Сыворотка. Расширившиеся от внезапной боли красные глаза. Еле сдерживаемый, но от того ещё более мученический, стон. Беззвучные рыдания, сотрясающие хрупкое тело.
Как он там?
Осторожно открываю глаза и приподнимаюсь на локте, вглядываюсь в спящее, такое безмятежное сейчас лицо. Синяки под глазами, бледный, осунувшийся вид, на фоне которого метка выглядит особенно ярко. На его закушенной вчерашним вечером губе застыла капля уже свернувшейся крови, и я осторожно, чтобы ни в коем случае не разбудить, пальцем убираю засохшую корочку. Сухие, искусанные губы чуть вздрагивают, и я замираю, ругая себя за несдержанность. Нет, кажется, не разбудил. Насколько я могу догадываться, в его состоянии нужно спать как можно больше. Хотя, что я могу знать о состоянии человека, из которого всеми силами пытаются удалить намертво вцепившийся вирус?
Взгляд падает на пальцы, по-прежнему держащие мою руку. Ему так что, и в самом деле, спокойнее? Качаю головой, осторожно высвобождая ладонь. Не нужно было мне засыпать рядом с ним. Раньше во сне я слышал каждый шорох, каждый мышиный писк, каждый хлопок двери, находящейся в радиусе пятидесяти метров. Так почему сегодня я спал как убитый, открыв глаза только утром? Нужно заканчивать с этим.
Со всеми возможными предосторожностями покидаю кровать, выскальзываю за дверь и, стараясь не шуметь свистящим краном, кидаю в лицо пригоршню холодной воды. Разум тут же проясняется, возвращая на первый план беспокойство за этого чудика. Как, ну как мне вечером брать у него кровь, если даже сейчас он выглядит так, что краше в гроб кладут?
Тихое рычание отрывает меня от не самых приятных размышлений, и я перевожу взгляд на крупного лохматого пса, чёрные глаза которого, не отрываясь, смотрят на меня. Пёс легко выдерживает мой не менее пристальный взор, а потом коротко лает, разворачивается и быстро начинает двигаться во вполне известном мне направлении. Это можно расценивать как приглашение?
Неужели у Инукаси появилась хоть какая-то информация? На ходу застёгиваю куртку и быстрым шагом иду за псиной, не боясь, впрочем, упустить её из вида – дорогу в это пристанище блох я могу найти даже с завязанными глазами. Хорошо, что грязная болонка, наконец-то, дала о себе знать – ещё несколько часов, и я силой пошёл бы вытряхивать из её собачьей сущности нужные мне сведенья.
На подходе к гостинице прячу руки в карманы, стараясь принять независимый вид. Хотя кого я пытаюсь обмануть? За последние несколько дней уже два человека видели мои эмоциональные срывы. И кто в этом виноват? Разумеется, Сион.
Так, а вот о нём сейчас лучше не думать. Иначе потеряю последнюю способность соображать, переживая, как же он там после вчерашнего приступа.
— Как Сион? – Инукаси не утруждает себя приветствием, хмуро откидывая с лица тёмную прядь волос.
Чёрт. Ну вот как не забивать голову мыслями об этом чудике, если тебе так и норовят напомнить о нём?
— Живой, - от такого цинизма она морщится, но, к счастью, удерживается от дальнейших комментариев, - только не говори, что позвала меня исключительно для того, чтобы справиться о здоровье этого белобрысого недоразумения.
— Не только, - она не прекращает хмуриться, плотно закрывая дверь, - есть информация.
— Говори, - стараюсь не выдать охватившего меня волнения.
— Ты был прав насчёт того, что правительство тщательно скрывает любые данные, - она передёргивает плечами, - найти хоть какие-то зацепки оказалось невероятно сложно.
— Кажется, я говорил, что в накладе ты не останешься? – прислоняюсь к стене и зло прищуриваю глаза, - мы не на рынке, чтобы торговаться.
— Закрой свой рот, грязная крыса, - на её лице проступает с трудом сдерживаемый гнев, - кажется, я говорила, что твои жалкие гроши меня не волнуют?! Да даже если бы я и согласилась взять плату, чем ты собирался рассчитаться со мной, будучи уволенным из театра? Уж поверь, твоя натура меня совершенно не интересует!
— Заткнись, - молниеносно хватаю её за запястья и прижимаю к стене. Только обещанная информация удерживает меня от того, чтобы перегрызть горло грязной шавке, - как и чем я буду расплачиваться – только мои проблемы. Твоя задача – добыть информацию. Не хочешь брать плату – не буду настаивать, но, в любом случае, моё тело – это последнее, на что ты можешь рассчитывать.
Последние слова я произношу почти шёпотом, приблизив губы практически вплотную к её уху, и стараясь не морщиться от стойкого запаха псины.
— Ненавижу, - она передёргивается, и я расслабляю мышцы, позволив ей высвободиться из моей стальной хватки и отскочить практически на метр, - если бы не Сион, ты бы уже…
— Был разорван твоей блохастой сворой? – я заставляю себя усмехнуться. — Помнится, один раз ты уже потерпела неудачу, натравив на меня этих дворняг. Хочешь попробовать ещё раз?
— К сожалению, сейчас на это нет времени, - вижу, с каким усилием ей удаётся сдержать гнев, - кажется, тебе нужна информация.
— Именно, - стараюсь выровнять сбившееся от злости дыхание, - но если ты ещё раз попытаешься набить цену…
— Заткнись уже, - Инукаси кидает на меня очередной яростный взгляд и прислоняется к стене, - слушай внимательно. Так вот, власти тщательно скрывают любые сведенья, связанные с пчёлами. Но мне удалось вычислить место, куда были перевезены четыре трупа.
— Четыре? – я задумчиво созерцаю собаку, флегматично почёсывающую бок. — Сион говорил только о двух. И сам чуть не стал третьим.
— Именно. Два последних случая произошли уже после того, как ты притащил его в Западный блок.
— Понятно. Так куда их увезли?
— Это большая исследовательская лаборатория почти в самом центре города, - Инукаси не отрывает от меня взгляда, - все трупы были перевезены в новый, совсем недавно отстроенный корпус.
— Риверз? – я чувствую, как внутри меня что-то холодеет.
— Точно. Только не говори мне, что кровь Сиона исследуется именно там.
— Да, - я настолько потрясён, что забываю даже огрызнуться.
— Я же говорила тебе не связываться с людьми из этого гадюшника! – отбросив с таким трудом обретённое спокойствие, она переходит на крик. — Ты хоть понимаешь, какой опасности подверг жизнь Сиона, чёртов придурок?!
— Думаешь, у меня был выбор?! – я тоже перестаю сдерживаться. — Интересно, в твоей собачьей будке найдётся специалист, способный исследовать его кровь?! Или, может быть, ты сама в состоянии это сделать?!
— Так, хватит, - она второй раз за сегодняшнее утро берёт себя в руки. — Криком мы ничего не добьёмся. А времени мало, чертовски мало. Насколько ты доверяешь человеку, который работает в Риверзе?
— Достаточно, для того, чтобы попросить его о помощи.
— Почему он согласился помочь? – вопрос точен и по существу.
— Я спас ему жизнь около года назад.
— Понятно, - на смуглом лице проступает задумчивость, - его имя?
— Такеши Монтаро.
— Что ж, твоему ботанику пока везёт, - она усмехается, - мы не пойдём перегрызать ему глотку прямо сейчас.
— Ты о чём? – я откровенно не понимаю, чему Инукаси так ехидно улыбается.
— Кроме названия лаборатории мне удалось выяснить имя человека, который каждый раз входил в группу, забирающую трупы.
— Так это была группа? – удача кажется слишком невероятной, чтобы я так сразу в неё поверил.
— Именно. Всегда один человек из Комитета безопасности, один – от лаборатории, и две шестёрки, тупо исполняющие приказы.
— И чьё имя тебе удалось выяснить?
— Все, - она пренебрежительно усмехается, - но имена шестёрок ничего не значат, а имя сотрудника Комитета известно даже Сиону. Именно из его жарких объятий тебе пришлось вырывать парня.
— Понятно, - с усилием выбрасываю из головы тут же всплывший там образ этого отчаянного мордоворота, - так ты назовёшь последнее имя?
— Касиро Ташида, - Инукаси прищуривается, - надеюсь, этот человек тебе не знаком?
— Впервые слышу, - я с облегчением откидываюсь на спинку продранного в нескольких местах дивана, - никогда не поверю, что ты выяснила только имя.
— Вот его адрес, - на мои колени падает сложенный в несколько раз лист бумаги, - но у меня условие.
— И какое? – я прекрасно понимаю, что нахожусь не в том положении, чтобы торговаться, но всё же…
— К нему в гости мы пойдём вдвоём, - она легко игнорирует мою взлетевшую вверх бровь, - и даже не пытайся запудрить мне мозги. Наверняка в твоей голове уже созрел десяток способов, как выбить информацию из этой лабораторной крысы.
— Попридержи свой язык, когда речь заходит о крысах, - я даже не пытаюсь скрыть, что не в восторге от её предложения, - зачем тебе это?
— Я уже говорила, что не ради денег.
— Неужели тебе настолько важен этот чудик?
— Можешь считать и так, - она явно не расположена развивать эту тему. — Ну так что? По рукам?
— Хорошо, - из тона Инукаси становится ясно, что просто так она не отступит. К тому же, чем чёрт не шутит, вдруг, и в самом деле, окажется полезной? — Кстати, какого чёрта ты освободила Сиона от работы? Хочешь, чтобы он что-то заподозрил?
— Не хочу, чтобы он надрывался ещё и здесь, - она раздражённо передёргивает плечами, - ты хоть обращал внимание, насколько у него в последнее время замученный вид?
— Замечал, - мне приходится приложить усилие, чтобы не отвести взгляда, - но это не повод…
— Чёртов сухарь, - перебивает она, правда, тут же резко меняя тему. — Ты, кстати, так и не рассказал, как он там.
— Вчера мне пришлось ввести ему опытный образец сыворотки, - сжимаю кулаки, вспоминая закушенную до крови губу и слёзы в красных глазах.
— Разработанный в этой лаборатории?
— Сколько раз тебе повторять, что у меня нет другого выбора?! – я снова готов сорваться на крик.
— Не знаю, есть ли у тебя совесть, Недзуми, - Инукаси отворачивается к стене, её голос становится тише на несколько тонов, - но, в любом случае, вся ответственность за произошедшее с Сионом будет лежать на ней.
— Послушай, - я делаю вид, что не замечаю её слов, - сейчас он будет нуждаться в постоянном присмотре, так пусть рядом с ним будут хотя бы твои собаки. Я, по вполне известным тебе причинам, не смогу всё время находиться рядом с ним.
— Конечно, - она поворачивается, пристально глядя на меня.
— Мне пора, - резко встаю, по привычке пряча руки в карманы, - вернусь через несколько часов, и начнём.
— Как скажешь, - она в кои-то веки не спорит, - всю подготовку я беру на себя.
— Отрадно слышать, - в свете единственной свечи кидаю взгляд на лицо Собачницы. Показалось, или на нём, и в самом деле, промелькнуло сочувствие?
Вот только почему-то мне кажется, что в этот раз оно направлено на меня. И это бесит так, что я с трудом удерживаю себя от того, чтобы изо всех сил громко хлопнуть дверью. В конце концов, глупые и нелепые жесты никогда не были моей сильной стороной.
* * *
Он ещё спит. Устремляю взгляд на белую макушку, торчащую из-под одеяла, и стараюсь совладать с охватившим меня беспокойством. Меня не было достаточно долго, почему он ещё не проснулся?
— Сион, - зову его и тяну на себя край одеяла, вглядываясь в спящее лицо. Почему-то мне сейчас кажется невозможным слегка похлопать его по щеке, поэтому пальцы осторожно проходят по лицу, задевая краешек метки, - эй, ты собрался спать до вечера?
Белые ресницы несколько раз вздрагивают, и я с облегчением смотрю, как он переводит на меня взгляд сонных, но вполне ясных глаз.
— Недзуми, - кажется, его пальцы снова готовы ухватить мою руку, но кто сказал, что сейчас я позволю ему это сделать?
— Как ты себя чувствуешь? – стараюсь, чтобы в моём голосе ни в коем случае не проскользнуло тщательно скрываемое волнение.
— Не знаю, - Сион широко зевает и пытается сесть на кровати, - ещё не проснулся.
— Так просыпайся быстрее, - а вот нотки раздражения будут совсем не лишними.
— Извини, - он опускает взгляд, и мне тут же становится стыдно, - как твоя рука?
— Какая? – с недоумением смотрю на свои руки. А, так вот он о чём. Подумаешь, синяк и кровоподтёк. Бывало и хуже.
— Которую… я… - ему что, сложно сформулировать это?
— Которую ты кусал вчера в приступе боли? Ерунда, заживёт. Не имеет значения.
— Хорошо, - он ещё ниже опускает взгляд, и делает попытку спустить ноги с кровати.
Я что, расстроил его? Да чем опять-то???
— Умывайся и садись есть, - выставляю на стол только что принесённую еду, - потом отчитаешься о своём самочувствии.
— Ага, - он, всё ещё тихий, скрывается в ванной, и вскоре я слышу шум льющейся воды.
Ну что я опять сделал не так? Почему мне хочется со злости швырнуть в стену чем-нибудь тяжёлым?
Он возвращается достаточно быстро, садится и так же молча начинает есть. Раньше меня бы обрадовала повисшая тишина, но сейчас…
— Ну, так как ты себя чувствуешь?
— Не пойму, - Сион хмурится, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, - вроде нормально, но…
— Но что? – раздражённо перебиваю его, тут же откладывая в сторону потемневшую от времени и слегка погнутую вилку.
— Голова кружится… и ещё слабость, - голос звучит неуверенно. — Сначала я думал, что это от потери крови, но ощущения усиливаются с каждой минутой.
Всё так, как и говорил Такеши. Значит, организм начал отторгать вирус. Но лаборант ничего не сказал насчёт того, сколько времени продлится такое состояние. И что делать, если Сион внезапно потеряет сознание? Чёрт, а мне ещё придётся уйти на целый вечер, и, возможно, даже дольше!
— Сион, - ну почему я опять назвал его по имени? – тебе сейчас лучше лечь.
— Но… - в красных глазах плещется растерянность, - собаки Инукаси…
— Чёрт возьми! – с силой ударяю кулаком по столу, и он вздрагивает, - к своим шавкам отправишься сегодня вечером!
— Почему?
Ну да, когда это он слушался меня беспрекословно?
— Я не хочу оставлять тебя одного в таком состоянии, понятно? – стараюсь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. — А вечером мне нужно будет уйти, поэтому лучше, если рядом с тобой будут хотя бы эти блохастые твари.
— Куда уйти? – а вот теперь в его глазах загорается самое настоящее любопытство.
— Инукаси удалось раздобыть информацию по нашему делу, - не вижу смысла скрывать это от него.
— Потом ты мне расскажешь?
— Хорошо. Так ты ляжешь или нет?
— Уже иду, - он улыбается, встаёт и делает несколько шагов по направлению к кровати.
Только благодаря моей молниеносной реакции он не падает на холодный пол. Подхватываю ослабевшее тело и, тихо чертыхаясь, укладываю его на кровать.
— Ну, и к каким собакам ты собрался идти? – зло произношу сквозь зубы, как только он открывает глаза.
— Извини, голова закружилась, - он пытается виновато улыбнуться, но я вижу, что ему опять страшно, - это последствия от вчерашней сыворотки, да?
— Скорее всего, - сейчас я никак не могу противиться слегка дрожащим пальцам, которые сжимают мою руку, - теперь понял, что никуда ты не пойдёшь?
— Угу, - он закрывает глаза, сильнее сжимая мои пальцы. — Ты побудешь со мной?
«Я похож на няньку?» - уже готово сорваться с моего языка, но в последний момент внутри что-то сжимается, и я словно слышу себя со стороны.
— Конечно. Отдыхай, - сжимаю в ответ холодные пальцы и откидываюсь на спинку кровати, пытаясь понять, как же я умудрился упустить тот момент, когда мне стали небезразличны чужие страдания. Или это касается только Сиона?
* * *
— Проходите, - Инукаси делает шаг назад, пропуская нас в комнату, и я почти силком втягиваю Сиона внутрь, стараясь не злиться очень сильно.
Мало того, что мне пришлось тащить этого ребёнка за руку всю дорогу, дабы в том случае, если он снова надумает потерять сознание, вовремя подхватить, так он ещё и заявил, что не собирается оставаться с собаками, пока я буду рисковать жизнью!
Вот скажите, я должен был выслушивать этот бред?
— Останешься здесь, - я почти грубо усаживаю его на диван, стараясь не замечать обиды в красных глазах. — Инукаси, у тебя всё готово?
— Уже давно, - она кивает на стол, и я с интересом рассматриваю предметы, лежащие на нём.
Оружие, несколько ампул, судя по всему, с сывороткой правды, несколько тонких верёвок из нейроволокон… Да уж, она подготовилась основательно.
— План? – я рассовываю всё необходимое по карманам куртки.
— Устраиваем засаду у его дома, он всегда возвращается не раньше одиннадцати вечера. Тихо вырубаем зарядом с ампулой снотворного, оттаскиваем в безопасное место и там допрашиваем. Детали по ходу действия. Проще простого.
— Согласен, - сейчас нет никакого смысла с ней препираться, - вот только пусть какая-то из собак всё время будет здесь, хорошо?
— Конечно. Они присмотрят за ним.
— И, - кидаю ещё один недружелюбный взгляд на диван, - дай им команду, чтобы ни в коем случае не выпускали Сиона из комнаты.
— Эй! – в его голосе ясно слышится самая настоящая обида, - я и так не собирался никуда уходить!
— А так точно не уйдёшь, - в последний раз мстительно смотрю на него и поворачиваюсь к Собачнице. — Ну что, идём?
— Давно пора, - Инукаси почти извиняющимся взглядом смотрит на Сиона, а в следующий миг в комнате появляется большая собака, которая подходит к нему и утыкается носом в его колени. — Ну, чего ты ждёшь?
— Сейчас, - подхожу к этому чудику, и он, разумеется, тут же отворачивается.
Ну что за дитя такое!
— Сион, мне правда будет спокойнее, если ты останешься здесь.
— Знаю. Иди уже, - я почти вижу слёзы, которые начинают собираться в глубине его глаз.
— Я скоро вернусь.
Он не удостаивает меня ответом. Раздражённо отворачиваюсь и стремительно выхожу на улицу, где, наверняка уже с нетерпением, переминается с ноги на ногу грязная шавка.
Ночь обещает быть плодотворной.
Глава 6. Допрос с пристрастием
— А это ещё что? – я только сейчас замечаю огромную собаку, неотступно следующую за нами от самой гостиницы.
— Можешь быть уверен, от неё пользы куда больше, чем вреда, - Инукаси раздражённо передёргивает плечами, наблюдая за тем, как я пытаюсь сдвинуть тяжеленный камень. — Помочь?
Наверное, только идиот не различил бы в этой показной услужливости плохо скрываемой издёвки.
— Заткнись, - отодвигаю камень в сторону, быстро стягиваю куртку и первым протискиваюсь в узкое отверстие. Сразу следом за мной в лазе появляется собачья голова, и я тут же, почти брезгливо, отодвигаюсь на приличное расстояние.
— Эта собака намного чище тебя, - Инукаси, перебравшись на другую сторону, разумеется, сразу замечает мои манёвры.
— Неужели от меня намного сильнее воняет мокрой собачьей шерстью? – ухмыляюсь, застёгивая молнию на куртке, правда, краем сознания понимая, что с ссорами пока лучше повременить.
— Нет, всего лишь тухлой крысятиной, - по привычке огрызается Инукаси, убирая в хвост свою, наверняка кишащую блохами и прочей живностью, гриву неясного мне цвета.
— Ну что, идём?
— Давно пора, - я чёрной тенью скольжу в сторону Шестой зоны, слыша за спиной едва различимые шаги моей спутницы, перемежающиеся с мягкой поступью собачьих лап.
* * *
— А он важная шишка, - смотрю на большой трёхэтажный дом почти в самом центре Кроноса. — Здесь обитает только привилегированная элита, даже Сион когда-то жил двумя кварталами ниже.
— Он был в элите? – она кидает на меня любопытный взгляд, и я тут же прикусываю язык, ругая себя за излишнюю болтливость.
— Неважно, - отворачиваюсь, созерцая тёмные провалы окон возвышающегося перед нами дома.
— Что же ты с ним сделал, Недзуми, - она осуждающе качает головой, - из элиты в…
— Мы пришли сюда, чтобы обсудить прошлое этого олуха и мою не в меру грешную душу? – чувствую, как злость чёрной волной поднимается во мне. — Может, отложим сердцещипательные беседы до более подходящего момента?
— Тихо! – она резко хватает меня за руку, увлекая в живую изгородь, которая густыми зарослями, впрочем, аккуратно подстриженными, окружает дом по периметру. — Он возвращается.
Быстрыми движениями заряжаю пистолет ампулой с парализующим веществом, краем глаза следя за высокой фигурой, уже пересекающей лужайку перед домом. Почему эта шавка заметила его раньше меня? Сколько ещё я буду отвлекаться, когда речь заходит о Сионе?! И, кто знает, не будет ли в следующий раз моя оплошность губительной для чьей-либо жизни?
— Действуй! - Инукаси кивает мне, держа наготове моток тонкой верёвки.
Глубоко вздыхаю, навожу прицел и мягко нажимаю на курок. Секунда – и только что неторопливо пересекающий газон человек падает на мягкую траву, содрогаясь в слабых конвульсиях.
— Готов, - Собачница вмиг оказывается рядом с распростёртым, уже замершим телом, ловко опутывая верёвками запястья и щиколотки, лишая жертву даже малейшей возможности двигаться.
— Это точно он? – рывком запрокидываю вверх безвольную голову, явив взору Инукаси бледное лицо.
— Точно. Каширо Тасида, - она слегка пинает его носком сапога, - надеюсь, мне не придётся помогать тащить эту мразь?
— Уж справлюсь без твоей собачьей помощи, - взваливаю на плечо довольно-таки тяжёлое тело и делаю первые два шага к выходу, - показывай, куда идти.
— Достаточно близко, - она уже выскакивает на освещённую улицу, цепким взглядом практически сканируя окрестности, - пока чисто, но давай быстрее. До первого поворота, потом сразу налево.
Почти бегу в указанном направлении, стараясь не замечать тяжести живой ноши, с каждой минутой всё сильнее оттягивающей плечо. Поворачиваю в указанном месте, с облегчением созерцая тёмную, практически ничем не освещённую улицу.
— Сюда, - она уже тянет на себя крышку канализационного коллектора, в ту же секунду соскальзывая вниз. — Спускай его.
С облегчением сгружаю тяжёлое тело, без особой, впрочем, осторожности, пропихивая его в отверстие. Почти сразу же раздаётся глухой удар, сопровождающийся взволнованным голосом Инукаси.
— Эй, ты его убивать собрался?
— Посмотрим, - в несколько мгновений оказываюсь рядом с ней, кидая вопросительный взгляд на оставленного снаружи пса.
— Он посторожит, - Инукаси уже задвигает тяжёлую крышку, прислушавшись к тихому щёлканью вставшего в пазы металла, - оттащи его ещё на несколько метров, тут очень хорошая слышимость.
Здесь достаточно сухо, и почти нет мерзкого тошнотворного запаха. Неудивительно, канализационная система Кроноса давно перешла на молекулярное обеспечение, и коллекторные стоки сохранились скорее как дань традиции, нежели как место сброса отходов этого проклятого города.
В руках Собачницы ярким светом вспыхивает фонарь. Я за шиворот оттаскиваю беспомощную тушу к ближайшему повороту и усаживаю на землю, прислоняя спиной к холодной стене.
— Начинай, - под моим пристальным взглядом грязная болонка передёргивает плечами и отворачивается. Неужели ей страшно?
Усмехаюсь и с силой бью лежащего передо мной человека по лицу. Какое-то мгновение ничего не происходит, а затем его веки вздрагивают.
— Вы… - он пытается пошевелить связанными руками, одновременно фокусируя взгляд на тёмном пятне, которым ему, наверняка, сейчас представляется моё лицо, - вы ответите за это…
— Инукаси, давай сюда сыворотку, - не отводя взгляда от своей жертвы, протягиваю руку назад, и в неё тут же ложится уже заправленный шприц, - кое-кто тут слишком много болтает.
— Что вы?.. – чёрные в свете фонаря глаза с ужасом косятся на шприц, но уже в следующий миг я с силой втыкаю иглу в синюю вену, проходящую через шею. Тело вздрагивает, точно надеясь, что я уберу иглу, но сыворотка уже попала в кровь. Почти в ту же секунду животный ужас исчезает, сменяясь равнодушной апатией.
— Вот так-то лучше, - с удовлетворением вытаскиваю иглу и усаживаюсь напротив потерявшего всякую волю человека. — Твоё имя?
— Каширо Тасида, - в голосе нет ни единой эмоции, он ровный и безжизненный.
— Возраст?
— 42 года.
— Работает, - Инукаси садится рядом, пристально глядя на допрашиваемого, - теперь можешь переходить к основным вопросам.
— Погоди, - пытаюсь сформулировать первый вопрос, задумчиво закусывая губу.
— Ты причастен к возникновению вируса, который в форме личинки пчелы развивается в теле человека? – она опережает уже готовый сорваться с моего языка тот же самый вопрос.
— Да, - всё тот же лишённый эмоций тон.
— Для чего он был создан? – я сжимаю кулаки, изо всех сил сдерживая волну кипящей ярости.
— Это случайная побочная реакция, полученная в процессе разработки биологического оружия.
— Зачем вы выпустили его в город? – Инукаси владеет собой куда лучше меня.
— После ошибки одного из лаборантов мы потеряли контроль над вирусом, и он начал эволюционировать без нашего вмешательства. Нам не удалось остановить этот процесс.
— Его распространению в городе вы тоже не могли помешать?
— Да.
— Значит теперь это разумное существо? - в первый раз улавливаю дрожь в голосе Собачницы. Я бы вдоволь посмеялся над этим… в другое время.
— Да.
Бешенство горячей волной застилает глаза, мешая мыслить спокойно и последовательно. Мне стоит невероятных усилий сдержаться и не убить на месте этого выродка, задавая, наверное, самый важный сейчас вопрос.
— Как удалить из организма носителя все последствия вируса, если личинка была извлечена до момента появления на свет?
— Ни одна из попыток сделать это не увенчалась успехом.
Гнев жидким огнём течёт по венам, и я, не отдавая себе отчёта, с силой впечатываю сжатый кулак в скулу Каширо Тасиды. Его голова по инерции уходит в сторону, но я не вижу этого: перед моими глазами сейчас стоит выгибающееся в судорогах адской боли, вжавшееся в кровать хрупкое тело.
Недзуми… хватит… позволь мне умереть...
Ещё один удар. Я не замечаю крови, которая начинает стекать по костяшкам пальцев, я вижу только вцепившиеся в простыню дрожащие пальцы, сжавшиеся в агонии зубы, слёзы, текущие прямо из закрытых глаз, а в ушах звучит мучительный стон и тихие, еле сдерживаемые всхлипы.
Очередной удар. Свободной рукой отшвыриваю в сторону мерзкую шавку, которая пытается перехватить мой кулак, продолжая молотить это отродье.
Алая полоса, обвивающаяся вокруг содрогающейся в конвульсиях фигуры… Скальпель, наживую рассекающий кожу на шее… Расширившиеся от боли глаза после введения сыворотки… Зубы, с силой стиснувшие мою руку только для того, чтобы пронзительный крик не вырвался наружу…
Ещё один, особенно сильный удар.
— Прекрати, мать твою!!!
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |