азиатских орд, и это именно повело к установлению неограниченной власти. Тоже
самое имело место в Испаши при изгнании Мавров. Даже малые государства, склонные
к республиканским учреждениям, в минуты опасности прибегают к единовластию.
В Голландии не раз перед внешним врагом восстановлялось правление Оранского
дома, которое устранялось опять в мирное время. Потребность внешней защиты
обыкновенно ведет к установлению постоянного войска, а оно служит монархам
самым сильным орудием для подавления внутренних врагов и для утверждения своего
владычества. Из этого развился абсолютизм французских королей. Тоже самое
повторилось и в других государствах европейского материка. Те страны, которые,
будучи открыты нападениям соседей, не хотели учредить у себя постоянного войска
из опасения усилить королевскую власть, пали жертвою внешних врагов. Такова
была судьба Польши. Англия, напротив, окруженная морем и отделенная от соседей,
не имела этой потребности, и это было одною из главных причин раннего утверждения
в ней политической свободы. Англичане, также как Поляки, всегда ревниво смотрели
на постоянное войско, которое могло служить опасным орудием в руках королей.
Доселе оно пополняется добровольным вербованием, в силу ежегодно возобновляемых
актов парламента, который дает на это нужные средства. Но при уединенном положении
страны, это не могло иметь вредных последствий.
Иноземное владычество может служить и самым сильным орудием для подавления
всяких самостоятельных сил, чем самым пролагается путь неограниченному единовластию.
Таково именно было следствие покорения России Татарами. Вековое владычество
азиатской орды повлекло за собою всеобщее порабощение, которое отразилось
на всем ходе нашей истории. Такой же результат имело владычество Мавров в
Испании. Покоренные народы охотно меняют чужеземное иго на безграничную власть
туземного князя, а с их помощью подавляются и те элементы, которые успели
сохранить большую или меньшую независимость. Прогнавши Мавров, испанские короли
уничтожили и все народный права. Водворился клерикальный деспотизм, продолжавшийся
до новейшего времени.
С переменою условий изменяются, однако, и потребности. В настоящее время
Россия не только не открыта нападениям азиатских орд, но сама покорила их
своему владычеству. В Испании защита от Мавров давно потеряла всякий смысл.
При таком изменении международного положения, сохранение или изменение того
или другого порядка вещей определяется уже иными, не внешними, а внутренними
причинами. Самая потребность внешней защиты имеет совершенно иное значение
там, где государство успело уже прочно организоваться, нежели там, где оно
представляет неустроенное целое. В первом случае внешнее поражение ведет иногда
к падению сосредоточенной власти. Франция два раза испытала это в нынешнем
столетии. В 1814 и в 1870 году бонапартизм пал вследствие вторжения иноземных
войск, уступая место в первый раз конституционной монархии, а во втором случае
республике. В Швеции Густав IV был низложен вследствие поражения шведских
войск в Финляндскую войну. Вообще, внешние победы ведут к утверждению власти,
стоящей во главе военных сил, а поражения ее ослабляют, обнаруживая ее недостаточность
или несостоятельность. Но изменение существующего порядка в либеральном смысле
наступает лишь тогда, когда за поражением следует мир, и государство, для
восстановления своего значения, принуждено организоваться на новых началах.
Если же требуется новое напряжение сил, то может потребоваться и новое сосредоточение
власти. Нет сомнения, что североамериканская демократия, огражденная от всяких
внешних опасностей, заключает в себе несравненно более залогов прочности,
нежели демократия французская, принужденная вечно стоять на стороже и приносить
громадные жертвы для защиты от грозного соседа. Если когда-либо вспыхнет война
и во Франции явится военный гений, который победит Немцев, то республиканскому
правлению будет грозить серьезная опасность. Политическая свобода не исчезнет
окончательно: она слишком глубоко связана с условиями жизни и потребностями
образованного народа; недостаток ее слишком тяжело отозвался на судьбах Франции
под управлением Бонапартов. Но она весьма вероятно примет иные формы, более
соответствующие потребностям сосредоточенной власти. Это покажет недалекое
будущее.
Переходим теперь к отдельным образам правления. Опираясь на явления истории,
покажем их выгоды и недостатки, а также способы действия и средства поддержания.
Глава II. Политика чистой монархии
Всякий образ правления имеет свои выгоды и свои недостатки, проистекающие
частью из самой его формы, частью из способа пользования властью. Каждый из
них, в силу самой своей определенности, страдает некоторою односторонностью:
будучи рассчитан на удовлетворение известной потребности, он тем самым менее
удовлетворяет другим. Государство, как мы видели, есть сложное тело, имеющее
разнообразные цели; когда преследуется одна цель, то упускаются из вида остальные,
или на них обращается меньше внимания. Когда же государственное устройство
ставит себе задачей удовлетворение всех целей и приведете их к гармоническому
соглашению, то этим самым ослабляется требуемое единство воли и направления.
Сосредоточенная власть не может иметь выгод власти разделенной, а последняя
лишена выгод власти сосредоточенной. Политический мыслитель обязан исследовать
те и другие, опираясь на историю и указывая на те условия, которые дают перевес
той или другой стороне.
К числу влияющих факторов принадлежат и свойства тех лиц или общественных
элементов. которым вверяется правление. Властью можно пользоваться хорошо
или дурно, направлять ее ко благу или ко вреду государства. Это зависит уже
не от устройства власти, а от способов ее применения. Однако и устройство
власти имеет тут существенное влияние, ибо, вручая правление известному разряду
лиц, оно тем самым дает силу свойственным им недостаткам, откуда и проистекают
злоупотребления.
Это всего яснее обнаруживается в чистой монархии. Выгоды ее следующие:
Первая и главная состоит в том, что ею обеспечивается единство власти.
Образуя единое целое, государство требует единой направляющей воли. Но единство
воли наиболее обеспечено, когда власть вверена одному лицу. Как скоро она
разделяется между разными лицами, так является различие воль, а потому необходимость
соглашения. Но соглашение различных мнений, интересов и направлений нередко
бывает затруднительно, а иногда просто недостижимо. Здесь всегда есть возможность
раздоров, вредных для государства. Если, при разделении мнений, образуется
сильное большинство, то оно может действовать деспотически, в одностороннем
направлении, стараясь уничтожить своих противников, что не мешает последним
прибегать, с своей стороны, ко всякого рода козням, с целью ослабить большинство
и, в свою очередь, стать владычествующею партией. Если же различный мнения
более или менее уравновешиваются или раздробляются, то единство воли и направления
становится почти невозможными Всех этих недостатков избегает чистая монархия,
где воля одного лица является безусловным законом, которому все подчиняются.
Поэтому к ней обыкновенно прибегают народы при внутренних раздорах, грозящих
опасностью государству.
Из единства власти проистекает, во-вторых, ее сила. Власть разделенная
неизбежно слабеет. Различие направлений в верховной воле ведет к колебаниям,
которые поселяют в обществе недоверие. Даже когда состоялось окончательное
решение, меньшинство старается ему противодействовать и ослабить его силу.
Напротив, при сосредоточенной власти все колебания происходят в подчиненной
сфере, в стадии обсуждения; когда же решение состоялось, оно не подлежит дальнейшему
спору и должно быть исполнено беспрекословно. Самое исполнение совершается
быстрее и энергичнее, когда оно исходит от одного лица. Отсюда общее правило,
что для обсуждения нужны многие, исполнение же должно быть, по возможности,
вверено одному.
В-третьих, с единством власти связана и ее прочность. При всякой коллегиальной
власти возможны раздоры и борьба, которые нередко ведут к ее падению. Здесь
многие имеют надежду стать во главе правления; отсюда происки и колебания,
которые делают власть непрочною. Чистая монархия поставлена выше всего этого.
Она представляет неизменный порядок, независимый от частной воли тех или других
лиц. И чем долее она держится, тем более она заключает в себе залогов прочности.
В-четвертых, будучи независима от общественных элементов, чистая монархия
непричастна духу партий. Всякое общество составлено из разнообразных элементов,
имеющих каждый свои интересы. Эти интересы находят свое выражение в направлении
различных партий, которые борются за преобладание. Влияние общества на государственный
дела проявляется в господстве той или другой партии. следовательно, известного
частного интереса, в ущерб другим. Чем ожесточеннее борьба, тем более страдают
интересы лиц, находящихся в меньшинстве. При господстве высших классов, обыкновенно
страдают интересы массы и, наоборот, при господстве массы ущерб терпят образованные
классы, то есть качественно высшая часть народа. Этими недостатками не страдает
неограниченная монархия. возвышенная над всеми частными интересами и партиями.
Как представительница народного единства, она имеет в виду пользу не одной
какой-либо части населения, а всех. Она держит между ними весы и старается
о справедливом удовлетворении каждой, сообразно с тем положением, которое
она занимает в государственном организме. В особенности монархия является
защитником и покровителем низших классов, менее способных принимать участие
в правлении, а потому нередко обделяемых и притесняемых высшими. История показывает,
что именно опираясь на низшие слои в борьбе с аристократией, монархи достигали
неограниченной власти. Только когда они забывали настоящее свое призвание,
они становились исключительными защитниками привилегий.
В-пятых, сила власти, независимой от общественных элементов, делает то,
что чистая монархия есть образ правления, наиболее приспособленный к охранению
в обществе внешнего порядка. Всякое сопротивление здесь умолкает, всякие раздоры
и смуты устраняются. Общество беспрекословно подчиняется признанному всеми
правительству. Если бы охранение внешнего порядка было единственною целью
государства, то чистая монархия имела бы неоспоримое преимущество пред всеми
другими образами правления. Поэтому, она естественно водворяется там, где
эта задача становится на первый план.
С другой стороны, в-шестых, нет образа правления, который был бы более
приспособлен к совершению крупных преобразований. Всякое преобразование, глубоко
захватывающее общественный отношения, нарушает господствующие интересы; с
ними поэтому приходится вести борьбу. Но для ведения борьбы единоличная власть,
независимая от общественных сил, несравненно более пригодна, нежели правление,
находящееся под влиянием господствующих интересов и партий. Возвышающаяся
над всеми власть одна в состоянии мирным путем перевести один порядок вещей
в другой. Мы, Русские, видели это при освобождении крестьян. Только власть,
стоящая выше интересов партий и имеющая в виду исключительно общее благо,
могла обдуманно и спокойно совершить такой крутой перелом в общественной жизни,
взвесить интересы обоих сословий, устранить, с одной стороны, всякие несбыточные
надежды, а с другой всякое сопротивление, наконец, сделать выбор людей, которые
способны были твердо и беспристрастно водворить новый порядок. Одновременно
с этим в демократической и свободной Америке совершалось освобождение Негров.
Там, при отсутствии независимой от общества власти, этот переворот произошел
путем страшного междоусобия, стоившего бесчисленных жертв и доселе отзывающегося
на всем политическом и общественном быте Соединенных Штатов. Сравнение этих
двух великих событие показывает. на чьей стороне преимущество, когда требуется
народную жизнь направить по новому пути. Во Франции разнузданный общественный
силы могли ниспровергнуть весь старый порядок; но для создания нового нужна
была неограниченная власть Наполеона.
В-седьмых, можно сказать, вообще, что если в истории личность играет
выдающуюся роль, то именно при неограниченной власти она может проявить все
свои высокие качества. Гению подобает такая власть; всякие сдержки могут только
ослабить его действие. Только в силу своей неограниченной власти Петр Великий
мог создать новую Россию. В гораздо меньших размерах Фридрих Великий был основателем
величия Пруссии. Даже в мирные времена, когда не требуется коренных перемен,
правление мудрого монарха или просвещенного министра может быть эпохою благоденствия
и счастья для народа. Достаточно вспомнить управление обоих Бернсторфов в
Даши, после того как, вследствие распрей чинов, неограниченная власть была
вверена королю.
Но именно там, где оказываются наибольшие выгоды, кроются и существенные
недостатки. Первый и главный недостаток неограниченной монархии состоит в
том, что замещение власти совершается не по способности и заслугам, а в силу
случайности рождения. Избегнуть этого нельзя, ибо этого требует твердая преемственность
власти. Всякий другой способ замещения престола ведет к смутам и колебаниям.
Рождение же открывает самый широкий простор случайности. Если может родиться
гений, то точно также может родиться изверг, слабоумный, полупомешанный. История
представляет тому не один пример. В Римской Империи после Августа престол
занимали Тиверий, Калигула, Нерон; за Титом следовал Домициан. В новое время
Испания видела мрачную тираннию Филиппа Второго и слабоумие последних Бурбонов,
Австрия узкий фанатизм Фердинанда II-го, зачинателя Тридцатилетней войны,
Россия свирепые казни Иоанна Грозного, Франция разорительный деспотизм Людовика
XIV-го и разврат Людовика XV-го. С религиозной точки зрения можно смиренно
покоряться воле Божией, наказывающей народы за их грехи; политического наблюдателя
такая точка зрения не может удовлетворять. Она не устраняет вредных для государства
последствий случайного замещения престола недостойными или неспособными лицами.
Петр Великий в Правде воли Монаршей ярко выставил этот недостаток наследственной
монархии. Он думал устранить его назначением преемника царствующим государем.
Но собственный его пример показал, что этим способом замещения престол отдается
на жертву всякого рода интригам. Тут лекарство хуже самого зла. Если состояние
общества требует неограниченной власти, то лучше установить твердый порядок
престолонаследия, примиряясь с неизбежными его недостатками, в виду несомненной
приносимой им пользы.
Другая столь же невыгодная сторона всякой неограниченной власти заключается
в том действии, которое она производить на человеческую душу. Совершенное
существо может быть облечено безграничным полновластием без ущерба своему
внутреннему достоинству; несовершенная же воля человека требует сдержек, и
чем менее высоки ее свойства, тем это требование настоятельнее. Возвышенная
душа сдерживается сознанием долга, чувством ответственности за благоденствие
подчиненных народов, наконец религией, проповедующей смирение и повиновение
высшему, божественному закону; обыкновенные души, напротив, превозносятся
чувством своего величия, перед которым все преклоняется. Видеть себя поднятым
на неизмеримую высоту над остальным человечеством, знать, что всякое произнесенное
слово есть закон, что от мановения руки зависит судьба многих миллионов людей,
иметь возможность беспрепятственно удовлетворять всякой своей прихоти, это
- такое положение, которое часто не под силу бренному человеку. Римских императоров
оно поражало безумием. Христианство сдерживает непомерную гордость, напоминая
земному владыке, что он все-таки не Бог, а человек. Но и оно, производя власть
непосредственно от Бога, даст высшее освящение сознанию своего величия и делает
то, что внушения самолюбия и страсти нередко принимаются за голос самого Божества.
История показываете, как мало чисто нравственные сдержки способны укрощать
человеческие страсти. Иоанн Грозный мучился угрызениями совести, и все-таки
проливал потоки крови. Французские короли, Людовик XIV-й, Людовик XV-й, смиренно
преклонялись перед волею церкви, а между тем предоставляли полный простор
всем своим влечениям. Нередко самые представители религии, угождая земному
владыке, дают высшее освящение его слабостям. И не в одном только непомерном
самопревознесении кроется опасность; в слабых натурах неограниченная власть
порождает двоедушие. Обуреваемый противоположными течениями и окруженный всевозможными
интригами, зная, что ни на кого в сущности нельзя положиться, что под личиною
преданности обыкновенно скрываются личные цели, монарх не доверяет ни себе,
ни другим; значение, которое придается каждому его слову, задерживает в нем
всякий душевный порыв; политика заставляет его скрытничать и кривить душою,
и это делается постоянным складом ума и сердца. Даже такой богато одаренный
и исполненный таких высоких стремлений характер, как Александр I, исказился
в этих условиях; измученный и вечно колеблющийся, он окончательно отдался
железной воле Аракчеева.
Противостоять всем искушениям власти тем труднее, что ее, в-третьих,
окружают всевозможные соблазны. Монарху, безгранично властвующему над подданными,
все доступно: и безмерное богатство, и удовлетворение всякой прихоти. Отсюда
примеры безумной расточительности, истощающей страну и ложащейся тяжелым бременем
на народ. В то время как прусские монархи строгою бережливостью полагали основание
будущему могуществу своего государства, Саксонские короли без счета бросали
деньги на свои удовольствия, оставляя государство беззащитным в минуты опасности.
Такую же картину представлял и французский двор при последних Бурбонах. Всего
хуже, когда милости падают на недостойных любимцев. Господство любовниц и
фаворитов составляет весьма обычное явление в летописях неограниченной монархии.
Влияние маркизы де-Помпадур и госпожи дю-Барри тяжело отозвалось на политическом
положении Франции. Даже такая великая государыня, как Екатерина II, раздавала
многие тысячи денег и людей и вверяла даже государственные дела лицам, которых
главная заслуга заключалась в удовлетворении страсти. А когда на престоле
царствует порок, то и подчиненное общество следует тому же примеру. К соблазнам
власти присоединяется, в четвертых, влияние окружающих. Абсолютный монарх
является расточителем всех земных благ; поэтому все, кто ищет власти, почестей,
богатства (а таково значительное большинство людей, занимающих высшие ступени
общественной лестницы), толпятся около престола в надежде получить какую-нибудь
долю ниспадающих с него милостей. Обыкновенным для этого средством служит
старание понравиться владыке и угодить всем его желаниям. Раболепство и лесть
становятся господствующим началом в высших придворных и чиновных сферах. Это
- не случайное только явление, а общая черта, подмеченная глубокими наблюдателями
общественной жизни. "Пускай прочтут то, что историки всех времен писали о
дворе монархов", говорит Монтескье; "пускай припомнят разговоры людей всех
стран о жалком характере придворных: это не выводы теории, а плоды печального
опыта. Честолюбие в безделии, низость при гордости, желание обогатиться без
труда, отвращение от истины, лесть, предательство; лукавство, нарушение всех
обязательству презрение к обязанностям граждан, боязнь добродетели князя,
надежда на его слабости, и, более всего, постоянное осмеяние добродетели,
составляют, я думаю, характер большей части придворных, проявляющийся во всех
местах и во все времена"*(65). К этому можно прибавить лаконическое изречете
Суворова: "чтобы быть придворным, нужны три вещи: дерзость, гибкость и вероломство".
Без сомнения, есть исключения, тем более почетные, чем они реже. Но нужно
глубокое знание людей, чтобы проникнуть в потаенные изгибы человеческой души
и отличить искреннюю преданность от раболепного угодничества, стремление к
личным целям от любви к общему благу; нужна необыкновенная возвышенность и
твердость духа, чтобы противостоять лести и допускать противоречие, когда
одним взглядом можно его устранить. Обыкновенно люди любят тех, кто им угождает.
Личное удобство и приятность отношений образуют покойную колею, в которую
незаметно втесняется воля монарха. Вокруг него образуется мираж официальной
лжи, заслоняющий настоящее положение дел; истина прогоняется со срамом в тот
глубокий колодезь, куда помещала ее еще древнее сказание, и только чрезвычайный
события, производя; внезапные потрясения, заставляюсь пробуждаться от той
приятной дремоты, которую навевает усыпляющая среда. Такова весьма обычная
картина неограниченных монархий, когда им не приходится бороться с трудными
обстоятельствами.
Эти условия личного положения и обстановки не могут не отразиться, в-пятых,
и на самом управлении. Недостаток каждого образа правления состоит в наклонности
преувеличивать собственное начало', но так как это начало всегда одностороннее,
а государство состоит из разнообразных элементов, которые все требуют удовлетворения,
то этим самым государственной жизни дается направление, противоречащее общественным
потребностям. Нередко этим вызывается противодействие, которое окончательно
может подорвать самое начало, проводимое в жизнь. В неограниченной монархии
господствующее начало есть сила власти; преувеличение этого начала есть произвола.
Этот недостаток естественно проявляется во всякой власти, не знающей сдержек.
Произволом может страдать управление чистой аристократии и даже демократии.
Перед последними неограниченная монархия имеет то громадное преимущество,
что в ней господствует воля одного лица, возвышенного над всякими частными
интересами, а не воля многих, преследующих свои личные цели. Но и произвол
одного лица, не знающего сдержек, может пагубно отразиться на управлении.
Россия испытала это в царствование императора Павла. Еще хуже, когда это начало
проводится и в низшем управлении, и каждое облеченное властью лице, как представитель
монарха, не сдерживается ничем и считает себе все позволенным. Господство
произвола сверху до низу есть один из худших способов управления, какие можно
придумать. Турция представляешь тому живой пример.
С этим связана, в-шестых, наклонность предпочитать внешний порядок внутреннему.
Выше было сказано, что одно из преимуществ неограниченной монархии состоит
в способности охранять внешний порядок; для подавления всяких смут и волнений
нужна только сила власти. Напротив, для установления порядка внутреннего,
состоящего в том, чтобы каждый на своем месте исполнял свое дело, требуется
строгое исполнение закона и сознание долга, а это такие начала, которым более
всего противоречит произвол. Даже при наилучших намерениях. лицо, облеченное
верховною властью, не может все знать и за всем усмотреть, и чем обширнее
государство, чем разнороднее его состав, тем эта задача становится труднее.
Отсюда жалобы, столь знакомые нам, Русским, что у нас нет порядка в управлении.
Отсюда соблазн довольствоваться внешним порядком и принимать его за благоустройство,
направление, которое в записке, составленной и распространенной в высших правительственных
сферах во времена Крымской кампании, было метко характеризовано словами: "сверху
блеск, снизу гниль". Под покровом внешнего величия и строгого охранения внутренней
дисциплины скрывались глубочайшие язвы управления: произвол, лихоимство, казнокрадство,
господство официальной лжи, стремление все выставить напоказ при отсутствии
всякого внимания к настоящему делу. Сознание этих недостатков именно и привело
к великим преобразованиям царствования Александра Второго.
Произвол имеет, в-седьмых, то вредное последствие, что право лишается
через это всякого ограждения. Между тем, ограждение права составляет одну
из важнейших и благороднейших целей государства. Все нравственное значение
власти основано на том, что она держит меч правосудия, а правосудие состоит
в том. чтобы воздавать каждому то, что ему принадлежите Если же меч, вверенный
для охранения права, становится орудием нарушения права, то этим самым уничтожается
нравственная его сила в;глазах народа, а это имеет пагубные последствия как
для обиженных, так и для самой власти. Но и помимо всяких злоупотреблений,
неограниченная власть устраняет ту высшую гарантию права, которая дается политическою
свободой. Этонеизбежно присущий ей недостаток, который однако может быть значительно
смягчен постоянным, строгим соблюдением закона и учреждением независимых судов.
В-восьмых, господством произвола и проведением всюду начал, строгого
подчинения не только устраняются гарантии права, но и подавляется всякая личная
и общественная само деятельность, а между тем, от самодеятельности зависит
высшее развитие общества. Пока народ стоить еще на низкой ступени, пока силы
его дремлют и ожидают пробуждения, главная инициатива всякого действия исходит
сверху. Правительство, имея в виду общие потребности государства, старается
удовлетворить им умножением народных средств; понуждения и привилегии служат
стимулами личной деятельности. Но такая система опеки уместна только в младенческом
состоянии общества; она не в силах поднять его выше некоторого, довольно низменного
уровня. Высшее развитие требует инициативы самих граждан, а именно это встречает
препятствия со стороны власти, ставящей себе задачею охранять строгую дисциплину
и опекать все и всех. В особенности свобода умственного развития, без которого
нет и развития материального, представляется делом опасным и противным государственному
порядку. Правительство, призванное содействовать просвещению, становится его
гонителем. Достаточно вспомнить те условия, в которые были поставлены печать
и университеты в Германии во времена господства системы Меттерниха. Но там
народное образование стояло уже так высоко, соседство свободных стран доставляло
такие легкие способы обойти туземные стеснения, что усилия правительств, обращенные
к подавлению мысли, оказались тщетными. Гораздо хуже было положение у нас.
России пришлось расплачиваться за революционные волнения Западной Европы.
Тяжелый гнет, которому подверглись университеты, ограничение числа студентов,
невероятные стеснения цензуры, заглушавшие всякую живую мысль, таково было
удручающее положение, хорошо памятное людям, жившим в те времена. И тут, в
конце концов, стремление подавить рвущуюся на свободу мысль оказалось бессильным;
но через это самая мысль получила неправильное движете. Когда впоследствии
правительство принялось за реформы, оно не встретило единодушной поддержки
в обществе, привыкшем к оппозиции. В этой системе кроются семена нашего нигилизма.
Таковы выгоды и недостатки неограниченной монархии. Задача политической
науки заключается в том, чтобы, наблюдая и сравнивая различные исторические
явления, вывести из них всестороннюю характеристику известной формы государственного
устройства. Но этот вывод, как уже было замечено, отнюдь не имеет свойства
истины, одинаково приложимой всегда и везде. При разных условиях та или другая
сторона может получить перевес, чем определяется и самая польза, приносимая
устройством власти. В неограниченной монархии более, нежели где либо, это
зависит от личного характера правителей. Счастлив народ, которого государи,
одушевленные сознанием своего долга, свято исполняют свое призвание и умеют
выбирать людей, способных прилагать к жизни их благие намерения. Такие царствования
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |