— Как вы это сделали?
{178} Однажды, я рассказал ему появление странного барона, ставшего киевским представителем «Нового Слова». Бискупский встрепенулся. Каждое упоминание этой газеты его задевало. Он ее не любил, а она платила ему тем же. Я ждал от него обычного, гневного отзыва об ее редакторе, В. М. Деспотули, об его немецком покровителе Георге Лейббрандте, но Бискупский, на этот раз, ограничился вопросом:
— А знаете ли вы, кем был в действительности Коваленко?
— Нет, не знаю...
— Напрасно... Вы пропустили случай к нему присмотреться... У вас в Варшаве побывал сам знаменитый Опперпут...
— Как, Опперпут? Тот самый, времен Кутепова и Треста?
— Да. Тот самый... Мне рассказал X., а ему карты в руки во всем, что касается Киева при немцах... Так вот, по его словам, немцы в 1943 году раскрыли в Киеве советскую подпольную организацию. Ее начальником был не то капитал, не то майор государственной безопасности, нарочно оставленный в Киеве для этой работы. Его арестовали. Постепенно размотали клубок. Установили с несомненной точностью, что человек, называвший себя в Киеве Коваленкой, побывавший в Варшаве, как барон Мантейфель, и пользовавшийся, вероятно, и другими псевдонимами, был, в действительности, латышем, старым чекистом Александром Уппелиншем, которого все знают под фамилией Опперпута...
— Что же немцы с ним сделали?
Бискупский пожал плечами:
— Не знаю... Расстреляли, должно быть...
1951 г.
«Возрождение»
{179}
КИЕВСКИЙ АНТИКВАР
В 1969 году сотрудник «Нового Русского Слова» Юрий Сергеевич Сречинский сделал попытку разгадать «тайну Александра Коваленки» — киевского антиквара, побывавшего в Варшаве под именем барона фон Мантейфеля.
Он обратился к читателям газеты с просьбой сообщить, что им известно о Коваленке, и получил отклики бывших киевлян, встречавшихся с Коваленкой в его антикварной лавке.
Некоторые авторы этих откликов высказали сомнение в том, что Коваленкой называл себя старый чекист Опперпут, утверждая, что в 1942 году владельцу киевской лавки было не больше 40 лет, но другие определили этот возраст иначе — на десять лет старше.
Сходясь в сообщениях о том, что Коваленко и все служащие его магазина были арестованы немцами, авторы откликов разошлись в определении времени ареста. В одном из полученных Ю. С. Сречинским писем был упомянут арест служащих Коваленки, но об его судьбе ничего определенного сказано не было.
———
В 1958 году в Лондоне, на украинском языке, вышла книга С. Мечника «Пiд трьома окупантами». На стр. 117-119 этой книги автор рассказал:
«Еще один характерный случай произошел тогда (в годы германской оккупации) в Киеве. Гестапо раскрыло разветвленную сеть НКВД. Наша организация имела об этом сведения общего характера, полученные от наших членов, засланных в некоторые немецкие учреждения. Дело касалось {180} человека, который появился в Киеве вскоре после занятия Киева немцами и выдавал себя за «украинского графа» по фамилии Коваленко. Он приобрел права немецкой национальности — фольксдейчерство — и открыл на улице Короленки торговое предприятие. Этот человек проявил большую ловкость, опутал многих высоких немецких чиновников, делал им подарки, устраивал вечеринки, само собой разумеется, с участием веселых женщин.
В городской управе он также имел верных людей, с помощью которых опутал ряд наивных украинцев. Более того, от немцев Коваленко получил разрешение съездить в Берлин для установления, по его словам, связи с немецкими фирмами. По пути он остановился в Варшаве, где имел встречи с несколькими старыми русскими эмигрантами.
Между тем, в связи с другим делом, в руки Гестапо попал один капитан государственной безопасности, которого НКВД оставило для работы в Киеве. У него был найден ряд компрометирующих материалов, указывающих на коммунистических подпольщиков под немецкой оккупацией. Он не выдержал пыток, сломился, назвал своих сотрудников. В их числе был Коваленко. Гестапо ему сначала даже не поверило, но капитан госбеза представил убедительные доказательства. Коваленко был арестован и расстрелян.
В киевском Гестапо работали старые русские эмигранты. Один из них, во время выпивки, рассказал нашему члену, что настоящая фамилия Коваленки — Опперпут и что он еще в 1922 году принадлежал к известной советской провокационной организации в Западной Европе, к так называемому Тресту. Этот русский утверждал, что Коваленко, во время своей поездки в Варшаву, устанавливал связи с большевицкими агентами в эмигрантской среде. Говорил ли он правду, был ли Коваленко действительно Опперпутом, который, в свое время, был активным участником Треста, мы никогда установить не смогли, но факт, что Гестапо расстреляло его, как большевицкого агента».
Историческая ценность этого показания состоит в том, что оно было опубликовано за одиннадцать лет до начала произведенного Ю. С. Сречинским тщательного расследования «тайны Александра Коваленки» и за семь лет до появления «Мертвой зыби» Никулина. Следовательно, ни статьи Сречинского, из которых последняя была напечатана «Новым Русским Словом» 18-го января 1971 года, ни рассказ Никулина о Тресте {181} повлиять на Мечника не могли. Он подтвердил то, что мне в Берлине рассказал В. В. Бискупский.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |