В19 Мужчина и женщина — тайна сакрального брака. СПб.: Речь, 5 страница

В ходе подросткового кризиса перерождения умирают детские роли и появляется острая потребность быстро освоить целый арсенал совер­шенно новых половых и социальных ролей мира взрослых. Поэтому в обществе, не имеющем достаточного количества соответствующих ини­циаций, юноши и девушки вынуждены создавать для себя инициацион­ные испытания сами — эти проверки на мужественность и женствен­ность, это прикосновение к смыслу своего бытия необходимы им так же, как когда-то в детстве было важно научиться ходить. Таким образом, подростковая суицидальная статистика западного мира сигналит о том, что культура всеобщего образования не в полной мере соответствует по­требностям молодежи. Логизированных научных знаний, которые пре­доставляет подрастающим детям цивилизованное общество, недоста­точно для гармоничного созревания личности. Необходимо создавать настоящую инициационную культуру — своевременное обучение молодежи основам духовного знания, культуру постижения мужского и женского предназначения, осознанию сути мужского и женского на­чал путем инициаций. Иначе говоря, необходимо обучать взрослеющих мужчин и женщин этике пола как духовной этике.

Несмотря на завораживающую эстетику описанных выше мужских и женских инициационных обрядов, мы далеки от мысли, что их сле­дует срочно внести в нашу повседневную жизнь в первозданном виде. Сегодня на основе опыта древних культур в наших силах создавать со­временные инициации. Ничто не мешает нам творить новые инициаци­онные обряды в своих семьях, родовых и других сообществах.

Например, участники киевских семинаров «Мужчина и Женщи­на — тайна сакрального брака», проводимых автором этой книги, пред­лагали короновать мальчиков и девочек на праздниках в детских садах, оглашая при этом правила поведения для «коронованных особ» обо­их полов. Это сформирует у детей различные для мальчиков и девочек светские манеры, поможет ощутить достоинство своего пола и уважение к полу противоположному. Такие инициационные праздники помо­гут детям не только постичь на символическом уровне эстетику своего и противоположного полов, но и дадут возможность глубже осознать духовное предназначение полов.

Другие предложения касались создания семейных обрядов, связан­ных с первой менструацией у девочек. Предлагалось торжественно от­мечать это событие в кругу родных, были предложения, чтобы этот круг ограничивался только женщинами. Во время застолья предполагалось поздравлять виновницу торжества с ее новым женским статусом и пре­подносить девочке в подарок различные атрибуты женственности (цве­ты, украшения, наборы для вязания и вышивания, кулинарные сборники и пр.). Важно, чтобы эти подарки подчеркивали прежде всего женскую, и только затем — будущую материнскую роли девочки. Значение таких обрядов трудно переоценить. Они не только обеспечат принятие девоч­кой (девушкой) ее грядущих женских ролей, но и представят ей эти роли как высший дар, поскольку западному сознанию недостает именно ува­жения к женственности, почитания ее высоких духовных функций.

Если женское начало женщины принято, интегрировано в целост­ную структуру ее Я, это несовместимо с женскими болезнями. Целебная сила женственности не только исключает собственные гинекологиче­ские и другие заболевания, но и стоит на страже здоровья окружающих. Достаточно даже одного присутствия рядом человека с активно функци­онирующей зрелой женской функцией, чтобы рядом с таким человеком у других людей активизировались процессы исцеления и обновления. Интегрированная женственность у женщин устраняет печально извест­ный предменструальный синдром: недомогание и болезненные состоя­ния в критические дни — свидетельство отторжения женского предна­значения.

Инициации для мальчиков также могут быть самыми разными. Под­растающий мужчина крепнет, осваивая в первую очередь навыки выжи­вания и умение жить в ладу с природой. Следующее важнейшее направ­ление инициаций для мальчиков — развитие защищающих мужских функций. Для этих целей можно устраивать специальные загородные сборы, где мальчики смогут учиться строить шалаши, разводить и га­сить костры, стрелять из лука, защищать себя и других, и многое дру­гое. Полученный вовремя, такой опыт пробуждает здоровые инстинкты охотника и защитника племени. Особенно важно, что инициации вносят в процесс возмужания высокие этические ценности — в ходе испыта­ний у мальчиков должно формироваться умение направлять мужскую силу на защиту и поддержку тех, кто в этом нуждается. Любое духовно здоровое общество расставляет на пути развивающейся мужественности неизбежные вехи-испытания, настоящие проверки на мужественность.

Когда в западном мире будет воссоздан культурный слой мужских и женских инициаций, ничто не помешают мужчинам и женщинам успешно подниматься по ступеням зрелости.

В ходе инициаций для полноценного формирования мужского и женского самосознания имеет большое значение разделение подрост­ков на мужские и женские группы. Будучи своевременным и оптималь­ным, такое разделение позволяет не только испытать гордость принад­лежности к своему полу, но и рождает необходимый ореол сакрально- сти, таинства противоположного пола, то есть романтизм как высокий духовный строй отношений мужчины и женщины.

Представители богатой инициациями культуры — здоровые и зре­лые люди. Достаточно инициированные юноши и девушки характери­зуются высоким уровнем осознанности и ответственности при взаимо­действии друг с другом.

В ПОИСКАХ ИСТИННОГО МУЖСКОГО

Итак, мы выяснили, что истинным является зрелое мужское на­чало. Каков же путь мужского духовного созревания? Высший замысел природы — привести мужское начало во всех областях жизни к роли творца.

Путь к этой высокой вехе в духовном развитии мужчины отнюдь не прост. В предисловии к книге Роберта А. Джонсона «ОН. Глубинные аспекты мужской психологии» ассистент психиатрии Гарвардского уни­верситета Рут Тиффани Барнхауз отмечает, что женщины «не представ­ляют себе, какой долгий и трудный путь следует пройти (мужчи­не) от своей родной, незаменимой, заботливой матери и встать на путь испытаний, совершенно отличающийся от пройденного ею, где уже нельзя воспользоваться ни материнским опытом, ни советом. С этой точки зрения можно отметить, что девочка долж­на стараться быть похожей на мать, тогда как мальчик должен научиться от нее отличаться. Различие, которое при этом возни­кает, не должно становиться разрушительным, переходя в анта­гонизм или страх. К сожалению, состояние западной культуры на сегодня таково, что этот плачевный результат часто становится неизбежным с вытекающими из него очевидными социальными последствиями.

По этой причине юнгианский подход, предполагающий про­никновение в суть проблемы, оказывается столь полезным в объ­яснении никогда не затихающего конфликта между мужчинами и женщинами» [с. 5-6].

По мнению Ю. Моника, изложенному в его книге «Фаллос. Свя­щенный мужской образ», многие женщины и мужчины страдают сего­дня от усилий «маскулинности обесценить женственность, чтобы доказать свою собственную жизненную силу и достоверность».

Сегодня мужчины и женщины становятся заложниками этих внут­ренних конфликтов, что вынуждает их настойчиво искать новые пути к совместному счастью.

Известный английский психиатр профессор Энтони Клер, автор статьи «Мужская беда», напечатанной в «The Sunday Times» 16 июля 2000 года, пишет о том, как он представляет себе кризис, ожидаю­щий мужчин в XXI веке. Вот как пересказывает содержание этой ста­тьи юнгианский аналитик, доктор философии Юджин Моник из США: «Мужчины не знают, кто они такие... Мужчины знают о том, что они — не женщины, но лишь очень немногие из них имеют ясное представление о том, что могла бы представлять их маскулин­ность или как можно было бы ее достичь. „Лучшее, чего можно было бы добиться, — считает Клер, — это уверенности в себе, независимости, эмоционального контроля и глубокого ощуще­ния близости“. В процессе ломки (курсив наш) патриархального стереотипа, связанного с подавлением более сильным мужчиной женщины и более слабого мужчины, мужчины лишились своей опоры, от которой раньше зависело их самопознание. Это очень грустно. Эмоциональный контроль, выдаваемый за уверенность в себе, обречен на очень короткую и очень замкнутую жизнь».

Печаль Э. Клера и Ю. Моника вызвана, прежде всего, трудностями эволюционного процесса духовной стороны мужественности. Авторы приведенных выше высказываний досадуют на то, что грубая природ­ная мужская сила, будучи неинициированной, как ни парадоксально, приводит мужчин к неуверенности в себе, замкнутости и отчуждению от собственных чувств. Это отчуждение приводит к потере контакта с женской частью личности — с миром Души, где не только живут чув­ства, но и хранятся столь необходимые любому мужчине вдохновляю­щие и целебные силы его Внутренней Женщины. Отсутствие в западном мире мужских инициаций, содержащих глубокий духовный опыт, обна­жает негласный запрет на проявление чувств у современных западных мужчин. Разлученные со своей Душой, мужчины ищут контакта с ней в многочисленных контактах с реальными женщинами. Этот поиск обре­тает все большие масштабы. Западная ментальность поверхностно объ­ясняет происходящее, штампуя идеи о сексуальной революции и новых типах семьи. В это время никем не защищенная Душа взирает на череду бесконечно мелькающих перед ее взором непостоянных пар с невырази­мой грустью, которую принято называть модным словом «депрессия».

Мужская зрелость проявляется в первую очередь в том, как муж­чина относится к женщине и детям. Если потребность оберегать их и заботиться о них становится его глубинной потребностью, то есть если мужчина достигает в своем развитии такой полноты мужской защищаю­щей воли, которая образует естественный для него дающий, исходящий поток, можно говорить о мужской зрелости. Так и во внутреннем мире — зрелое мужское начало, прежде всего, оберегает женственность. Только будучи защищенной, женственность (Душа) способна «расправить кры­лья» и подарить своему защитнику божественное переживание полета.

Перед тем как с помощью архетипического анализа подробно ис­следовать, какие именно ступени ведут к мужской зрелости, посмотрим, что происходит на современном этапе эволюции женского, если гово­рить о западной культуре.

В ПОИСКАХ ИСТИННОГО ЖЕНСКОГО

Современные западные женщины не вполне представляют, каково это — быть женщиной, с трудом могут перечислить истинно женские цен­ности. Мы с почтением и нежностью относимся к материнству, но стоит признать, что в коллективном сознании западного мира давно и незамет­но произошла подмена содержания изначально более широкого понятия «женское» более узким понятием «материнское», в то время как «ма­теринское» является одним из важнейших, но далеко не единственным составляющим природы женского. Культ материнства — единственного проявления женского, которое абсолютно признано патриархальным ми­ром, — почти полностью заполнил собой представление о женской при­роде, выхолостив ее и затрудняя тем самым путь к познанию сокровен­ных тайн женственности, а значит, глубин человеческой Души.

Кроме того, современные психоаналитики считают, что священная ипостась матери, наряду с женскими, содержит в себе немало мужских черт: например, материнские ответственность и чувство долга; сила и выносливость; стремление защищать, содержащее немалую инстин­ктивную агрессию; способность проявлять героизм и бесстрашие, когда речь идет о выживании потомства.

Сакральная (духовная) же сторона женского с ее могущественной животворящей, все возрождающей способностью к восстановлению сил, волшебным искусством взращивания, способностью к насыщению всего живого целебными энергиями и магией эроса, — все еще облачена в неумолимую и непроницаемую для обыденного сознания паранджу.

Важно, что и материнское предназначение женщины получило в коллективном западном сознании глубокие повреждения, оказавшись отчужденным от истинно женского начала. Всем известны суровые вос­питательницы детских садов, деспотичные учительницы в школах, стро­гие матери, неумолимые и неприступные, лишенные способности к со­страданию, перегруженные обязанностями обеспечить выживание и не имеющие ни возможности, ни сил по-женски излучать в мир красоту и умиротворение, целебные для любой живой Души. Подавляющая, ли­шенная женской чуткости фигура учительницы, которая в присутствии девочек в течение десяти школьных лет унижает их одноклассников — подрастающих мужчин, стала горьким плодом той же патриархальности. Мы наблюдаем парадокс: насаждая не защищающие женское мужские ценности и подавляя тем самым чистую женственность, патриархаль­ность западного мира породила современного монстра — «военизиро­ванные» защитные женские силы, некую женскую псевдомужествен­ность, которая, как опухоль, разрастается в пространстве коллективно­го сознания, подавляя, в свою очередь, мужское начало, что неизбежно ведет патриархат к очередному закату.

Андре Ван Лизбет, автор книги «Тантра. Культ женственности» отмечает: «Женские ценности состоят из любви, привязанности, истинных человеческих отношений, близости к природе и жиз­ни. Женщина еще и мать, и хранительница очага... Женскими по природе являются также танец, поэзия, литература; кроме того, теплота очага, животные, живые цветы, прикладные искусства и, конечно же, дети... Однако самыми истинными и глубокими цен­ностями женщины считаются те, что возвышают все рациональ­ное до высот иррационализма, который тревожит все жестко вы­веренное, научное, в общем, патриархальное» [с. 103].

В современном обществе женское, будучи скорее содержанием бес­сознательного, нежели сознания, с одной стороны, беспощадно эксплуа­тируется и потребляется мужским миром: процветают проституция с ее растущим многообразием форм, не знает границ хищное потребление сферой бизнеса эротической природы женского в области рекламы, пор­нографии и т. д. С другой стороны, притесняемое женское является завет­ным сокровищем, к которому жадно стремятся и мужчины, и женщины.

Как мы уже отмечали, для ищущих свое счастье мужчин это выража­ется в непрерывном поиске настоящей любви и в результате — в частой смене женщин. Не имея контакта с собственной Внутренней Женщиной, современный западный мужчина превратился в этом смысле в бедного странника, который заблудился в поисках своей единственной и непо­вторимой. Мужчины страдают от неутолимой романтической тоски по идеальной женщине, той самой блоковской незнакомке, не подозревая, что она тихо манит не из-за следующего угла, а из глубин Души. Однако, как истинная женщина, она до тех пор не явится и не предстанет со­знанию во всем своем божественном сиянии, пока не будет полностью освобождена из очередного эволюционного плена, пока не будет найдена и защищена мужчиной в лабиринтах его собственной Души.

Для женщин же поиск женственности сегодня оборачивается, как ни странно, ростом их воинственности и агрессивности. Потеряв до­верие к мужчинам, они больше не видят в них своих освободителей. Современные женщины считают задачу найти и вызволить из культу­рального плена вечное сокровище женственности собственной, женской задачей. Секрет успеха освобождения женственности в то же время ле­жит на поверхности — это должно быть не действие, а взаимодействие мужских и женских сил, как внутренних, так и внешних.

В любой сказке и любом мифе представлен точный сценарий вы­зволения женского начала из плена теневых сил. Освобождение при этом всегда является мужской задачей, а путь героям-освободителям указывают именно женские персонажи.

Картину подавления женского во внутреннем мире западного чело­века ярко иллюстрирует гениальный фильм Ларса вон Триера «Догвиль»: жители мифического города Догвиля сначала сомневаются, помогать ли юной незнакомке, которую преследуют гангстеры. Позже жители Догви­ля начинают использовать гостью для удовлетворения различных нужд, в том числе и сексуальных. Они приковывают ее цепью к огромному железному грузу, чтобы не убежала. Грейс — так зовут героиню — без­ропотно работает на жителей города с утра до ночи. Она любит доморо­щенного философа Тома, жителя Догвиля. Но Том не способен защитить ни девушку, ни свой город. Он лишь строит различные теории в поисках гипотетической справедливости. При этом Том бездействует.

Действительно, мужское начало западной цивилизации, как и Том, находится в поиске духовности. Но инфантильность Тома, залюбовав­шегося своим интеллектуальным поиском, препятствует глубокому кон­такту с божественными силами Души — сакральной стороной женствен­ности. Это угрожает тотальным уничтожением жизни: когда ущемляется

женственность — подавляется и сама жизнь. Не найдя своего защитника, Грейс возвращается к отцу — беспощадному гангстеру (западному со­знанию), от которого она и бежала: незащищенная женственность, уто­пая в ценностях бездуховного мира, поглощается тьмой безвекторных мужских сил. Теперь она очищает мир не через жизнь, а через смерть: прибыв в Догвиль, гангстеры, по распоряжению Грейс, уничтожают его. Так западная цивилизация каждый день уничтожает собственные пло­ды, если в них нет достойного места Грейс — нет осознания божествен­ной природы женственности.

Исследуя истинную женственность, Андре Ван Лизбет пишет сле­дующее: «Коулавали-Тантра говорит: „Мы должны пасть ниц пе­ред всякой женщиной: будь она в расцвете своей молодости или почтенной старости, красивой или безобразной, доброй или вор­чливой. Нельзя ни злоупотреблять ее терпением, ни злословить о ней и причинять ей страдания. Все эти действия отвращают ее от своего предназначения...“» [с. 98].

Андре Ван Лизбет приводит в своей книге рассуждения Луи Пауэлса из его книги «Женщина — редкость»: «Тайна женщины не ограничива­ется ее биологическим полом и проникает во всю ее психологиче­скую организацию. Женщина в высшей степени интуитивна в силу своей чувственности и восприимчивости к космическим ритмам. Ей ведомы тайны жизни, здоровья, растений и цветов... В нашем со­временном мире... женщины все более осознают свою значимость. Однако недостаточно только равенства ее с мужчиной, она должна снова стать настоящей женщиной. А вот она-то и исчезла. Как и по­чему?.. Большинство мужчин, женившись на посредственных, из­воротливых подделках их самих, обнимают себя же. Они видят на улицах себя, разве только с чуть более широкими бедрами и чуть более длинной шеей и одинаково затянутых в трикотаж. Мужчины заключают брак со своим зеркальным отражением... Настоящая женщина редка. Ее кожа подобна мрамору, ее бедра — священная амфора. Она ниспровергает троны и останавливает время. Она — средоточие мира. Куда текут реки, плывут облака, летят птицы? К своему пристанищу — Женщине. Но Женщина — редкость... Надо спасаться бегством при ее появлении, так беспощадны ее любовь, ненависть и сострадание... (курсив наш)» [с. 100].

«...Открыть истинную женщину — это великая милость Бо­жья!.. Воссоединение с ней провозглашает благосклонность Бога. Какая странная встреча! Она неожиданно появляется в толпе сво­их фальшивых двойников, а мужчина, увидевший ее, содрогается от желания и страха. Наконец рассеивается его долгий самообман, его жизнь наконец обретает свою истинную значимость» [с. 101].

Подытоживая эти наблюдения, Андре Ван Лизбет предлагает сле­дующие выводы: «Первый: мужчина, познавая женщину, постигает сущность бытия. Всякая женщина воспитывает нового мужчину, направляет его на путь к Всесущему. Второй: патриархальная си­стема, лишив мужчину истинных женщин, сделала опасным его первенство. В ответ на это женщина должна сознательно стре­миться к открытию спящей в ней Женщины; пройдет долгое вре­мя, но она освободится от своего кокона» [с.101].

По поводу того, что «всякая женщина... направляет» мужчину «на путь к Всесущему», важно отметить, что различные духовные школы не однозначно решают вопрос о том, кто кого ведет к высшей реаль­ности — мужчина женщину или женщина мужчину. Для нас очевидно, что один из важнейших этапов на пути духовного прозрения — именно гармонизация взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Женщина, от рождения владеющая чувственным способом по­знания мира, общаясь с мужчиной, дарит ему этот уникальный опыт, а мужчина, в свою очередь, постигая мир, прежде всего, через Логос — разум, рассудок, и рациональное видение, — помогает женщине осо­знать, осмыслить ее духовный путь. Поэтому духовными учителями чаще всего оказываются именно мужчины, а женщинам легче осваивать практическую, интуитивную сторону целительства.

Из чего же складывается женское счастье?

Разумеется, кроме отцовского благословения, для счастливой жен­ской судьбы необходимо благословение матери. Психологи Р. П. Ефим- кина и М. Ф. Горлова в своей работе «Психологическая инициация жен­щины», опубликованной в № 4 журнала «Семейная психология и семей­ная психотерапия» за 2000 год, используют понятие инициированная женщина. Они отмечают, что когда «мать дает дочери разрешение быть женщиной, дочь... выбирает „своего“ мужчину на рынке женихов». Если же «мать запрещает дочери быть женщиной, дочь выбирает асексуальность», что выражается в таких формах поведе­ния, как: подчинение матери (дочь остается «девочкой» — игры «Ди­намо», «Дурочка»); протест (дочь превращается в «шлюху» — множе­ство партнеров, браков и пр.); изоляция (дочь превращается в «синий чулок», в «бабушку» — уход в религию, в работу и т. п.).

Авторы, приводя примеры запрещающих текстов матери («Не пойдешь гулять, пока не сделаешь все уроки!»), в ответ на неизбеж­ный вопрос, каким образом дочери дается разрешение на развитие ее женственности, упоминают о личном примере матери. Полностью со­глашаясь с мнением авторов, мы все же хотим детально определить, что именно представляет собой этот личный материнский пример.

Здесь в нашей культуре существует некая опасная недостаточность, граничащая с пустотой. Мы наблюдаем большой дефицит соответствую­щих традиций, ритуалов и других институтов, инициирующих развитие женственности. Другими словами, в западной культуре женскому на­чалу в процессе своего формирования остро недостает некого духовного чертежа или плана, по которому женское могло бы строить себя. Недо­стает, потому что женские инициации загадочным образом вычеркнуты из культурного слоя, будто они не прошли строгой патриархальной цен­зуры, будто отменены неким «демоническим» волеизъявлением. Это ме­шает современному человеку найти верное решение вечного духовного уравнения «мужское—женское». Чистые женские образы, приютившие­ся в искусстве, пронизаны болью, они занимают слишком призрачное место в коллективном западном сознании. Быть может, таинственный апостол «Тайной вечери» Леонардо да Винчи, напоминающий ряду ис­следователей молодую женщину, ведает глубину этой тайны: куда и за что изгнано истинное женское из западной культуры?

Оставаясь благодарными авторам вышеупомянутой статьи за их живую классификацию типов поведения дочерей, не получивших жен­ских инициаций, ведущих к зрелости, мы считаем, что подчинение, протест и изоляция — следствия крайних, то есть невротических форм запрета на женственность. Такой запрет неосознанно исходит от матери, которая инфантильна как женщина.

Чаще встречается ситуация частичного материнского разрешения или запрета на «выбор жениха». Каким бы ни было даваемое дочери материнское разрешение (благословение) быть женщиной и женой, оно никогда не выходит за рамки некого внутреннего образца, который мать несет в самой себе. Насколько зрелым является Внутренний Мужчина самой матери, на отношения с таким женихом и получает разрешение ее дочь. Таким образом, одного только материнского разрешения на «выбор жениха» еще недостаточно для полноценной женской инициа­ции, тем более — для достижения дочерью полноты женского счастья. Важно, на какой уровень отношений в смысле их зрелости и с каким именно мужчиной благословляет мать свою дочь. А это зависит от уров­ня именно женской зрелости самой матери.

При дефиците женской зрелости всегда остается возможность пси­хологической работы с женственностью. В результате проживания со­ответствующих мужских, женских и сюжетных инициаций женщина способна подняться по ступеням женской зрелости на любую желаемую высоту. Инициационная терапия имеет богатый многолетний опыт в этой области и предлагает желающим такую возможность.

Инициированная, зрелая женщина, обладающая всеми истинными женскими энергиями (подробнее о них — позже), благословляя дочь на отношения с мужчиной, умеет также передать ей знание о тайнах взаи­модействия мужского и женского начал, о сакральных ступенях, веду­щих к женскому счастью.

Зрелая женственность несет в себе, прежде всего, уважение к муж­скому духовному главенству. Она со-творит мужской вОле, исцеляет мужские раны, восполняет мужские силы, иначе говоря — «вынашива­ет» периодически истощающееся мужское (см. главу «Вынашивание — суть женского»). Эти функции женского противоположны материнской гиперопеке с ее удушающими заботой и контролем.

Что же касается сексуальности, это, конечно, далеко не единствен­ная характеристика женственности. Материнское разрешение дочери быть женщиной в первую очередь должно инициировать умение дочери поддерживать контакт со своими природными женскими силами, суть которых — способность к с-мирению.

Смирение — высочайший уровень женской духовной силы, при­нятие событий жизни в их полноте, умение видеть и чувствовать гар­монию в любых явлениях жизни (чувствах, состояниях, отношениях, ситуациях, физических процессах). Смирение — это интуитивное вос­приятие высших смыслов происходящего. Смирение означает активное духовное действие по примирению м ежду собой противоречивых яв­лений. Смирить — значит, направить события жизни в.мирное русло, уметь соотнести их друг с другом, примирить, достичь умиротворения и их гармоничного течения.

Другие свойства женского — принимать, накапливать и сохра­нять. Эти функции смещены в область материнских свойств женского. Если материнское начало гармонично включено в женское и подчинено ему как иерархически более высокому духовному началу, то свойства принимать, накапливать и сохранять не образуют в области женского раздутых, «опухолевых» структур. Излучение женственности насыщает все вокруг, питая окружающий мир радостью и жизнеутверждающим смыслом. В норме все эти волшебные свойства женского в первую оче­редь должны быть адресованы мужскому началу, а затем — детскому.

Коллективная мировая женственность, к которой подключено со­знание любой женщины, включает и такие неотъемлемые качества жен­ского, как верность и чистота.

Верность — это не только отсутствие измен, но и естественная вер­ность всему, что исходит от мужчины (как внешнего, так и внутреннего): его действиям, его замыслам. Слово верность имеет общий корень со словом вера. Здесь имеет место и такой смысл: верность — вера в своего мужчину, которая эволюционно стоит до веры в Бога. Доверие мужчине — фундаментальное свойство зрелой женственности. Мужчинам хорошо из­вестно, что ничто так не вдохновляет их, как полное доверие со стороны женщины. Предвидим сомнения наших читательниц: «Как можно доверять мужчине, если он лжет женщине, обижает ее?» Речь идет о доверии самому процессу отношений с мужчиной. Если поведение мужчины недопустимо для женщины — она свободна реагировать так, как подсказывают ей чув­ства, и даже быть противоречивой в своем'поведении. Но если говорить о развитии женственности, мужчина своим негативным поведением всегда высвечивает самые темные уголки Души своей женщины, вольно или не­вольно указывает ей, по каким ступеням женской зрелости ей следует еще подняться. В то же время мужчина показывает женщине, насколько еще несовершенен ее Внутренний Мужчина, ее внутренний рыцарь.

Чистота — это природная девственность женского, истечение по­тока женственности из некой божественной первозданности. Слово «чи­стота» имеет общий корень со словами «исток», «истина». Чистота — это женское умение чувствовать истинное. В мифе Апулея «О Психее и Эросе» героиня спускается за волшебной амброзией в царство Аида, чтобы попасть к богине Персефоне — вечной девственнице, мастери­це волшебных превращений. Истинная женственность девственна, что указывает на ее неразрушимую божественную природу. Тантра говорит, что женщина любого возраста девственна перед каждой близостью с мужчиной. Чистая женственность вечно девственна по сути своей при­роды, а значит, неуничтожима, могущественна и созидательна как бо­жественное начало. Чистая женственность чужда осуждения, обид или гнева. Она, даже будучи многократно попранной в мире людей, остается неубиваемой и неизменно сияющей в мире духовном.

В одном из телевизионных интервью знаменитая актриса Татья­на Окуневская рассказала, что в годы сталинских репрессий, когда ее держали в застенках КГБ и регулярно вызывали на «допрос», заставляя стоять обнаженной перед следователями, она думала: «С моим телом они могут сделать все, что угодно, но со мной — ничего. Что бы они ни сделали, все равно это буду Я!» Этот взлет на высочайший уровень со­знания, где женственность пребывает в вечной девственной целостности и где она защищена мужским щитом самого Духа, подтверждает идею о непреходящем созидательном могуществе высшего женского начала.

Истинное женское содержит в себе и такое свойство, как склон­ность к самопожертвованию. Чистая женственность имеет природное стремление служить мужскому. Духовное служение мужчине — это проявление высочайшей женской силы. При этом внешне женщина мо­жет казаться беззащитной и слабой. Но ее самоотверженное служение мужчине приводит к обновлению его Души и сознания, к восхождению его к высотам Духа. Эта сила истинной женственности отразились в об­разах Сонечки в «Преступлении и наказании» Ф. Достоевского, Эсме- ральды в «Соборе Парижской Богоматери» В. Гюго, героинь Оноре де Бальзака в его «Блеске и нищете куртизанок» и в других классических произведениях. Эти персонажи открывают чистоту женственности, ко­торую не могут запятнать условности патриархального мира, чистоту, которую люди жаждут обрести и, едва прикоснувшись к ней, не могут удержать, как сказочную Жар-Птицу. Однако именно она веками вдох­новляет поэтов и художников.

Дата добавления: 2015-11-04