На совещании в качестве шифра было решено пользоваться брошюрами, изданными в России: до осени 1923 г. шифром служила брошюра Быкова «Последние дни последнего царя», потом — «Дети будущего». Терминология была выработана следующая: МОЦР — трест. Высш. Мон. Совет — Ллойд, Врангелевская Армия — фирма Сергеева, Соввласть — Центролес. Монархия — кооперация, коммунисты — конкуренты, курьер — письмо, дипломатический — беспроволочный, договор — счет, опасность — согласие, дела идут хорошо — падение цен, плохо — повышение. Города переименовались:
Прага именовалась Киев, Гельсингфорс — Вологда, Белград — Иннсбрук, Москва — Варшава, Петербург — Вильно, Кенигсберг — Вильдунген, Берлин — Ковно, Париж — Вена, Варшава — Женева, Бухарест — Гамбург, Киев — Прага, Лондон — Мурманск, Будапешт — Чита, Чита — Чикаго, Иркутск — Квебек, Севастополь — Констанца, Рига — Копенгаген, Одесса — Варна, Мюнхен — Лихтенштейн, Омск — Сан-Франциско и т. д. Псевдонимы: Якушев — Федоров, Ген. Зайончковский — Боярин Василий и Верховский, {152} Опперпут — Стауниц и Касаткин, Ген. Потапов — Медведев, Ген. Лебедев — Богданов, Бирк — Борисов, Врангель — Сергеев, Ген. Хольмсен — Климов, Ген. Миллер — Косенко, В. К. Николай Николаевич — Юнкер, Имп. Мария Фед. — Стиннес, В. К. Кирилл Вл. — Зингер, В. К. Дмитрий Павл. — Александров, Н. Марков 2-ой — Петренко, Н. Д. Тальберг — Лысенко, Полк. Гершельман — Иванов, Полк. Баумгартен — Садовский; представители в странах: в Варшаве Ю. А. Артамонов — Посредников и Липский, в Париже Ю. А. Ширинский-Шихматов — Лукьянов и Вильде, в Берлине К. А. Ширинский-Шихматов — Шотт и Коган, при Ген. Врангеле П. С. Арапов — Шмит и Философов, он же для связи с евразийцами, в Ревеле Щелгачев — Порви и Второе, в Гельсингфорсе X. И. ф. Дерфельден — Алексеев.
Якушев предложил желающим приехать «проверить работу на месте». На первый подпольный съезд, под Москвой, должны были поехать Ю. А. Ш.-Ш. и, от Ллойда (Александр Сергеевич) Гершельман, как представители полярных (противоположных) течений; съезд состоялся весной 1923 года, но эмигрантские делегаты на него не попали: Ш.-Ш. из-за отсутствия денег, а Г. — разминувшись в Риге с лицом, посланным трестом, дабы перевести эмигр. делегатов через границу.
В августе 1923 г. Якушев приезжал в Берлин и Париж, где виделся с В. К. Ник. Ник. К этому времени относится его разрыв с В. Moн. Сов., установление тесной связи с Врангелевской организацией — Лампе, Хольмсен, Монкевиц, знакомство с Шульгиным и уход Ю. А. Ширинского-Шихматова, не принявшего предложение Як. переехать в Берлин для слежки за Высш. Мон. Сов. и заявившего о неприемлемости для него «вождизма» — трест объявил себя подчиненным В. К. Н. Н. (великому князю Николаю Николаевичу) и национал-пораженческой линии трестовской тактики, выразившейся в торговле русскими военными тайнами, особенно в Варшаве и Ревеле, где покупателями были также англичане. К этому же моменту относится усиление дружбы Як. и Арапова и знакомство Як. с лидером евразийцев П. П. Сувчинским. Весной 1924 г. был второй съезд МОЦР, переименованного в М.О.Р., в котором участвовал и Арапов, близко сошедшийся с Касаткиным (Опперпутом)».
{153} Сообщение этого документа о несостоявшейся поездке А. С. Гершельмана на «съезд МО.Р.» в России подтверждается его очень интересными, еще не опубликованными воспоминаниями, а тот трудно объяснимый факт, что Якушев не скрыл от некоторых эмигрантов ареста, которому — по советской версии истории Треста — был подвергнут после возвращения в Москву из Ревеля — запиской князя К. А. Ширинского-Шихматова.
В последние годы своей жизни автор этой записки находился в полупарализованном состоянии, но сохранил до смерти полную ясность ума. Он постоянно вспоминал Трест и хотел написать критический отзыв о книге Никулина. Болезнь заставила отказаться от этого желания, но сохранилась написанная дрожащей рукой обреченного человека записка, в которой оказано:
«Моя теория о двойной игре А. А. Якушева. Мы узнали об его аресте от него самого. Он играл на два «табло», чтобы в эмиграции не узнали от посторонних, напр. от Кутеповской линии, об его аресте, а, с другой стороны, он «предупреждал» эмиграцию о том, что его выпустили: не говорите мне лишнего, я обязан обо всем докладывать патронам».
В таком запутанном и сложном случае, как дело Треста, каждое свидетельское показание заслуживает внимания, а показание К. А. Ширинского - Шихматова — не только внимания, но и доверия. Мне кажется, однако, что он напрасно приписал Якушеву благородное побуждение — желание предостеречь эмигрантов. Судя по включенным в «Мертвую зыбь» сведениям об его докладах О.Г.П.У. после возвращения из заграничных поездок, он не щадил эмигрантов и над некоторыми издевался.
———
В том же парижском архиве сохранились: одна открытка Якушева К. А. Ширинскому-Шихматову, два письма Якушева его брату и один документ, поражающий подражанием Треста дореволюционной официальной переписке через пять лет после захвата власти в России коммунистами. Это подражание удивительно тем более, что Ю. А. Ширинский-Шихматов, которому документ был предназначен, отнюдь не был сторонником восстановления монархии в ее прежнем облике.
{154} Открытка Якушева была написала в Кенигсберге 5-го января 1923 года и адресована «господину К. Шихматову, в отдел рукоделий на Потсдамерштрассе 27-6 в Берлине»:
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |