Все притихли. Я задумалась – ведь это, скорее всего, был вампир. А как же доктора разобрались с этой загадкой? Хотя, насколько я знала, через несколько лет Элис отправили в психбольницу – и забыли о ней. А как же её сестра – Синтия? Разве ей не было интересно, что случилось с её сестрой? Но тут мои мысли прервало начало рассказа Джаспера:
— «Моя история имеет отношение к моему совершеннолетию. В свои 18 я был очень решительным юношей, поэтому часто попадал в маленькие приключения. Я не знал преград в веселье, радости и смехе. Практически каждый день, начиная со своего десятилетия, я играл в пиратов со своим братом Брюсом. Нам всегда было очень весело, и когда мы строили планы на будущее, мы всегда включали в наши планы эту игру. Но этому не суждено было исполниться – однажды утром, когда я только проснулся, я услышал, как моя мама говорит по телефону. Сначала она успокаивала собеседника, потом приглашала в гости, а в конце моя мама заплакала. Я заволновался, и выбежал узнать, что случилось, но лучше бы я этого не делал… Когда я спросил свою мать, почему она плачет, она лишь закивала головой, а затем вновь залилась слезами. Я не мог смотреть, как страдает моя мама, поэтому очень решительно начал расспрашивать о происшедшем. Но когда я узнал повод маминых слёз, пожалел, что спросил об их причине – мой брат умер. «Он умер этой ночью – его зарезали ножом» — дрожащим голосом рассказала мне моя мама. «Врачи сказали, что выявили в его организме чрезмерное количество выпивки, так что твой брат погиб в пьяной драке». «А кому ты звонила?» — спросил я безжизненно. «Твоему дедушке и бабушке – они тоже долго плакали над смертью Брюса, и я решила их пригласить, ведь они должны присутствовать на похоронах своего внука…». Я кивнул, и бросился вон из кухни. Следующие пять месяцев я был как будто в трансе – ничего не делал, ни с кем не разговаривал и не играл. Когда через два месяца мама вызвала психиатра, тот сказал, что у меня сильный шок, и возможны серьёзные последствия этого шока. Так и было. Знаете, через несколько лет после конца моего шока я начал разбирать, в чём же тут дело. Почему у меня был шок – из-за потери брата или из-за того, что я всегда считал его примером для подражания? А может из-за того, что считал невозможным умереть в пьяной драке, особенно ему?
Так вот, когда прошло пять месяцев с начала моего шока, а я всё не шёл на поправку, мне приснилась она – моя будущая невеста. В моём сне я видел нас, идущих к алтарю, улыбающихся, и любящих друг друга. Когда утром я проснулся, решил, что во что бы то не стало, разыщу эту загадочную красавицу. К счастью для моих родителей, эти поиски отвлекли меня от транса, но к несчастью для меня, я нашёл Элис лишь примерно через пять лет, так как на тот момент мне было четырнадцать».
Элис улыбнулась, и обняла своего мужа – какая же они были отличная пара! Теперь была очередь Эммы рассказывать самый запоминающийся случай из своей жизни, но она не спешила. Любительница страшилок и фантазёрка по натуре, Эмма всегда говорила как-то загадочно. И сейчас она начала рассказ, полным таинства голосом:
«Это произошло, когда мне было лет семь, ночью. Я сладко спала, и мне снились эльфы, как вдруг все эльфы упали в пропасть – конечно, в моём сне – и в своём сне я проснулась. Затем я пошла к друзьям – всё ещё во сне – и начала болтать с подругой. После этого – уже вечером – я ехала на велосипеде домой, как вдруг я заметила, что прямо на меня ехал автобус. Я кинулась вправо, но это было очень круто для велосипеда, поэтому я упала с него, дважды перекувыркнулась в воздухе и умерла… Когда утром я проснулась, не чувствовала своих ног – позвонили знакомые, и пригласили в гости. Прямо как во сне. Я поехала к подруге, но взяла с собой шлем – а вдруг поможет? Когда вечером я ехала домой, я старалась ехать очень аккуратной, но будущее не переделать – автобус ехал прямо на встречу мне, и раньше я его не замечала – был сильный туман. Я, как и во сне, резко свернула направо, перекувыркнулась, но осталась жива – а всё благодаря видению и шлему».
— А часто ты видишь будущее? – спросила сдавленным голосом Элис, и я не удивилась этому – у неё мог быть дар предвидеть – прямо как у Элис.
— Нет, лишь однажды, — пожала плечами Эмма, и Элис беззвучно выдохнула. – Но я бы очень хотела видеть будущее. Это ведь так интересно – узнавать события перед тем, как они произошли!
— Да, это просто фантастика, — пробормотала Элис, и все засмеялись.
— Ребята, давайте зажжём нашу гору веточек, — пробасил Эмметт.
— Эмметт, ты что, хочешь костёр? – подняв бровь, спросила Розали и прибавила: — Ещё ведь рано!
— Такого понятия как «рано» я не знаю, — хмыкнул Эмметт, а затем поднялся, и сказал: — Ну так кто идёт со мной?
Все дети загалдели, и побежали на улицу. Я, не зная, что делать, решила выйти, и тоже встала. Увидев, что я собираюсь на улицу, моя семья тоже встала, и мы толпой вышли на улицу. Дождь уже прошёл, а вот сырость оставалась, поэтому мы зажгли костёр лишь с третьей попытки. Он осень красиво горел, но этого Эмметту было мало – он решил посоревноваться, кто больше приготовит сосисок. Вначале никто не решился с ним соревноваться, но потом Эмметт сказал, что он будет в одной команде, а все остальные – в другой, и мы решили попробовать. Конечно, количество победило качество, но Эмметт сказал, чтобы все положили сосиски обратно в пакет, и взяли ещё не приготовленные.
— Эмметт, если ты снова хочешь играть в эту глупую игру… — начала было Розали, но мой старший брат перебил её:
— Нет, крошка, я не собираюсь снова проигрывать. Как насчёт кидания сосисками?
— Ничего глупее… — сказала Роуз, но Эмметт не дал ей договорить, и бросил в неё предметом спора.
— Эмметт, — взвизгнула блондинка, и бросила в него ответную сосиску. Мой брат увернулся, но прокричал:
— Ребята, кажется Роуз согласна! Атакуем их!
Все мальчишки тоже схватили по сосиске, но тут их перебила Эсми: — Ребята, если вы будете кидаться едой, от всех вас будет плохо пахнуть, а душа в лесах, как известно, не бывает!
— Э-э-э… Пожалуй, ты права, — согласились Каллены, и побросали продукты в пакеты.
— Ой, смотрите! — закричала вдруг Сьюзан. – Звезда падает!
Все быстро посмотрели на то место, которое показала Сьюзан, и лихорадочно начали вспоминать, что им хочется больше всего. Я закрыла глаза, и загадала своё желание мгновенно – что бы Каллены всегда существовали!
— Всё, можете открывать глаза, — сказала всё та же Сьюзан, и все оглянулись.
— Круто! – сказал Эмметт. – Ну, кто что загадал?
— А рассказывать нельзя, иначе не сбудется, — поучительно сказала Дейзи, а я посмотрела на неё. Она выглядела как обычная тринадцатилетняя девочка – никаких признаков злости, раздражения или досады. А может её заставили служить? Может, Дейзи была доброй, но должна была повиноваться, что бы её не убили?..
— Ну, ладно, — вздохнул Эмметт. – А чем займёмся теперь?
— Нам уже пора домой, — перебила его мечтания Эсми, а затем обратилась к детям: – Ведь родители тоже вас ждут?
— Да, — кивнул Коул. – Нам уже пора, но не беспокойтесь – отец Дэниэла отвезёт нас по домам.
— Хорошо, — мягко сказала Эсми. – Давайте собирать вещи, и грузить всё в машины.
Все Каллены кивнули, и мы начали собираться, так что уже в четыре часа все мы сидели в машинах. Так как было лето, на улице было светло как днём.
Когда, спустя час, мы были возле дома, я заметила незнакомую мне машину – машина отца Мэтью! Когда мы вышли, мистер Мортенсен подбежал к нам:
— Здравствуйте, меня зовут Эго Мортенсен – я отец Мэтью.
— Приятно познакомиться, мистер Мортенсен, — вежливо ответил Карлайл. – Меня зовут Карлайл Каллен, а это моя семья – моя жена Эсми, и мои приёмные дети – Эмметт, Розали, Джаспер, Элис, Эдвард и Белла.
— Позвольте поблагодарить вас за то, что приглядели за этими детьми. Надеюсь, они не принесли неприятностей? – беспокойно спросил Эго.
— О нет, нет, — мягко сказала Эсми. – Они вели себя просто прелестно, и не доставили хлопот – нам было так весело!
— Извините, что спихнул их на вас – они так сильно просились… — покаянно сказал отец Мэтью.
— Не извиняйтесь – лучше ещё приезжайте, — гостеприимно сказала Эсми, и улыбнулась одной из своих фирменных улыбок – открыто и доброжелательно. Что бы там не говорили, Эсми – настоящий ангел, и не только по внешности.
— О, правда? – кажется, мистер Мортенсен искренне удивился. – Это просто прекрасно! Ну, тогда до встречи!
— До свидания, — сказал Карлайл, и гости удалились. Затем они сели в лимузин, и, повернув за угол, уехали.
— Милый человек, — сказала Эсми, и покачала головой. – И как же он сам с ними справляется? Бедный… Видели, какие у него синяки под глазами?
— А мне кажется это из-за недосыпа – ну, работы много, например, — предположил Карлайл, а потом добавил: — ну что, пойдём домой?
— Конечно, — согласились все, и мы гурьбой направились обратно к лесу – отправились все, кроме Джейка. Тот попрощался, и, забежав в глубину леса, перекинулся оборотнем, а затем побежал обратно к резервации. Все Каллены, усмехнувшись, побежали в дом, переоделись, взяли биты и мяч, а затем мы ринулись к нашей поляне. Приятный летний ветерок дул со стороны нашего дома, поэтому мы не учуяли не единого запаха.
Когда мы оказались на поляне, Элис моментально стала на место кетчера, Эсми стала на место судьи, а остальные распредилились по настроению. Я решила немного посмотреть, как играют вампиры. Хотя раньше я и видела это, сейчас я была вампиром, и видела всё намного чётче и лучше. Так как Эдвард бегал быстрее всех, я решила не смотреть на его игру, потому что во мне могло проснуться чувство первенства. Хотя оно и не было так сильно, как жажда, всё равно стало частью меня в моей новой иппостати — как красота, скорость и жажда.
Я решила играть после Джаспера – я давно заметила, что то место, на котором стоял мой брат, имело особенность успокаивать того, кто следующим стоял на этом месте. Я, по правде говоря, сильно волновалась, что у меня могло не получиться, и знала, что только Джаспер знал о моём беспокойстве. Он посмотрел на меня, и, незаметно для всех, подмигнул. Эдвард, к сожалению, заметил это, но и он поддержал меня. Мой муж улыбнулся мне своей кривоватой улыбкой, и кивнул – он верил в меня. Я, глубоко вдохнув, взяла биту, и приготовилась отбивать коварный кидок Элис. Я надеялась, что моя милая сестричка не станет бросать сильно, чтобы я не отбила. Но в то же время я молилась, чтобы её бросок был посильнее, иначе Эмметт начал бы хихикать и издеваться, а уж этого мне не нужно было. И вот… Элис бросила. Теперь я, наконец, поняла, почему Каллены так слажено играют. Мяч летел настолько медленно, что я могла бы словить его раз десять, если не больше. И вот мяч приблизился совсем близко. «Пора отбивать» — мелькнула у меня мысль, и моя рука резко дёрнулась в сторону мяча. На самом деле, я отвела руку довольно плавно, но для человеческого глаза эта скорость была просто молниеносной – уж я то знала. Бита, на тот момент крепко сжатая в моей руке, сильно отбила мяч, и тот отлетел намного дальше, чем я ожидала – метров на сто. После этого отличного броска я вообще забылась обо всём, и просто отдалась игре.
Часом позже мы решили возвращаться домой. Когда Несс поужинала, я, Эдвард и Ванесса направились к нашему дому.
Когда я, мой муж и моя дочь пришли домой, мы заметили, что возле нашей двери лежит блокнот.
— А чей это? – нахмурившись, спросила Несс.
— Не знаю, — пожав плечами, сказала я. – А ты не знаешь, Эдвард?
— Сейчас об этом блокноте никто ничего не думает, — ответил мой муж, а затем поднял эту тетрадь. Она была коричневого цвета и с маленьким черепком на обложке. Эдвард хотел открыть эту тетрадь, но я выхватила этот блокнот, и сказала:
— Давайте не открывать этот блокнот, а просто выбросим его – вдруг его кто-то потерял? Или он содержит что-то, что не позволено читать вампирам?
Уж я-то знала, что люди в такую глушь не ходят, да ещё и с блокнотами. Либо это обронил кто-то из оборотней, либо – кто-то из вампиров. Мои родные пожали плечами, и кивнули. Я взяла маленькую лопату, которой ещё несколько месяцев назад копала Несс, и вырыла маленькую яму. Я хотела уже положить этот блокнот, и закопать, но тут моё шестое чувство дало о себе знать: «Не выбрасывай его – он может содержать что-то важное!». Я оглянулась назад – Эдвард и Ванесса уже зашли в дом – и незаметно положила блокнот в карман. Затем я закопала яму, и направилась в сторону дома. Когда я вошла в дом, остолбенела – и отсюда было прекрасно видно комнату Ванессы, но я не узнавала её. Просторная комната нежных тонов за несколько часов моего отсутствия превратилась в пёструю и напичканную духами коморку. Кровать моей дочери, на которой были нарисованы ангелы, теперь переливалась яркими тонами красного, а стол был завален всеразличными модными журналами и плакатами. Я уже даже не говорю о ковре – на нём красовался чёрт, и надпись «В каждом из нас живёт демон. Так почему мы его скрываем? Давайте дадим ему волю!». Эта надпись раздражала меня больше, чем стены, стол и кровать, и при том вместе взятые. Я, всё ещё злясь, посмотрела на Эдварда – как к такому выпаду отнёсся мой муж? На ковёр он, слава богу, посмотрел с неприкрытым отвращением, а вот его взгляд на кровать… Этот взгляд выражал только презрение к ограниченной фантазии. Проще говоря, если бы кровать была синего и голубого цветов – а синий это любимый цвет Эдварда – мой муж был бы только рад большой изобретательности нашей дочери. Я посмотрела на своего мужа с лёгкой апатией, и пошла в свою комнату. У меня была собственная комната около двух месяцев – а причина тому быстрый рост Несс. Моя комната была большой, с балконами и с двумя окнами. Она была голубого цвета – идея Эдварда – и с наклейками звёзд на потолке. Также в моей комнате был огромный стол, на котором лежали плеер, телефон, ноутбук, папка с моими рисунками – с недавних пор я заметила этот свой талант – рамка с нашей семейной фотографией и небольшая стопка писем моей маме – я уже давно не писала своей матери, и чтобы всё-таки не написать через компьютер, я писала письма на бумаге, таким образом полностью контролирую свои желания – ведь почты у нас не было.
Я улеглась на кровать, и, посмотрев в потолок, начала думать. Каллены, Рене, Аризона, Чарли, Форкс, друзья, Дейзи, Вольтури, беззащитные дети – во всём этом моя жизнь… Мои размышления перебили шаги Эдварда.
— Тук – тук, — насмешливо произнёс мой муж, и зашёл в комнату. В руках у него были книги. Встретив мой любопытный взгляд, Каллен объяснил: — Я принёс эти книги в твою комнату, чтобы ты могла читать их в любое время. Кстати, я хотел спросить – что ты будешь делать?
Я подумала, и ответила:
— Я буду валяться на кровати, и читать, — и благоразумно не сказала, что буду читать.
Эдвард вроде был немного удивлён, но быстро взял себя в руки: — Понятно… Ну, тогда я пошёл, — и мой муж выпрыгнул из окна, а затем побежал в лес. Я не стала терять время зря, и, открыв загадочный блокнот, начала читать самую первую запись:
«Март, 2009 год
Меня зовут Джейн Вольтури, я живу в Италии, и я впервые начала вести дневник. Я не знаю, почему, но мне захотелось поделиться своей жизнью с кем-то, кто поймёт меня, и не будет усмехаться над моей откровенностью.
Я редко вспоминаю о тех временах, когда ещё не была могущественной вампиршей из клана Вольтури, наводящей страх на провинившихся. Никаких талантов, никаких нападений, никакого удовольствия – удивительно, как я вообще протянула целых семнадцать лет?
В XVIII веке для девушки был только один путь – замуж. Ладно бы ещё, будь я богата: тогда разъезжала бы в каретах, жевала бы шоколадные конфеты – и никаких тебе пелёнок-готовки-уборки. Но я была девушкой из среднего класса, и для меня все двери были закрыты, кроме обшарпанных чёрных ворот в скучное замужество, рождение детей, чаще умирающих, чем выживающих, и постоянную стирку грязных мужних носков.
Наш с Алеком отец, перебравшийся в Вольтерру из Лондона после смерти матери, держал лавку тканей, которая должна была перейти к Алеку. Братцу тоже не светило ничего великого: он должен был провести всю жизнь, стоя за прилавком, жениться на какой-нибудь безликой девчонке и каждый божий день своёй никчёмной жизни милостиво целовать её в щёку, уходя работать.
Что уж тут скрывать – это было ужасно. Для нас, хотевших повелевать, жалевших, что родились не в королевской семье, ничего хуже и представить было нельзя. Провести весь отмеренный мне век за плитой в окружении сопливых детей – и это мне-то, Джейн, красивой, умной, одарённой, рождённой для другой жизни!
Подумать только, меня собирались выдать замуж за полного краснолицего булочника (кажется, его звали Винченцо… или Альберто, какая разница?), который мылся не больше раза в месяц, болел астмой и смачно целовал меня на правах жениха при каждой встрече!
Наши с Алеком судьбы были предопределены. Нашу биографию можно было смело писать, едва мы появились на свет очаровательными темноволосыми близнецами, — настолько всё было ясно. Никаких неожиданностей, никаких сюрпризов, никаких сторонних вмешательств.
К счастью, судьба распорядилась иначе.
***
Тот день, 19 мая 1799 года, я помню во всех подробностях. Не знаю, зачем я хотела сохранить мельчайшую деталь последнего дня своей человеческой жизни. Просто много думала об этом, когда только стала одной из Вольтури. Размышляла о том, как карта легла. О том, как мне повезло. О том, как необычно складывается судьба… Романтическая девчонка, нет бы о чём поважнее подумать!
Утро было совершенно обыкновенным и не сулило никаких перемен. В последний раз я спала той ночью, в последний раз просыпалась и чесала непослушные кудри, в последний раз готовила завтрак и помогала Алеку в лавке… словом, в последний раз я была замухрышкой Джейн Эрнтайн, скучной дочерью лавочника!
Да… пожалуй, именно это слово подходит для моей человеческой жизни. «Скучно». А ещё беспросветно, безнадёжно и тоскливо. Удивительно, что к тому моменту я ещё не превратилась в серийного убийцу, не стала тайной любовницей премьер-министра, не изобрела летательный аппарат или, на самый худой конец, не зарезала себя кухонным ножиком!
В тот вторник Алек снова попросил меня и нашего младшего брата Брендана помочь ему в лавке. Если бы не любовь к брату, я бы не согласилась: перспектива целый день изнывать от жары за пыльным прилавком, зевать и тщетно пытаться прихлопнуть вездесущих мух и комаров меня не прельщала. Может, кому-то и нравится такая жизнь, но мы, Джейн и Алек Эрнтайн, её терпеть не могли.
Брендан нас не понимал: его всё устраивало: и заурядность, и скука, и безысходность (он предпочитал называть её предопределённостью). Он вообще не был похож на нас: пшеничный блондин с тусклыми голубыми глазами – куда ему до нашей воистину дьявольской красоты?
В мае, июне и июле лавка всегда напоминала баню: за день, проведённый там, можно было свариться заживо. Отец запрещал нам открывать окно, потому что боялся, что налетят мошки. Но толку от запрета не было: мошки всё равно находили щёлки и пролезали, а вот мы нередко падали в обморок от банальной нехватки воздуха.
Ярко-рыжие стены лавки были исклеены плакатами, которые красочно рассказывали о новых поступлениях ткани и разных мелочей. Незатейливый деревянный прилавок был построен очень грубо, и, бывало, первым, что видели клиенты лавки, была столешница, утыканная торчавшими во все стороны опилками.
Если бы у меня была своя лавка, я бы не довела её до такого состояния. Это просто ужас какой-то! Неудивительно, что при таком раскладе у нас практически не было клиентов: я бы и сама ни за что не пошла в лавку, больше напоминающую барак!
Отец говорил: «Да ладно, мы ж не из знатных, пробьёмся как-нибудь».
Брендан поддерживал его: «Чай не короли, вытерпим».
Но мы с Алеком были людьми другого сорта. Откуда у детей небогатого итальянского лавочника в конце XVIII века могли взяться врождённый аристократизм, властность и величие? Отец нередко пытался «выбить из нас эту дурь» побоями. Сколько мы с Алеком от него натерпелись, вспомнить страшно!
Посетителей было мало: до обеда зашёл только старый рыбак в потрёпанном пиджаке, попросивший пару метров ситца для своей жены. Развернувшись к двери, клиент словно бы нарочно разлил на полу рыбий жир из маслянистой кадки, доверху заполненной свежим уловом.
Но я не успела протереть пол, потому что в ту же секунду скрипнула дверь, и на пороге показалась полная дама в шляпе с разноцветными перьями, до ужаса безвкусно и богато одетая, и спросила у нас красного шёлка. Алек отмерил ей рулон и завернул покупку в плотную бумагу. Я уже решила, что всё обошлось, как вдруг как назло, двигаясь к выходу, дама шагнула прямо в лужу с рыбьим жиром. Её ноги тут же разъехались, а шов на вычурной ярко-зелёной юбке разошёлся. Чудом сохранив равновесие, покупательница встала, но, не успев дойти до двери, снова упала и на этот раз уже потянула ногу.
Бормоча проклятия, женщина кое-как поднялась и, сильно хромая, гордо удалилась из лавки, надрывным голосом произнося: «Больше ноги моей тут не будет! Никогда, никогда, никогда…»
Да, день выдался что надо.
Последний обед в моей жизни прошёл как обычно: Брендан что-то восторженно бормотал, Алек, насупившись, глядел в свою тарелку, явно желая увидеть там что-то получше овсянки, а я, с как можно более противным звуком водя ложку прямо по тарелке (братья уши зажимали), думала, мечтала, строила планы. Удивительно, как я тогда была близка к своей мечте.
К семнадцати годам мне смертельно надоело быть Джейн Эрнтайн. Ну, кем я была в этом мире? Да никем! Мелкой ничего не значащей песчинкой. Сидела, ела какую-то овсянку, а в мире между тем происходили удивительные вещи… и все они случались без моего участия.
После обеда мы продолжили обслуживать клиентов, что на самом деле сводилось к банальному ожиданию, не скрипнет ли снова дверь, и не появится ли очередной посетитель. Заходили они нечасто: знатные люди предпочитали лавки побогаче, а незнатным ткань была нужна редко, потому что они не меняли наряды по нескольку раз в день и вовсе не считали ниже своего достоинства надеть одну вещь не только дважды, но даже и десять, и двадцать раз. Малоинтересная публика!
С пронзительным скрипом дверь распахнулась, и на пороге появился удивительной красоты мужчина. Его мертвенная бледность и удивительная, не поддающаяся описанию красота поразили меня, словно приковав к прилавку. Но венцом всему были ярко-красные глаза. Такое не каждый день увидишь!
Ха, да я сейчас сама красивее в сто раз!
Когда мы с Алеком только стали вампирами, беспрестанно восхищались своей внешностью. Я и в жизни-то была ничего (знакомые мужчины говорили моему отцу: «А Джейн у тебя аппетитненькая!»), а, переродившись, превратилась в удивительную красавицу.
Но тогда новый клиент показался мне просто ангельски прекрасным. Он был одет в обычную, но довольно-таки изысканного покроя одежду, демонстрировавшую его неплохое положение в обществе.
— Здравствуйте, — перелив звонких колокольчиков в голосе итак уже заинтриговавшего меня человека окончательно лишил меня дара речи. – Я бы хотел купить в вашей лавке метров двадцать чёрного сатина, если вы не возражаете.
Куда ему столько? И зачем?
Несмотря на всю свою красоту, посетитель излучал опасность: красные глаза, вкрадчивые интонации в голосе… но, пожалуй, меня, Джейн Эрнтайн, девушку, за все свои семнадцать лет жизни не видевшую ничего, кроме небольшого квартала Вольтерры, она привлекала куда больше, чем даже божественная внешность клиента.
— Минутку, — Алек поймал мой взгляд и, прочитав в нём восхищение, восторженно сверкнул глазами.
Наверное, брат уже понял что-то тогда. Знал, может быть, как всё будет.
Скорее всего, стороннему наблюдателю трудно было бы узнать величественную, беспощадную красавицу Джейн Вольтури в маленькой прижавшейся к прилавку девушке, смотревшей на удивительного гостя во все глаза, широко открыв рот от изумления.
Да, судьба порой вытворяет с людьми необычные штуки. Уж в этом мы с Алеком убедились.
— Да, и позвольте также приобрести у вас нитки в тон, — пропел незнакомец.
— Простите, — неуверенно пробормотал он, — за нитками придётся пройти на склад. Там есть немало оттенков чёрного, думаю, мы сможем вас чем-нибудь порадовать.
Клиент чуть заметно улыбнулся, как будто бы радуясь представившемуся шансу.
— Да, — он явно был доволен, — и, надеюсь, очаровательная юная синьорина сможет нам помочь.
Я даже не подумала, зачем там может понадобиться моя помощь, настолько была поражена обращением ко мне. «Очаровательная юная синьорина»! Неужели это и правда я, неинтересная девчушка из среднего класса? Наконец-то меня оценили по достоинству!
С трудом взяв себя в руки, я вслед за Алеком и гостем прошла на склад.
Складом у нас называлась маленькая тёмная комнатушка, забитая, кроме не поместившихся на прилавок товаров, ещё и разным старым хламом. Удивительно, что Алек вообще предложил загадочному клиенту пройти; обычно мы старались не выставлять лавку перед покупателями в ещё более невыгодном свете.
Хотя куда уж невыгоднее!
То, что случилось дальше, легко угадать. И тяжело вспоминать.
Наш загадочный клиент укусил сначала Алека, а потом – меня.
Не зная сути дела, я думала, что он меня убил. Вот дурочка! Не понимала, что моё желание исполнилось. Я стала сильной. Я была никем, а тут вдруг стала кем-то. От меня что-то зависит. Я могу что-то решать.
Случилось то, о чём мечтала маленькая робкая Джейн Эрнтайн.
Но тогда мне было не до желаний. Пожалуй, единственное, чего я хотела – умереть побыстрее и мучаться поменьше.
Идиотка, не понимала своего счастья. Хотя мне было действительно ужасно.
Это было во много раз хуже папиных побоев. Тогда его жестокие удары показались бы мне лёгким прикосновением ветерка. Ну, надо же.
Боль пронзала меня изнутри адским огнём. Я знала, что посетитель меня укусил, но было впечатление, как будто на самом деле меня подожгли. Я горела, горела, горела…
Ненавижу вспоминать об этом. И не буду.
Главное, я стала вампиром, оставив Джейн Эрнтайн в прошлом.
Я открыла глаза там же, на грязном складе. Меня переполнили новые впечатления: ещё бы, раньше я не могла так хорошо видеть, слышать и чувствовать запахи!
Меня испепеляла жажда, но вокруг я не замечала ничего съестного, и это меня раздражало.
Алека рядом не было, но ни о нём, ни о таинственном госте, я не думала. Мне нужно было попить, усмирить дикую жажду в горле, которая захватила меня всю.
Я вышла в лавку. Вокруг ничего интересного не было, только за прилавком валялось безжизненное тело Брендана.
Но мне он никогда не нравился, поэтому я жалела только о том, что вся его кровь до последней капли была выпита.
Лавка была закрыта снаружи, и я не знала, как выйти. Может, выломать дверь?
Вдруг в замочной скважине зашевелился ключ. Я притаилась за прилавком. Пахнет кровью… сладкой, тёплой, живительной кровью…
Проворочавшись с замком, в комнату вошёл высокий сутулый мужчина с жидкими седыми волосами и направился к прилавку.
Не долго думая, я набросилась на незнакомца. Я пила и пила, наслаждаясь вкуснейшим напитком. Вот оно, счастье! Жажда не ослабевала, но всё же чуть-чуть успокаивалась.
Допив, осушив труп за несколько минут, я встала и огляделась вокруг.
Я снова взглянула на обескровленное тело и поняла одну вещь.
Это был не незнакомец.
Это был мой родной отец.
Наконец-то я смогла отомстить ему за всё! За эти ужасные семнадцать лет, за возможности, которых он меня лишил!
Да к тому же его кровь была так необыкновенно вкусна, так сладка, что в тот момент мне было всё равно, кто он мне – отец или просто случайный прохожий.
А впрочем, какая разница?! Отец мне был не дороже первого встречного!
Через чёрный ход в комнату зашёл вчерашний клиент.
— О, Джейн, — он посмотрел на меня с явным интересом, — вы уже очнулись? Что ж, хорошо. И даже уже поохотились, как я вижу, — мужчина посмотрел на валявшийся на полу труп и усмехнулся. – Молодец! Быстро вы. Однако же попрошу вас больше не охотиться в черте города.
Тут же в лавке появился Алек.
Удивительно, как сильно брат изменился! Стал таким же, как и тот, кто нас укусил: бледным и удивительно красивым.
— Ну что ж, — мужчина постарался говорить доброжелательно, — у меня для вас есть очень, очень выгодное предложение.
Мы с интересом вслушивались в каждое его слово. Может, он предложит нам ещё крови?
— В нашем вампирском мире есть свои законы, и главный из них – не раскрывать тайну. К сожалению, — он выразительно посмотрел на меня, — многие вампиры его нарушают. Без наказания нет закона, поэтому кто-то должен вершить правосудие. В этой роли выступает могущественный клан вампиров Вольтури – одарённые вампиры этого клана устанавливают справедливость в нашем мире. И кроме этого, — он улыбнулся, — они, не выходя из башни, получают столько крови, сколько захотят.
Ключевая для новорождённых вампиров фраза была сказана. Теперь мы были готовы идти за незнакомцем на край света.
И, кроме того, клан, о котором говорил посетитель, был похож на королевскую семью. Вольтури повелевали, вершили правосудие и получали всё, чего хотели. Не то ли, к чему так упорно стремились мы с Алеком в человеческой жизни?
— Предлагаю вам вступить в клан, — незнакомец продолжал развивать свою мысль. – Смею вас заверить, мы выбрали вас ещё давно, на празднике на городской площади, да только всё руки не доходили. Вы обладаете уникальными талантами, и именно поэтому вам предложена честь стать воинами Вольтури.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |