http://ficbook.net/readfic/3088790 1 страница

You are beautiful

http://ficbook.net/readfic/3088790

Автор: Lee Po (http://ficbook.net/authors/1093740)

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Хунхан, ЧанБэк

Рейтинг: R

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Драма, Учебные заведения

Размер: Миди, 66 страниц

Кол-во частей: 13

Статус: закончен

Описание:

Сможет ли он разглядеть под гладкостью прочной стали глубокую трещину в хрупкой душе?

Лухана предупреждали.

Но Сехун пахнет хвоей и напоминает позднюю осень.

Сможет ли он залечить кровоточащую рану, с которой не справилось время, собрать острые осколки, залатать трещину?

Или их уже не счесть?

1.

Нагнувшись, Лухан забросил пустую пластиковую бутылку из под сока под раковину и обнаружил потерянные веник с совком, в поисках которых ворошил всю кладовку этим утром. Потому что под столешницей один любитель ночного хомячества рассыпал весь пакетик заварки, а прихожая утопала в принесенном на ботинках песке. Заглянув в добродушный и невинный чайник на плите, обнаружил, что на белых стенках до сих пор пузырится накипь, а пакетик с лимонной кислотой равнодушно закинут обратно в шкафчик. Лухан клацнул зубами, и пыхтя, пошел за табуреткой. Жить с двумя бесстыжими ленивцами, не способными даже самостоятельно надеть на подушку наволочку – сплошное мучение для чистолюбивого человека. Все хозяйство полностью лежит на Лухане, который, если и пытается отругать прячущихся где-то в районе дивана засранцев за их бездействие, то в ответ получает лишь притворно-жалобные стоны вроде: «Ну хееен.» Такова она – божья справедливость. Старший ты, вот и ухаживай за домом, а мы будем смахивать с полочки ванной шампуни и ломать шторки. И таскать все вещи из твоего шкафа, потому что свои уже чем-нибудь да заляпали, и на протесты в четыре руки давать подзатыльники с шиканьем: «вот жопошник-то, а!» Какой прислуженный Сатаны снизошел на Землю и потянул Лухана за язык в тот момент, когда дружащие с детства родители предложили парням купить отдельную квартиру, чтобы после окончания школы они могли жить вместе? А все трое начали умолять переехать прямо сейчас, не дожидаясь выпускного Лухана. «Это ведь будет так весело!» думал он. «Мы будем жить самостоятельной, беззаботной жизнью!» думал он. Но одно дело – сосуществовать с парой холериков, не знающих, как включать газ и выкручивать лампочки, а другое – с двумя любящими друг друга парнями, слишком пылкими, чтобы как-то держать себя в руках.

Подтянув стул поближе и, поставив на еще один, Лухан забрался на неустойчивую конструкцию, желая дотянуться до баночки соды, но только безрезультатно скреб ногтями по краешку полочки. Отвратительно иметь в себе жалкие метр семьдесят и слишком высокие потолки, и череcчур глубокие шкафчики. Плюнув на эту затею, Лухан спрыгнул с деревянных приятелей, открыл стиральную машинку, вытряхнул в красный тазик свежий комок белья и отправился на розыск свободной от носков батареи. Краем глаза заметил, что утюг уже куда-то пропал. Вообще вся их квартира ходила ходуном, как очумевшее животное. А все из-за отсутствия чувства порядка у некоторых личностей, которые всегда засовывали самые нужные вещи в самые дальние углы, а потом теребили старшего, выпрашивая еще одну расческу/сумку/телевизор, ибо куда-то запихали пульт. Могли с легкостью поджечь кухонную занавеску или расколоть кастрюлей унитаз. Стабильно раз в неделю расковыривали розетки и выбивали стекло в серванте. А потом с невинными глазками ретировались в свою комнату, скрываясь под одеялком. Просто два ходячих несчастья.

Взяв со своего столика ноутбук, Лухан выглянул из-за двери. Два наглых, бессовестных сожителя мягким, цветастым шариком кувыркались на ворсистом ковре гостиной, который были посланы оттирать от белых пятен разлитого вчера кефира. Проворчав о безответственных сучатах себе под нос, парень уселся рядом, скрестив ноги по-турецки, и согнулся над засветившимся экраном. Сбоку из под капюшона толстовки выглянула любопытная мордашка.

- Опять твои ролики? Что на этот раз? Как спят обезьяны? Или может, как антилопы плетутся на водопой?

За ней показалась еще одна – поострее, с круглыми ушками и светлой челкой.

- Вам там хоть раз задавали сделать что-нибудь интересное? Одна природа, одни животные, что за секта гринписевцев?

Лухан хмыкнул. Помимо учебы он посещал видеомонтажный кружок, так как хотел стать режиссером, где задавали делать небольшие видео в качестве отчетов. И не очень-то приятно это признавать, но Бэк сейчас так отстойно прав – за два года дело не сдвинулось с мертвой точки, и их всё продолжали заставлять пускать всю свою фантазию на ролики про экологию и животный мир Земли. У Лухана самого уже косили глаза от всей этой зелени и вяли уши от нудных монологов про достоинства такой-то природной зоны с таким-то климатом.

- Да твои ролики можно включать вместо «Спокойной ночи, малыши».

- Или выписывать вместо снотворного.

- Ага, давай забацаем что-нибудь покруче, хен. - ЧанЕль выбрался из под Бэка и подполз к коленям старшего.

- Что там у тебя за тема?

- Жизнь травоядных саванны…

- Отлично, покажем, как размножаются зебры. Удивительный процесс, уникальные кадры. – Парень потянулся к клавиатуре, но Лухан шлепнул его по рукам.

- Молоток тебе в лобешник, не неси чепуху.

- Правильно, не слушай его. – Бэк перевернулся на спину и ткнул пальцем в потолок. – Давай включим философию. Вечный вопрос – черная в белую или белая в черную? Легендарная тайна парнокопытных, мучавшая все великие умы…

- Заткнитесь оба, и не мешайте мне! – пробурчал Лухан, пиная носком Бэкхена в плечо и получая тычок от Чана.

- Неблагодарный хен, мы вообще-то помочь хотим.

- Тогда идите и достаньте мне соду с полки. И верните утюг на родину.

- Эй, мы не трогали эту пыхтелку.

- Отлично. Тогда ходите в мятых футболках. – Лухан осекся, зная, что парням это вообще беспроблемно и не зазорно. – Просто найдите мне его!

Бэк фыркнул, притягивая к себе ЧанЕля и утыкаясь в показавшуюся шейку.

- То-то ты так на табуретках акрабатничал – что, хен, сам до шкафов не дотягиваешься?

- А нехрен засовывать все так далеко…

Чан заулыбался, довольно урча себе под нос и закатывая глаза. Бэкхен тихо посмеивался ворчащему Лухану, который постоянно спускал на них всех своих щенят. Щенят, а не собак, потому что делал это так нелепо. Заправлял их кровати и рано соскакивал по утрам, чтобы пожарить обоим омлеты. «Ибо вы ж всю квартиру спалите к чертям собачьим». Тащил из прихожей сбросанные на ходу рюкзаки и пинал завалившиеся на диван туши. «Эй, вам еще доклад по истории писать». Хлопотал после собственных уроков на кухне и ровно в шесть звал ужинать. «Пастбище готово, животные.» И только изредка заставлял вымывать посуду или ставить на полки книжки с журнального столика.

Лухан был такой заботливой мамочкой. Маленькая носошмыгалка с погрызанными ногтями и не редко надевающая одежду наизнанку. Летом выскакивал на улицу и стаскивал с кустов упавшее белье, потому что «Бэк, зараза, что у тебя вместо рук растет? Я этими прищепками тебе сейчас знаешь, что защемлю?». Осенью с гневным взглядом теребил подушку, пялясь на мокрую ткань раскрытых зонтиков, которые закрывали весь экран телевизора. Зимой, упрошенный и уговоренный клянчующими сожителями мастерил новые санки, чтобы эти ненаглядные могли возить друг друга вдоль улиц. «Как гормоны у кошаков в марте, так и у вас в декабре детство в задницах играет…» А весной часами сидел в ванной и вычищал старой зубной щеткой подошвы ботинок от апрельской грязи. «Коврик, блин, перед дверью, так, для красоты валяется…» Лухан был хорошим. Раз в неделю, а иногда и чаще, когда Чан и Бэк совсем уж изнывали, понимал посылаемые знаки и плелся в кафе или парк. «У вас два часа, кролики…»

- Эй, хватит уже слюнями обмениваться! – подняв взгляд, брякнул Лухан. Потянувшись к целующимся донсэнам, он толкнул их в сторону. – У вас еще уроки не сделаны. Брысь отсюда!

Ребята встали с пола и побрели в свою комнату – Чан на прощанье показал язык, а Бэк промахнулся подушкой мимо рыжей головы.

Лухан со вздохом взглянул им вслед. История этих двоих была весьма забавной и парни любили ее пересказывать, покатываясь от смеха на ламинате. ЧанЕль просто как-то раз забрел в кафе и сел за столик, считающийся собственностью Бэкхена, который пришел чуть позже и, увидев нахала, не желал уступать свое место. Вскоре они уже разгромили все заведение, устроив сражение со стульями и перепугав всех посетителей. После того, как из одного вытрясли все деньги за разбитое стекло, а второго заставили доставать со светильника хлебницу, с разбитыми губами и общипанными кустарниками на головах они вышли на улицу и громко рассмеялись. Похлопали друг друга по плечам и сказали, что это следует отпраздновать. А на следующий день начали встречаться. Ну, так они утверждали. Лухан же был уверен, что в один январьский день Чан зашел в свой любимый магазин игрушек, увидел вислоухого очкарика, покупавшего водный пистолетик, шлепнул себя по коленке со словами: «Это судьба!» и это действительно была судьба. Потому что эти двое, казалось, были просто рождены для того, чтобы гладить друг друга по плечам, страстно целоваться в промежутках своих несмолкаемых диалогов и бесить Лухана наслажденными улыбками. И Лухан был уверен, что если они когда-нибудь поженятся, то это будет либо в первое апреля либо в пятницу тринадцатое. А их собственный дом будет походить на титаническую мусорку.

Глаза сильно болели. Лухан вообще не мог существовать без расслабляющих капелек для зрения. Вспомнив о том, что завтра у него семь уроков, парень захлопнул черную крышку ноутбука, вынул нагревшуюся флешку и пошлепал в свою комнату, потирая веки.

Если бы кто-нибудь знал, что может принести нам завтрашний день, может, жилось бы проще? Или наоборот? Или мы бы просто боялись выйти на улицу, зная, что нас поджидает? Или напротив неслись, как сумасшедшие, если бы были уверены, что ожидается что-то приятное? Но Лухан не знал, как отнестись к тому, что принесло ему следующее утро, и стоит ли вообще это брать в голову. Просто чувствовал себя потом странно. В какой-то сюрреалистической эйфории.

Школа с художественным наклоном вообще была красивым местом – с просторными классами, в каждом из которых висели громозские картины и портреты их авторов. Широкие коридоры были похожи на ботанические сады или закоулки парков. Большие окна выходили на четырехполосное шоссе с упорядочно двигающимися, подобно атомным электронам, машинами. О бежевые мраморные плиты стучали женские каблуки и шоркали оттоптанные кеды и кроссовки учащихся. А из-за обилия растений, которые всегда опрыскивали чем-то сладким, тут всегда вкусно пахло, несмотря на количество народа. Лухан любил свою школу, хотя многие преподаватели порядком подбешивали, да и парочка одноклассников раздражали. Был у него и друг один – Ким Чонин. Местная гроза, местная заводила, что всегда не боялась запульнуть ручкой в учителя или облепить электронные доски жвачками. Как правило, перепрыгивал через три ступеньки, при этом отбивая палочками дробь на перилах. Он всегда таскал с собой две китайские палочки из красного дерева. Вот мания у него такая. Постоянно их в руках вертит - то в нос сует, а-ля: «Смотри, я тюлень», то пучок какой-нибудь девчонки ими протыкает, то кончики обжевывает. Лухан как-то спросил, откуда они у Чонина, тот сказал, что сестра подарила. И никогда их никому не отдавал.

Чонин, по сути своей, был просто большим ребенком. И хотя своей бронзовой кожей и низким голосом сводил с ума всех чувствительных учениц, сам до сих пор писал на спинках стульев «лох» и «тупицы», на столах выводил художества в виде гениталий, клянчил в буфете добавку и выковыривал из подливы морковку, которую терпеть не мог, и отдавал Лухану. Заявлялся на занятия с засохшей на щеках зубной пастой и зевал, как бегемот – казалось, арбуз в его распахнутый рот поместиться может. Или даже два. Лухан не помнил, как точно подружился с ним. Все произошло спонтанно, наверно, просто, как в младших классах на линейке. В начале девятого учебного года к нему подскочила темнокожая катастрофа с кустом на башке, в кожаной куртке с шипами, связкой фенечек на запястье и футболкой с Super Junior, и сказал: «Привет, я новенький. Я Ким Чонин. Будем дружить?» Боже, кажется, так давно это было. И обычно крепкие отношения начинаются… с общей проблемы, драки или общих интересов, но нет, эти двое как электрические заряды притянулись к друг другу, будучи полными противоположностями. Один постоянно толкал другого на всякие мальчишеские подвиги, учил лазить через заборы и прыгать по лужам, а второй давал неугомонному весельчаку щедрые оплеухи, приштампопывал к книгам, заставлял учиться и не раз выгораживал перед классной. Лухан мог с легкостью сказать, что полностью доверял этому неуклюжему мальчишке, что забавно дергался, слушая в наушниках музыку, раскашеливался на чупачупсы и постоянно возмущался о том, что: «Куда, мать твою, деваются все карманные деньги?» Этот безбашенный жил без правил, свободно, он не от кого не зависел и мог пойти куда угодно. В прошлом году Чонин даже как-то заявил, что отправится на Северный Полюс. Пешком.

- Я понял, что плесневею в этом тухлом городе. Паутиной порастаю, пылью дышу. – Возмущался он. – Вот в кругосветное путешествие отправлюсь. Будет, что вспомнить. Подумай только, чего мы тут увидим. Прокарячимся в школе и универе все молодые годы, и а потом спохватимся и – тютеньки-тётеньки! Поезд уехал, машите платочком. Все, не успеем ничего.

- Ты серьезно? – cпрашивал Лухан друга. – Пингвинов зерном подкармливать будешь? Белых мишуток на полароид фотать? Будешь жить в иглу и станешь эскимосом?

- Почему нет?

- Чонин, сядь.

Конечно, пылкий орел, желавший свободы, не пустился в бродяжничество – утихло его стремление со временем, поубавилось. Убедил Лухан Чонина, что не стоит ему никуда идти, и что поезд без него никуда не уедет, а будет ждать на вокзале, как миленький. Сказал, что сам засохнет, если друг его бросит. Обиду затаит и на открытки отвечать не будет. Больше пока позывов убежать у катастрофы не возникало, но Лухан все равно был начеку, и соглашался на каждое дружеское: «А давай…», потому что если его темные глаза загорятся, если он что-то придумал, то от этого никак нельзя отказываться. А то еще обидится и на Луну собираться начнет.

- У тебя есть спички? – третий раз за все утро сонно пробормотал Чонин, когда они с Луханом шли вдоль коридора. Последний копался в своей сумки в поисках флешки.

- Зачем тебе? Курить начал? Поджечь кого решил?

- В глаза вставить! – Постанывая, парень приложил ладони к лицу.

- Всю ночь вчера Пороро пересматривал?

- Если бы. Сестру в аэропорт провожал – в Шуньи к парню своему полетела. – пробурчал Чонин, встряхивая головой.

- Могу только предложить мелочь для кофе. Дать?

Чонин тут же оживился, услышав любимое слово.

- Спрашиваешь. Не беспокойся, я сам… - сказал он, когда Лухан потянулся к джинсам, сам запустил руку в его задний карман и вытянул позвякивающую горочку. Лухан крякнул, подпрыгнув на месте.

- Эй, кончай так делать, лапальщик фигов… Черт, да где она?! Неужели в аудитории оставил…

- Не это ищешь?

Лухан даже сразу не понял, послышалось ему или нет - вокруг в разные стороны спешили ученики, говорящие о запоротых контрольных и лаках для ногтей, что погода фиговая, и кто-то юбку на занятии порвал. Но он все же оглянулся, чтобы убедится, что… не послышалось. Медленно поднял голову. Над ним возвышался молодой юноша с очень широкими плечами, острым подбородком и волчьим взглядом. Черные графитовые волосы, разделенные боковым пробором уложены назад и блестят кобальтом в свете люминесцентных ламп. Темные глаза, окольцованные длинными ресницами бесстрастно взирают на него из под опущенных век. Синий джемпер с белыми полосами вдоль груди и темные джинсы на стройных ногах. Воздух вокруг наполнился морозной свежестью и запахом хвои. И как-то прохладно сразу стало, словно поблизости ноябрьский ветер блуждал. А взгляд этот все продолжал экзотермировать Лухана, плавить как чугун на ровном месте. Парень даже как-то согнулся, смотря на подошедшего. И не сразу заметил протягиваемую руку с тонкими пальцами, на которых болталась его флешка.

- А, да, моя. – Пробормотал парень, неуклюже забирая свою пропажу. У незнакомца были холодные ладони, ровно, как и взгляд. Маленькие льдинки застучали у Лухана по пальцам… Он опустил глаза– а, нет, это просто мурашки. – Спасибо.

- Почини боковой карман. – Бросил юноша и, развернувшись, скрылся за поворотом правого крыла. Голос у него был низкий, бархатный, как фа-минор второй октавы. И ровный, безразличный, почти пустой…

- Ты чего тут с раскрытым ртом стоишь? Закрой, а то слюни потекут. – Будто над кромкой воды произнес подошедший Чонин с картонным стаканчиком в руке. – Чего увидел такого?

Лухан обернулся к другу.

- А? Что? А ты где был?

- За кофе ходил. – Чонин потряс перед ним рукой в знак доказательства. – Минуты две назад отошел, ты что,не заметил?

Лухан нахмурился и потряс головой, словно отгоняя от себя дурманящий туман.

- Да нет, просто отвлекся…

- Эх, ты иногда меня пугаешь. Замрешь вот так, задумаешься, а мне что делать тогда? У тебя взгляд сейчас такой был, словно приведение без простыни увидел. – Усмехнулся Чонин, хлопая друга по плечу. – О, ты флешку нашел. Пошли, сейчас занятие начнется - Ким Роен с нас все шкуры сдерет и себе на стенку на крючок повешает, если вовремя не припремся.

Лухан автоматически пошел за другом и все же оглянулся назад, ожидая, что увидит клочок ахроматических волос или сливочную шею, но коридор был пуст, а запах хвои сменился терпкостью мокочино. Опустив глаза, Лухан увидел болтающуюся собачку сломанной молнии на боку сумки и хмыкнул себе под нос.

Если бы кто-нибудь знал, что за люди эти случайные прохожие, может, жилось бы проще? Или наоборот?

2.

После третьей двойки по биологии за текущую неделю Бэк заявил, что ему нужно пять метров толстой, крепкой веревки, а ЧанЕль потребовал свечи, красные мелки и два зеркала, чтобы призвать духов древних греков.

- Насочиняли от нечего делать формулы и теоремы, а у нас теперь от этого все образование зависит. – Ворчал парень, грызя карандаш и теребя в руках тетрадку по алгебре. – Вот пусть вернутся и помогут мне.

- Ага, пусть с собой еще Менделеева захватят. – Подал голос Бэк, копавшийся в таблицах растворимости и водородных соединениях.

Лухан, которому критически не хватало времени на собственную домашку, сейчас быстрыми штрихами записывал анализ по литературе. Они все частенько так поступали – вставали за два часа перед выходом и в пижамах, с зубными щетками между зубов и чашками кофе между коленок дописывали несделанные задания. Чан с Бэком делали так, потому что вечером у них совершенно не было на это настроения, а Лухан, потому что три часа варил суп или привинчивал обратно сорванную дверцу шкафа.

- Вы, по крайней мере, не в выпускном классе. – Шипел старший, вспоминая о том, что этот год в качестве ученика был для него последним, в то время как донсэны, являясь десятиклассниками, проклинали учебу с силой пишущих диссертацию студентов. Помимо своих проблем, Лухан был обязан постоянно следить за успеваемостью младших, потому что если этих балбесов оставят на второй год, то родители обвинят его, что мол, не присматривает, не контролирует. Семнадцать лет парню, а уже полноценная мамашка с двумя детьми.

Покидав учебники в сумку, Лухан поднялся с дивана, потянулся, и посмотрел на друзей, что уткнулись друг другу в плечи и, дремавши, перешептывались.

- Вы скоро там закончите?

- Мы, наверно, ко второму пойдем… - пробормотал ЧанЕль.

Лухан фыркнул.

- Ага, конечно, дома останетесь сидеть, будто я вас…

- Да боже мой, сдалась нам эта физкультура! Там препод вообще нас не считает – мячик дает и к уборщице своей ненаглядной сваливает. – Отозвался Бэкхен, махнув на старшего рукой из под накинутого на плечи одеяла. – Иди хен, а то сам опоздаешь.

Тот закатил глаза, но все же пошел одеваться. Будто он не знает, зачем они его выпроваживают.

Натянув на ноги кроссовки и накинув свою красную ветровку, парень щелкнул выключателем и выскочил за дверь, крикнув парням на прощанье: «Только диван не трогайте!», помня, как один раз ему пришлось таскаться по бытовым гипермаркетам в поисках новых ножек.

Солнце только начинало подниматься над плоскими крышами частных домов и одноэтажных магазинчиков, отбрасывая на холодный асфальт первые блики света и запуская солнечных зайчиков на стекла автомобилей. Лухан шел, немного пританцовывая под B2ST «Good luck», и жмурился от ярких лучей, падающих на лицо. Этот район еще спал - дороги хранили молчание, входные двери подъездов не хлопали своим скрипучим басом, не слышался звон магазинных колокольчиков. Редкие прохожие – в основном такие же полусонные школьники, спешившие на занятия.

Завернув за угол, Лухан поздоровался с серым котенком, который жил возле кирпичного дома напротив. Он встречает его каждое утро под высоким тополем, иногда задерживается, чтобы поиграться с ним, иногда приносит что-нибудь вкусное.

- Прости, малыш, совсем забыл про тебя сегодня. – Тихо произнес Лухан, когда мягкий комочек начал тереться о его щиколотки и задирать мурлыкающую мордочку.

В наушниках плавно заиграло фортепиано и послышался тихий голос JJ Lin. Еще раз потрепав котенка по ушкам, Лухан распрямился и пошел дальше, задумчиво круча между пальцев лямку переброшенной через плечо сумки. В мыслях всплыл вчерашний день, который Лухан провел в какой-то странной растерянности, несосредоточенности. Все валилось из рук, а голоса прямо таки как назло не долетали до него. Чонину приходилось по шесть раз орать его имя прямо в ухо, чтобы Лухан отреагировал. Друг предупредил, что если он и дальше будет вести себя, как потерянный тупой голубь, то будет без предупреждения засовывать ручку в ухо или отрезать по лоскутку волос ножницами. И не мог Лухан понять, что с ним не так. В голове все вертелся тот странный парень, что отдал ему флэшку в коридоре. Как будто и не было этого вовсе, как будто причудился ему этот мороз в человеческой плоти. Причем очень завороживающей. О таких, наверно, говорят: «производят впечатление с первого взгляда», хотя Лухан не был уверен, что оно было каким-то хорошим. Необычный юноша – как спустившийся с грозовой тучи Эол* в людском обличии. И взгляд бистровых глаз, словно безжалостных удар молнии перед грозой. И почему он прежде не замечал его в коридорах? Такие не остаются без внимания…

Поежившись, Лухан встряхнул головой и уверенно зашагал вперед, пролистав несколько песен вперед и остановившись на веселящей «Gee», чтобы как-то отвлечься. Парень повернул направо, перебежал перекресток, прошелся вдоль десятиэтажки и вот оно – четырехэтажное кварцевое здание в три корпуса с широкой лестницей, рядом высоких клумб по бокам и высокой черной калиткой. Неподалеку небольшая парковка для тех, кто приезжает на родительских машинах. А с другой стороны, прям рядом – автобусная остановка для тех, кто поскромнее. Протерев глаза, Лухан сморгнул фиолетовые круги от яркого света и прищурился – ему показалось, что возле школы что-то происходит… Да, действительно – на асфальтной площадке чуть дальше бордюрной дорожки кучнилась толпа старшеклассников, плотно закрыв что-то кольцом из тел. В стороне валялись брошенные рюкзаки и сумки, многие вскинули руки с сжатыми кулаками и трясли ими, кто-то поставил руки рупором и что-то кричал, слышался звонкий свист. Поблизости не было видно учителей или начальную школу. Лухан поспешил к калитке, вытягивая голову, чтобы поглядеть, что там происходит. Чертово зрение, уже ничего не видит! Зайдя во двор, Лухан поспешил к собравшемуся народу, уже ощущая плохое предчувствие, зарождающееся где-то в районе диафрагмы. Сейчас стали отчетливо слышны выкрики наблюдавших, которые хлопали в ладоши, свистели, кричали…

- Давай, бей его!

- Ну же, Чан Ли, вставай!

- Прикончи на месте!

- Ставлю пять тысяч на Чана!

Подойдя ближе, Лухан запыхтел, гневно прожигая взглядом маячившие над ним макушки высоких десятиклассников, и обходя плотное кольцо со всех сторон, начал подскакивать на месте, чтобы что-то увидеть. В проемах плеч он заметил только удары чьих-то локтей об асфальт и занесенные кулаки с содранными костяшками. Плюнув, парень забрался на краешек клумбы и заглянул внутрь человеческой арены – в центре этого оживленного круга дрались двое парней, причем, не на шутку. Один с неистовой яростью кидался на второго с требовательными воплями, хватал за грудки и целился в глаз с жаждой новых ударов. У обоих губы уже были разбиты в кровь, одежда промокла утренней земляной сыростью, темные волосы всклочены, видимо, потревоженные попытками вырвать их с корнями, правый глаз нападающего опух и заплыл, а его противник гортанно рычал, ощетинившись, словно разъяренная овчарка. Лухан ахнул, впервые замечая подобную агрессию между донсэнами. Их школа за всю историю едва ли насчитывала несколько драк, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Все ученики, как правило, были спокойными и дружными, никогда не устраивали стрелки, не враждовали, не объявляли кого-то изгоем.

А сейчас Лухан видел едва ли не разрывающих друг друга на части юношей, которых никто даже не пытался разнять – еще бы, прервать такое зрелище, что потом обязательно войдет в историю? Увольте.

Смотря на предполагающего зачинщика сей ситуации, Лухан решил, что второй уж конкретно ему насолил. Потому что он пролитого на пиджак сока так не сцепляются.

- Как кучка колхозников, собравшихся на петушиные бои. Смотрят и гадают, кто кого заклюет. – Послышался бархатный фа-минор сбоку, и Лухан вскинул руки, чтобы удержать равновесие. Он снова это сделал. Снова.

Взглянув на появившегося из неоткуда незнакомца, что стоял возле клумбы и глядел в гущу битвы, Лухан прочистил горло. Быстро пробежался взглядом по парню, что на него даже не взглянул. Может, эти слова были адресованы другому? Но остальные стоят чуть дальше… На незнакомце сейчас было черное, распахнутое пальто с высоким воротником, скрывшим белоснежную шею. Руки запущены в карманы, взгляд темных глаз безмятежен, словно он смотрел не на школьную драку, а на морской бриз.

В профиль парень казался миниатюрнее.

Солнечные лучи боролись с чернотой графитовых волос, но безжалостно проигрывали, потухая в темной ахроме.

- Хотя Чан Ли больше похож на разъяренную курицу, у которой разворошили насест. – Снова произнес незнакомец, чуть наклонив подбородок. – Накинулся на первого встречного, даже не подозревая, где его яичко.

Лухан проследил за его взглядом и прислушался к тому, что выкрикивали дерущиеся. Из-за подбадривающих голосов было тяжело что-то разобрать, но все же кое-что он уловил:

- Верни его!

- Да не трогал я твои фотки, придурок!

- Ты один о них знал! Верни!

- Кретин, слезь с меня!

Короткий смешок. Лухан перевел взгляд на стоящего рядом донсэна и понял, что сразу не заметил, как он вытащил одну руку с зажатым в ней черным фотоальбомом. На темной обложке сильно выделялись бледные фаланги и вены вдоль тыльной стороны, стремящиеся к костяшкам. Парень покачивал альбом из стороны в сторону, ехидно приподняв уголки губ.

-Это твоих рук дело? – прошептал Лухан, чуть наклоняясь, чтобы его не услышали.

Юноша едва заметно пожал плечами и садически улыбнулся.

- Зачем? Они же сейчас поубивают друг друга!

- Ты плохо знаешь их физические пределы. Пару сломанных рук – максимум. Да и спасатели уже на подходе. – Пробормотал он, покосившись в сторону лестницы, по которой уже спускались рассерженный охранник и перепуганный завуч.

Многие заметившие начали разбегаться в стороны, прятать телефоны и кричать парням, чтобы прекратили.

Темноволосый, сощурившись, направился куда-то в сторону, за угол правого корпуса, а Лухан, спрыгнув в клумбы, замотал головой по сторонам. Опустил глаза на циферблат наручных часов, прикусил губу и, проклиная собственное любопытство, направился за парнем, скрывшимся за поворотом.

Тот прошел к началу спортивной площадкт, перешел белые перекладины и забрался на металлический настил, оставшийся от подсобной крыши, притащенный сюда прошлой осенью. Лухан подошел ближе и встал рядом с присевшим юношей.

- Это его фотоальбом, да? – требовательно спросил он, наслаждаясь возможностью глядеть на него сверху вниз.

- Угадал.

- Тебе нужно его вернуть!

- Нет, не нужно.

Парень задохнулся от такого равнодушного, простого ответа и нахмурил брови. Незнакомец тем временем достал из кармана джинс зажигалку.

- Ты что собираешься делать?

- Сжечь его.

- Но так же нельзя! – по-детски воскликнул Лухан.

- Твоя благородность на том свете окупит все грехи. – Произнес собеседник.

- Он же чужой! Это не…

Он раздраженно раскрыл альбом и сунул его в руки Лухану.

- Вот, посмотри, и скажи еще раз, что мне не стоит его жечь.

Парень опустил взгляд на вложенные фотографии – на них была изображена валявшаяся на диване девушка в бессознательном состоянии – на некоторых длинные волосы скрывали лицо, на других нет. Она лежала голая, с раскинутыми руками, в одной из которых сжимала бутылку. Поморщившись, Лухан отдал ее обратно.

Дата добавления: 2015-11-04