни настоящее не способно вторгнуться в это пьянящее, запретное уединение.
Нарушал слово, данное себе же, но ничего не мог с этим поделать. Она слишком близка, слишком откровенна, слишком дорога. У Степнова не хватало воли не прикасаться к ней, не любоваться ею… Даже сейчас он видел в ней только то, что давало видеть сердце. Шрамы, болезненность, уродство - все это отступало куда-то на задний план, стоило ему просто дотронуться до своей бывшей, почувствовать ее аромат и ощутить ее тепло.
Просидев возле Лены около часа, мужчина, наконец, более или менее привел мысли в порядок и направился в кухню. Знал, что до утра девушка не проснется, а поесть, хоть после всего произошедшего, не очень-то и хотелось, все же было надо. Кое-как сварганив ужин, Степнов взял тарелку и, наплевав на то, что есть положено в кухне, отправился к Ленке. Сидеть за столом одному, зная, что совсем близко находится дорогой тебе человек, которому сейчас плохо, вовсе не было желания, поэтому, примостившись в кресле, брюнет приступил к поглощению приготовленной еще вчера пищи.
Закончив с посудой и приняв душ, мужчина снова присел возле Кулеминой. Предстояло решить, как ему стоит сейчас поступить: оставить девушку в своей постели, а самому отправиться в ее, перенести блондинку в ее комнату на не согретую теплом тела кровать, или лечь вместе с ней. У каждого варианта были свои плюсы и минусы, но взвесив их, Виктор сразу отбросил второй. Понимал, что перемещать куда-либо девушку сейчас явно не стоит, да и она так мирно спит, что вовсе не хочется нарушать это хоть и искусственное, но все же спокойствие. Оставить ее здесь одну… Да, это было лучше, чем предыдущий вариант, но Степнов боялся, что она может проснуться раньше него и тогда либо испугается, либо наделает еще каких-нибудь глупостей, а учитывая то, что он так и не был в курсе причин ее такого сегодняшнего состояния и поведения, рисковать ее жизнью и здоровьем он просто не мог. Лечь с ней… Эта мысль вызывала у мужчины ухмылку и одновременно трепет. Лечь с ней, совершенно нагой, дотрагиваться до ее тела, пусть даже абсолютно случайными мимолетными прикосновениями… Всю ночь ощущать ее тепло и близость, слышать ее дыхание, а потом проснуться вместе с ней… Новое испытание, дающее понять, что он бессилен перед этой белокурой чертовкой. Она не отпускает его из плена своих чар, даже не подозревая об этом. Хотя чего там… Он тоже не может вырвать ее из жизни. Они наказание друг для друга, взаимное проклятие и вечная мука.
Вздохнув, Степнов откинул одеяло и лег рядом с девушкой, стараясь не прижиматься к ее юному телу, хотя сделать это сейчас он желал сильнее, чем когда-либо. Вспомнил их последнюю близость… Тогда он обидел эту девчонку. Обидел сильно, хоть и она сама была отчасти в этом виновата. Повернулся на бок и стал рассматривать ее личико. Черты его стали куда острее, чем прежде, но не утратили своей прелести, губы все так же манили прижаться к ним и одарить лаской, веки скрывали прекрасные озера души… Губы Степнова тронула едва уловимая улыбка печали, а затем последовал его тяжелый вздох. Разве думал он тогда, когда предложил расстаться, что все будет вот так? Разве предполагал он, что девушка, которую он так любил, столько раз предавала его? Разве знал он, что тот разрыв так сломает Лену? Ее глупая привычка рисковать обернулась катастрофой и не только для нее самой. И, если бы можно было все исправить, он бы исправил. Начал бы с того вечера, когда попытался достучаться до человека, которого так любил, насилием, когда превратил то, что должно дарить радость, в наказание. Жалел об этом поступке. Жалел много раз и понимал, что хоть тот вечер и не стал решающим в их отношениях, быть его не должно было. Тогда он сделал больно не только Лене, но и себе, а какой был в этой боли смысл? А сейчас? Что происходит с ним сейчас? С ним, с ними? Как простить жестокое предательство? Но как можно отвергать ту, чей один лишь взгляд переворачивает все внутри и заставляет сердце стучать в учащенном ритме? Тем более сейчас… Сегодня Виктор окончательно понял, что самостоятельно Лена не справится. Понял, что если он оставит ее, она либо наложит на себя руки, либо просто будет проводить дни в постели до тех пор, пока сердце ее не остановится. Она окончательно сломалась, и он явственно понимал, что не сможет со стороны, не вмешиваясь, наблюдать, как она погибает. Что бы между ними не случилось прежде, ее жизнь все так же важна для него.
Услышав, как блондинка тихо застонала во сне, Степнов придвинулся ближе к ней и несмело обнял, прижимая к своей груди. Теплая, нежная, родная… зарылся носом в светлые пряди ее волос и прикрыл глаза, вдыхая такой знакомый и, вместе с тем, забытый запах. Ласково погладил девушку по спине, покрытой рубцами и прикрыл глаза, чувствуя, как она теснее прижимается к нему всем своим тельцем.

Дата добавления: 2015-11-04