Я стою перед большим, просто огромным окном непривычно роскошной комнаты, наблюдая за тем, как ночная мгла медленно сдаёт свои позиции, уступая право новому дню. Рассветы в Кроносе всегда очень 1 страница

В двух шагах от тепла

Пролог

8 сентября 2013 года.

Я стою перед большим, просто огромным окном непривычно роскошной комнаты, наблюдая за тем, как ночная мгла медленно сдаёт свои позиции, уступая право новому дню. Рассветы в Кроносе всегда очень красивы. Даже сейчас, несмотря на утренний серый туман, понятно, что этот день будет ясным и солнечным – полная противоположность вчерашнему урагану. Наверное, он оставит после себя несколько сломанных веток, да кое-где сорванное с крыш покрытие. Впрочем, всё это уже с первыми лучами солнца будет уничтожено роботами-уборщиками, следящими за чистотой этого проклятого города.

Кидаю взгляд на кровать – он ещё спит, этот чудик со странным цветочным именем и настолько утопически-наивными взглядами на жизнь, что уже не хочется даже смеяться. Правда, сарказм, прочно засевший в моей душе, уверенно вытесняет другое чувство, ни разу мною ранее не испытываемое, но, тем не менее, не безызвестное. Благодарность.

Я, наверное, до конца жизни не забуду это распахнутое окно и крик, рвавшийся, казалось, из самой души. Тёплое горло под моими сжавшимися пальцами, и взгляд – ясный, чистый, настолько открытый, что меня так и подмывало спросить: «Как можно жить, будучи таким кристально-прозрачным, невинным и естественным?»

Тряхнув головой, отгоняю ненужные сейчас мысли.

Снова смотрю на спящее тело. Он, наверняка, мой ровесник, но, в отличие от меня, всё ещё ребёнок, уж слишком у него безмятежное выражение лица. Я не знаю, как отразится на его дальнейшей жизни вчерашний альтруизм, да и отразится ли вообще. Меня сейчас терзает другое – смогу ли я когда-нибудь расплатиться с ним за то, что он сделал для меня? Да и нужно ли?

Сейчас все обострившиеся рецепторы опасности, те, которые выручали мою, в общем-то, ничего не стоящую жизнь уже не раз, настойчиво шепчут: «Держись от него подальше…»

Да… Так будет лучше всего. Забыть. Не видеть. Не преследовать. Исчезнуть.

Подхожу к кровати и легонько, чтобы ни в коем случае не разбудить, отвожу в сторону каштановую чёлку, еле слышно шепнув:

— Спасибо.

Подхватываю не убранную с вечера аптечку, выскальзываю на балкон и почти сразу же перемахиваю в сад, а оттуда – на улицу, туда, где меня ждёт новый раунд жестокой, и почти всегда смертельно опасной битвы за право выжить.

* * *

Четыре года спустя.

… Его волосы практически с каждым часом становятся всё белее, судя по всему, скоро они совсем потеряют свой первоначальный цвет. Метка, выступившая на коже вчерашним вечером, уже не пугает меня так, как в тот момент, когда я с ужасом смотрел, как красная полоса змеёй обвивается вокруг его тела. Кровеносная система не задета, и это главное. С остальным он справится. Не может не справиться. Он должен.

Смотрю на забинтованное горло, на нахмуренные брови, на сжатые даже в беспамятстве зубы. Неужели ему всё ещё больно? Вспоминаю, как он кричал, извиваясь в агонии таких мучений, каких мне, наверное, ещё никогда не доводилось испытать. Но он выжил – и это главное.

Провожу рукой по влажному лбу, отводя в сторону светлую чёлку, и тяжело вздыхаю.

Меньше всего я ожидал, что такая обуза свалится на мою голову. Но… не мог же я оставить его на растерзание Комитета Безопасности Шестой зоны? Да и потом… я всё ещё в долгу у него.

Нужно отдать мне должное - все четыре года я честно пытался держаться подальше от этого чудика. Мне даже удалось подавить в себе угрызения того чувства, что другие люди зовут совестью, когда Сиона вместе с матерью вышвырнули из элиты, предоставив право выживать на самых окраинах города. Но когда его почти силой затолкнули в машину Комитета, я понял, что не могу больше ждать.

Результат моих стараний сейчас лежит передо мной – чудом выживший, потерявший практически всё, кроме жизни, за которую я вчера так отчаянно умолял его уцепиться. Ну и что мне теперь делать с этой неожиданно возникшей проблемой? Как он, при всей своей чистоте и наивности, сможет выжить на этой свалке Святого города?

У меня есть только один выход: как можно быстрее разобраться во всей этой ситуации с пчёлами, заговорами правительства и прочей гнилой составляющей этого рассадника грязи, чтобы потом с чистой совестью вернуть эту неженку в распростёртые объятия матери. Ну, или этой… Как её… Девчонки с играющими гормонами. Кажется, Сафу? Точно. Сафу.

Только в этом случае я смогу избавиться от всех тех чувств, которые, кажется, зовутся нежностью, и продолжить выживать дальше, не оглядываясь на прошлое.

Глава 1. Источник раздражения

- И прекратите проклинать судьбу;

Когда-нибудь, воскреснет он в раю.

И души непокорных христиан…

Да будет с вами бог!

Всё. Это последняя сцена. Падаю на колени, краем уха улавливая редкие аплодисменты. В театре сегодня на редкость малолюдно – кажется, популярность актёрского искусства в Западном блоке переживает не лучшие дни. Плохо… Что я умею, кроме того, как играть на сцене и убивать? Практически ничего. А жить на что-то нужно. Тем более теперь…

Смываю опостылевший за вечер грим, переодеваюсь, собираю волосы в привычный хвост и выхожу на улицу, пока остальные актёры, всё ещё занятые в спектакле, не начали напрашиваться в попутчики, предлагая составить компанию на текущий вечер. В последнее время мне всё чаще хочется остаться одному.

Уже стемнело, и этот район Западного блока кипит вечерней жизнью, предлагая любому неискушённому жителю целый ряд удовольствий – от вполне легальных, до запретных настолько, что даже я не рискнул бы воспользоваться ими. Не глядя, прохожу мимо стайки почти что красивых, но уже потрёпанных жизнью и частой сменой мужчин, шлюх, одной из которых почти удаётся схватить меня за рукав. Увернувшись от объятий очередной жрицы любви, ухмыляюсь, а затем сворачиваю в тёмный проулок.

Мне знакома здесь каждая улица, каждый дом и каждая дверь. Я знаю, за каким поворотом может скрываться опасность, а на каком участке, наоборот, можно позволить себе расслабиться, переходя на практически прогулочный, неторопливый шаг. Знаю, где можно достать лучшее оружие, а с какими перекупщиками не стоит затевать дел даже в случае, когда твоей жизни грозит смертельная опасность. Но… Одного я до сих пор не могу понять:

как научить всему этому – его?

Чертыхаюсь и, пряча озябшие руки в карманы куртки, сворачиваю на очередную, полную запретных удовольствий и опасностей улицу.

* * *

— С возвращением!

Вот она – причина, по которой в последнее время я так полюбил одиночество. Присутствие Сиона в месте, которое лишь с большой натяжкой можно назвать домом, настолько дико и неуместно, что мне иногда хочется вышвырнуть все старые книги, поношенную, а местами и вовсе сломанную мебель, и начать создавать в этом помещении хоть какое-то подобие уюта. Впрочем, желание вышвырнуть отсюда саму причину этой странной прихоти посещает меня не в пример чаще.

— Как прошёл день?

Почему? Ну почему он почти всегда улыбается, даже когда понимает, что я устал и не расположен вести беседы?

— Как обычно, - прохожу в комнату, не обращая внимания на источник раздражения, сажусь на диван, вытягиваю ноги и закрываю глаза. Может быть, мне удастся хотя бы немного побыть в тишине?

Насколько Сион мешает моему привычному образу жизни, я в полной мере оценил за первые два дня, которые мы с ним бок о бок провели в одной комнате. Вынужденный в течение дня довольствоваться только обществом крыс, вечером он засыпал меня целым ворохом вопросов, на которые я подчас не знал ответа. Или не хотел отвечать, что тоже немаловажно.

Я думал, что, несколько раз нарвавшись на грубость вместо вразумительного ответа, Сион поумерит свой пыл, но добился лишь того, что он научился огрызаться в ответ на резкие выпады, не прекращая попыток развести меня на разговор.

— Тяжёлый день?

В очередной раз вздыхаю. Что ж, пора привыкать к тому, что на какой-то период времени с тишиной и спокойствием в редкие часы моего досуга придётся распрощаться. Чуть-чуть поворачиваю голову и тут же пересекаюсь с горящим взглядом красных, иногда так напоминающих мне кровь, глаз.

— Да нет, нормальный. Ну, а ты? Отмыл всех блохастых собак, или их не менее блохастая хозяйка давала тебе ещё какие-то поручения?

— Тебе вообще знакомо такое понятие, как вежливость? – он отворачивается, а в голосе слышится плохо сдерживаемая обида.

За кого? За эту… эту псину?

— Знакомо, если речь не идёт об этой вечно воняющей собачьей шерстью особе, - закидываю ноги на расшатанный столик и позволяю себе презрительную усмешку.

— Заметно, - еле слышно бормочет он, но даже мне становится ясно, что это своеобразная попытка к примирению. — Хочешь есть?

Вот ещё одно обстоятельство, которое выбивает меня из равновесия – когда бы я ни вернулся, меня всегда ждёт горячий ужин. Это настолько непривычно и сбивает с толку, что первое время я просто отказывался от еды, предпочитая провести вечер с голодным желудком, но не испытывать, чёрт возьми, того тепла, которое возникает в груди всякий раз, когда я чувствую запах только что приготовленной им снеди.

— Не откажусь, - позволяю себе ещё одну усмешку, видя, какой радостью вспыхивают его глаза.

Тебе настолько хочется угодить мне, Сион? Или тебе просто необходимо чувствовать себя нужным?

Когда я доедаю последнюю ложку невероятно вкусного супа, он вновь поворачивается ко мне.

— Недзуми…

— Что? – поднимаю на него взгляд.

— Я хотел спросить…

— Ну так спрашивай, - меня настораживает его нерешительность. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от этого чудика.

— Скажи мне, - он закусывает губу, а потом всё-таки решается, - я могу пробраться в Шестую зону?

— Нет, - честное слово, я бы рассмеялся, если бы он не был настолько серьёзен.

— Почему? – в красных глазах вспыхивает упрямство.

— А ты подумай, - я отодвигаю от себя тарелку, беру первую попавшуюся книжку и вытягиваюсь на кровати. Вот только как можно сосредоточиться на чтении, когда он на полном серьёзе несёт такой абсурд? — Я даже не хочу спрашивать, что тебе могло там понадобиться.

— Я… Я хочу хоть чем-нибудь помочь в разработках противоядия от этой гадости, - упрямые нотки в голосе не исчезают, даже когда он трёт основание шеи, на которой только-только затянулся разрез, оставленный скальпелем. — Моя кровь…

— Давай сделаем вид, что ты неудачно пошутил, - прерываю я его, перелистывая очередную страницу, - и не будем раздражать друг друга ещё и этим бессмысленным разговором.

— Да чёрт возьми, Недзуми! Как ты можешь быть таким эгоистом?! – он выхватывает из моих рук книгу, отшвыривая её к стене. — Я не могу сидеть здесь и ждать, пока жителям города угрожает смертельная опасность!

Всё. Моё терпение тоже не безгранично.

— Можешь и будешь, чёрт тебя побери! – вскакиваю с кровати, хватаю его за ворот рубашки и с силой прижимаю к стене. — У меня нет времени, чтобы вытаскивать твою задницу из очередных неприятностей!

Он тяжело дышит, а глаза, которые сейчас так близко от моих, полыхают самым настоящим огнём.

— Ты никуда не пойдёшь, - произношу ровным тоном, но только идиот сейчас не различил бы в нём угрожающих ноток, - иначе я не знаю, что с тобой сделаю.

— Мне не нужна твоя опека, - он отворачивается, насколько это возможно, потому что я всё ещё удерживаю его в крепком захвате.

С удивлением смотрю на влагу, дрожащую в красных глазах. Это что – слёзы? Злость, теперь уже на себя, накатывает с новой силой. Но пусть даже не надеется, что я буду его утешать.

— Тогда почему ты всё ещё здесь? – приближаю своё лицо почти вплотную к его собственному и шепчу в сантиметре от закушенных губ. — Неужели только потому, что тебе просто некуда идти?

— Ты… Ты… - Сион резко дёргает головой, на мою руку попадает горячая капля, а в следующий миг он вырывается и вылетает из комнаты, со всей силы хлопнув дверью.

Провожу рукой по лицу и устало падаю на диван. Ну почему с ним всегда так сложно? И где теперь искать этого недоумка, учитывая, что на улице далеко не лето, а он выбежал в одной кофте? Какая-то, наверняка, не самая лучшая часть моего сознания злорадно нашёптывает: «Замёрзнет – сам вернётся», но, кажется, несколько минут назад меня обвинили в эгоизме. Так зачем давать ему повод убедиться в этом ещё раз?

Вот только до того, как я отправлюсь на поиски этого… этого… ребёнка – иначе никак не назовёшь — неплохо бы сначала сделать одну вещь.

Быстро царапаю на крохотном клочке бумаги: Надо поговорить. Срочно. Сворачиваю записку в маленький свиток и беру на ладонь крысу, до этого мирно спящую на диванной подушке.

— Отнеси это нашему общему знакомому, - вглядываюсь в крохотные глаза-бусинки, и, когда замечаю, что тёмный зрачок на мгновение расширяется, спускаю зверька на пол, наблюдая, как он белым росчерком исчезает в щели.

Кажется, Сион назвал его Гамлетом. Снова усмехаюсь. Всё-таки он… забавный, наверное.

«Ну что ж, беги… Гамлет», - задумчиво смотрю в том направлении, в котором только что пробежала крыса, - «и постарайся вернуться как можно быстрее. Не знаю, сколько времени я ещё продержусь в компании парня, который умудряется в одну минуту вывести меня из себя».

Накидываю куртку, беру пальто, висящее на соседней вешалке и выхожу за дверь.

* * *

Белоснежные волосы, почти светящиеся в темноте, я замечаю издалека. Так и знал, что он пойдёт сюда. Сион, совершенно не догадываясь об этом, выбрал для уединения то же самое место, где обычно любил коротать время в одиночестве я.

Не решаясь подойти, смотрю, как он сидит на каком-то поваленном дереве, зябко обхватив себя руками. Ну вот, уже успел замёрзнуть. Если он заболеет, неизвестно, чем это закончится - в Западном блоке не так-то легко найти нужные, а подчас просто необходимые лекарства.

Напряжённые плечи вздрагивают, когда я накидываю на них тёплое пальто. Не говоря ни слова, Сион плотнее закутывается в толстую ткань и продолжает сидеть, уставившись в только ему одному видимую где-то вдали точку.

— Ты замёрз, - ну да, а что ещё сказать? Я ведь совсем не умею утешать, а тем более не умею просить прощения!

— Ничего, - его голос ровный и безжизненный, в нём нельзя различить и тени каких-либо эмоций.

Кажется, я и в самом деле сильно задел его.

— Послушай, - пытаюсь тщательно подобрать слова, чтобы опять не наговорить лишнего, - не подумай, что я ограничиваю твою свободу, или что там ещё… Но я действительно не могу позволить тебе уйти.

— Я уже понял, - вновь тот же равнодушный тон.

— Ты хоть понимаешь, что будешь схвачен сразу же, как только окажешься на территории этого рассадника нечисти?

— Понимаю.

Меня почти пугает этот пустой голос.

— Тогда почему? – не выдерживаю и кладу руку ему на плечо, с силой сжимая его.

— Я… - он всё-таки поворачивает голову в мою сторону. — Недзуми… Я не могу находиться здесь, пока маме или Сафу может угрожать опасность. Просто не могу. Прости…

— Сион, - я почти никогда не называю его по имени, и он снова вздрагивает от непривычного обращения, - мы разберёмся с этим. Я обещаю.

— Как? – он поднимает на меня глаза, и я, снова не сдержавшись, провожу пальцами по его лицу, повторяя путь, наверняка, совсем недавно скатившейся слезы.

— Что-нибудь придумаем, - палец машинально проходит по краешку метки, и я чувствую, как он, и без того вытянутый в струнку от волнения, напрягается ещё сильнее, - а потом вернём тебя к маме и твоей девчонке.

— Она не моя девчонка, - он снова отворачивается, и я убираю руку.

— Могла бы стать, если бы ты не повёл себя, как последний идиот, отказавшись от секса с ней, - я заставляю себя усмехнуться, хотя в душе ворочается непонятное чувство, которому я никак не могу дать определения, но точно никогда не испытываемое мною ранее. Похоже, мне даже нравится осознавать, что он отказал ей.

— Заткнись, - он встаёт и застёгивает пальто на все пуговицы. — Пойдём домой?

— Давно пора, - неожиданный перепад его настроения совсем не удивляет меня.

Разворачиваюсь и первым иду в сторону места, которое до того момента, когда этот чудик ворвался в мою жизнь, никогда не вязалось с понятием «дом».

* * *

Пт, 23-00. Риверз, 45.

В очередной раз вчитываюсь в текст, пытаясь понять, что же хотел сказать этим отправитель, человек, к которому я испытываю некое подобие доверия.

— Что это? – над крохотным листком, только что принесённым Гамлетом, склоняется белоснежная голова, закрывая весь обзор.

Не хочется его в это впутывать, но… Он же не отстанет, верно?

— Место, где я должен встретиться с одним человеком. Ты не знаешь, что такое «Риверз»?

— Знаю. А что это за человек?

— Подожди, - я удивлён, - ты что, правда, знаешь?

Никогда не думал, что кто-то может знать Шестую зону лучше, чем я.

— Ага, - красные глаза глядят с любопытством, - так что это за человек?

— Сначала скажи, что это за место, - я не собираюсь просто так выбалтывать все свои секреты.

— Это новый корпус лаборатории, в которой проходила практику Сафу, - в интонации Сиона появляется намёк на обиду, но мне сейчас точно не до перепадов его настроения, - он был отстроен меньше двух месяцев назад.

Вот как. Теперь понятно, почему я ничего не слышал об этом месте.

— Так что это за человек? – настойчивости в его голосе позавидовал бы любой мошенник-торгаш, которых так много на улицах Западного блока.

— Как тебе сказать... - я задумываюсь, тщательно подбирая слова. — Я хочу показать ему личинку, которую вытащил из твоей шеи.

— Зачем? – в голосе слышатся настороженные нотки.

— Он - генный инженер, врач и эколог, - не отвожу взгляда от крохотной записки с адресом, - и сможет дать исчерпывающую информацию о том, что это за штука.

— Понятно. Так когда мы с ним встречаемся?

— Не понял, – поднимаю взгляд. — Что значит – мы?

— Я пойду с тобой, - красные глаза прожигают меня насквозь той уверенностью и непоколебимостью, которой я, почему-то, не замечал ранее.

— Разбежался, - я даже фыркаю. — Я планирую дойти до места назначения за час, а не за три.

— Я не буду задерживать тебя, - вот теперь я ясно слышу, как через эту уверенность пробиваются умоляющие нотки.

— Ты задержишь меня уже на выходе из Западного блока, - ну, как ещё ему объяснить?

— Значит, мне опять сидеть, ничего не делать, а теперь ещё и переживать за тебя? – он отворачивается, и я чувствую, как накатывает привычное раздражение. Что, снова слёзы?

— Да с чего ты взял, что за меня надо волноваться? – такая забота настолько непривычна, что я, вопреки обыкновению, даже забываю подобрать более-менее язвительный ответ.

— Достаточно вспомнить твоё последнее посещение Шестой зоны, чтобы найти достаточно причин для волнения, - он поворачивает ко мне сухое, вопреки моим опасениям, лицо.

— Брось, - я пытаюсь выглядеть как можно более равнодушным, хотя сердце начинает колотиться в несколько раз быстрее. — Я обещаю, что не буду убегать от вооружённых до зубов сотрудников Комитета Безопасности.

— То есть, ты в любом случае не возьмёшь меня с собой?

— Нет, как ни проси.

— Хорошо, - я вижу, с каким трудом ему удаётся не ввязываться в бессмысленный, в общем-то, спор, и облегчённо вздыхаю, - только будь осторожнее, ладно?

— Если бы я не был осторожен всю свою жизнь, вряд ли мы бы с тобой сейчас разговаривали.

— Недзуми! Ты можешь хоть раз в жизни просто пообещать, а не огрызаться?

Да что ты будешь делать!

— Обещаю. Доволен?

— Нет, но уже лучше, - совершенно неожиданно его пальцы сжимают мою ладонь, и мне остаётся только надеяться на то, что он не почувствовал судорожной дрожи, пробежавшей по моему телу. — Я, правда, буду волноваться, Недзуми.

Я… я не привык, чтобы ко мне прикасались.

— Чудик, - высвобождаю пальцы, - это просто встреча.

— И всё-таки, когда она состоится? – кажется, ему стыдно за свой дурацкий порыв, потому что он опускает голову и отводит глаза.

— Через два часа, - кидаю взгляд на старые часы. — Гамлет вовремя принёс ответ.

— Тогда… тебе пора? – он всё ещё не решается посмотреть на меня.

— Да, - кладу стеклянную ёмкость с личинкой в карман и накидываю куртку, размышляя, взять с собой плащ из спецволокон, или, всё же, не стоит.

— Когда тебя ждать?

«Меня не нужно ждать», хочется сказать мне, но в голосе Сиона есть что-то такое, что заставляет меня произнести:

— К середине ночи.

Всё-таки решаю не брать плащ, и уже делаю шаг к двери, но мою ладонь уже второй раз за сегодняшний вечер ловят тёплые пальцы.

— Возвращайся. И будь осторожен.

Киваю, подавляя желание с силой сжать в ответ почти горячую руку, а затем высвобождаю пальцы и растворяюсь в темноте безлунного вечера.

Глава 2. "Я должен его спасти"

Раньше мне всегда казалось, что Западный блок с наступлением ночи приобретает какое-то своё, ему одному понятное, очарование. Но сейчас, пробираясь среди гор мусора, которые никто не собирается убирать, торговцев, не брезгующих любым, даже самым порочным товаром, карманников, в вечерних сумерках выискивающих даже здесь встречающихся невнимательных к своим сумкам и кошелькам людей, шлюх, от самых дешёвых, до почти недоступных, я думаю – как можно восхищаться всем этим?

Стараясь не думать о причине, в результате которой в моей голове появились такие мысли, я убыстряю шаг, чтобы как можно скорее миновать этот своеобразный вертеп.

На самых окраинах Западного блока, когда я уже собираюсь пересечь черту, символизирующую конец района, меня останавливает еле слышное, но довольно грозное рычание. Резко оборачиваюсь и смотрю в глаза крупной, почти размером с волка, собаке. Шерсть на загривке встала дыбом, а зубы, остроту которых можно разглядеть даже сейчас, когда вокруг кромешная тьма, ощерены в угрожающем оскале.

Чёртова шавка. Когда она перестанет путаться у меня под ногами?

— Передай своей блохастой хозяйке, чтобы не совала свой мокрый нос, куда не следует, - выдерживаю взгляд зверя, в котором, не будь я уверен, что собакам несвойственны подобного рода эмоции, различил бы самое настоящее презрение.

Пёс ещё раз коротко рычит, а затем разворачивается, и, пренебрежительно махнув хвостом, одним мощным прыжком исчезает в темноте. Ну что ж… Теперь можно быть уверенным, что Инукаси в курсе моей вылазки, а значит, завтра пристанет с вопросами. Причём не ко мне, а к этому бесхитростному созданию, которое совершенно, ну совершенно не умеет хранить чужие секреты, доверяя каждому, кто оказал ему хоть какое-то подобие расположения.

Ладно, с наивностью Сиона разберёмся позже. Сейчас меня должно волновать другое.

Ещё несколько шагов практически на ощупь, и передо мной вырастает стена. На первый взгляд – неприступная и непробиваемая. Но это только на первый… Еле слышно хмыкаю, проводя рукой по шершавой и холодной поверхности. Если не знать заранее – ни за что не найдёшь еле заметный выступ, который я уже нащупываю замёрзшими пальцами. Лёгкое нажатие – и один из больших камней, которые составляют всю стену, чуть сдвигается в сторону. А вот сейчас нужно много, очень много сил. С трудом выдвигаю тяжёлый монолит, расположенный почти у самой земли. Конечно, сподручнее делать это вдвоём, но не мог же я, в самом деле, тащить эту обузу с собой?

Образовавшейся дыры как раз хватает для того, чтобы, слегка ободрав кожу на запястье, протиснуться на другую сторону. С сомнением смотрю на камень – если сейчас ставить его на место, можно запросто не успеть на встречу. Остаётся надеяться, что за пару часов моего отсутствия, ничего не случится. Кто ещё может шастать здесь в такое время?

Снова накидываю куртку, которую пришлось снять, чтобы было легче протиснуться в узкое отверстие, поднимаюсь на ноги и быстрым шагом направляюсь в сторону сияющей яркими огнями Шестой зоны.

Я умею быть незаметным, поэтому ни один из жителей ненавистного мне города не обращает внимания на серую тень, быстро двигающуюся в известном только ей одной направлении.

* * *

— Что ты хотел? – хриплый голос раздаётся почти над самым ухом, и мне с трудом удаётся удержать себя от того, чтобы не вздрогнуть, или хуже того – дёрнуться от испуга.

Мне довольно быстро удалось добраться до лаборатории. Хорошо, что я видел однажды, куда именно Сион провожал эту девчонку, иначе бы пришлось выяснять у него ещё и адрес. Ну а найти новый корпус было делом техники. Но… Я не ожидал, что этот тип подкрадётся настолько незаметно. Я бы сказал, профессионально.

— Мне нужна твоя помощь, - тоже не утруждаю себя приветствием, и поворачиваюсь, наблюдая за тем, как в темноте вспыхивает огонёк зажигалки, через секунду сменившись красным тлеющим светом на конце сигареты.

— Я поражён, - человек, которому я спас когда-то жизнь, усмехается, делая очередную затяжку. — Меньше всего я ожидал, что ты попросишь о помощи.

Я иногда жалею, что одним совсем не прекрасным вечером совершенно случайно забрёл в то место, где горла Такеши Монтаро уже касалась холодная сталь ножа. Интересно, что мной двигало тогда? Наверное, банальная скука, иначе как ещё объяснить, что уже в следующий миг нож, выбитый ударом ноги, отлетел в сторону, а наступающий амбал оказался в крепком, практически смертельном захвате? Что ж… Как выяснилось чуть позже – некоторые мужья чересчур ревнивы, когда дело касается верности их супруг. В любом случае, спасённый в тот вечер мною старший лаборант научно-исследовательской лаборатории Шестой зоны практически на коленях благодарил меня за свою спасённую жизнь. Кто знал, что когда-нибудь мне это пригодится?

— Времена меняются, - я прячу замёрзшие руки в карманах. — Не будь я уверен, что не справлюсь сам, ты бы ещё долго не увидел живое напоминание твоего, чуть не закончившегося смертью, фиаско на почве заигрываний с чужой женой.

— Так что ты хотел? – Такеши хмурится, щелчком отправляя сигарету в стоящую рядом урну, и из неё тут же раздаётся еле слышный гул перерабатываемых отходов.

— Чтобы ты взглянул на одну вещь, - достаю из кармана ёмкость с личинкой.

Глаза одного из лучших лаборантов лаборатории загораются почти фанатичным огнём, когда он видит чёрную, уже немного сморщенную, куколку.

— Откуда это у тебя?

— Скажу тогда, когда ты сможешь дать хоть какую-то информацию, - протягиваю личинку Такеши, и он тут же хватает её, как какую-то величайшую драгоценность.

— Какая информация тебя интересует? – он не сводит восторженного взгляда с этой мерзости.

— Всё, что сможешь выжать, - снова прячу руки в карманы, - не упуская любой, незначительной даже на первый взгляд, мелочи. Сколько времени тебе нужно?

— Я начну прямо сейчас, - судя по всему, ему уже не терпится заняться делом, - завтра к вечеру смогу дать полный отчёт.

Я пытаюсь вспомнить расписание спектаклей в театре на текущую неделю. Кажется, завтра у меня свободный день. Что ж, тем лучше. Иначе труппе пришлось бы играть «Гамлета» без Офелии. Фыркаю, представив себе эту картину, и поворачиваюсь к Такеши.

Дата добавления: 2015-10-21