И. Е. Быховский, доктор юридических наук; А. А. Xмыpoв, доктор юридических наук 2 страница

На наш взгляд, критериями оценки результатов примене­ния ЭВМ являются* научная обоснованность использованного алгоритма, в чем эксперт может Непосредственно убедиться, познакомившись с результатами его экспериментального применения и теми исходными посылками, которыми руковод­ствовались разработчики, соответствие полученных результа­тов «возможностям» примененного алгоритма; величина количественного показателя степени близости сравниваемых объ-

ектов; совпадение результатов при повторном машинном ис­следовании того же материала.

Содержание оценки результатов работы ЭВМ связано с субъектом оценки. Им может быть как сам эксперт, так и спе­циалист по ЭВМ. Мы полагаем, что эксперт, если он знаком с правилами пользования ЭВМ (проблема становится все более актуальной в связи с расширением сферы распространения персональных компьютеров), вправе непосредственно исполь­зовать ее в том случае, когда решение задачи алгоритмизиро­вано и осуществляется по научно обоснованной и апробирован­ной программе. Г. Л. Грановский указывает, что используемый алгоритм должен быть детерминированным, т. е. строго напра­вляющим процесс решения задачи и управляющий им, массо­вым, т. е. обеспечивающим исследование не одного какого-то объекта, а некоторого класса объектов и задач, не ограничен­ных количественно; результативным, т. е. всегда обеспечиваю­щим решение задачи при наличии соответствующих исходных данных. Иными словами, речь идет о том, что при наличии апробированной надежной программы машинного решения ти­повой задачи соответствующим образом подготовленный эк­сперт в состоянии сам непосредственно использовать ЭВМ в качестве средства экспертного исследования. Это, однако, не всегда целесообразно, поскольку требует осуществления ряда технических операций, иногда весьма трудоемких и длитель­ных, которые быстрее и квалифицированнее может выполнить обслуживающий персонал машины. Появляется своего рода посредник между экспертом и ЭВМ. По поводу его процессу­ального положения и ведутся до сих пор споры в специальной литературе.

В теории существуют три точки зрения на процессуальное положение специалистов, обслуживающих ЭВМ при производ­стве экспертизы. Согласно первой из них, эти специалисты рассматриваются как технические помощники эксперта, его «руки», и их положение подобно положению, например фото лаборанта, выполняющего задание эксперта по фотосъемке ис­следуемого объекта. «Они выполняют под руководством эк­сперта техническую работу, оказывают помощь в производстве экспертизы. Всю полноту ответственности за качество, обосно­ванность И достоверность выводов несет эксперт. Даже если эксперты-криминалисты полностью овладеют приемами подго­товки информации и ввода ее в ЭВМ, такую техническую рабо­ту с точки зрения научной организации труда нецелесообразно выполнять эксперту. Его задача лишь организовывать, контро­лировать работу, выполняемую другими лицами»³⁰.

Сторонники второй точки зрения не считают специалистов по ЭВМ ни техническими помощниками эксперта, ни эксперта­ми. «Дело не только в том, — писал 3. М. Соколовский, — что от их действий зависят результаты работы ЭВМ, а значит и

выводы эксперта, но и в том, что эксперт-почерковед не обла­дает возможностью проверить," проконтролировать правиль­ность операций, выполненных специалистами иной отрасли знаний. Применительно к деятельности названных специали­стов можно сказать, что они участвуют в производстве экспер­тизы»³¹. Аналогичной неопределенной позиции придержива­ется и Н. С. Полевой. По его мнению, «в настоящее время ши­рокое развитие получают методики решения криминалистиче­ских задач, основанные на творческом сотрудничестве экспер­та-предметника (баллиста, почерковеда и т. п.) с математиком-эксплуатационником кибернетических систем. Ясно, что последний может выполнить свою функцию... лишь при условии, что он полностью уяснит задачу на ее содержательном уровне, т. е. так, как она сформулирована в постановлении следовате- ля или суда о назначении экспертизы. Но в таком случае он становится непосредственным субъектом криминалистической деятельности, что должно найти отражение в соответствую­щих процессуальных документах. Применительно к заключе­нию эксперта это означает, что в его вводной части должно быть указано: кто (помимо эксперта) принимал участие в дан­ном исследовании, какая его часть выполнялась с использова­нием кибернетических методов и по каким программе и алго­ритму она проводилась»³². Но закон знает только одну форму участия в экспертизе — в качестве эксперта. Подобная «без­личная» концепция поэтому с точки зрения действующего за­кона принята быть не может.

Согласно третьей точке зрения, специалист по ЭВМ высту­пает при производстве экспертизы в роли эксперта, а сама эк­спертиза, производимая с его участием, является комплексной. В этой связи Р. М. Ланцман считает, «что в этом случае будет иметь место комплексная экспертиза, поскольку для дачи за­ключения используются смежные области знания — судебное почерковедение (проблема рассматривается Р. М. Ланцманом на материале почерковедческой экспертизы. — Р. Б.) и машин­ное распознавание образа. Выступая в качестве эксперта, опе­ратор должен будет не только завизировать массивы перфо­карт и выходную ленту, но и расшифровать в своем заключении полученные показатели, показав степень отлаженности программы и надежность работы ЭВМ. Как эксперт-почерко­вед, так и эксперт-оператор подписывают только ту часть за­ключения, которая отражает проведенное ими исследование».33

В. П. Власов фактически придерживался той же позиции, хотя и выражал ее несколько уклончиво. Он писал, что «субъ­ективизм» машины и достоверность ее выводов должны вы­ясняться и проверяться путем анализа показаний контроль­ных приборов, сопоставления с данными, полученными на других машинах, и т. д. «Такой анализ может производить

, только соответствующий специалист. Этот специалист и будет, в соответствии с законом, выступать в качестве эксперта, отвечая на поставленные ему вопросы на основании результатов; исследования, проведенного с помощью машины»34

Противники этой точки зрения полагают, что, поскольку эксперта-гкриминалиста и специалиста по ЭВМ объединяет толь­ко объект исследования, их деятельность не обладает внутрен­ним единством исследований, характерным для комплексной экспертизы, а «оценка полученных результатов исследования лежит за пределами компетенции каждого из экспертов, так как они, обладают разными знаниями и не могут принять уча­стия в обсуждении полученных результатов- Следовательно, невозможен синтез результатов частных исследований, произведенных экспертом-почерковедом и экспертом-оператором». Кроме того,, так как перед подобными специалистами «нельзя поставить самостоятельнее вопросы, их деятельность не обра­зует отдельной самостоятельной экспертизы»³⁶, т. е. оператор ЭВМ вообще не может выступать в качестве эксперта ни в ка­ком случае.

Действительно, общий объект исследования характеризует не только комплексную экспертизу. Ю, К. Орлов справедливо замечает, что «один и тот же объект может быть исследован путем проведения ряда экспертиз. В тех случаях, когда раз­решаемые вопросы никак не связаны между собой (например, раздельно исследуются реквизиты! поддельного документа и почерк его исполнителя) и различные отрасли знания (в част­ности, техническое исследование документов и почерковедение) применяются для решения не одного и того же, а от­дельных, не связанных друг с другом вопросов, разграничить подобную ситуацию от комплексной экспертизы не труд­но»³⁷. По его мнению, существенным признаком именно ком­плексной экспертизы, отличающей ее от других форм ком­плексного исследования, «является совместное формулирова­ние вывода экспертами различных специальностей»^а8. Той же позиции придерживался и В. Д. Арсеньев: «Характерной чертой комплексной экспертизы является дача экспертами за­ключений, содержащих общие («синтетические») выводы, вы­ходящие за пределы компетенции каждого отдельного экспер­та и включающиеся в своеобразную' «комплексную» компе­тенцию двух и более экспертов, 'проводящих экспертизу»?⁹. При этом он отметил, Что конструирование такой «комплексной» компетенции экспертов возможно Только при условии, что каждый из них имеет представление об основах другой экспертизы.

Итак в правовом отношении комплексная экспертиза ха­рактеризуется двумя главными признаками: использованием для решения экспертной задачи различных 'специальных поз­наний и синтетическим характером выводов. М.Н.Ростов

.18

сформулировал следующие условия, определяющие комплек­сность исследования и его форму:

а) общность или взаимосвязанность разрешаемых вопросов;

б) значимость, результатов, полученных,каждый из экспертов при решении частных задач, для решения главной задачи;

в) достаточность специальных знаний каждого эксперта для критической оценки научной обоснованности всех приме­ненных методов исследования и всех результатов с точки зре­ния их значимости для решения главной задачи»⁴⁰. Причем, как следует из его рассуждений, последнее условие имеет ре­шающее значение, ибо при его отсутствии исследование может принять либо форму комплекса последовательно выполняе­мых экспертиз, либо будет представлять собой ряд самостоя­тельных экспертиз, не связанных между собой и не составляю­щих единого комплекса.

По нашему мнению, в тех случаях, когда специалист, об­служивающий ЭВМ, решает типовую задачу на основе отрабо­танной типовой программы, т. е. когда его функции в сущности сводятся только к вводу информации в машину и при необхо­димости к декодированию полученных результатов, он высту­пает в качестве технического помощника эксперта и как таковой участником экспертизы в процессуальном значении этого понятия не является.

Разделяя приведенную выше характеристику комплексной экспертизы, проанализируем теперь иную, в настоящее время гипотетическую, ситуацию, когда для решения экспертной за­дачи будет предпринята разработка нестандартной машинной программы, отражающей особенности данного конкретного случая. Эта ситуация предполагает участие в ней субъектов — носителей различных специальных познаний —- специалиста в области электронно-вычислительной техники и эксперта-пред­метника. Поскольку разработка и реализация такой програм­мы не исчерпывают собой всего экспертного исследования, очевидно, что для решения экспертной задачи не менее значимы и результаты деятельности эксперта-предметника и что эти результаты и результаты использования ЭВМ взаимосвязаны и взаимно дополняют друг друга. К этому требуется добавить, что разработка оригинальной программы для конкретного слу­чая практически невозможна, если разработчик не будет иметь, по выражению В. Д. Арсеньева, представления об осно­вах той экспертизы, которую представляет его коллега по си­туации—эксперт-предметник.

Результат реализации такой оригинальной машинной про­граммы по существу представит собой вывод специалиста-разработчика, который будет иметь значение только в качестве составной части общего экспертного вывода, выступающего, таким образом, в синтетической форме.

Таким образом, в подобных ситуациях будет идти речь о комплексной экспертизе Экспертом, представляющим в этом процессе область специальных кибернетических познаний, явится разработчик программы; остальной персонал, обслужи­вающий ЭВМ, выступит в роли технических; помощников эксперта и в состав комиссии экспертов не войдет '

Таким представляется решение рассматриваемого вопроса с точки зрения действующего законодательства. Признавая в принципе возможность подобной комплексной экспертизы, В И Гончаренко обусловливает эту возможность тем, что «на каком-то этапе (а в этом есть принципиальная необходимость) будут установлены специфические, возникшие на основе уси­лий кибернетиков-программистов «машинные» признаки ра­спознавания идентифицируемых образов, которые не будут простой математической интерпретацией уже установленных признаков экспертами «традиционных» специальностей»⁴¹ Однако подобное условие едва ли существует в реальности, по­скольку не представляется возможным существование каких-то специфических «машинных» признаков

В отличие от названных авторов А М Компаниец не счита­ет специалиста по ЭВМ ни специалистом в процессуальном смысле, ни экспертом, ни техническим помощником эксперта По его мнению, в определении процессуального положения специалиста по ЭВМ нет необходимости, ибо существование посредника между экспертом и ЭВМ носит временный ха­рактер⁴²

Однако подобная ситуация будет характерной лишь для по­следующего этапа кибернетизации судебной экспертизы

Второй этап процесса замещения эксперта машиной, с на­шей точки зрения, будет характеризоваться, во-первых, высо­кой степенью автоматизации машинных процедур, во-вторых, признанием надежности получаемых с помощью ЭВМ резуль­татов, в-третьих (это особенно важно), исключением посредни­ков между экспертом и ЭВМ (либо все эксперты-криминали­сты овладеют необходимыми знаниями и навыками непосредственного применения кибернетических методов исследования, либо ЭВМ нового поколения сделают возможным их использо­вание без обладания специальными для этого знаниями) На этом этапе не будет распределения функций между экспертом и специалистом по ЭВМ, развитие кибернетических методов сделает ненужным параллельное применение традиционных криминалистических методов для контроля и сопоставления получаемых результатов, хотя по кругу решаемых задач и объектов исследования экспертиза останется криминалистиче­ской

Наступлению этого этапа способствует работа над ЭВМ но­вых поколений, которая приведет к устранению посредника-программиста между пользователем, не умеющим программи-

роаать, и самой ЭВМ. Функции программиста встраиваются в саму машину, пользователь же общается с ней с помощью средств, называемых «интеллектуальный интерфейс» «Ин­теллектуальный интерфейс позволяет общаться с ЭВМ на естественном языке Достаточно ввести в машину условия ин­тересующей задачи, и она сама «изготовит» по этим условиям и целевым указаниям программу, выполнение которой обеспе­чит пользователю получение нужного ему ответа»⁴³. Однако такое решение рассматриваемой проблемы — пока еще дело будущего

Третий этап можно сейчас представить сугубо гипотетически Думается, что производство некоторых видов криминали­стических экспертиз преимущественно идентификационного характера будет полностью автоматизировано — от кодирова­ния исходной информации до оценки полученных результатов, достоверность которых уже не станет вызывать сомнений Од­нозначность ответов машины (типа «он—не он») придаст им справочно-удостоверительный характер⁴⁴ На этом этапе ма­шина вытеснит не человека, чего, как уже указывалось, не случится никогда, а эксперта как процессуальную фигуру, эк­спертизу того или иного вида как процессуальный институт Последняя превратится в Справочную деятельность типа осу­ществляемой сейчас проверки по криминалистическим уче­там⁴⁵, результаты которой свидетельствуются справкой соответствующего компетентного учреждения⁴⁶

Изложенная гипотеза содержит лишь один из возможных вариантов развития процесса кибернетизации экспертного ис­следований. Не исключено, конечно, что институт экспертизы сохранится и в этом случае, а специалист по ЭВМ будет высту­пать в роли эксперта. Полная автоматизация ряда видов эк­спертиз позволит выполнять их одному и тому же специалисту по ЭВМ, который станет, таким образом, в известном смысле экспертом-универсалом Возможно, что рассматриваемая проблема будет решена и каким-то иным путем, который сейчас невозможно предвидеть решающее слово остается за прак­тикой

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Использование следов запаха в целях обнаруже­ния и преследования преступников, поиска похи­щенного имущества, установления принадлежности предметов определенному лицу издавна было одним из эффективных средств розыска Многолетняя практика применения служебно-розыскных ^собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность результатов ис­пользования этого живого анализатора запахов, его непревзойденную разрешающую способность и способность действовать в узком спектре запахов По сложившейся традиции применение служебно-ро­зыскных собак рассматривалось как оперативно-розыскное мероприятие, в силу чего результатам такого применения не придавалось доказательственного значения В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, оп­ределявшаяся факторами, влияющими на сохран­ность следов запаха В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказы­вались лишь свежие следы, применение собаки по времени ограничивалось лишь самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра - места происшествия или преследования скрывающегося преступника

В 1965 году группа криминалистов в составе А Винберга, В Безрукова, М. Майорова и Р Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван крими­налистической одорологией, или одорологическим методом¹ Суть их предложения сводилась к сле­дующему

С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется и сохраняется до того момента, когда тактически целесообразным окажется применение по запаховым следам служеб-но-розыскной собаки*) «Когда в руках у следственно­го работника имеется какое-то вещественное доказа­тельство — орудие преступления, предметы и про-нее, тогда запах отбирать незачем, — писал

А.И. Винберг. — Можно просто этот предмет положить а полиэтиленовый или хлорвиниловый мешочек (мы действовали всегда $ полиэтиленовыми мешочками) и герметически этот мешочек закрыть, чтобы воздух с молекулами запаха не рас­сеивался. Затем этот предмет можно предъявлять собаке для выборки в любое время, даже через полтора года. Когда же объекты таковы, что их с места происшествия изъять невоз­можно, тогда с них при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необхо­димость их использовать»².

Тактическое значение одорологического метода заключа­лось в том, что практически стало возможным применение со­баки по законсервированным запаховым следам в любое время

Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоин­ства одорологического метода Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следа­ми на месте происшествия, Включили в эти комплекты емко­сти для хранения отобранных следов запаха и предметов с та­кими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одо­рологического метода Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений -стали объединять в своеобразные коллекции — «банки запахов» —- в качестве нового вида криминалистиче­ского учета (Венгрия, ЧССР и др)

Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник вопрос о расширении сферы его применения Технические аспекты совершенствования этого, метода не подвергались сомнению, ибо его целевое назначение остава­лось традиционно оперативно-розыскным Проблема и со­ответственно дискуссия по ней возникли тогда, когда были высказаны соображения об использовании результатов приме­нения одорологического метода в доказывании

Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыс­кных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу Высказанная впервые А. И. Винбергом эта идея процессуально выражалась им сле­дующим образом.

Воздух со следами запаха изымается при осмотре места происшествия на основании ст 178 УПК РСФСР и В соответст­вии со ст 83 того же УПК, включающей в перечень вещественных доказательств «юсе другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных». Образцы запаха подозреваемого следователь получает в по-

рядке ст. 186 УПК. Выборку запахоносителя осуществляют соответствующие должностные лица органов внутренних дел. Результаты выборки излагаются в справке «Данная справ­ка, — писал А И. Винберг, — по нашему убеждению, является разновидностью тех документов, о которых говорится в ст 88 УПК РСФСР… Ведь придается же доказательственное значе­ние справкам уголовно-регистрационного учреждения охраны общественного порядка, когда следователь направляет, напри­мер, отобранные им образцы отпечатков пальцев.заподозрен­ного лица для получения письменной справки, числится ли данное лицо по учетным материалам, имело ли оно судимо­сти в прошлом и т п.»³ Справка о результатах выборки оце­нивается в совокупности с другими доказательствами по делу.

Критика предложения А. И Винберга о процессуальном статусе результатов применения одорологического метода на­чалась выступлениями М С Строговича и В И Шиканова, от­вергнувших все аргументы А. И. Винберга и ограничивших сферу применения одорологии по-прежнему лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они привели следующие доводы:

1) применение собаки является оперативно-розыскной ме­рой не процессуального характера,

2) поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматрива­ет такого доказательства, как указание собаки-ищейки на оп­ределенное лицо или место;

3) не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места,

4) индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не доказаны;

5) статья 88 УПК РСФСР имеет в виду документы совсем иного рода, а никак не справки о совершении непредусмотрен­ных процессуальным законом действий, правильность которых по существу следствие и суд не могут проверить⁴;

6) выборка живых лиц по запаху с помощью собаки недопустима, ибо низводит человека до положения бесправного объекта исследования и связана с унижением его достоин­ства⁵

Впоследствии к этим аргументам добавились указание на безнравственность привлечения для участия в выборке лиц, заведомо не причастных к преступлению, которые предъявля­ются собаке вместе с обвиняемым⁶, а также утверждение о том, что «пробы воздуха, изымаемые на месте происшествия согласно предложенной методике... не являются вещественным доказательством, так как в атом случае свойства и сами молекулы запаха не воспринимаются следователем и поняты-

ми непосредственно и не могут быть отражены в протоколе осмотра».⁷

Злободневность и практическая значимость обозначенной проблемы побудили включиться в полемику после изучения М С. Строговича и В И. Шиканова как криминалистов так и процессуалистов: В Д. Арсеньева, Г. М. Миньковсшьные А. А. Эйсмана, Б. Фуфыгина, Н. Т. Малаховскую, А. С. Сок^гв. ва, В. Я. Дорохова, Г. А. Самойлова, М. В. Салтевского, автора этих строк и др. Хотя дискуссию еще нельзя считать завер­шенной, тем не менее уже сейчас достаточно отчетливо опреА делились возможные пути решения проблемы использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема одорологического метода имеет, по нашему мнению, четыре аспекта, естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них вклю­чает в себя вопросы об индивидуальности и относительной не­изменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохране­ния и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается до­казательственного значения результатов использования следов запаха. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказа­тельств Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему под углом зрения обеспечения наибольшей эффективности применения одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.

Естественнонаучный и технический аспект проблемы. Во­преки утверждениям противников одорологии мы полагаем, что индивидуальность и неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это по­ложение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов⁸ и разделяется большинством криминалистов⁹.

Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов и состоит «из его индивидуального запаха, различных бытовых (например, жилья), производственных и прочих запахов (запахи от находящихся у человека предметов, почвы и т. п)»'° Уже сам сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность

Поскольку индивидуальный запах человека зависит в пер­вую очередь от состояния источников его выделений, потовых желез, «пахучих» и жировых желез, жизнедеятельность кото­рых подвержена известным возрастным изменениям, относи-

изменяемость запаха лежит в меньшем временном отрезке нежели, например, неизменяемость признаков папиллярного узора. Однако продолжительность периода в течение которого залах человека остается неизменным как свидетельствует обширная практика, достаточен для криминалистического использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений".

Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представля­ется решенной уже в настоящее время. Разработанные и успешно применяемые средства и методики отбора, хранения запаховых проб обеспечивают практически неограниченную во времени их сохранность в неизменном виде и возможность сравнения в любой момент с объектами, появляющимися в поле зрения следователя или оперативного работника. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, об­ладающий неизмеримо более высокой разрешающей способно­стью, нежели существующие приборы12.

Рекомендованная В. Безруковым, А Винбергом, М. Майо­ровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подвер­глась модификации Из числа существующих методик наиболее удобным и эффективным нам представляется отбор сле­дов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение этих кусков с отобранным запахом в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность сле­дов запаха в течение любого срока и их оперативное использо­вание в любой момент и в любом месте. Именно эту методику предпочла практика использования одорологического метода в ряде стран.

Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработ­ки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время эту задачу еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использова­нии масс-спектрометрии, газовой и жидкостной хромато­графии13.

В. А. Лучков и Ю. М. Воронков предложили сочетать ин­струментальные и биологические детекторы запаха и осущест­влять его анализ по следующей схеме.

«Пробу запаха вводят в хроматографическую колонку с высокой эффективностью разделения смеси вещества. Выхо­дящие после разделения индивидуальные соединения или группы соединений далее регистрируют газохроматографическим детектором в виде хроматограммы, после чего они попа­дают в обонятельный анализатор собаки. Положительная ре­акция собаки фиксируется и относится к соответствующему пику хроматограммы. Так как собака будет реагировать толь­ко на вещества или группы веществ, «известные» по пробе ис-

следуемого «индивидуального» запаха человека, который ей дали предварительно занюхать, можно получить информацию о Веществах, обусловливающих индивидуальность запаха... Фиксированные с помощью системы «газовый хроматограф — собака» пахнущие вещества, характерные для запаха данного субъекта, могут быть идентифицированы как индивидуальные вещества с помощью современных аналитических средств.., Применение совокупности технического и биологического де­текторов перспективно не только в аспекте научных исследо­ваний для решения комплекса вопросов, связанных с иденти­фикацией человека по его запаху, но и в практическом плане, И здесь проявится определенные свойства, присущие только техническим детекторам и связанные с характером получае­мой информации объективность информации, наглядность ¹ информации, возможность математической обработки инфор­мации,; возможность оценки достоверности получаемого ре­зультата; возможность создания картотеки формализованной информации о запахе»¹⁴

Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода стал вопрос о доказательственном значении результатов его применения. Противники одорологической идентификации допускают при­менение служебно-розыскных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности и категорически отрицают всякую возможность использования собаки как средства идентифика­ции по запаху в сфере доказывания

Показательны в этом отношении высказывания В. И Шиканова и Н Н Тарнаева «Применение служебно-розыскной собаки — оперативно-розыскное действие, — пишут они. — В этом качестве собака-ищейка — хороший, порой не­заменимый помощник в розыске скрывшегося с места престу­пления правонарушителя или его следов Порой она дает след­ствию единственную «зацепку», позволяющую размотать сложный клубок преступных хитросплетений. Особенно по­лезна собака-ищейка в начальный период расследования...»¹⁵. Но едва только речь заходит об использовании возможностей розыскной собаки в доказывании, как собака из «незаменимо­го помощника» превращается в «только пса, не более»¹⁶

Дата добавления: 2015-11-04