|
— Дракониха? В прачечной? Укусила папу за ногу?
— Да, вот куда нас приглашают!
— А кто эта женщина? Вдруг это ловушка?
Отто треснул себя кулаком по лбу.
— Так это же мисс Чёлкинс!
— Из библиотеки?
— Да, она такая же, как я, — вся в веснушках. Только у нее они рыжеватые. И здесь, на щеке, они складываются в рисунок. Вроде сердечка. Вот его она и старалась замазать, потому что он такой заметный. Миссис Шкваллингс наверняка обратила бы внимание. Ты видела ее руки — все в веснушках! Она вчера помогала папе и старалась…
Он совсем запутался в словах и замолк.
— Из библиотеки? — повторила Долорес.
— Она там работает. Помнишь, я тебе о ней рассказывал. Она меня вела по потайным коридорам. Она храбрая. — Он снова помолчал. — Как папа.
Мать и сын переглянулись.
— Надо идти в прачечную, — решительно сказала Долорес. — Никакой это не день рождения!
Гепси спустилась с потолка и поцеловала Отто в нос. От нее приятно пахло поджаренным хлебом.
Они заперли дверь на щеколду и начали собираться.
Отто вспомнил про письмо. Он разорвал помятый конверт (хотя тот и был уже вскрыт) и радостно встрепенулся — это была весточка от Данте:
«Башмак!
Слыхал, твой отец арестован и что все вы волшебки. Не могу сообщить моего нового адреса. Прости. Папа совсем взъярился. Говорит, все вы заодно. Так передавали по телику. Мы живем хорошо.
С приветом,
Данте».
Отто с сидящей на голове сестренкой угрюмо побрел к себе в комнату и принялся снимать с потолка мобили с пауками и драконами. Не закончив, он остановился и выглянул в окно (разумеется, закрытое). В голову лезли мысли о Мэб, о папе и обо всём прочем.
— Отти плачь, Отти плачь, — грустно пищала Гепси.
В комнату вошла мама.
— Надо тебя постричь, — заявила она с порога.
— Что?! Нет, мам. Ни за что!
— Обязательно надо! Тебя видела та женщина, и двое городовых натыкаются на тебя повсюду. А сейчас нам предстоит пройти через весь Город. Без волос тебя никто не узнает.
— Как это — БЕЗ волос?! Ты что, собираешься состричь так МНОГО?
В одной руке Долорес держала маникюрные ножницы, в другой — бритву Альберта.
— Это от Данте?
Отто пожал плечами. Горло сдавила горькая боль.
Близнецы скакали по кровати, взлетая до потолка и кувыркаясь в воздухе.
— Что за невероятные дети, — вздохнула Долорес.
— Невозможные, — согласился Отто.
Оба хихикнули, но смех получился каким-то совсем не веселым.
Мама одну за другой срезала пряди белых кудрявых волос.
Потом она начала брить сыну голову.
Но вдруг остановилась. Часы на кухне пробили одиннадцать.
На самой макушке у Отто осталась мягкая белая полоска.
— Готово? — спросил он.
— Да.
— А макушку?
— Некогда. А то бабушка расскакалась, никак не успокоится. Чем быстрее мы выведем ее отсюда, тем лучше.
О том, как выбраться из дому, они и думать боялись. Двое летающих близнецов. Единорог. А в дверях — миссис Шкваллингс с приказом чуть что, звонить в Полицию Обыденности…
Драконна МОСТОВОЙ
К счастью, миссис Шкваллингс была глупа и ленива. Пока она сидела в своей крохотной комнатушке на первом этаже, ее разум с натугой блуждал по всё более и более сужающемуся кругу. Новая роль информатора и тюремщицы подхлестнула в ней приятное ощущение собственной значимости и обострила природную злобность, но мозгов не добавила…
— Это Корделия Шкваллингс? — спросила Долорес, стараясь говорить до неузнаваемости высоким голосом, временами даже срываясь на визг.
— Кто это? — С подозрением спросила миссис Шкваллингс.
— Это говорят из Городского Совета, миссис Шкваллингс, из Отдела по Небывальщине. Простите за беспокойство в такой поздний час. Нам нужна ваша помощь.
Наступила долгая пауза, в продолжение которой миссис Шкваллингс пыталась осознать услышанное. Долорес торопилась: она звонила с общего телефона на лестничной площадке и волновалась, нет ли у миссис Шкваллингс возможности выяснить это.
— Ваше имя дали нам Инспектора по Гражданству. Насколько понимаем, вы выдвинуты на соискание Ордена Самого Пронырливого Осведомителя. Полиция Обыденности глубоко удовлетворена вашей работой!
В своей комнатке на первом этаже миссис Шкваллингс раздулась от гордости и покраснела как помидор. Она полагала, что вполне достойна этой награды.
— Мы считаем, что вы Чрезвычайно Достопочтенная, Добродетельная и Добропорядочная особа. Вы очень, просто до ужаса Обыкновенная! Пример для всех нас. Образцовая Горожанка! Мэр знает, что может положиться на вашу преданность. Вот почему мы и просим вас о помощи в Особом Задании…
— В здании? — Опять треск на линии…
— В задании. Особом. — Долорес утерла пот со лба. Она оставила Отто в квартире, чтобы тот утихомиривал близнецов размятыми бананами.
— У вас есть ручка? — спросила она.
— Да, вас поняла, вас поняла, приём, — ответила миссис Шкваллингс голосом, который, как ей казалось, звучал Решительно и Профессионально.
— Выйдите из дома, поверните налево и пройдите по Ответной улице около четверти мили в западном направлении. Посреди дороги вы увидите крышку люка.
Долорес хорошо помнила эту крышку, потому что однажды застряла в ней ногой и сломала каблук.
Миссис Шкваллингс торопливо записывала.
Отто открыл парадную дверь, чтобы посмотреть, как идут дела, и Зебора тут же выпорхнула на лестницу. Отто попытался бесшумно схватить беглянку, но не тут-то было! Девочка уселась Долорес на плечо и стала размазывать ей по волосам банановое пюре.
— Да что там творится у вас в кабинете?! — подозрительно воскликнула миссис Шкваллингс. — Ребенок хнычет, что ли?
— Помехи на линии, — пропищала Долорес. — Итак, мы полагаем, что под этой крышкой таится нечто Небывалое. Нам надо, чтобы вы посидели на ней.
— Чтобы я что?!
— СЕЛИ на нее. На крышку люка Сидели и удерживали. Вскоре к вам на помощь прибудет наряд Полиции Обыденности. Обычно мы, разумеется, вызываем на помощь людей, имеющих специальную подготовку, но в связи с нехваткой персонала и учитывая ваши выдающиеся качества…
— Посреди дороги?
— По этой стороне улицы не ходят трамваи, гражданка. Но если вы боитесь…
— Нет, нет, не боюсь. А разрешите спросить из любопытства, что за Небывалое Существо скрывается в этом люке?
— Вероятно, дракон. Вы можете увидеть дым.
На другом конце провода наступило молчание. Миссис Шкваллингс усиленно разевала рот, но оттуда не вылетало ни звука.
— Не слишком большой, — визгливым шепотом успокоила ее Долорес — Но, тем не менее, огнедышащий и совершенно Небывалый. Самое главное — как можно дольше сидеть на крышке и не выпускать его из люка. Тогда вам ничто не грозит. А Мэр Крамб будет вам крайне признателен. Может быть, он вручит вам награду. Орден там, или медаль… Вам надо только сидеть на крышке люка! Если кто-нибудь спросит, что вы там делаете, расскажите про наш звонок. Скажите, что выполняете Сверхважное Правительственное Задание.
— Вас поняла, всё будет сделано, приём, — браво отрапортовала миссис Шкваллингс.
— Рассчитываем на вашу помощь, приём, — бойко ответила Долорес и повесила трубку.
Натаниэль Крейн
Спустя несколько минут Отто, Долорес, бабушка Кулпеппер (в обличье единорога), близнецы (в коляске) и толстый кот Шиннабак осторожно вышли из Гершелского дома.
Они повернули направо и двинулись на восток.
На бабушку Кулпеппер надели соломенную шляпку и попонку, чтобы встречные принимали ее за ослика. На ее спине, вцепившись когтями в попону, сидел и сердито дулся Шиннабак. Близнецы ехали в коляске и весело галдели. Отто и Долорес тащили тяжелые сумки.
Близилась полночь. Им надо было дойти до Бульвара, пересечь его, а там уж до Полудня было рукой подать.
Долорес испуганно озиралась. За каждым углом могла таиться опасность.
— Слушай, Отти, — сказала она. — Если столкнемся с полицией, бери близнецов и беги. Если мы потеряем друг друга, доберись до «Огнебочки» и смотри, не оброни конверт, который дал тебе папа.
Конечно, не потеряет. Как бы не так!
— Мне кажется, его вряд ли арестовали. Он, скорее всего, сумел спастись, — пропыхтел Отто, с трудом поспевая за матерью.
— Я тоже на это надеюсь, — откликнулась Долорес, но по ее тону было ясно: она в этом отнюдь не уверена. — Я, конечно, надеюсь, что его не арестовали, но, если это всё же случилось, нам придется показать то, что в конверте, кому-нибудь еще. Если честно, Отто, твой отец (да хранит его Господь!) не совсем, как бы это выразиться, прирожденный вождь… Я знаю, они считают его Королем, но…
— Он и есть НАШ король, — вскричал Отто. — И у него ЕСТЬ ПЛАН!
За спором они не заметили бредущего навстречу человека. Бабушка Кулпеппер, которой шляпа сползла на глаза, чуть не врезалась в него.
Незнакомец едва успел отскочить с дороги. Это был тот самый худой кривоногий мужчина с Бульвара, которого утром пытались арестовать городовые.
— Ой, простите, ради Бога, — принялась извиняться Долорес, поправляя на бабушке шляпу. — Вы не ушиблись?
— Вы что, с ума сошли?!
— Нет, нет, что вы, мне, право, очень неловко, но моя мама, то есть еди… то есть наш ослик не видел, куда идет.
— Я не об этом. Вы что с ума сошли — разгуливать по улицам после комендантского часа с единорогом в шляпе и громадным подозрительным котом?! Кого вы хотите провести этим маскарадом? В Полиции Обыденности, конечно, дураки, но не настолько…
Долорес изумленно уставилась на него.
— Да еще этот мальчишка. Они его мигом узнают! На днях под Башней его чуть не схватили, но вмешалась сама мадам Пышкинс. О чём вы, без сомнения, знаете…
Глаза Долорес распахнулись еще шире.
— Полно, полно, — сказал незнакомец.
— Мама, это тот самый человек, о котором я тебе рассказывал. Помнишь, когда женщина что-то делала со своим зеркальцем, — напомнил Отто.
Бабушка Кулпеппер фыркнула.
— Кажется, мы не представлены, — довольно высокомерно заявила Долорес.
Человек рассмеялся.
— Что вы знаете о цитрусах, желтых таких? Первый раз в жизни вижу волшебку, которая говорит с акцентом уроженки Верхнего Города.
— Я там родилась, — просто ответила мама.
Кривоногий человечек всмотрелся в нее, в Отто, в них всех, потом огляделся по сторонам.
— Сюда идут городовые, — сказал он. — Уберите мальчика из виду. И сами спрячьтесь куда-нибудь. Быстро!
Долорес торопливо покатила коляску к переулку и свернула в темноту, подальше от уличных фонарей. За ней последовали все остальные.
Они сгрудились за мусорными баками. Даже бабушка Кулпеппер присела.
Отто видел, как городовые остановились у входа в переулок, посовещались немного, потом двинулись дальше.
Удивительно. Всё те же самые офицеры!
— Как странно, — прошептал он, выбираясь из укрытия. — Я везде встречаю одних и тех же. Я этих двоих уже много раз видел!
Тощий незнакомец снова засмеялся.
— Шестью восемь — сорок восемь, — сказал он, стряхивая с брюк апельсиновую кожуру.
— Что вы хотите сказать? — спросила Долорес.
Он опять засмеялся, но, увидев их недоумевающие лица, посерьезнел.
— Вы и в самом деле ничего не знаете? — спросил он. — Вы родились в Верхнем Городе, вы принцесса. Только посмотрите на то, как вы одеты, как держитесь. Вы самая настоящая волшебка и понятия об этом не имеете!
Отто решил, что этот худощавый ему не нравится.
Долорес гордо вздернула подбородок.
— Не желаю с вами спорить, — с достоинством заявила она. — Моей семье грозит опасность. Нам надо попасть в Полудень. И если вы, волшебки, в самом деле так любите помогать друг другу, как про вас рассказывают, то, пожалуйста, дайте совет.
— Вы, волшебки, — передразнил худощавый. — Вы, волшебки…
— Простите, — перебила его мама. — Для меня это всё в новинку.
— Я это заметил.
— Мама, — Отто дернул Долорес за рукав. — Пойдем, нам пора…
Они двинулись дальше, а незнакомец (безо всякого приглашения) побрел за ними.
— Меня зовут Натаниэль Крейн, — представился он. — Часовой мастер и торговец кошками. А кто вы такие — я даже не спрашиваю. Я чую ваш запах. Это у меня в крови. Вы ведьмица, но сами ничего об этом не знаете, правда? И этот единорог — тоже ведьмица, только, так сказать, в состоянии релаксации. А этого кота я сразу узнал. Уж котов-то я никогда не перепутаю. Шиннабак, верно?
Шиннабак хмуро прищурился. Природа не одарила его особо богатой мимикой.
Они свернули за угол и очутились на короткой улочке, ведущей к Бульвару.
Мимо прогрохотал пустой трамвай.
— Вот вам и ответ, — сказал Натаниэль. — Езжайте на трамвае.
— Пойдем лучше пешком, — предложил Отто.
— Вряд ли я смогу посадить в трамвай моего, гм, ослика, — сказала мама.
— Водитель может не разрешить, верно? — сказал Натаниэль. — Что ж, водителя я беру на себя. Дождитесь маршрута на Полудень. Трамваи туда ходят, не так ли?
Они подошли к трамвайной остановке. На стене висел плакат:
На этой улице народу было больше. Навстречу попалось несколько прохожих. Они удивленно взирали на бабушку Кулпеппер. Кто-то выкрикнул оскорбление, предложив убираться в речные трущобы, где им самое место.
Отто изо всех сил качал коляску. Стоять на месте было гораздо хуже, чем идти.
— Хорошая у тебя стрижка, — заметил Натаниэль. — Гораздо лучше, чем была при нашей первой встрече.
Отто пропустил его слова мимо ушей.
— Пошли лучше, мам, — повторил он в третий раз. — Эти городовые ушли в другую сторону. А больше никто меня не узнает.
— Эти городовые, ЭТИ городовые, — презрительно фыркнул Натаниэль. — Снова здорово! Ты что, не понимаешь: шестью восемь — сорок восемь. Ты ведь знаешь Алису? Алису и Фьюми, которые учат детей читать? Которые учат всех детей? — Все они — множественники. Понял? Алиса — множественница. И Фьюми тоже. Все Алисы — одна и та же Алиса, а все Фьюми — один и тот же Фьюми. Они просто умножаются. А по ночам превращаются в одну Алису и одного Фьюми. С городовыми то же самое. Их всего двое. Мистер Шесть и мистер Восемь. Оба — множественники. Они умножаются, как Алиса и Фьюми. И проникают везде. Находятся одновременно по всему городу! Одни и те же двое. Понял? Обо всём, что случается с одним мистером Шесть, тут же узнают все остальные мистеры Шесть и помнят об этом. То же самое с мистером Восемь. Они — волшебки, работающие на врага. Кстати, Алису арестовали…
Пока Отто обдумывал слова Натаниэля, к остановке с грохотом подкатил трамвай.
Натаниэль поднял руку. Отто заметил, что ногти у него на пальцах короткие и очень острые.
По улице, не торопясь, прошли дозором еще двое городовых.
— Скорее, — шепнула Долорес. — Пока никого нет.
Натаниэль же завел разговор с водителем; распахнул потрепанную куртку и показывал ему что-то, скрытое за пазухой. Отто заметил, как блеснули золотом часы, приколотые к подкладке.
— Это кто — лошадь? — крикнул водитель, поглядывая через костлявое плечо Натаниэля.
— Ослик, — ответила Долорес. И как можно спокойнее добавила: — Обычно мы берем для него два билета, потому что он занимает очень много места.
Бабушка Кулпеппер и в самом деле занимала немало места. Сердито фыркая, она кое-как протиснулась в трамвай и встала в проходе. Шляпа свалилась, и Отто в панике напялил ее обратно.
— Баба! Баба! — закричали проснувшиеся близнецы.
Долорес расплатилась с водителем, который не сводил глаз с Натаниэлевой куртки.
— Вот эти — замечательная штука, — тараторил Натаниэль, пока семейство Тишей рассаживалось по местам. — Показывают время и предсказывают, какой у вас выдастся день. Если лампочка начинает мигать — лучше совсем не вставать с постели.
— Нам в этом месяце зарплату еще не дали, — хмуро сказал водитель. — Так что им придется мигать каждый день, всё равно по счетам платить нечем…
Пробормотав что-то сочувственное, Натаниэль продемонстрировал следующие часы — по его словам, именно они больше всего подходили водителю трамвая.
Долорес и Отто уселись на заднюю скамейку и взяли близнецов на колени.
— Обнаруживают золотые обломки, — слышал Отто убаюкивающий голос Натаниэля. — В здешних местах с давних времен теряли прорву золота. Особенно в Полудне, где старые деревянные дома.
Трамвай свернул на Бульвар и обогнал двоих городовых.
Еще один поворот — и впереди показался Полудень.
— Почти приехали, — шепнул Отто. Натаниэль продолжал отвлекать водителя:
— Самые дешевые из этой серии… показывают, когда вам пора принять ванну… но их надо носить довольно высоко на запястье. Если быть точным, почти под мышкой…
— Остановите у Жемчужного Дуба, пожалуйста, — крикнула Долорес.
Так называлась их остановка. Гигантский Жемчужный Дуб, растущий на Жемчужной улице, считался самым древним деревом в Городе. Однажды, давным-давно, молния расщепила его надвое от верхушки до самых корней, но он продолжал расти, и две половинки тесно сплелись ветвями. Дуб был громадный, кряжистый и величественный.
Бабушка Кулпеппер, пятясь, кое-как выбралась из трамвая и спустилась к подножию этой местной достопримечательности. На ее спине по-прежнему восседал верный Шиннабак. Время от времени он грозно шипел, изливая свои кошачьи чувства.
— Большое спасибо, — поблагодарила Долорес водителя, который всё-таки купил несколько новых часов, несмотря на то, что у него на руке поблескивали еще вполне хорошие старые.
Натаниэль устремился к узкому извилистому переулку, круто поднимавшемуся к прачечной «Огнебочка». Он похож на большого рыжего кота, решил Отто. Желтые глаза, золотисто-рыжие волосы, веснушки тянутся загадочными полосками, совсем как на кошачьей морде. То и дело украдкой бросает быстрый взгляд на пустые витрины магазинов, на путаницу эркеров в верхних этажах, принюхивается…
— Зайду поприветствую мадам ле Грей, — сказал Натаниэль. — Но потом, принцесса, мне надо будет уйти. Давеча я подыскал ей великолепную кошку, Пинфракку. Она питает слабость к Натаниэлю, наша мадам ле Грей.
Отто скорчил рожу.
Прачечная, разумеется, была закрыта по причине позднего часа, но за высоченными стеклами витрин трепетало с десяток свечей.
— Пусть вода смоет ваши заботы, — прошептала Долорес, читая вывеску над входом. — Сегодня и ежедневно.
Отто нажал на кнопку звонка. Ему не терпелось попасть внутрь, а еще больше — распрощаться с Натаниэлем.
Из-за стиральных машин появилась высокая фигура в махровом халате. Женщина открыла дверь, и уличные фонари осветили тонкое лицо, серые глаза и множество крохотных ракушек, поблескивающих в пышных волосах.
— Приветствую вас, — сказала мадам Моргана ле Грей. Голос у нее был таким же, каким его запомнил Отто, — строгим и серьезным.
— Добрый вечер. Извините за беспокойство в столь неурочное время, — сказала Долорес. — Нам посоветовала прийти сюда мисс Чёркинс.
— Чёлкинс, — поправил Отто.
— Чёткинс, — поправилась Долорес.
Тут мадам ле Грей, кивнув Долорес и Отто, подошла к бабушке Кулпеппер, сняла с нее шляпу и торжественно поклонилась. В ответ бабушка Кулпеппер грациозно выгнула шею. Она была очень красивым единорогом.
— Добро пожаловать, — сказала мадам ле Грей, обернувшись к Долорес. — И приветствую вас, Натаниэль Крейн.
В этот момент на пороге появилась изящная кошечка, вполовину меньше Шиннабака во всём, кроме ушей — они были огромными. Она подбежала к Натаниэлю и потерлась об его ногу.
— Ах ты, Пинфракка, ах ты, негодница, — ласково проговорил тот.
Отто услышал зловещий гул. По улице ехала подметальная машина.
— Мама! — вскричал он. — Это они!
Мешкать было нельзя.
Моргана ле Грей помогла Долорес вкатить коляску в дверь. За ними, слегка спотыкаясь на ступеньках, процокала бабушка Кулпеппер. Шиннабак недовольно шипел.
Мадам ле Грей заперла дверь и торопливо повела их через прачечную.
— Но мистер Крейн… — вспомнил Отто о кривоногом человечке.
— О нём не беспокойтесь, — ответила мадам ле Грей. — Он сам о себе позаботится.
Проходя последним через дверь в обшитой деревянными панелями стене, Отто оглянулся и увидел, что мимо прачечной по улице проехала подметальная машина. В ней сидели двое городовых. Мистер Шесть и мистер Восемь.
Потом его взгляд упал на рыжего кота, стремглав метнувшегося в подворотню на противоположной стороне улицы. Наверно, это кошка мадам Морганы, Пин… как ее там. Но, войдя в гостиную с уютными бархатными диванами, Отто заметил, что Пинфракка сидит на плече у мадам ле Грей. Значит, это всё-таки была не она.
— Меня зовут Долорес Тиш, — представилась Долорес. — Альберт Тиш — мой муж. — Она твердо посмотрела мадам ле Грей в глаза. — Нам посоветовала прийти сюда его коллега. Этот единорог — моя мать, это мой сын Отто, а это…
— Не волнуйтесь, — перебила ее Моргана ле Грей. — Тут вы в безопасности. Присаживайтесь.
УТРО у Морганы
Папа!
Отто хотел закричать. Он раскрывал рот, извивался всем телом, пытался исторгнуть из себя хоть звук. Но ничего не получалось.
Он сел, дрожа. И открыл глаза.
— Папа! — прошептал он.
В комнате было тихо. Лишь посапывали мать и близнецы. Зебби спала на диване, Долорес — на полу, к ее шее приникла Гепси.
Сам Отто лежал на другом диване. Повсюду валялись разбросанные подушки и одеяла Стены были окрашены в сливовый цвет, сквозь занавески пробивались солнечные лучи.
— Хочешь позавтракать? — послышался голос.
Отто аж подпрыгнул.
В дверях стояла неведомо откуда появившаяся мадам ле Грей.
— Пойдем в кухню, — пригласила она. — Нечего их будить, пусть спят. Мы с твоей бабушкой немного поболтали.
Отто понуро побрел за ней. Голова всё еще кружилась после сна о папе.
Кухня, выложенная белым и синим кафелем, была залита солнцем. На кресле в углу гордо восседал толстый кот Шиннабак.
А за столом сидела бабушка Кулпеппер, уже в человеческом облике, и пила чай из большой глиняной кружки. Отто подумал, что в обличье единорога она нравилась ему гораздо больше.
— Отто, — воскликнула бабушка Кулпеппер. — Рада тебя видеть!
Это было странно. Но, в конце концов, и всё вокруг было странным.
— Ночью твоя бабушка превратилась обратно, — пояснила Моргана ле Грей, протягивая Отто поджаренный хлебец. — По-видимому, она неплохо отдохнула. — И, к удивлению Отто, дружески подмигнула.
— Я чувствую себя великолепно, — заявила бабушка Кулпеппер. — Как будто снова стала молодой. Как меня утомили годы, проведенные в Обыденном виде! — Она шумно отхлебнула чай. — Мадам Моргана, вы наверняка полюбите близнецов, они такие легкие, такие беззаботные, прямо порхают…
— Мой папа исчез, — сказал Отто. Есть ему совсем не хотелось…
Мадам ле Грей, стоявшая сзади, положила руку ему на плечо. Рука у нее была очень сильная — она не гладила, а почти что стискивала.
— На сегодняшнее утро самое главное — то, что вы все здесь, в безопасном месте. Именно этого хотел твой отец. Я уверена, он сделает всё, что в его силах. Он не виноват в том, что не способен…
— Он над чем-то работал, вроде головоломки, и собирался решить ее. — Отто упрямо взглянул на двух женщин, вызывая их на спор.
Но дамы ничего не ответили. Из соседней комнаты послышались тихие голоса — это проснулись Долорес с близнецами.
ПОЛЕТ на Ковре
После завтрака Отто решил прогуляться по саду. Сад был маленький, обнесенный высокой кирпичной стеной, с множеством цветов. Отто уселся как можно дальше от дома — на самом деле это было не очень далеко — и принялся думать о папе, об Алисе, о бабушке Кулпеппер — обо всех, кто оказался не теми, кем он их считал.
— Я, наверно, тоже в своем роде волшебка, — сказал Отто сам себе. Он не умел летать, как его сестренки. Когда он огорчался, комнату не заливали феерические цвета. Бумаги не взлетали к его рукам. Неужели Долорес в самом деле ведьмица?! Ведьмицы совсем другие. Они колдуют с помощью кошек. Кошки усиливают воздействие. Интересно, что это означает?
Он вернулся в дом, прошел через прачечную. Стиральные машины и сушилки стояли выключенные. «Закрыто из-за болезни персонала». На улице за дверями бурлила толпа. В витрине магазина напротив появился новый плакат Городской Ратуши:
Внизу была фотография, впрочем, довольно расплывчатая.
Люди останавливались и читали плакат. Подошли две овцы, постояли-постояли и двинулись дальше. Подбежала маленькая девочка в мешковатом черном платье. Под мышкой она держала какой-то сверток.
Девочка перешла улицу и направилась к прачечной.
Это была Мэб.
Отто отодвинул щеколду на двери.
Возле Мэб остановилась женщина с детской коляской.
— Ты из трущоб на реке, верно, милочка? — прошептала она. — Не гуляй здесь в одиночку, кругом полно невежд. Мы-то не верим, что эти ямы на дорогах — ваших рук дело, но кое-кто верит.
— Да встретимся мы снова в лучший день, — ответила Мэб, вошла в прачечную и принюхалась. — У вас хлеб печется?
Отто даже не заметил, что в доме витает запах свежевыпеченного хлеба. Наверное, неугомонная бабушка Кулпеппер взялась за работу. Она не могла сидеть без дела.
— Впрочем, это не важно, — заявила Мэб. — Всё равно нам надо идти. Придумай какой-нибудь предлог, отпросись у своей дорогой мамочки.
— Куда? Зачем? Не на ковре?
— Это ненадолго. Дело очень важное. Взлетим из сада. Я обойду дом и подожду тебя там.
— Откуда ты знаешь, что здесь есть сад?
— Не болтай, поторапливайся. Я всю жизнь летаю над Городом, забыл? Ты уже позавтракал?
Почему она без конца говорит о еде?!
— Да, конечно.
— Ну так жду тебя за домом. Давай, быстро…
Чтобы мама не беспокоилась, Отто написал ей записку, что скоро вернется, и положил ее в гостиной на каминную полку, под большой стеклянный шар.
Мэб ждала его под рябиной.
Ну почему коврик у нее такой маленький?!
Коврик приподнялся в воздух, развернулся. Задел верхушки каких-то желтых цветов — и круто взмыл вверх. Внизу, как лоскутное одеяло, раскинулись сады и переулки Полудня. Летняя дымка окутывала Город. Величественными кругами реяли птицы-упаковщики. Они парили в восходящих потоках теплого воздуха, почти не взмахивая крыльями.
Вдали показались Бульвар, Кармидийская Башня, Городская Ратуша, затем, немного дальше, — Торговая Площадь и яркие палатки уличных рынков.
Потом внизу раскинулся парк — жаркий тропический уголок, где над деревьями порхали попугаи, а за ним — заснеженный каток, трамплины, с которых было так весело прыгать, длинная ледяная горка выбегая из парка, она петляла вдоль соседних улиц и возвращалась обратно.
Отто умудрился разглядеть даже Ответную улицу.
И повсюду росли деревья. И зеленели сады на крышах.
Куда они летят?
Разумеется, в Парк Шепотов. В то странное место, куда Мэб уже приводила его. Казалось, это было много лет назад.
Коврик резко спикировал вниз. Отто зажмурился и почувствовал толчок — они приземлились на мягкую зеленую лужайку.
— Я же говорила, что он придет, — услышал Отто голос Мэб.
— А почему он лежит? — раздался еще один голос.
— Укачало, — предположил третий.
Послышался смех.
Отто сполз с коврика и сел. Ноги подкашивались.
В траве стояли три фигуры. Мэб и еще двое детей — повыше и постарше, чем она и Отто.
— Спасибо, что пришел, Отто, — холодно проговорила Мэб. — Классная у тебя стрижка.
Рядом с ней стоял мальчик с ракушками, вплетенными в волосы — совсем, как у мадам Морганы, — и девочка с такими же лиловыми тенями вокруг глаз, что и у Мэб.
— Это Эймос, а это Лидия, — представила их Мэб. — Они хотят узнать, кто ты — один из нас или один из них.
— Зачем? — спросил Отто, стараясь сохранять спокойствие.
— Потому что если ты такой же, как мы, — объяснил мальчик, — то ты сможешь нам помочь. Ты — горожанин. Мы — нет.
— Мы хотим остановить то, что сейчас происходит, — сказала Мэб.
— Не говорите больше ничего, — девочка предостерегающе подняла руку. — Сначала испытание.
В первый момент Отто захотелось прыгнуть на ковер и улететь. Но ковер принадлежал не ему, а Мэб. Никуда он его не понесет!
— Испытание, — повторила девочка.
— Отто, — сказала Мэб. — Помнишь, как мы приходили сюда в прошлый раз?
Отто удивленно посмотрел на нее. Она говорила с ним, как взрослая с несмышленым малышом.
— Мы гуляли, — продолжала она, слегка порозовев. — Помнишь рыбок? Ты прошел под ними, они зашевелились, и ты сказал, что это, наверное, ветер.
Отто не сводил с нее удивленного взгляда.
— В этом и заключается испытание. Ты пройдешь под рыбками еще раз, чтобы все увидели, как они двигаются. Понятно?
— Пока что он него мало проку, — заметила девочка.
— Отто, прошу тебя, — прошептала Мэб. — Они мне не верят!
Отто поднялся на ноги и в сопровождении троих детей направился к рыбьему косяку. В лучах послеполуденного солнца он чудесно сверкал и искрился.
— Просто пройди под ними, — попросила Мэб.
— Той ночью я тебя не обманывал, — сказал он в ответ. — Это была не ловушка. Я хотел тебя спасти.
— Ты меня и вправду спас, — тихо проговорила девочка. — Ты меня уже дважды спас…
— Что вы там болтаете? — перебил их Эймос.
— Просто пройди под ними, — снова сказала Мэб.
Отто подошел к стайке парящих в воздухе рыбок.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |