Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 11 страница

В международном праве и практике государств в отношении террито­риальных пределов действия национального уголовного права исполь­зуется понятие «уголовная юрисдикция», означающее сферу действия государственной власти в уголовно-правовой области. По действию в пространстве выделяют территориальную и экстратерриториальную юрисдикцию. Общим международно-правовым правилом уголовной юрисдикции, выработанным к настоящему времени, является следую­щее: государство осуществляет полную юрисдикцию в пределах своей территории и ограниченную, в пределах, установленных в соответст­вии с международным правом, — за ее пределами^[155].

Применительно к рассматриваемым далее положениям российско­го УК следует учитывать правило ч. 4 ст. 15 Конституции РФ о том, что в случае противоречия федерального закона (каковым является УК) и международного договора РФ применяются правила международного договора. Международные договоры РФ, содержащие правила о преде­лах уголовной юрисдикции, действуют непосредственно и не требуют издания соответствующих внутригосударственных актов^[156].

Международному и национальному уголовному праву известны сле­дующие основные принципы действия уголовного закона в простран­стве: территориальный, гражданства (активный персональный), реальный, пассивный персональный и универсальный. Все названные принципы за­креплены в действующем УК.

Приоритетным является территориальный принцип, согласно кото­рому все лица, совершившие преступление на территории какого-либо государства, подлежат уголовной ответственности по закону этого госу­дарства независимо от их гражданства. Основанием данного принципа является территориальный характер суверенитета государства. Так, со­гласно ч. 1 ст. 4 Конституции РФ суверенитет РФ распространяется на всю ее территорию. Территориальный принцип покоится на презумп­ции, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно было совершено^[157]. Именно в месте его совершения преступление разры­вает ткань общественных отношений, поставленных под охрану уголов­ным законом. Существуют и практические соображения: в государстве места совершения преступления возможно проведение эффективного расследования и судебного разбирательства, как правило, надежнее за­щищены права обвиняемого и потерпевшего от преступления, дости­жимы цели наказания в виде восстановления социальной справедли­вости и общей превенции^[158].

В УК рассматриваемый принцип сформулирован так: «Лицо, совер­шившее преступление на территории Российской Федерации, подле­жит уголовной ответственности по настоящему Кодексу» (ч. 1 ст. И). Здесь же указывается: «Преступления, совершенные в пределах терри­ториального моря или воздушного пространства Российской Федера­ции, признаются совершенными на территории Российской Феде­рации» (ч. 2 ст. И).

Территория РФ включает ее сухопутную часть, внутренние и терри­ториальные воды, воздушное пространство и недра в пределах госу­дарственной границы^[159].

Действие УК «распространяется также на преступления, совершен­ные на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации» (ч. 2 ст. И). Данное положение нужда­ется в уточнении. Указанные морские районы не являются территори­ей РФ, поэтому отнесение осуществляемой над ними уголовной юрис­дикции России к территориальной не корректно. В названных зонах, определяемых в соответствии с федеральным законодательством и ме- ВДунарбдным пр&вом, Россия осуществляет экономическую, научную и иную деятельность^[160].

Юрисдикция РФ в отношении данных районов ограничена их экс­плуатацией. Так, права Росси*? на континентальный шельф не затра­гивают правового режима покрывающих его вод открытого моря, как и воздушного пространства над этими водами, в отношении которых действуют нормы международного права. Поэтому ответственность по УК в соответствии с территориальным принципом возможна толь­ко по ст. 253 УК («Нарушение законодательства Российской Федера­ции о континентальном шельфе и об исключительной экономической зоне Российской Федерации») и за ряд экологических преступлений (например, ст. 252, 256 УК), непосредственно посягающих на природ­ные богатства данных морских районов.

Более удачно, чем в УК РФ, рассматриваемое правило было сфор­мулировано в Модельном УК для стран СНГ: «Действие уголовного за­конодательства государства — участника Содружества Независимых Го­сударств распространяется на преступления, совершенные на его кон­тинентальном шельфе или в его исключительной экономической зоне, в случаях, предусмотренных международными договорами» (ч. 4 ст. 13).

В соответствии с УК РФ «лицо, совершившее преступление на суд­не, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в от­крытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Ко­дексу, если иное не предусмотрено международным договором Россий­ской Федерации» (ч. 3 ст. 11). В данном положении УК отражен обще­признанный принцип флага, согласно которому в отношении преступ­лений, совершенных на морском или воздушном судне, осуществляется юрисдикция государства регистрации такого судна^[161], за исключением случаев, предусмотренных международным правом.

Относительно гражданских судов УК ограничивает уголовную юрис­дикцию России только «открытым⁴ водным или воздушным простран­ством» (т.е. территорией, не находящейся под юрисдикцией какого- либо государства), что не в полной мере отражает действующее между­народное право, гарантирующее иностранным судам право мирного прохода через территориальные воды государства и мирного пролета над территорией государства.

В связи с этим уголовная юрисдикция прибрежных государств огра­ничена лишь случаями, предусмотренными международным правом. Так, в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. установлено, что «уго­ловная юрисдикция прибрежного государства не должна осуществляться на борту иностранного судна, проходящего через территориальное мо­ре, для ареста какого-лйбо лица или производства расследования в связи с любым преступлением, совершенным на борту судна во время его про­хода, за исключением следующих случаев: а) если последствия преступ­ления распространяются на прибрежное государство; Ь) если преступле­ние имеет такой характер, что им нарушается спокойствие в стране или добрый порядок в территориальном море; с) если капитан судна, дипло­матический агент или консульское должностное лицо государства флага обратится к местным властям с просьбой об оказании помощи; или d) ес­ли такие меры необходимы для пресечения незаконной торговли нар­котическими средствами или психотропными веществами (п. 1 ст. 27). В этой же Конвенции указывается, что «изложенные выше положения не затрагивают права прибрежного государства принимать любые меры, разрешаемые его законами, для ареста или расследования на борту ино­странного судна, проходящего через территориальное море после выхода из внутренних вод» (п. 2 ст. 27)¹. Аналогичные правила установлены в п. 1 ст. 19 Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г.^[162] и ст. 17 Федерального закона от 31 июля 1998 г. «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федера­ции»^[163]. Во многом схожими являются международно-правовые правила, применяемые к гражданским воздушным судам^[164].

Таким образом, «принцип флага» действует во всех случаях, кроме тех, когда преступление тем или иным образом серьезно затрагивает интересы прибрежного государства, в территориальных водах или при­лежащей зоне которого находится судно (кроме случаев захода во вну­тренние воды), или государства, над территорией которого осуществля­ется полет воздушного судна. Следовательно, УК действует в отноше­нии преступлений, совершенных на гражданских водных или воздушных судах, зарегистрированных в Российской Федерации, если иное не уста­новлено международным правом.

Соответственно, на водные и воздушные гражданские суда ино­странных государств, осуществляющие право мирного прохода (проле­та) в пределах территории РФ, распространяется действие уголовно­го закона государства регистрации судна, а не УК. И лишь в опре­деленных, указанных выше случаях в действие вступает российский уголовный закон.

Согласно ч. 2 ст. 12 УК лицо; совершившее преступление на военном корабле или военном воздушном судне РФ, несет уголовную ответствен­ность по российскому УК независимо от места их нахождения. В этом находит отражение предусмотренный международным правом имму­нитет военных судов.

В соответствии с Договором о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства 1967 г.^[165] государства, в том числе Россия, осуществляют свою юрисдикцию над за­пущенными ими в космическое пространство объектами и их экипажами. Уникальный порядок осуществления уголовной юрисдикции, с приори­тетом персонального принципа, установлен в отношении деяний, совер­шаемых на борту международной космической станции (МКС)^[166].

«Принцип флага» является единственным общепризнанным прояв­лением экстерриториальности, т.е. изъятия из территориального прин­ципа^[167]. Помещение рассмотренных правил в статью УК о территориаль­ном принципе — скорее дань традиции, по которой морские и воздуш­ные суда рассматриваются как своего рода «территории мигрирующего характера». Современное международное право не считает морские и воздушные суда «фиктивной территорией» государств и относит юрис­дикцию государства флага к экстратерриториальной.

Действие территориального принципа распространяется на всех лиц, совершивших преступление на территории РФ: как граждан России, так и иностранных граждан и лиц без гражданства. Согласно ст. 62 Консти­туции РФ иностранные граждане, а также лица без гражданства во вре­мя их нахождения на территории России пользуются правами и несут обязанности наравне с российскими гражданами, за исключением слу­чаев, предусмотренных федеральными законами или международным договором РФ. Необходимость соблюдения иностранцами законов го­сударств, где бы они ни находились, предусматривается в ст. 4 Декла­рации о правах человека в отношении лиц, не являющихся граждана­ми страны, в которой они проживают^[168].

При осуществлении территориального принципа необходимо учиты­вать нормы о международно-правовом иммунитете от уголовной юрисдик­ции, препятствующие осуществлению уголовно-правового принужде­ния в отношении лиц, обладающих таким иммунитетом. В связи с этим в ч. 4 ст. 11 УК установлено, что «вопрос об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных гра­ждан, которые пользуются иммунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на территории Российской Федерации разреша­ется в соответствии с нормами международного права».

Под иммунитетом (от лат. immunitas — освобождение) понимается освобождение от судебной и исполнительной юрисдикции государства. Иммунитеты официальных лиц и дипломатов основываются на прин­ципах суверенного равенства государств и невмешательства в их дела и производны от иммунитета государства в целом¹.

Иммунитет по международному праву распространяется на широкий круг лиц: должностных лиц государств и международных организаций, судей и прокуроров международных судов и др. К наиболее развитым видам иммунитетов относятся: иммунитет дипломатических агентов и иных сотрудников дипломатических представительств, предусмо­тренный Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 г.^[169], консульский иммунитет^[170] и иммунитет специальных миссий^[171]. Иммуни­теты иных должностных лиц регулируются многочисленными между­народными договорами и нормами обычного международного права^[172].

В ранее упоминавшемся постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принци­пов и норм международного права» отмечается, что в круг лиц, поль­зующихся иммунитетом, входят, например, главы дипломатических представительств, члены правительств, имеющие дипломатический ранг, члены их семей, если последние не являются гражданами госу­дарства пребывания. К иным же лицам, пользующимся иммунитетом, относятся: главы государств, правительств, главы внешнеполитиче­ских ведомств государств, члены персонала дипломатического пред­ставительства, осуществляющие административно-техническое обслу­живание представительства, члены их семей, проживающие совместно с указанными лицами,_хесли они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно, а также другие лица, которые пользуются иммунитетом согласно общепризнанным принци­пам и нормам международного права и международным договорам РФ.

По объему выделяют персональный и функциональный виды им­мунитета.

Персональный иммунитет связан с личностью его носителя, не под­лежащего уголовной ответственности в государстве пребывания за лю­бые действия, независимо от того, совершены ли они в служебном или частном качестве. Данный вид иммунитета действует только в пери­од нахождения такого лица в должности. Персональный иммунитет распространяется, в частности, на дипломатических агентов, членов их семей, членов административно-технического персонала диплома­тических представительств (например, переводчиков) и членов их се­мей, не являющихся гражданами государства пребывания, должностных лиц международных организаций, членов официальных делегаций (спе­циальных миссий).

Функциональный иммунитет непосредственно связан с осуществле­нием служебных функций от имени государства и действует в отноше­нии таких действий даже после оставления должности^[173]. Такие иммуни­теты не распространяются на действия, не связанные с выполнением служебных полномочий и совершенные в частном качестве. Функцио­нальным иммунитетом обладают члены дипломатического персонала, являющиеся гражданами государства пребывания, члены обслуживаю­щего персонала дипломатических представительств (например, водите­ли), не являющиеся гражданами государства пребывания, консульские должностные лица и консульские служащие, лица, обладавшие персо­нальным иммунитетом, после оставления должности — за действия, со­вершенные в официальном качестве в период нахождения в должности.

В соответствии с обычным международным правом персональным иммунитетом обладают главы государств, главы правительств, минист­ры иностранных дел. Они не могут быть привлечены к уголовной от­ветственности в Российской Федерации без согласия соответствующего государства. К соответствующим должностным лицам, оставившим свой пост, применяются правила функционального иммунитета в от­ношении действий, совершенных в период нахождения в должности^[174].

Международно-правовой иммунитет не тождествен безнаказанно­сти соответствующих лиц и их «изъятию» из законов государства пре­бывания (экстерриториальности). В ст. 41 Венской конвенции о ди­пломатических сношениях прямо говорится об обязанности всех лиц, пользующихся иммунитетами, уважать законы государства пребывания. По своей природе иммунитет имеет не материально-правовой, а про­цессуальный характер, его бенефициаром является не соответствующее физическое лицо, а государство, оно же может и снять иммунитет, хо­тя такие случаи являются достаточно редкими¹.

Лица, пользующиеся иммунитетом по международному праву и совер­шившие преступление на территории РФ, обычно объявляются persona non grata, подлежат высылке и могут быть привлечены к ответственности в своем государстве в соответствии с персональным принципом.

Международному и российскому праву не соответствует мнение о том, что «на территорию посольств Российской Федерации, транс­порт дипломатических представительств распространяется уголовная юрисдикция Российской Федерации»²: иммунитет от юрисдикции го­сударства пребывания, действительно распространяющийся на эту тер­риторию, помещения и транспорт, ошибочно отождествляется с уго­ловной юрисдикцией РФ.

В УК говорится о действии иммунитетов в случаях «совершения эти­ми лицами преступления на территории Российской Федерации» (ч. 4 ст. 11), однако нормы международного права препятствуют привлечению обладающих иммунитетом лиц к уголовной ответственности в России так­же и в соответствии с экстратерриториальными принципами (ст. 12 УК).

УК не регламентирует ответственность лиц, совершивших преступ­ление на территории России, но уже осужденных или оправданных за это преступление в иностранном государстве. В подобных случаях по­вторное привлечение таких лиц к ответственности невозможно, по­скольку это нарушило бы принцип запрета наказывать дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК).

Применение территориального принципа требует определения места совершения преступления. В условиях, когда многие преступления имеют трансграничный характер, эта проблема актуальна. В УК понятие ме­ста совершения преступления не определено. В юридической литера­туре по данному вопросу существуют разные мнения. Распространена позиция, согласно которой местом совершения преступления является как место совершения общественно опасного деяния, так и место на­ступления общественно опасных последствий³. Ю.М. Ткачевский по­лагает, что «преступление считается совершенным в России, если на­чинается оно за границей, а оканчивается на российской территории». Аналогично, по мнению автора, решается этот вопрос и тогда, когда за границей осуществлялись организаторская деятельность, подстрека­тельство и пособничество, а исполнитель действовал на территории РФ. В тех же случаях, когда приготовительная деятельность для последующе­го совершения преступления за границей осуществлялась в России или же на нашей территории имело место соучастие в совершении преступ­ления за рубежом, ответственность также следует по российскому УК^[175].

Данная точка зрения доминирует и в международном уголовном праве, признающем принцип «всеобщности», означающий, что все го­сударства, на территории которых имел место хотя бы один из сущест­венных элементов преступления, вправе осуществлять территориаль­ную юрисдикцию^[176].

В уголовном праве европейских государств данное правило широко распространено. Согласно § 9 УК ФРГ местом совершения преступного деяния считается любое место совершения действия (бездействия) или наступления последствий либо место, в котором, по представлению ли­ца, они должны были наступить^[177].

Представляется, что место совершения преступления должно уста­навливаться по тем же правилам, что и время его совершения (ст. 9 УК), а именно определяться по месту совершения действия (бездействия) не­зависимо от места наступления общественно опасных последствий^[178]. Так, если лицо с целью убийства производит выстрел на границе Рос­сии с Украиной, а последствие в виде смерти потерпевшего наступает на территории Украины, местом совершения преступления должна быть признана территория России. Такой подход основывается на принци­пе субъективного вменения и соответствует действующему УК^[179]. Вме­сте с тем привлечение к ответственности по российскому УК за деяния, последствия которых наступили в России, возможно в силу экстерри- хориальных принципов: гражданства, реального, пассивного персо­нального (ст. 12 УК).

В соответствии со ст. 12 УК устанавливается ряд принципов экс­территориальной юрисдикции, в соответствии с которыми российский уголовный закон применим к преступлениям, совершенным за преде­лами России.

Принцип гражданства (персональный принцип) предусматривает, что государство вправе осуществлять юрисдикцию в отношении пре­ступлений, совершенных своими гражданами (подданными) за ее пре­делами. Большинство государств применяет этот принцип и к лицам без гражданства, постоянно проживающим на территории государства.

Принцип гражданства основан на правовой связи между государ­ством и гражданами, не утрачиваемой при их выезде за пределы го­сударства.

Рассматриваемый цринцип выступает главным основанием распро­странения юрисдикции на преступления, совершенные на территориях, не подпадающих под юрисдикцию данного государства. Он также ком­пенсирует широко распространенное правило о невыдаче собственных граждан, позволяя привлекать последних к уголовной ответственности по закону государства гражданства.

В УК РФ принцип гражданства формулируется так: «Граждане Рос­сийской Федерации и постоянно проживающие в Российской Феде­рации лица без гражданства, совершившие вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых настоящим Кодексом, подлежат уголовной ответственности в соответствии с на­стоящим Кодексом, если в отношении этих лиц по данному преступ­лению не имеется решения суда иностранного государства» (ч. 1 ст. 12). Итак, условиями применения данного принципа являются: 1) совер­шение преступления гражданином РФ или постоянно проживающим в России лицом без гражданства; 2) совершение преступления за преде­лами РФ; 3) преступление направлено против интересов, охраняемых УК; 4) отсутствие в отношении этих лиц по данному преступлению реше­ния иностранного суда.

Гражданами РФ, в соответствии с Федеральным законом от 31 мая 2002 г. «О гражданстве Российской Федерации»^[180], признаются лица, имеющие гражданство РФ на день вступления в силу этого Закона, а так­же лица, приобретшие гражданство РФ в соответствии с Законом.

Граждане РФ могут обладать двойным гражданством (ст. 62 Консти­туции РФ), однако такое лицо рассматривается Российской Федерацией только как гражданин России независимо от наличия у него иного гра­жданства, за исключением случаев, предусмотренных международным договором РФ или федеральным законом. Таких исключений приме­нительно к уголовной ответственности не предусмотрено.

Лицами без гражданства (апатридами), согласно Федеральному зако­ну «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федера­ции»^[181], являются физические лица, не являющиеся гражданами РФ и не имеющие доказательств наличия гражданства (подданства) иностран­ного государства. Постоянно проживающими на территории РФ лицами без гражданства являются те из них, которые в установленном законом порядке получили вид на жительство в России (ст. 2 Закона). Не соот­ветствует действующему законодательству по-прежнему встречающееся в юридической литературе мнение, что постоянно проживающим в РФ является лицо без гражданства, которое постоянно проживает в России в общей сложности 183 дня в году^[182].

«Преступлениями против интересов, охраняемых УК» являются все преступления, ответственность за которые предусмотрена в Кодексе (ст. 2 УК)^[183].

Под «решением суда иностранного государства» следует понимать по смыслу п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и полити­ческих правах 1966 г. окончательное решение об осуждении или оправ­дании такого лица по данному преступлению^[184]. Это правило уголовно­го закона препятствует повторному привлечению лиц к уголовной от­ветственности (принцип пе bis in idem).

Персональный принцип конкурирует с территориальной юрисдик­цией государства, на территории которого совершено преступление. Не исключена коллизия, при которой гражданин, находясь за грани­цей, одновременно находится под двумя юрисдикциями, требования которых к его поведению существенно отличаются. Во избежание такой коллизии уголовное законодательство большинства государств ограни­чивает возможность применения персонального принципа правилом «двойной криминальности», в соответствии с которым деяние должно быть уголовно наказуемым как по закону государства его совершения, так и по закону гражданства преступника^[185].

До вступления в силу Федерального закона от 27 июля 2006 г.^[186] ч. 1 ст. 12 УК также предусматривала требование «двойной криминально­сти» и ограничивала наказуемость верхним пределом санкции закона того государства, где было совершено преступление. Это положение подвергалось критике^[187] и было впоследствии упразднено^[188].

Военнослужащие воинских частей РФ, дислоцирующихся за преде­лами РФ, за преступления, совершенные на территории иностранно­го государства, несут ответственность по российскому УК, если иное не предусмотрено международным договором России. Данный принцип называют покровительственным (ч. 2 ст. 12 УК). В настоящее время дей­ствуют договоры России и ряда государств — членов СНГ (Армении, Та­джикистана и Киргизии) о размещении на их территории военных баз.

Сходный правовой режим применяется в соответствии с между­народным право^ к территориям, арендованным Россией в военных и иных целях. К таким территориям относятся: космодром «Байконур» в Казахстане, ряд земельных участков и объектов инфраструктуры для размещения Черноморского флота на территории Украины^[189]. В соот­ветствии с соглашением между РФ и Казахстаном на территории ком­плекса космодрома в отношении военнослужащих, лиц из гражданско­го персонала РФ и членов их семей применяется законодательство РФ и действуют ее компетентные органы^[190].

В ч. 3 ст. 12 УК сформулированы три принципа, применяемые в от­ношении иностранцев и лиц без гражданства, постоянно не прожи­вающих в России: реальный, пассивный персональный и универсальный. Общим для всех принципов является то, что при их осуществлении от­сутствует как территориальная, так и личная связь совершенного пре­ступления с Россией. Требуется также, чтобы лицо, совершившее пре­ступление, привлекаюсь к ответственности в России.

Реальный принцип означает, что государство осуществляет юрисдик­цию в отношении преступлений, направленных против его интересов. Таким образом, связующим звеном между уголовным законом и пре­ступлением является объект^осягательства. В международном уголов­ном праве основанием данного принципа выступает неотъемлемое пра­во государства на индивидуальную и коллективную самооборону, за­фиксированное в Уставе ООН.

Условиями реализации данного принципа являются: 1) совершение преступления за пределами РФ; 2) направленность деяния против ин­тересов РФ; 3) совершение преступления иностранным гражданином или лицом без гражданства, постоянно не проживающим в РФ; 4) лицо привлекается к ответственности в России (ч. 3 ст. 12 УК).

Под иностранным гражданином в соответствии с Федеральным зак­оном от 25 июля 2002 г. «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»^[191] понимается физическое лицо, не являющее­ся гражданином РФ и имеющее доказательства наличия гражданства (подданства) иностранного государства.

Понятие «преступления против интересов Российской Федерации» в УК не определено. Представляется, что таковыми являются преступле­ния против основ конституционного строя и безопасности государства, порядка управления, правосудия, а также иные преступления, основ­ной или дополнительный объект которых связан с интересами госу­дарства в узком смысле^[192]. Это соответствует пониманию данного прин­ципа в международном праве, связанного прежде всего с преступле­ниями антигосударственной направленности (шпионажем, диверсией, терроризмом и др.).

И., не имеющий гражданства, был осужден за хищение огнестрельно­го оружия и боевых припасов из хранилища воинской части, а также за ряд других преступлений, совершенных с 1991 по 1993 г. в Эстонской Респуб­лике. Согласно материалам дела приобретение, хищение, хранение и сбьгг оружия и боеприпасов были совершены И. против интересов России, под юрисдикцией которой находились воинские части, поэтому в соответствии с ч. 3 ст. 12 УК осуждение И. по российскому УК является обоснованным^[193].

Реализации реального принципа препятствует осуждение лица в иностранном государстве. Здесь закон использует иную формули­ровку, чем в ч. 1 ст. 12 УК, закрепляющей принцип гражданства и ука­зывающей на отсутствие «решения суда иностранного государства». Оправдание или иное освобождение от уголовной ответственности иностранного гражданина в своем государстве не препятствует его осуждению в России^[194].

В соответствии с рассматриваемым принципом виновный привлека­ется к уголовной ответственности в России. Невозможно осуществле­ние данного вида уголовной юрисдикции заочно (in absentia). Практи­ческая реализация данного принципа чрезвычайно сложна, поскольку конституционное и уголовное законодательство большинства государств не допускает вьщачи своих граждан.

Пассивный персональный принцип¹ состоит в том, что действия ино­странцев против граждан определенного государства позволяют при­менить его юрисдикцию. Определяющим для его применения служит гражданство потерпевшего. Данный принцип вытекает из права на ди­пломатическую защиту, в соответствии с которым лицо пользуется за­щитой со стороны государства, гражданином которого оно является, при нахождении за пределами его территории.

В уголовном праве отдельных государств пассивный персональный принцип защищает не только граждан, но и юридические лица данной страны². Интересна трактовка этого принципа в уголовном законода­тельстве Израиля, охраняющем не только израильских граждан за гра­ницей, но и весь еврейский народ³.

Из всех принципов экстерриториальной юрисдикции (граждан­ства, реального, универсального) именно рассматриваемый принцип наиболее спорен, хотя и присутствует в законодательстве многих го­сударств. Его реализация ограничена определенными категориями преступлений, а также принципом двойной криминальности⁴. В рос­сийской юридической литературе данный принцип нередко отожде­ствляется с реальным, хотя эти принципы, при всей схожести, отли­чаются основаниями и категориями преступлений, к которым они применяются⁵.

Дата добавления: 2015-10-21