— Быстро приготовьтесь – нельзя терять ни минуты, — громко сказал Аро, и его слова разнеслись по всей Вольтерре. Спустя минуту все были готовы, и мы двинулись – двинулись с огромной скоростью. Когда мы двигались так, никакой, даже самый внимательный человеческий глаз не мог нас заметить.
Лишь достигнув леса, куда прибыли новорождённые, мы начали двигаться с человеческой скоростью. Следую по запаху, мы направились вглубь леса, и, достигнув небольшой поляны, остановились. Наконец мы увидили их – всех Калленов и одного новорождённого вампира. Белое алебастровое лицо обрамляли темные длиной до подбородка волосы. Трудно было сказать, красива ли она, учитывая, что ее лицо было перекошено от ярости и жажды.
— Хмм, — задумалась я.
— Добро пожаловать, Джейн — с прохладной учтивостью поприветствовал меня Эдвард.
Мы подошли ближе, отделившись от тумана, принимая более ясную форму. Я шла впереди, в самом тёмном плаще, а за мной шли Деметрий, Кай, Марк и Феликс.
— Я не понимаю, — в замешательстве пробормотала я, взглядом указывая на новорождённую.
— Она здалась, — ответил мне младший из Калленов.
Я угрюмо посмотрела на Эдварда: — Сдалась?
Феликс и Деметрий обменялись быстрыми взглядами.
Эдвард пожал плечами. — Карлайл предложил ей выбрать.
— Нет никакого выбора для тех, кто нарушает закон, — ровно заметила я.
Затем заговорил Карлайл:
— Это в ваших руках. Поскольку она сдерживалась от желания напасть на нас, я не видел необходимости уничтожать ее. Она необучена.
— Это к делу не относится, — настаивала я.
— Как пожелаешь.
Я в оцепенении смотрела на Карлайла, еле заметно покачала головой, и затем снова одела маску безразличия.
— Аро надеялся, что мы зайдем достаточно далеко на запад, и встретимся с тобой, Карлайл. Он шлет тебе поклон.
Карлайл кивнул.
— Буду благодарен, если ты передашь ему поклон и от меня.
— Конечно, — улыбнулась я, и посмотрела на дым. — Кажется, что сегодня вы сделали всю работу за нас… большую ее часть, — затем я снова посмотрела на новорождённую.
— Просто профессиональное любопытство, сколько их было? Они оставили заметный след разорения в Сиэтле.
— Восемнадцать, включая и эту, — ответил Карлайл.
Мои глаза расширились, и я снова посмотрела на огонь, переоценивая его размер. Феликс и Деметрий обменялись долгими взглядами.
— Восемнадцать? – в этот раз в моём голосе звучало сомнение.
— Все новички, — просто сказал Карлайл. — У них не было опыта.
— Все? – мой голос звучал резко. – Тогда кто их создал?
— Её звали Виктория, — ответил Эдвард без эмоций на лице.
— Звали? – переспросила я.
Младший Каллен кивнул головой на восток, а я сфокисировала взгляд на втором столбе дыма.
— Эта Виктория, — сказала я, задумавшись. – Она относится к тем 18, что есть здесь?
— Да. У нее был всего один помощник. Он не был так юн как эти, но ему не было больше года.
— Двадцать, — выдохнула я, а затем спросила. – Кто справился с создателем?
— Я, — ответил мне Эдвард.
Мои глаза сузились, и я посмотрела на новорождённую.
— Ты, там, — сказала я холодно. – Твоё имя.
Новообращённая кинула на меня злобный взгляд, и сама подписала себе смертный приговор – никто не смел грубить мне. Я улыбнулась, и направила свой дар на эту девчушку. Новообращенная девушка ответила режущим уши криком, ее тело изгибалось и корчилось в немыслимых страданиях. Я заулыбалась ещё больше — крик усилился. Наконец, когда было понятно, что ещё лишь минута под моим взглядом, и она умрёт, я отвела взгляд.
— Твоё имя, — повторила я.
— Бри, — выдохнула девушка.
Я снова улыбнулась, и девушка вздрогнула.
— Она скажет тебе всё, что ты хочешь знать, — сказал младший из Калеенов. – Тебе не обязательно это делать.
— О, я знаю, — сказала я, усмехнувшись, и снова посмотрела на Бри.
— Бри, — произнесла я холодным голосом. – Эта история – правда? Вас на самом деле было двадцать?
Девушка лежала задыхаясь, она щекой прижималась к земле. Бри быстро заговорила:
— Девятнадцать или двадцать, может больше, я не знаю! — она съежилась, испугвашись, что ее незнание может принести ей очередной раунд страданий. — Сара и еще одна, ее имени я не знала, ввязались в бой по пути…
— И эта Виктория — она создала вас?
— Я не знаю, — ответила девушка, снова вздрогнув. — Райли никогда не называл ее по имени. Я ничего не видела в ту ночь… было темно, и больно… — Бри вздрогнула. — Он не хотел, чтобы мы думали о ней. Он сказал, что наши мысли небезопасны.
Я быстро посмотрела на Эдварда, а затем снова на девушку.
— Виктория спланировала все отлично. Если бы она не последовала за Эдвардом, не было бы возможности узнать точно, что тут замешана она…
— Расскажи мне о Райли, — сказала я. – Почему он привёл вас сюда?
— Райли сказал, что здесь мы должны уничтожить странных желтоглазых вампиров, — Бри болтала охотно и быстро. — Он сказал, что будет просто. Он сказал, что город их, и что они направляются схватить нас. Он сказал, что когда мы их уничтожим, вся кровь будет наша. Он дал нам ее запах. — Бри подняла руку и указала пальцем на Беллу – я впервые заметила её присутствие. — Он сказал, что мы будем знать нужное место, потому что она будет с ними. Он сказал, кто к ней доберется первый, тот ее и получит.
Я слышала, как Эдварда сомкнул челюсть.
— Похоже, что Райли ошибся насчёт простоты, — холодно заметила я.
Бри кивнула, казалось она была довольна, что разговор принял такой не болезненный для нее курс. Она осторожно села. — Я не знаю, что произошло. Мы разделились, но остальные так и не пришли. И Райли оставил нас, и не пришел, как обещал. И потом все было так странно, и все разорваны на куски, — она снова задрожала. — Я испугалась. Я хотела убежать. Этот —, — она посмотрела на Карлайла, — сказал, что они не убьют меня, если я перестану сражаться.
— Ах, юное создание, им не дано дарить такие подарки, — проговорила я нежно. — Нарушение законов требует последствий.
Бри непонимающе смотрела на меня.
Я посмотрела на Карлайла — Ты уверен, что все тут? И та половина, что отделилась от них?
Карлайл кивнул, его лицо не выражало ничего:
— Мы тоже разделились.
Я криво улыбнулась: — Не буду отрицать, что впечатлена. — Я никогда не видела, чтобы клан пережил такое массированное нападение. Ты знаешь, в чем была причина? Кажется, это нечто особенное, учитывая, как скромно ты тут живешь. И почему девушка оказалась замешана в этом? – я мимолетне посмотрела на Беллу, а та задрожала.
— Виктория затаила зло на Беллу, — ответил мне Эдвард.
Я засмеялась: — Она вызывает странную реакцию у таких как мы, — и блаженно улыбнулась мне.
Младший Каллен напрягся, и снова посмотрел на меня: — Ты не можешь этого делать, пожалуйста?
Я снова рассмеялась: — Я просто проверяла. На самом деле, никакого вреда.
Человеческая девушка сжалась – видно, она только сейчас поняла, что я пыталась сделать, улыбаясь.
— Ну, ясно, что больше нам тут делать нечего. К тому же, — сказала я, апатично, — мы не привыкли, что оказываемся бесполезными. Очень плохо, что мы пропустили битву. Кажется, что посмотреть на нее было бы занятно.
— Да, — ответил Эдвард быстро и резко. — И вы были так близко. Стыдно, что вы опоздали буквально на полчаса. Возможно, тогда бы вам удалось выполнить вашу цель.
Я ответила с подчёркнутым спокойствием: — Да. Как жаль, что все так случилось, правда?
Эдвард кивнул сам себе.
Я повернулась к новообращённой снова, и лениво позвала: — Феликс?
— Погоди, — вмешался Эдвард.
Я подняла бровь, но Эдвард смотрел на Карлайла, пока говорил быстрым голосом. — Мы можем объяснить правила этой новообращенной. Она кажется, сможет обучиться. Она не знала что делала.
— Конечно, — ответил Карлайл. — Мы, конечно, будем готовы отвечать за Бри.
Выражение Джейн застыло где-то посередине между забавой и сомнением.
— Мы не делаем исключений, — сказала я. — И не даем второго шанса. Это портит нашу репутацию. Что напомнило мне… — я выразительно посмотрела на Беллу. — Каю будет так интересно узнать, что ты все еще человек, Белла. Возможно, он даже решит заехать к вам в гости.
— Дата назначена, — впервые подала голос Элис. — Возможно, что мы и сами навестим вас, через несколько месяцев.
Я перестала улыбаться, и равнодушно пожала плечами, не взглянув на Элис. Я повернулась к Карлайлу. — Было приятно встретить тебя, Карлайл — я думала, Аро преувеличивает. Ну, до встречи…
Карлайл огорченно кивнул.
— Позаботься об этом, Феликс, — источавшим скуку голосом сказала я, кивнув в сторону Бри. — Я хочу домой.
Там был глубокий, раскатистый рык, и потом ужасно знакомый высокий крик. Этот звук резко прервался, и потом раздавались только тошнотворные звуки чего-то разрываемого и ломаемого.
— Пошли, — сказала я, и мы удалились.
Как только мы вошли в Вольтерру, нам на встречу спешил Аро.
— Джейн, как всё прошло?
— Всё прошло отлично, — ответила я, сквозь зубы. – К нашему приходу почти все новорождённые были убиты Калленами. А ещё Карлайл передавал вам привет.
Аро удивлённо распахнул глаза, а потом пробормотал: — Джейн, подойди, пожалуйста, сюда.
Я поняла, чего он хочет, и подала ему руку. Так мы стояли минуты две, а затем Аро выпутил мою руку, и начал ходить по залу взад – вперёд. Через минуту я услышала, как Аро что-то бормотал:
— Я не понимаю – почему они вмешались? Им было жалко людей? А может из-за того, что они живут совсем недалеко? Но тогда как они справились с 20 новорождёнными, ведь их явно меньше?..
Я решила не слушать, что говорит Аро, и, попрощавшись, направилась в свою комнату. День был действительно богатым на события, но это не помешало мне часом позже отправиться к Лилиан. И, хотя я и не подавала виду, победа Калленов над 20 новорождёнными очень сильно беспокоила меня. И больше того, меня беспокоил ужасный запах, который я почувствовала на поляне – лишь на мгновение, но и этого было достаточно. Чей это был запах? Раньше я никогда не чувствовала такого – даже когда была человеком… Это абсолютно точно был запах не вампира, и не человека – но что тогда? Ломая голову над этим вопросом, я прослушала вопрос Лилиан, поэтому мне пришлось забросить все загадки подальше, и просто общаться со своими родственниками»
Дальше я решила не читать, но всё же ещё одна запись волновала меня больше всего – запись несостоявшегося боя за Несс. Перевернув пару листов, я нашла нужную страницу:
«…и этот месяц выдался очень паршивым. Ну что поделать – ненавижу я зиму. Она какая-то непонятная: то холодно, то тепло. И лето ненавижу. Всё время светит противное солнце, и невозможно выходить на улицу без плаща. Осенью дожди и вообще такое чувство, что всё вокруг тихо подыхает… Весна ещё ничего, но тоже, если разобраться, дрянь! Но я всё это терпела – ради Лилиан. Сейчас мне очень тяжело – в следующем году Лилиан поступит в лучший колледж Италии, а значит тогда она станет проводить меньше времени дома… Всё-таки жизнь – забавная штука: всякие резкие перемены приходят внезапно, но что поделаешь… Жизнь – это забег на длинную дистанцию. Не спринт, а марафон. Человек, или вампир, забывший учесть эту мелкую деталь, подобен охотнику, который бестолково пустил все заряды в прыгающую на ветке синицу, оказался затем с пустым магазином перед шестью голодными волками. Вспоминаются мои мысли ещё при человеческой жизни: что такое наша жизнь? Наша жизнь – это жалкие 80-90 лет существования в бесконечности. Наша жизнь – это начало бесконечного, и бесконечность начала. Наша жизнь – это пурга иллюзий, существующая в нашей реальности. Каждый шаг в нашей жизни – это шаг в ничто, а каждое наше познание о бесконечности – это песчинка в огромной песочнице. Если всегда цепляться за жизнь, можно забыться в бесконечности, а если просто жить, можно познать эту бесконечность. Наше жизнь – это бесконечность вопросов, а определённые ответы – это наше будущее. Наши познания – это ничто, а планеты – это наши исследования. Зачем жить, и к чему стремиться, если бесконечность всё ещё недоступна? А затем, чтобы каждый день, шаг за шагом, приближаться к этой бесконечности. Наша жизнь делится на добрые и плохие поступки – главное, что выберешь ты. Если ты выберешь добро, это ещё ничего не значит – нужны действия, чтобы доказать это, но если ты выберешь зло, доказывать ничего не надо будет, ведь сам выбор говорит за себя. Если ты пытаешься стать добрым, и не однократно, это уже что-то да значит, а вот если ты смирился со своим превоначальным ошибочным решением, никто уже помочь тебе не в силах. Зло – лукавая сила. Оно, как червь, не имеет нравственного позвоночника. Вечно кривляясь, оно пародирует добро, и, умело действуя чужим оружием, улавливает слабых. Если поручить злу закрутить гайку, оно не откажется взять ключ, но либо недокрутит его, либо перекрутит. Я, и все Вольтури, сделали свой выбор – мы живём злом, примешанным к добру. А что получается, если смешать белый шоколад и чёрный? Чёрной будет конфета внутри, а белой – конфета снаружи. И это внешне будет выглядеть очень привлекательно, вот только внутри находится сама горечь и боль.
Совсем не давно меня и Алека срочно вызвал Аро, и объяснил суть своего внезапного вызова:
— Нам стало известно, что в семье Калленов появился новорождённый, а это идеальный способ убить это семейство. Как вам известно, уже пару недель я думаю над планом, как бы нам прикончить Калленов под предлогом, и вот он и есть. Позвольте представить вам Ирину – это она рассказала мне о появлении новорождённого. Ирина, заходи!
В зал вошла девушка: бледная, как и у всех вампиров, кожа, волосы у нее были светлые-светлые, почти серебристые. Она почтенно поклонилась Аро, и подошла ближе.
— Ирина, знакомся – это Джейн. Говори нам всю правду, если не хочешь, что бы Джейн использовала свой дар, — строго предупредил Аро.
Я немного улыбнулась, но затем снова нахмурилась, и спросила: — Так что там с новорождённым младенцем? Я всегда думала, что Каллены очень осторожны – почему же они так поступили?
— Я не знаю этого, — ровным голосом ответила Ирина. – Но я точно знаю, что видела новорождённого младенца – девочка охотилась.
— Хорошо, — задумавшись, протягул Аро. – Если это действительно так, то мы должны наказать Калленов, и ты должна отправиться с нами, что бы подтвердить факт.
— Хорошо, — кивнула головой Ирина, и исчезла.
— Что делать нам, господин? – спросил Деметрий.
— Собирайте свидетелей – в ближайшее время мы отправляемся.
— Да, господин, — поклонился Феликс, и он, вместе с Деметрием, исчезли.
— А что мы должны делать? – спросил Алек.
— Вы, мои дорогие, готовьтесь к тяжёлой битве – наверняка их предвидящая Элис увидит наши планы, и тоже созовёт свидетелей – других вампиров, и не менее сильных. Более того, их Белла стала вампиром, а её дар, возможно, только усилился, поэтому нам обязательно надо взять с собой ещё физически сильных вампиров, — Аро вздохнул. – Как же тяжело готовиться к битве, но ничего – скоро всё закончится, и мы снова станем единственной сильной вамппирской семьёй. Джейн, Алек, увидимся позже…
Мы с братом кивнули, и вышли из зала, а затем направились к Лилиан…
Прошло немного времени, и Аро снова вызвал нас – всё было готово. Все Вольтури, включая жён, отправились встречать Калленов и наказать их. Двигались мы неспешно, так что каждый итальянец мог увидеть огромную свиту в тёмных плащах. Когда мы были на континенте США, все начали двигаться быстрее, но когда мы достигли историчного места, замедлили свою скорость, а в конце и вовсе пошли на человеческой скорости.
Когда мы встретили Каленов, Аро, да и все Вольтури были поражены – мало того, что у них было полно вампиров, так ещё и с вервольфы были с ними за одно. А каждому Вольтури было известно, что Кай просто терпеть не может вервольфов. Никто из Вольтури не мог их терпеть, но Кай относился к вервольфам с лютой ненавистью – и не только из-за того, что они были нашими врагами, и их укус был подобен нашему – превращению в вид укусившего. Жажда смерти, как мне рассказывал Аро, проснулась в Кае ещё при его человеческой жизни. Однажды Кай поехал к своим родственникам, но его жена – Ракель Бенетто – решила остаться. В ту же ночь к нему приехал посланник, и сообщил: «На полу твоей кухни нашли кровь, а твоя жена исчезла». Когда Кай услышал это, он на долгие месяцы впал в глубокую депрессию, потому что очень любил свою жену. Депрессию Кая вылечило превращение в вампира, но ни Аро, ни Кай так и не узнали, кто превратил Кая в вампира, и зачем ему было это. Но хотя Кай и перестал быть человеком, любовь и трепет к Ракель остались, и, узнав причину её внезапного исчезновения, начал убивать каждого вервольфа – всех по отдельности. Цель Кая была простой – найти Ракель, и, используя все средства, каким-то способом упросить Вольтури оставить её рядом с ним. Но, даже уничтожив почти всех вервольфов, Кай так и не нашёл Ракель. Он смирился с этим лишь к 1900, но вот вервольфов убивать он продолжал.
Я не вдаюсь в историю, но замечу лишь, что дар Беллы усилился, и она научилась оберегать не только себя, но и остальных. Так что ни дар Алека, ни мой дар не смогли пробить её невидимую броню. В этот день мы не смогли уничтожить Каленов из-за того, что Элис – предвидящая – привела Науэля – такого же полувампира, как и Ренесми – и он рассказал нам историю, что ровно в 18 лет перестал расти.
Возвращались в Вольтерру, мы были в очень плохом настроении, и следующие три дня Аро и вовсе не разговаривал»
Я улыбнулась – как же коротко Джейн описала собственное поражение. Я решила прочитать ещё что-нибудь, но, перевернув пару страниц, я наткнулась на дневник Карлайла. Я удивилась – до этого мне казалось, что здесь находится только дневник Джейн, но здесь были и дневники других членов вампирского мира:
«Это был выходной. Тот день в больнице выдался на удивление спокойным – всего одна операция. Поэтому получилось, что я оказался предоставлен самому себе, чего не любил больше всего... В такие минуты осознаешь, что ты никому не нужен, дома тебя никто не ждет. Это и послужило главной причиной тому, что я чаще остальных дежурил. Все считали, что я счастлив и доволен жизнью, а я проклинал тот день, когда стал монстром. Да, я сдерживал себя, чтобы не быть таким как Волтури, но моя сущность оставалась неизменной. Время нельзя повернуть вспять. Иногда я сам удивляюсь, как мне удается сдерживать в себе те инстинкты, что заложены во мне...
Уже больше двух часов я сидел и вспоминал все события, которые произошли со мной с того момента, как я обрел бессмертие. Аро все надеется, что я вернусь к ним. Но лучше быть одиноким, чем одним из них. Теперь я только наблюдаю за ними со стороны. Но, несмотря на это, я больше никогда не стану тем, кем был раньше...
Тут меня отвлек голос медсестры:
— Вас зовут в приемный покой, там пациентку привезли...
Ну, наконец-то, появилось хоть какое-то дело. Я спустился следом за медсестрой и увидел ангела во плоти. Это была совсем юная девушка лет 15-17,с волосами цвета карамели и красивыми золотистыми глазами. Она лежала на диванчике, рядом стояли, по всей видимости, ее родители. В тот момент я подумал, что Бог помнит и обо мне. Осознав, что слишком долго смотрю на пациентку, спросил:
— Итак, что произошло?
— Наша дочь упала с дерева и повредила ногу, — ответил высокий мужчина, глядя на меня.
Я подошел к пострадавшей.
— Здравствуй. Как тебя зовут? – начал я разговор с очаровательным созданием.
— Эсми.
— Можешь рассказать, что случилось?
— Мой котенок убежал и залез слишком высоко на дерево. Я стала звать его к себе, но он боялся спуститься. Тогда я стала подниматься к нему, и была уже почти у цели, но вдруг поскользнулась и упала...
— Головой ударилась?
— Да, но не сильно, а вот нога очень болит.
Я осторожно осмотрел ее голову.
— Запиши на рентген, возможно, есть трещины, — сказал я медсестре. Та в ответ кивнула и подала мне снимок ноги девушки, посмотрев который, я добавил:
— И подготовить операционную номер три.
— Доктор, что с моей дочерью? – ко мне подошла женщина.
— Подозрение на сотрясение мозга пока не исключаю, все покажет обследование. А так – закрытый перелом. Все осложняет осколок. Без операции не обойтись.
— Доктор...
— Карлайл Каллен, извините, что не представился сразу.
— Доктор Каллен, но Эсми ведь снова будет ходить?
— Я уверен в этом почти на сто процентов. А теперь извините, мне нужно идти.
Пациентку уже забрали в операционную. Я пошел следом за каталкой. Когда Эсми переложили на стол, она вдруг позвала меня:
— Доктор Каллен...
— Да, Эсми.
— А мне будут делать укол?
— Тебе поставят капельницу, будет чуть-чуть неприятно, а потом ты заснешь, — я решил, что лучше сделать общую анестезию.
— А когда я проснусь, вы будете рядом?
— Конечно, и родители тоже...
— Тогда я готова заснуть.
— Вот и молодец, все будет хорошо, верь мне, Эсми, — пока мы говорили, капельницу уже поставили, и хватило этого времени, чтобы она заснула.
Операция прошла успешно. Мелких осколков не оказалось, поэтому теперь я был уверен, что девушка быстро пойдет на поправку. Эсми перевезли в реанимацию, я хотел уже уйти, как вспомнил свое обещание... И остался. Больше пяти часов она то просыпалась, то снова засыпала, а я все это время был рядом и держал за руку. Наконец, пришло время разбудить ее.
— Эсми, ты меня слышишь? Если да — то постарайся пожать мою ладонь. – Я почувствовал напряжение мышц ее руки, но действие наркотика еще продолжалось. Она начала задыхаться, это происходило из-за того, что до этого, она что-то съела и теперь нужно ждать приступ рвоты. Говорить девушка не сможет еще несколько часов, у нее будет заплетаться язык, как у пьяного, но это скоро пройдет. Что мне теперь делать? Ах, ну конечно, надо перевезти этого ангела в палату и сообщить её родителям.
— Эсми, — говорил я, пока ее везли по коридору. – Ты не должна сейчас спать, понимаешь меня? Скоро ты увидишь маму и папу, — а сам думал о том, что у меня тоже могла бы быть дочка...
В палате ее уже ждали родители. Я посмотрел, как Эсми переложили на кровать, предупредил родителей, что она сейчас будет спать и не нужно ее будить, посоветовал им пойти домой и отдохнуть, а сам ушел в свой кабинет, иначе как бы я мог объяснить, что уже больше суток не сплю и спать не собираюсь. Через три часа объявили карантин, посторонних, тем более в хирургическом корпусе, быть не должно. Родителей Эсми тоже попросили уйти. Её мать со слезами просила меня присмотреть за дочерью. И вновь я обещал. А это значит, что мне некогда будет думать и это лучше всего.
Почти две недели я был возле моей выздоравливающей пациентки, отходя от ее кровати лишь на несколько часов. Потом я учил ее ходить – это продолжалось около недели. А еще через неделю сняли гипс, и я разрешил готовить Эсми к выписке. Все бумаги оформили в обед в понедельник. Я сам помог ей спуститься вниз и посоветовал родителям еще какое-то время использовать эластичный бинт, а девушке сказал, чтобы впредь она была осторожнее. На прощенье Эсми обняла меня, сказав, что всегда будет помнить обо мне и совет никогда не забудет. Но судьба распорядилась иначе... Только обо всем по порядку.
За все время, что она была рядом, я ни о чем не задумывался. А когда ее голос перестал звучать в палате больницы, я подумал и понял, что мне не хватает присутствия этого ангела. Я осознал, что влюбился... И если бы был человеком, то непременно женился именно на ней. Не проходило и дня, чтобы я не вспомнил об Эсме. Но мне казалось, что мои мечты о нашем совместном счастье останутся лишь мечтами…
Шел 1918 год... Кругом свирепствовала «испанка», это был мутировавший вирус гриппа, только вот вакцина тогда не помогала, и люди погибали по несколько человек в день. В больнице появилась палата для умирающих – там находились обреченные на смерть. Только я не боялся входить туда. Однажды утром там скончалась женщина, которая, умирая, просила, чтобы я присмотрел за ее мальчиком. Её муж умер до этого.Я обещал, что сделаю все от меня зависящее. Несколько часов я наблюдал за ним – Эдвард медленно отходил в мир иной. И тогда я решил подарить ему вечную жизнь. Приближаясь в тот момент к его кровати, я опасался, что спустя столько времени, я не сдержусь и убью его... Какой же он был горячий... С каждой каплей крови во мне все больше просыпался тот монстр, о существовании которого я хотел забыть навсегда... Но я нашел в себе силы остановиться. Я забрал юношу с собой, научил обходиться без человеческой крови... Но, как и любой подросток, он бунтовал и иногда исчезал из дома... Я прощал ему все, так как Эдвард стал смыслом моей жизни после того, как из нее исчезла Эсми. Последнее, что я узнал о ней — в 1917 году она вышла замуж и вполне счастлива в браке. Вот тогда я и заставил себя поверить, что никто не давал мне права разрушать ее счастье. Она стала учительницей, иногда мы случайно сталкивались на улице.
Я продолжал работать в той же больнице. В 1921 году, в июне, я был на операции, когда ко мне подошла медсестра и сообщила, что привезли беременную женщину, у которой еще по дороге сюда начались схватки, а сейчас это все грозит серьезными осложнениями, и доктор Тайл просит меня заменить его. Но у меня у самого была очень сложная операция, поэтому я отказался. Когда все закончилось, я зашел к Тайлу узнать о пациентке.
— Здравствуй, Джеймс.
— Привет, Карлайл.
— Как там рожавшая? Все обошлось?
— К великому нашему счастью, да, — устало ответил он.
— А как ее зовут?
— Сейчас посмотрю... – Джеймс перелистывал журнал поступивших к нам в больницу. – Вот, нашел. Эсми Эвенсон, 26 лет...
— Почему ты мне раньше не сказал?!
— Я ведь посылал к тебе Анжелу...
— Она говорила, что там возможны осложнения...
— Карлайл, а что ты так беспокоишься? Все уже закончилось, и при том благополучно...
— В какой она палате?
— Она еще в реанимации должна быть... Карлайл, ты куда?
Но я уже выбегал из кабинета. Эсми, моя милая, она здесь, я должен её увидеть... Вот и дверь реанимационного отделения, мне навстречу вышла медсестра.
— Вы куда, доктор Каллен?
— Недавно родившая, Эсми Эвенсон, в каком блоке?
— В «А»...
Блок «А» находился этажом выше. И вот я опять сидел около нее и ждал, когда она проснется.
— Доктор Каллен, что с моим ребенком? Где он?
— Эсми, успокойся, все хорошо. Ты пока в палате интенсивной терапии, а ребенок в отделении для новорожденных, скоро ты его увидишь...
— А вы его осмотрели?
— Нет, я только с операции, узнал, что ты здесь, зашел навестить...
— А когда мужа ко мне пустят?
— Дней через пять можно будет ему прийти. А пока отдыхай…
— Спасибо вам, доктор...
— Эсми, можешь звать меня просто Карлайл.
— Хорошо. Спасибо, Карлайл.
— Не за что. Поправляйся.
— Карлайл, можно еще один вопрос...
— Я слушаю.
— Вы абсолютно не изменились за время, которое прошло с нашей первой встречи. Как такое может быть?
— Я очень надеюсь, что ты позволишь мне оставить это в секрете. Возможно, позже ты узнаешь мою историю. А теперь отдыхай... – тогда я еще не знал, насколько пророческими окажутся мои слова.
Я зашел в палату новорожденных и спросил у медсестры, где ребенок Эсми.
— В центре палаты, у нее сынок родился, симпатичный такой малыш.
Надев повязку, бахилы и белый халат я прошел к кроватке. У ребенка были мамины глаза и такая же улыбка. Я пожелал расти ему здоровым и любить родителей. После этого я отправился домой, заглянув по пути в палату Эсми – она спала.
Дома я обнаружил, что Эдвард в очередной раз ушел. А мне необходимо было на несколько дней уехать в другой город. Оставив сыну, а я считал его своим сыном, записку, я уехал. Там мне пришлось задержаться. Возвращаясь домой, я решил побывать на утесе, где часто проводил вечера, когда еще не было Эдварда или когда он сбегал. Подъезжая, я заметил одинокую фигуру... Кто бы это мог быть? Люди не появляются здесь, считая это место проклятым, и я не спорю – здесь очень опасно, ведь вершина утеса представляет собой маленькую каменную площадку, а внизу волны с шумом разбиваются о скалы. Подъехав еще ближе, я узнал человека. Это была Эсми... Я изо всех сил побежал наверх, но этот подъем даже для меня всегда был трудным... В результате, когда я поднялся, на площадке уже никого не было. Я тогда подумал, что мне привиделся этот ангел, но все же посмотрел вниз... Она лежала там, на скалах... Почти одним прыжком я покрыл то расстояние, что разделяло нас. Оказавшись рядом, я услышал редкие удары сердца, решил, что в больнице ей быстро помогут... Положив ее на заднее сидение машины, я помчался к месту работы. Там передал ее на руки бригаде врачей, но уже через полчаса мне сказали, что она умерла...
Я не хотел верить в это, думал, что теперь мне точно все будет безразлично в этой вечности, которую я не смогу разделить с любимой... Я попросил разрешения увидеть ее в последний раз. Меня проводили в морг... Я долгое время просто стоял рядом с ней и думал, что уже не увижу этих глаз, которые так поразили меня при первой встрече. Я наклонился, чтобы поцеловать её в лоб на прощание... И вдруг услышал удар её сердца... Он бы совсем слабый и скоро затих, но я стал более внимательно слушать, и, спустя какое-то время, услышал еще один! Она еще жива, но вот-вот умрет... Что делать? В голове были две противоречащие друг другу мысли – разум утверждал, что нужно все оставить, как есть, а давно умолкнувшее сердце говорило: «Ты знаешь, что можешь ее спасти! Так действуй!» И я последовал настойчивому совету второго голоса. Началась предсмертная агония, потом все стихло. Эсми дышала, она спала, точнее, это был её последний обморок. Но все самое сложное было еще впереди. Я понимал, что иду на преступление, но ничего другого сделать просто не мог... Я взял Эсми на руки и вынес через пожарный вход к своей машине. Написав записку, на тот случай, если она очнется, я тем же путем вернулся в морг, в своем кабинете взял историю ее болезни, пролистал, положил в пакет, собрал еще какие-то бумаги со стола и вышел в коридор, притворился, будто очень расстроен последними событиями. В приемном покое попрощался со всеми, но никому не сказал, что больше здесь не появлюсь... Из ее карты я узнал, что ребенок умер... Мне повезло, что уже была ночь, и народу осталось очень мало – только дежурная бригада. Не вызывая ни у кого подозрений, я вышел на улицу и сев в машину, как обычно, поехал домой. Эдвард вернулся к тому времени и встретил меня в гараже.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |