Той ночью, пролетая над Можайском, Смоленском, Вязьмой, Рославлем, я, конечно, еще не знал, что утром 9 мая 1945 года мне доведется совершить первый мирный полет из Берлина в Москву.
Мой самолет, проверенный и испытанный на трассах воздушного моста, на этот раз стал вестником долгожданной Победы, вестником мира.
...Все было необычным и волнующим в эти теплые майские дни. Предчувствие Победы витало в весеннем воздухе. Наши войска штурмом взяли Берлин. На рейхстаге водружен красный флаг. Было ясно — скоро конец войне. Но враг еще ожесточенно сопротивлялся. Летчики авиатранспортного полка, которым я тогда командовал, ежедневно перебрасывали к линии фронта грузы и боеприпасы для наших войск, ведущих бои с фашистами уже в центральной Европе.
Последний боевой вылет к линии фронта мне предстояло совершить 8 мая. И вдруг приказ: флагманскому кораблю, т. е. моему самолету, изменить маршрут и доставить в Берлин правительственную делегацию. Понял, что там должны произойти какие-то очень важные события. До Берлина нас сопровождали 9 истребителей. И когда самолет сел на узкую, изрытую воронками площадку Темпельгофского аэродрома, я тоже еще не знал, что в ночь с 8-го на 9 мая я подниму в воздух самолет, на борту которого будут находиться документы: Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и фотоснимки, запечатлевшие исторические минуты подписания этого акта. Начнется мой первый послевоенный полет навстречу поднимающемуся солнцу, мирному рассвету.
В эти минуты я и мои товарищи мысленно подводили итог всему пережитому в годы войны. Вот миновали государственную границу. Из-за розоватых облаков медленно выплыл диск солнца. Оно вставало во всем своем весеннем ослепительном блеске, словно сообщало моей израненной земле радостную весть о наступлении мирного утра. Где-то далеко-далеко — Ленинград. Я подумал об этом, и теплая волна захлестнула сердце. Какое счастье, что он живет, дышит, залечивает раны!.. И вставали в памяти дни, когда мы, летчики Московской авиагруппы, водили [254 ]свои самолеты в осажденный город. Мы не думали об опасности. Мы думали о тех драгоценных тоннах груза, которые могли спасти еще несколько тысяч жизней ленинградцев. Вспомнились слова члена Военного совета Ленинградского фронта А. А. Жданова, обращенные к летчикам: «..ленинградцы никогда не забудут помощи летчиков гражданского воздушного флота». Но до этих слов, сказанных на исходе декабря, были октябрь, ноябрь и декабрь 1941 года — три месяца боевой работы, благодаря которой не рвалась живительная нить между осажденным городом и Большой землей.
А ведь поначалу были минуты, когда я и многие мои боевые товарищи, в их числе В. А. Пущинский, И. С. Булкин, Г. С. Бенкунский, Ф. Ф. Ильченко, С. А. Фроловский, думали о том, что наше место — на боевых самолетах. И только после первых полетов в блокадный город мы поняли глубокий смысл слов, произнесенных комиссаром Московской авиагруппы И. М. Карпенко: «Будете, друзья, воевать на своих транспортных самолетах. Аэрофлот полностью мобилизован».
Крепко, на всю жизнь врезалось в память все, что связано с теми далекими днями сурового сорок первого года, с боевыми буднями огненного коридора над ладожскими водами. Все мы делили в те дни пополам — и горе и радость, радость побед, человеческого тепла, дружбы.
Наши сердца переполняла нежность и любовь к тем ленинградским детям, для которых мы снова и снова поднимались в воздух навстречу смертельной опасности, во имя которых отказывались даже от маленького кусочка хлеба, прилетая с грузом в блокированный город.
Таким смелым, отважным летчиком, моим товарищем по эскадрилье был командир корабля Герой Советского Союза С. А. Фроловский. В каких только переделках не побывал в годы войны этот храбрый, мужественный ветеран Аэрофлота. Помню случай, когда на самолет Фроловского, несколько поотставший от строя, напали «мессершмитты». Часть экипажа получила тяжелые ранения, вышел из строя один мотор. И вот здесь-то, над неспокойными водами Ладожского озера, Семен Алексеевич проявил завидное хладнокровие и с помощью летчиков остальных самолетов, которые сбавили скорость и открыли массированный [255] огонь по фашистам, догнал нашу группу и затем мастерски посадил свой израненный самолет на аэродроме.
Однажды после войны на встрече с пионерами Фроловского спросили, сколько он сбил вражеских самолетов.
— Ни одного, — ответил он.
— Как ни одного? — удивились ребята. — А за что же тогда вас наградили Золотой Звездой Героя Советского Союза?
Семен Алексеевич — человек скромный, не любящий выставлять свои заслуги, — рассказал об этой схватке над Ладогой и о других случаях, после чего ребята попросили извинения за свою неосведомленность. Они просто не представляли, какого мужества требовали полеты на трассах воздушного моста и другие полеты на транспортном самолете.
...Иногда мне кажется, что совершенные моим экипажем авиарейсы в блокадный Ленинград продолжались все военные годы и закончились в День Победы на центральном аэродроме в Москве. Любовью и нежностью к ленинградцам и ко всем людям нашей страны были полны сердца членов экипажа нашего самолета, который утром 9 мая 1945 года принес на крыльях в Москву весть о капитуляции фашистской Германии. Мы помним, как будто только совсем недавно это было, ослепительный свет яркого утреннего солнца, навстречу которому летел наш самолет, — свет первого мирного рассвета.
Содержание
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |