— Моя прекрасная леди, простите за незваное вторжение… — начал было дедушка Кулпеппер.
— Этот люк работает двадцать четыре часа в сутки, — твердо заявила мадам Пышкинс, — и я всегда рада помочь.
Тогда Отто ей всё рассказал.
— Но я хорошо знаю твою бабушку Изабеллу, — воскликнула мадам Пышкинс изумленно. — Мы в детстве часто играли…
Дедушка Кулпеппер нежно улыбнулся.
— Какая же она была красивая, когда мы познакомились. Какая сильная и необузданная! Но потом, когда родилась Долорес, она решила стать Добропорядочной. Ей это не шло. Она была не в своей тарелке.
— Сейчас она снова немножко необузданная, — вставил Отто.
— Вот и хорошо, я с нетерпением ждал, когда же это случится. Надо быть самим собой — в этом весь секрет.
«Да, легко сказать, если ты знаешь, кто ты такой», — грустно подумал Отто.
— Вот почему я готов помочь вам распутать это дело с Араминтой, — продолжал дедушка Кулпеппер. — По правде говоря, в молодости мне не раз доводилось вызволять Изабеллу из полицейского участка…
— Из полицейского участка? Бабушка — в полиции?
— Да. Один раз она испытывала новую модель летательного аппарата и застряла на крыше Городской Ратуши, а в другой раз она вместе с Шиннабаком превратила трамвай в слона…
— Я это помню! — воскликнула мадам Пышкинс — Об этом писали в газетах.
— Я предусмотрительно раздобыл себе второй комплект ключей и с тех пор всегда носил его с собой. Это было задолго до того, как появилась нынешняя Полиция Обыденности. Старый полицейский участок располагался у задней стены Городской Ратуши.
— Но, дедушка, как же ты достал ключи? Мне казалось, твоя работа связана с деньгами…
— Однажды я решил, что пора остепениться, и стал Главным Бухгалтером Городской Ратуши. Но, если твоя милая рискует очутиться в тюрьме, то, поверь, ты сумеешь найти нужные пути и средства. Я знал кое-кого в Отделе Городского Хозяйства, а у этого человека прабабушка была ведьмицей, и мы прекрасно находили общий язык. Ну ладно, хватит болтать. Я нарисую тебе план, и ты с твоей подружкой Мэб заберетесь в Ратушу и заглянете в старые записи. Там хранятся тетради столетней давности…
Городской Архив
Отто и Мэб, тревожно озираясь, стояли посреди лабиринта огромных картотечных шкафов. Мэб открыла окно — на случай, если придется поспешно спасаться бегством. Лишь бледный свет луны да два тоненьких серебристых лучика, струящихся из глаз девочки, разгоняли окружающую детей полуночную тьму.
Отто удрученно взирал на разложенную на полу схему Архива.
— Давай скорее, чего ты там возишься? — раздраженно шепнула Мэб. — Спорим, ты и летать-то до сих пор боишься!
— Спорим, ты до сих пор живешь одна, — в тон ей ответил Отто.
И услышал, как девочка потрясенно ахнула.
— Прости, — тотчас же извинился он. — Мне Гвидон сказал. Почему ты мне ничего не рассказала? Я думал, мы друзья…
Ответом ему было молчание из темноты — даже глаза у Мэб потухли.
— Я бы приносил тебе еду и всё такое, — попытался он снова.
— Ты давай шкаф с буквой «А» ищи, — сказала Мэб, как отрезала. — И помни, я помогаю тебе только потому, что это нужно Королю.
Серебристые лучики снова запрыгали по бесконечным полкам, но тут Отто заметил на полу что-то интересное. Пригляделся — оказалось, весь пол покрыт мозаикой.
— Глянь-ка, — шепнул он удивленно. — Здесь повсюду нарисованы птицы-упаковщики, и цветы, и всякие узоры…
Мэб рассмеялась, но Отто почему-то не показалось, что ей весело.
— Вы, Обычники, что, в самом деле думаете, что Город построили вы?! Так вот знай, это вы — Обычники — превратили этот дом в полицейский участок. Раньше здесь было совсем другое. У Кармидийцев не было полиции!
— А что здесь было?
— Просто красивое здание. Кармидийцы любили строить. И сейчас строят, если выпадает случай. С помощью магической энергии это получается гораздо лучше. Хотя тебе всё равно не понять…
— Ладно, ладно. Смотри-ка, вот он, этот шкаф, посвети сюда, на средний ящик.
— Что-то не особо ты дружишь со словом «пожалуйста», мистер Обычник…
Отто взмахнул зажатой в кулаке схемой, ударился локтем об угол шкафа, чуть было не вскрикнул, но вместо этого как-то шепотом взвизгнул:
— Послушай, я напрасно заговорил о том, что ты живешь одна. Я извинился. Извини еще раз, и ИЗВИНИ за то, что я не такой, как ты, за то, что я родом не из речных трущоб, и за то, что говорю я не так, как Эймос и Лидия, но таков уж я есть. Я — это Я. Поэтому, ПОЖАЛУЙСТА, прекрати называть меня МИСТЕРОМ ОБЫЧНИКОМ. Я ОТТО!
Вот так. Он сам всё испортил. Лучики в ее глазах потускнели. Холодно скользнули по его лицу, вернулись к шкафам и подернулись дымкой, словно светили сквозь влажный туман.
— Ты не понимаешь, — тихо проговорила Мэб. — У тебя есть мама и папа, бабушка и дедушка, сестры и братья, и все они тебя любят. И ты никогда не голодал. Ты даже не знаешь, каково это. У тебя всё есть…
— Но..
Отто умолк. С ним происходило что-то странное. Он по-прежнему видел темные дверцы архивных шкафов, видел смутный силуэт Мэб на фоне залитого лунным светом окна. Но одновременно он увидел и что-то еще: другую комнату, пустую и голую, с дощатым полом, с рваной тряпичной занавеской на двери, и мистера Шесть с мистером Восемь, волокущих к двери какую-то женщину. У женщины были длинные седые волосы, спутанной гривой обрамлявшие изможденное лицо, и она боролась, извивалась, пытаясь заглянуть через плечо и увидеть кого-то у себя за спиной.
А за ее спиной — на кровати, — забившись в угол, сидела Мэб.
— Будь гордой, маленький мой мотылек, — крикнула женщина. — Мы снова встретимся.
— Прочь с дороги, малявка, — прорычал мистер Шесть, споткнулся и, увлекая за собой мистера Восемь, выкатился в задернутый занавеской дверной проем. Тут картинка потускнела и расплылась; со всех сторон Отто окружали высоченные темные шкафы.
Отто прислонился к ближайшему стеллажу.
— Будь гордой, маленький мой мотылек, — прошептал он едва слышно.
Но Мэб расслышала. Серебристые лучики вспыхнули ярким пламенем.
— Что?!
— Ничего. Я просто хотел сказать, что ты права, я и в самом деле никогда не голодал…
Оба замолчали.
— Какой нам нужен? Вот этот? — спросила Мэб. — От «АР» до «ВР»?
Они выдвинули рассохшийся от времени ящик и быстро отыскали нужную папку.
Папка была тонкая, легкая, и, как и всё остальное в Городском Архиве, покрыта пылью.
Отто открыл папку, и глаза Мэб быстро заплясали по строчкам.
На единственной странице было всего несколько строк, выведенных причудливым витиеватым почерком. Чернила потускнели так сильно, что ребята с трудом разбирали слова.
«Араминта Кармиди, дата рождения неизвестна. Подозревается в антигражданской деятельности. По-видимому, у волшебок считается кем-то вроде вождя, хотя ее точная роль не ясна. Как полагают, жила в Краснолунье, но с тех пор могла переехать в другой поселок поблизости. Родственники неизвестны. Местонахождение в последние несколько лет неизвестно».
В конце стояла дата — триста лет назад. А строчкой ниже угловатыми буквами было приписано:
«Дело закрыто».
Отто положил страницу на место. Вот, значит, как… Он потянулся, чтобы запихнуть папку обратно, но тут заметил, что из-под донышка верхнего ящика что-то выглядывает. Мэб заглянула ему через плечо.
— Смотри, — шепнул Отто. Это была еще одна папка. Наверное, ее оставили поверх остальных, а когда закрывали ящик, она застряла.
— Да там, наверно, ерунда какая-нибудь, — прошептала Мэб.
— Давай посмотрим. Нет. Лучше ты…
И не успела девочка возразить, как он подхватил ее за талию и приподнял. Под ее тяжестью Отто зашатался, больно стукнулся об открытый ящик, но Мэб успела схватить папку и вытащить ее.
— Скорее, — проговорила девочка. — Мы и так здесь слишком долго торчим.
Отто вглядывался в надписи на пыльном картоне.
— Скорее! — повторила Мэб.
Отто раскрыл папку и вытащил содержимое. Вместе с несколькими отпечатанными на машинке страницами (дело было гораздо более новым) на пол выпал и укатился во тьму какой-то твердый предмет.
Подсудимой была Аннализа Кринк, обвиняемая в подделке документов и воровстве. Рост — высокий. Волосы каштановые, кожа смуглая, характерное родимое пятно на тыльной стороне левой ладони. Ее арестовали двадцать пять лет назад по доносу собственного мужа. Это письмо, в котором перечислялись все ее преступления, тоже прилагалось к делу. Муж проходил главным свидетелем на суде, и ее словам о том, что преступления на самом деле совершил он, никто не поверил. Она жила с ним на барже в речных трущобах, и у них был единственный ребенок, дочь.
Внизу стояла приписка, сделанная в тюрьме.
«В первые дни заключения у подсудимой конфисковано ювелирное украшение, по всей видимости, краденое. Оно прилагается к делу на случай, если кто-нибудь заявит на него свои права».
— Это мать Эльфины, — прошептал Отто. — Значит, она никуда не ушла, ее арестовали…
— Пожизненное заключение, — отозвалась Мэб. — Она, наверное, до сих пор в тюрьме. Что ты хочешь сказать — не ушла?
— Потом расскажу. Надо оставить это у себя. Смотри, тут еще что-то есть…
В папке был еще один листок. Письмо от тюремного охранника, адресованное в Городскую Ратушу — Министру по Контролю над Волшебками.
«Глубокоуважаемый Министр!
Среди Заключенных ходят упорные слухи о том, что Анна-Лиза Кринк, отбывающая пожизненное заключение, на самом деле есть некая Араминсия. Она считается у волшебок чем-то вроде вождя и очень важной персоной.
Она это отрицает и продолжает утверждать, что невиновна во вменяемых ей преступлениях. Я решил довести это до Вашего сведения.
С уважением и восхищением Вашей превосходной работой».
Вместо подписи — одни завитушки.
Внизу чьей-то рукой, возможно, какого-нибудь чиновника из Министерства, было нацарапано:
«Надо полагать, этот недоумок имеет в виду Араминту, легендарную королеву Кармидийцев, которая, как утверждают, жила триста лет назад. Похоже, заключенные от души подшутили над этим бедолагой».
В темноте послышался скрип, и дети замерли. Откуда-то со стороны двери пробился тусклый свет фонарика. В комнату кто-то очень тихо вошел. Еще один человек, который не хотел привлекать к себе внимания включенным светом.
Эльфина
Отто кинулся собирать бумаги. Сунул папку в руки Мэб, и девочка метнулась к окну. Он хотел закрыть шкаф, но наступил на что-то, поскользнулся и упал. Это была та самая штуковина, которая выпала из папки. Она висела на цепочке. Отто поднял ее, торопливо надел на шею, махнул рукой Мэб, чтобы та улетала, и шепнул: «В ТЕАТР, В ТЕАТР». В следующее мгновение его ослепила яркая вспышка света, чья-то сильная рука схватила его за шиворот и прижала к дверце шкафа.
Отто яростно брыкался, крича: «БЕГИ! БЕГИ!» — и это, конечно же, относилось к Мэб.
Из яркого света донесся голос:
— Никуда я не побегу, гадкий мальчишка, а когда я действительно уйду, ты пойдешь со мной.
Луч света сместился в сторону. Отто по-прежнему ничего не видел, потому что глаза его на миг ослепли, но голос узнал. Это была Эльфина!
Она мертвой хваткой держала его за ухо, одновременно перебирая папки в открытом ящике.
Отто изо всех сил лягнул Советника Кринк и впился зубами ей в руку. Но Эльфина, даже не взглянув на свою жертву, крутанула ухо так, что мальчик взвыл от боли.
Тогда, понимая, что вырываться бесполезно, Отто изогнулся и выглянул в окно. К его ужасу, Мэб парила на ковре в паре метров от подоконника. В тусклом свете луны ее лицо казалось совсем белым.
Отто снова махнул ей, чтобы она улетала.
— Стой смирно, — рявкнула Эльфина. — Я знаю, кто ты такой. Ты Альбертов щенок, верно? Удачная находка! Будешь у меня заложником. Пока ты со мной, он не посмеет встать у меня на пути…
Она прочитала запись в папке.
— Исчезла без следа… Триста лет назад. — Араминта была первой сонницей! Сбежала от ответственности! С вами, с волшебками, всегда так! А тебя сюда прислал отец, правда? Сам прийти испугался? Кажется, я появилась как раз вовремя. Теперь я знаю, что нет смысла обшаривать речные трущобы в ее поисках. Есть и другой способ разрушить магию Врат. Я их открою, будь спокоен!
Отто опять оглянулся на окно.
— И не вздумай бежать, — огрызнулась Эльфина. — Пойдешь со мной.
Мэб за окном не было.
А В ЭТО ВРЕМЯ в театре…
А в это время в театр «Жемчужный Дуб», замаскированные под небольшое стадо овец, — результат оптического заклятия, наложенного мадам Морганой и Пинфраккой, — в полном составе прибыли члены семьи Тиш. Их сопровождала сама Моргана ле Грей.
— Где Отти? — спросила Долорес, едва переступив порог.
— Ушел разыскать кое-что для меня. Должен скоро вернуться, — ответил Альберт, предпочитая не говорить жене, что Отто уже очень сильно запаздывает.
Но тут в театр вошла Моргана, а с ней — худенькая девочка-волшебка, очень расстроенная, но старавшаяся держаться с достоинством.
— Это Мэб, — представила ее Моргана. — Они с Отто были в старом полицейском участке. Ей нужно что-то передать Альберту. Вынуждена с прискорбием сообщить, что Отто попал в плен к Эльфине.
Наступила гробовая тишина.
Потом Долорес яростно прошипела:
— Никчемный дурень! Гнусный двуличный болван! — адресовано это было Альберту.
Альберт дрожал всем телом.
— Отто цел и невредим, — продолжала Моргана. — Мэб слышала, как Эльфина говорила ему, что оставит его в заложниках, чтобы Альберт «не посмел встать у нее на пути». И еще Мэб должна что-то показать Альберту сама, только сама, так как думает, что именно этого хотел от нее Отто.
— Свяжитесь по стеклянному шару с Натаниэлем Крейном, НЕМЕДЛЕННО! — вскричала Долорес — Мне нужно как можно быстрее, СЕГОДНЯ ЖЕ, получить эту кошку! Потом я сама верну Отти. Ведьмица я или не ведьмица?! Я ПРЕВРАЩУ ЭТУ НЕГОДЯЙКУ В ЧЕРВЯКА И РАСТОПЧУ ЕЕ ПО ЗЕМЛЕ!
Отто и Эльфина
Эльфина впихнула Отто в роскошную карету с паровым двигателем и гербом Городской Ратуши на дверце. Туда же уселись и мистер Шесть с мистером Восемь.
— Домой, — велела Советник Кринк шоферу. И добавила, обращаясь к Отто: — И без глупостей, не вздумай бежать. С тобой может случиться несчастье, а мы ведь не хотим огорчать твоего дорогого папочку, верно?
А Отто о побеге и не думал — дверцы-то всё равно заперты. Они медленно ехали по Бульвару: большинство кафе были до сих пор открыты, какой-то оборванец продавал серебристые воздушные шары, которые в Городе называли «леталками». На глазах у Отто мужчина и женщина купили одну леталку, вместе взялись за веревочку и медленно приподнялись в воздух. Они неспешно плыли по Бульвару, улыбаясь и разговаривая. Отто подозревал, что это Небывалое явление, хотя до конца уверен не был.
Эльфина жила в очень дорогом доме напротив Зимних Садов. Ее квартира располагалась на самом верху. Когда они вошли в лифт — весь в зеркалах и вообще ужасно роскошный, — Отто сообразил, что впопыхах оставил свой ковер-самолет в старом полицейском участке.
В гостиной у Эльфины окна были такими большими, что казались стенами, сделанными из стекла. На другой стороне Бульвара мерцали в лунном свете заснеженные сады. Мистер Шесть и мистер Восемь куда-то исчезли.
— Мой Город, — важно сказала Советник Кринк, опускаясь в мягкое кожаное кресло. — Хороший вид, правда?
В центре огромного каменного стола лежал Кармидийский пергамент — тот самый, копию которого мистер Тиш давеча показывал сыну. Как и предсказывал Альберт, он уже начал рассыпаться.
— Твой дорогой папочка уже разгадал, что всё это значит? Дерево, расщепленное надвое, — это, без сомнения, Врата Араминты. Сейчас они заперты. Я открою их и сделаю так, что они никогда больше не закроются. Сперва я хотела заставить нашу героиню Араминту снять свое собственное заклятие, но, поскольку ее никак не удается найти, мне придется позвать на помощь кое-кого из Внешнего Мира. Сердце, разделенное пополам, — это Гора Разбитого Сердца. Сейчас она расколота надвое, и соединиться сможет только после очередного землетрясения. Тут беспокоиться не о чем! А вот тут — довольно симпатичные бабочки. Те самые, что в день летнего солнцестояния спускаются с гор, чтобы воссоединиться с любовью всей своей жизни. С ними тоже никаких проблем. Они все мертвы. Две полосатые кошки… Эта проблема тоже скоро будет решена. Я всё равно собиралась истребить всех кошек, чтобы ведьмицам было неповадно усиливать свои заклинания. Надеюсь, ты меня понимаешь… Удивительно, как низко люди могут пасть ради награды. Не забывай, экономика Города сильно пострадала после таинственных обвалов в шахтах, где добывали лунный камень.
Отто молчал. Каждое слово Советника Кринк вонзалось в него, как острый шип.
Тут зазвонил телефон.
— Ах, концерт! — восторженно воскликнула Эльфина, сняв трубку. — Завтра вечером?! Но это слишком рано, Седрик, за такое короткое время… хорошо, если он бесплатный, мы, конечно, не можем отказаться… нет, я ничего не слышала об этом театре… если не ошибаюсь, в давние времена был один балаган с таким названием… да, в Полудне… очень необычно… да, конечно, я приду, дорогой мой… У меня тут гость. Я его тоже приведу, можно? Да, я на несколько дней приютила сына одного моего старого друга… да, присматриваю за ним… Я так и знала, что ты не будешь возражать…
Она повесила трубку.
— Интересно… Ты об этом ничего не слышал? Наверно, какие-нибудь штучки волшебок…
— Сомневаюсь, — пробормотал Отто. — Волшебкам сейчас не до этого…
Но Эльфина не собиралась рисковать. Она позвала мистера Шесть и мистера Восемь и велела им идти с ней на концерт, а в конце арестовать организаторов.
Потом она противно хрустнула пальцами и вышла из комнаты. Отто остался один.
В кармане у него лежал портативный хрустальный коммуникатор. Отто сжал его в кулаке.
Эльфина вернулась с подносом, на котором стоял кофейник, две кружки и блюдо с целой горой бутербродов.
— Нет нужды морить тебя голодом, — сказала она. — Ты мне полезен, только пока жив.
Но Отто есть не хотелось. Во рту пересохло. К тому же в еде мог таиться подвох. Например, снотворное. Или еще что похуже…
— Не голоден? Ничего страшного, я съем твою порцию.
Отто никогда не видел, чтобы человек ел так быстро. Эльфина поглощала бутерброды очень аккуратно, но почему-то всё равно казалось, что она рвет их на куски, будто зубы у нее намного острее, чем у других людей.
Покончив с бутербродами, Советник Кринк облизала губы и зевнула, прикрыв рот ладонью.
— Если хочешь вздремнуть, — сказала она, — можешь прилечь на диван. Кстати, ванная вон там. Окна в ней нет.
Отто подумал и решил, что спать здесь еще более опасно, чем есть. Поэтому он остался сидеть, несмотря на то, что глаза у него слипались.
— Не хочешь, как хочешь, — сухо сказала Эльфина, уселась за письменный стол и принялась просматривать какие-то бумаги. Одни она подписывала, другие откладывала не читая, а время от времени поглядывала на Город, который уже называла своим.
Отто изо всех сил старался не уснуть.
— Как ты думаешь, что мне сделать с твоим отцом, когда я доберусь до него? — неожиданно спросила Советник Кринк, поворачиваясь на стуле. — В былые времена многих Кармидийцев казнили или отправляли в изгнание, во Внешний Мир.
Отто не нашелся, что ответить.
— Ты его любишь, правда? И он тебя любит, судя по тому, какую суматоху поднял в библиотеке, когда Шесть и Восемь хотели тебя забрать. А я вот никогда этого не понимала. Отцы, матери, любовь… Ерунда какая-то. Как и все разговоры о верности и чести. Ну почему ты к нему так привязан? Сидишь тут, как истукан. Он допустил, чтобы его людей продавали, как скот. Уж я-то знаю. Ведь это я их продаю…
— Нет, он не допускал! — вскричал Отто. — Он Кармидийский Король, и…
Он едва успел прикусить язык.
— …и что, малыш?
— Ничего. Вот он кто такой, понятно?
— Я тоже много врала о своем детстве. Но на самом деле мать меня бросила, а отец меня ненавидел. Вот почему мне так легко сделать то, что я намереваюсь. Я прикарманю деньги и смоюсь, как в свое время поступила моя дорогая мамочка. Я никогда никого не любила, и никто никогда не любил меня, кроме, конечно, нашего уважаемого Мэра, старого идиота…
И вдруг на Отто опять накатило — совсем, как тогда, в Архиве. В воздухе запахло рекой. Он очутился на барже. Женщина с длинными волосами склонилась над маленькой девочкой, сидящей на полу.
— Ты мое сокровище, — говорила женщина, ласково гладя девочку по лицу. — Ты мое сокровище, тобой я и богата. Деньги приходят и уходят, но любовь остается навсегда…
Маленькая девочка улыбалась.
Потом они обе что-то услышали и обернулись.
И Отто понял, кто это.
Картинка поблекла.
— Ты мое сокровище, — сказал Отто вполголоса, — тобой я и богата. Деньги приходят и уходят, но любовь остается навсегда.
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!
— Это сказал не я, а совсем другой человек, давным-давно, когда вы были маленькой.
— Что ты несешь?!
Отто показалось, что он открыл клетку с кровожадным зверем. Советник Кринк взирала на него прекрасными грозными глазами, будто сквозь прутья решетки.
— Это была ваша мать, это она сказала. «Ты мое сокровище» — так она говорила.
Эльфина вскочила на ноги и смахнула бумаги со стола.
— МОЯ МАТЬ МЕНЯ БРОСИЛА, ОНА СБЕЖАЛА, — завопила она. — ДЛЯ МЕНЯ ЕЕ БУДТО НИКОГДА И НЕ БЫЛО!
— Я только повторяю то, что сказала она, — упрямо твердил Отто. — Может, она вас и не бросала, может, с ней что-то случилось, и она просто не могла вернуться.
— Подожди! — крикнула Эльфина. — сейчас я тебе кое-что покажу!
Она выбежала из комнаты. Отто, дрожа как осиновый лист, хотел было достать из кармана хрустальный коммуникатор, но Эльфина вернулась так быстро, что он не успел даже шевельнуться.
Советник Кринк скинула плащ, продемонстрировав роскошное серебристо-черное платье, потом хлопнула об стол перед Отто толстой книгой.
— Вот как я собираюсь открыть эти дурацкие Врата!
Книга называлась «Изобретение пороха».
— Я могу достать немного этой пакости. Он взорвется, как фейерверк, как очень-очень большой фейерверк, и пробьет в воротах такую дыру, что в нее проедет даже двухэтажный трамвай.
Но Отто не сдавался: теперь у него был против нее и щит, и меч: он видел баржу, освещенную фонарем комнату и женщину с маленькой девочкой на руках…
Он боялся, что Эльфина его ударит, но всё же постарался говорить как можно спокойнее:
— Она сказала: «Ты мое сокровище», сказала: «Деньги приходят и уходят, но любовь остается навсегда».
Эльфина мерила шагами комнату.
— Спокойной ночи, — прошипела она. — Глупый мальчишка!
Потом схватила книгу и ушла.
Отто остался в темноте.
Долореси Виштакка
В театре «Жемчужный Дуб» всю ночь никто не сомкнул глаз. Моргана ле Грей срочно вызвала Натаниэля Крейна, и он привел кошку для Долорес. Вскоре прибыли Милли Пышкинс и дедушка Кулпеппер. Они приехали в красно-золотом фургончике, на котором мадам Пышкинс обычно развозила торты.
Ведьмицы поднялись на сцену и принялись тренироваться в колдовстве. Кошку звали Виштакка.
— Попробуем еще раз, — терпеливо говорила Моргана. — Вы должны мысленно произнести слова заклинания и смотреть Виштакке прямо в глаза. Виштакка в свою очередь смотрит на объект, в данном случае кусок торта. Виштакка, ты готова?
Виштакка с интересом взирала на окружающих. Видимо, была готова…
Долорес подвязала волосы несколькими разноцветными шарфами, найденными в костюмерной. Один из них был украшен маленькими серебряными колокольчиками. На ней было длинное пурпурное платье с серебристым поясом, также из костюмерной. Выглядела она потрясающе.
Сосредоточенно нахмурившись, Долорес уставилась на Виштакку. Виштакка уставилась на торт.
— Получается! — воскликнула Моргана ле Грей.
Торт заколыхался, как будто был сделан из желе, и вдруг вспыхнул ослепительными языками пламени. Потом огонь угас, а торт остался на прежнем месте. Только теперь он стал другим. Превратился в камень.
Долорес с победным видом обернулась в Моргане.
— Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро освоил такое трудное заклинание! — сказала Моргана — Почтительнейше поздравляю! Со временем оно развеется, но на первых порах я никому бы не рекомендовала его есть. — Она имела в виду торт.
— А теперь я пойду искать Отти, — заявила Долорес.
Мадам Пышкинс и Моргана устало вздохнули: почти всю ночь напролет они удерживали Альберта Тиша и бабушку Кулпеппер от этого опрометчивого шага.
— Вы понятия не имеете, где он, и вас арестуют раньше, чем вы успеете выбраться из Полудня, — сказала Милли Пышкинс.
— Пусть только попробуют! — отрезала Долорес, которая, похоже, отбросила всю свою прежнюю Добропорядочность.
— Отто нужен Эльфине как заложник, — не сдавалась Моргана — Она непременно даст о себе знать; тогда мы и решим, что делать.
Долорес схватила Виштакку и прижала ее к лицу. На Альберта Тиша, бабушку Кулпеппер, дедушку Кулпеппера, мадам Пышкинс, Моргану ле Грей, Мэб и сгоравшего от гордости за своего питомца Натаниэля Крейна взирали две пары неумолимых глаз.
— Кое-что можно сделать уже сейчас, — заявила Долорес.
Бабушка Кулпеппер присматривала за близнецами. Мадам Пышкинс кормила Мэб особым тортом под названием «Малиновый Оживитель»; его надо было откусывать маленькими кусочками и тщательно пережевывать. Натаниэль Крейн, закончив дела с передачей Виштакки, слонялся без дела. Зебби сидела у него на голове.
— Мистер Крейн, вам нездоровится? — вежливо осведомилась бабушка Кулпеппер. — Вы бледны и весь дрожите. Вы бы лучше шли домой. Не нужно уходить от нас при дневном свете, вас могут заметить, и вы нас всех выдадите.
— Не волнуйтесь за меня, мадам, — усмехнулся мистер Крейн. — Никто не увидит Натаниэля, если он этого не захочет.
Натаниэль врал. Ибо имел в виду другой свой облик — ту часть своей личности, которая была похищена. Он осторожно стиснул пальцы на щиколотке Зеборы.
Альберт Тиш и дедушка Кулпеппер вышли из гардеробной, где уединились на важное совещание. Все, за исключением Долорес, выжидательно уставились на них.
— Надо вызволить мать Эльфины из тюрьмы, — заявил Альберт. — Мы считаем, что она и есть Араминта.
И тут хрустальный коммуникатор вспыхнул.
— Отто! — в один голос вскричали Альберт и Долорес.
Это и впрямь был Отто. Он сидел в какой-то страшной темной комнате, уставленной мрачной мебелью.
Долорес выхватила хрустальный шар у Альберта.
— Отти! Ты цел? Где ты?
— В квартире, — прошептал Отто. — В ее квартире. Слушай, папа, она придет на концерт. Хочет всех арестовать. Возьмет меня с собой. А Мэр…
— Мы тебя вызволим, — пообещал Альберт.
— Я вызволю, — сказала Долорес.
— И еще, папа, я хочу тебе сказать о Вратах…
Внезапно внутри шара вспыхнул яркий свет.
Отто отвернулся, и все увидели, как его пальцы сомкнулись на шаре — словно он пытается вырвать его у кого-то из рук. Картинка помутнела. Театр огласился криками ужаса. Потом лицо Отто исчезло, вместо него на собравшихся смотрела Советник Кринк.
— Я тебя вижу, Альберт Кармиди, — сказала она. — Твой щенок, которого ты так любишь, у меня в руках. Если хочешь увидеть его снова, приходи завтра на концерт в театр «Жемчужный Дуб». Предлагаю обмен. Тебя — на него.
— Виштакка! — скомандовала Долорес.
— На расстоянии вы ничего не сделаете, — шепнула Моргана. — Для колдовства надо находиться лицом к лицу.
— Доброй всем ночи, — проговорила Эльфина. — И приятных сновидений.
Коммуникатор погас.
Еще с минуту все всматривались в хрустальный шар.
— Если хочешь, иди за Араминтой, — сказала Долорес Альберту, глядя куда-то в сторону. — Делай, что хочешь. Но эти твои предсказания — чушь собачья. Спасай Араминту, лови двух бабочек, ищи двух кошек, делай всё что угодно, только возвращайся к концерту, чтобы сдаться ей. Сделай хоть это для своего сына!
Каменная кошка
Что это такое? — спросила Эльфина.
— Хрустальный коммуникатор, — признался Отто.
— Как он действует?
— Не знаю. В него надо говорить.
Впрочем, сказав это, он не выдал никакой тайны.
Эльфина задумчиво крутила стеклянный шар в длинных пальцах.
— Интересно, — пробормотала она.
— У волшебок есть много интересных вещей, — сказал Отто, от усталости потеряв всякую осторожность. — Такими шарами пользуются ведьмицы.
— Теперь всё это пойдет на продажу, — заявила Эльфина, убирая хрустальный шар в ящик письменного стола. — Ложись спать. Утром у нас встреча с очень важным гостем.
И Отто снова остался один в мрачной, темной комнате. Он прилег на диван. Поворочался немного, встал и поднял с пола мягкий коврик. Хотел накрыться им, но вдруг понял, что это волчья шкура. С тяжелым сердцем он выпустил ее из рук, и шкура соскользнула обратно на пол.
Потом Отто нащупал у себя на груди что-то теплое. Это было украшение, выпавшее из папки матери Эльфины. Вещь была довольно большая и массивная, но, тем не менее, он совсем забыл, что надел ее на шею.
Отто подошел к окну. Небо на востоке начало бледнеть. В тусклых рассветных лучах он принялся разглядывать свою находку. Это была резная каменная кошка, сделанная из очень черного, очень твердого камня, который иногда находили шахтеры, — он назывался обсидианом. Лапы кошки были украшены лунными камнями, в глазах горели рубины. И она была теплой. Теплее, чем он сам. Почти живой.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |