Автор:bellatrix_lestrange87 1 страница

Автор:bellatrix_lestrange87

Бета:Very_Malfoy

Пейринг: Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Гарри Поттер, Блейз Забини

Рейтинг: Angst /Драма /Любовный роман || гет || R

Размер: макси || Глав: 15

Предупреждения: ООС, AU

Саммари: Тот, кто думает, что после победы Поттера война закончилась, глубоко ошибается. Ее пламя больше не вздымается удушливой волной, не вспарывает воздух обжигающими искрами заклятий. Теперь она невидимым жаром плавит души. Ради победы Драко Малфой готов на все: и убивать, и погибнуть. Потому что у этой войны ее глаза. Глаза женщины, которая должна подчиняться лишь ему. Женщины, которую он посадит на цепь

Статус: Закончен

Глава 1

Его тонкие пальцы медленно сжались в кулак, сдирая ногтями тонкую кожу нежной бледной ладони, оставляя на ней красные, слегка припухшие борозды. Привычное жужжание сокурсников за длинным уставленным всякими яствами столом, бессмысленные заигрывания болтливых глупых поклонниц и молчание единственного верного друга. Он не чувствовал и не замечал ничего вокруг, если бы и хотел, все равно не смог бы сконцентрироваться.

Цепкий взгляд - холодные серые глаза, улавливали в этой суматохе лишь редкие, несмелые, но трепетные движения ее рук. Даже издалека, можно было увидеть бежевый, с легким оттенком розового лак. Он тонким слоем покрывал ее подстриженные ноготки, слишком резко выделяясь на фоне смуглой загорелой щеки парня. Оливковый цвет ее кожи так не свойственный всем англичанкам, светлокожим, как будто пожизненно страдающим малокровием. По-девичьи худощавые тонкие кисти рук все смелее касались крупной шеи гриффиндорца, перебирали чуть отросшие пряди его растрепанных черных волос. Она смеялась и должно быть ворковала ему на ухо какие-нибудь глупые нежности, потому что с каждым новым словом, произнесенным ею, губы парня растягивались в совершенно идиотскую улыбку. Драко поднял глаза к потолку Большого зала и посмотрел на пасмурное небо над головой.

- Драко! - мелодичный голос подруги вывел его из оцепенения. Ее миндалевидные маленькие глазки с тревогой смотрели на него.
- Панс?
- Ты опять ничего не ел. – Устало выдохнула Паркинсон и осуждающе покачала головой. - Я напишу твоей матери, Драко, твое голодание не нормально.

При упоминании Нарциссы парень вздрогнул, но по-малфоевски вовремя унял эмоции, сдерживая себя в руках. За столом слизеринского факультета непозволительная роскошь признаться в слабости и тоске по родным людям. Слизеринский принц не мог позволить себе этого тем более. Но Драко, вопреки всеобщему мнению о его холодном сердце, очень скучал по матери. Парень боялся пожаловаться даже Панси, не зачем еще больше топить уже почти целиком утонувшую в грязи репутацию. Скрыв в себе последние остатки добра, он переживал о ней каждый день, о ее пошатнувшемся здоровье после пожизненного заключения отца в Азкабан. Он все чаще гадал, какие еще испытания выпадут на хрупкие плечи этой сказочно красивой и доброй женщины, ожидая, как гром среди ясного неба, тяжких последствий ошибок лорда Люциуса Малфоя. Сколько горячего пепла может рассыпаться на голове женщины, которая всю жизнь прислуживалась не хуже последнего домового эльфа, запертая в родовом поместье мэнора от родных, от глаз мужчин, вдали от всех людей, некогда считавшимися ее друзьями?

Драко мечтал узнать, раскаивается ли отец в своих грехах, жалеет ли он о пропащих годах своей жизни? Ему исполнилось только сорок четыре года, его жене нет еще и тридцати девяти. Как легко и как быстро отец сумел разрушить жизнь своей жене, сыну и свою, собственными руками. Не задумываясь, заклеймить целое поколение вперед унизительной причастностью к Псам Лорда, запятнать лицо одной из знатнейших семей, которое едва удалось отмыть спустя год только злейшему врагу. Разве мог герой не возблагодарить Нарциссу за помощь? За ее золотое молчание, спасшее весь магический мир Британии. Мальчик - продолжающий - разрушать - его - жизнь знал цену этому молчанию и достойно отплатил миссис Малфой за все. Нет, оправдать Люция не желали ни Нарцисса, ни сам Драко. Но богатство, замок и сына, который так и не убил Альбуса Дамблдора, ей сохранили. В тот день она улыбалась впервые на памяти Драко, впервые с четвертого курса. С того проклятого года когда эта тварь возродилась, с того вечера, когда их жизнь пошла набекрень, а отец сидя в кресле у камина зашипел от боли, схватившись за предплечье левой руки. Может, у старшего из Малфоев на самом деле не было иного выхода, но попытаться не угодить в эту темную историю снова, стоило попытаться. Люциус не пытался, он скорее охотно принялся за старое, так и не образумившись. Теперь он гнил в Азкабане, а Драко по праву занял место во главе их большого обеденного стола, место лорда Малфоя. Еще слишком молодой внешне, но вполне созревший внутри, он стал главным и старшим в самой могущественной семье, мужчиной ответственным за жизнь матери, за имя и лицо одного из чистокровнейших родов Франции, ответственный очистить, восполнить и приумножить.

Все те, кто сидел сейчас по разные стороны его рук, потерявшие детство в день, когда на Хогвартс обрушилась первая атака Пожирателей, потерявшие детство, когда их родители гибли во имя свободы или во имя ошибочной идеи, за ложного лидера, сумасшедшего безжалостного полукровку - они продолжали жить. Беззаботно смеялись, улыбались и любили. Им осталось только играть эту лицемерную роль учеников, этаких еще не все повидавших деток, которые всего год назад отражали аваду за авадой в попытках спасти свою жизнь, свою и еще с сотни таких же школьников, как и они. Малфою казалось, что все эти люди на самом деле счастливы этой возможности. Возможности забыть этот ужас, что все еще снился им по ночам, пусть только играть, но игрой создавать видимость счастья, нормальной жизни. И Драко так же, как и все согласился с этой ролью. Ради матери, он исправно надевал маску счастливого подростка, получившего шанс начать все сначала. И если о деяниях новоиспеченного лорда Малфоя забили большинство, им просто стало не до него, то одна единственная душа помнила каждое его слово, каждое действие, направленное в свою сторону.

Нескончаемые потоки брани, волны ненависти, оскорблений и боли. Ничего из этого не было забыто. И сейчас он, белобрысый хорек Малфой, молча, лицезрел идиллию за одним из четырех столов Большого зала.

Ее ладони не переставили гладить возмужавшее лицо, красивое, как говорили хогварсткие девчонки, на переменах перешептываясь у больших витражных окон замка. Не морщась от щекотки, она смело гладила проступающую щетину, забыв о свойственном ей стеснении, словно девушка специально изводила пожирающих ее глазами парней. Симус Финиган не сводил глаз с ее рук, ловя и запоминая каждое движение тонких пальцев. Ее длинные каштановые волосы спадали крупными локонами на плечи, она смеялась, даря врагу Драко полные жалостливой любви взгляды. Как только золотому мальчику самому не претит эта ее жалость? Похоже, и вправду не претит - это же Поттер. Святой Поттер, который, наконец, заполучил грифиндорскую заучку, золотую девочку и самую умную ведьму своего поколения. Грязнокровную Грейнджер.

Малфой все сильнее распалялся от созерцания их нежностей, ему, пожалуй, было даже плевать на Вислого с его идиоткой Лав-Лав. Он слышал, как Блэйз настойчиво повторял его имя. Но отвести рассерженных глаз от милующейся парочки не мог. Друг крепко сжал его плечо. И только ощутив сильные пальцы итальянца, он осознал, что привстал. Почти вытянулся во весь рост, наблюдая, как мерзкая рука героя ползет по ее коленке, вверх по бедру, бесстыдно обхватывая его и легко сжимая. Вынесет ли он, на сей раз, это зрелище? Сумеет ли, истязая себя ее улыбками, подаренными Поттеру, не разорвать гриффиндорцу глотку на глазах у всех? Как же он сейчас ненавидел эту маггловскую дрянь, посмевшую дарить тело, желанное ему, другому.

Под ногтями он почувствовал влагу, сочащуюся из ран кровь. Чистая кровь аристократа, которой не посмеет отказывать даже такая зазнавшаяся героиня, как она. Все ради чего он был здесь, ради чего терпел бессмысленные уроки, обеды, ужины, глупые вылазки в Хогсмид, все это заключалось в ней. В грязнокровой девке, подруге мальчика - который - победил, в девушке национального героя. Разве Поттер имел на нее права, разве это он увидел ее в поезде на первом в своей жизни пути к Хогвартсу? Не Поттер ходил за ней, придумывая оскорбления, чтобы привлечь хоть малейшее внимание к себе, надеясь получить, пусть злой, но долгожданный мимолетный взгляд. Это не он пронес детскую симпатию через годы, отцовские приказы, Темного Лорда и войну. Детскую симпатию, взращенную в самое сильное чувство, присущее мужчине. Желание обладать всецело, подчинить навсегда, привязав к своей семье родовым перстнем. Это не Поттер носит на шее обручальное кольцо матери, набираясь терпения, как ребенок, обучаясь новому для себя навыку. Он учился ждать, почти освоил эту науку. И лишь рука Забини, так вовремя сжавшая плечо, указывает ему на провалы, на просчеты в силе своего хладнокровия.

- Держи себя в руках, - тягучий, грубый голос Блейза кружит голову девушкам всех факультетов. Как и его голубые глаза в обрамлении черных ресниц, его волосы цвета вороного крыла. Два друга, такие не похожие друг на друга слизеринцы, со своими странными принципами и искаженным кодексом чести. Только одинаковый рост и сильная гибкая фигура с мошной спиной и широкими плечами выдавали мимолетную схожесть в возрасте и увлечениях. В целом разные, как клякса чернила и пролитая лужица молока, они научились ценить свою дружбу, пройдя тернии смерти, сражаясь, прикрывая спины.

- Я спокоен, - Драко дернул плечом. - Отпусти!

Его рычащий голос совершенно не смутил Забини, он сильнее надавил на друга принуждая сесть на скамью. Малфой смотрел в кубок, наполненный тыквенным соком, тяжело дыша, сглатывая болезненные комки воздуха, стающие поперек горла. Блейз медленно, с достоинством пережевывал мягкое мясо птицы, когда и его отвлек переливчатый смех. Он взглянул на его источник и побледнел.

Грифиндорцы закончили с ужином и парочками удалялись из зала. Поттер нес ее сумку, другой рукой придерживая тонкую талию. Девушка что-то увлеченно ему рассказывала, жестикулируя, хмурясь, а иногда и смеясь. Она вырывалась из его объятий и налетала снова, прыгая вокруг, как меленькая невоспитанная девочка. Но ее наблюдательность и интуиция отвлекали, возвращая взгляд в зал, прямиком к слизеринскому столу, за которым Драко Малфой сдерживая гнев, вытирал кровь с руки, аккуратно вынимая куски стекла треснувшего в ладони кубка. Мгновенно он почувствовал ее взгляд, десятками кинжалов пронзающего его плоть. Он посмотрел ей в глаза и увидел легкую дрожь ее острых, выпирающих плечиков. Драко сглотнул, трепетное возбуждение, обжигающий жар прошел сквозь его тело. Он не мог оторвать глаз от ее ключиц, от загорелой кожи ее декольте, пока она не отвернулась от него, прильнув к проклятому Поттеру.

- Тебе нужно к Помфри, - Блейз говорил тихо, но это не оказалось достаточно, чтобы эти слова не услышала его девушка.
- Мерлин, Драко, что ты натворил! – воскликнула Паркинсон. - Посмотри на свою руку. - Нежные руки девушки ухватились за его ладонь, пачкая пальцы в крови. – Как это вообще могло произойти?
- Не привлекай внимания, Панси, - строго осадил свою девушку Блейз.

Девушка перевела недоумевающий взгляд на Забини. Ее немного отросшие за лето, черные волосы, опускались ниже плеч. Панси нельзя было назвать красавицей, но и без столь высокого звания, которым часто награждали, к примеру, сестер Гринграсс, она умело пленила мужские сердца. Ее детское увлечение Драко Малфоем закончилось, так и не найдя ответных чувств. Но не злопамятная Паркинсон решила для себя, что и дружбы Драко ей вполне достаточно. В то время, как счета Забини, можно будет беспрепятственно тратить, еще и получая в придачу ответную любовь красавца итальянца. Блейз был влюблен в главную подпевалу своего друга с младших курсов. И не отказал себе в удовольствии заполучить Панси. Только крутить парнем у девушки не получилось, в отличие от умений Забини. Блейз крутил и вертел Паркинсон, как хотел.

- Вечно вы мне рот затыкаете, - она обидчиво вздернула нос. – Разбирайтесь сами со своими проблемами!- вскочив, Панси направилась к выходу.
- Ты сходишь с ума друг, - Забини все еще трапезничала. Воспитание эгоиста и манеры аристократа не позволяли ему бросить недоеденным кусочек замечательного черничного пирога, чашку не допитого душистого чая с земляникой
- Иногда и мне так кажется, - прошипел Малфой.
- Зачем ты вообще это все затеял, Драко? – парень промокнул салфеткой и без того чистые губы, но не удостоил Малфоя и взглядом. - Почему просто не обрюхатить Гринграсс и дело с концом? Почему именно эта гряз…
- Блейз, - угрожающий голос блондина заткнул итальянца мгновенно.
- Она? – продолжил свой вопрос Забини. В этот раз, пытливо взглянув на друга.
- Мне всегда было плевать кто она Блейз, я не желаю больше следовать ошибочным правилам отца. Я не желаю нянчить детей от Гринграсс, проживать чужую жизнь. Будь я не Малфой, если на этот раз, не будет так, как хочу я. У нее нет выбора, Блэйз. Просто она об этом еще не знает. Пусть наслаждается этими крохами, что я ей благосклонно даровал. Пусть наслаждается друзьями, которых потом больше не увидит. Потому что кандалы уже опоясали ее запястья и с каждым днем прочные звенья крепятся к ним, соединяясь в короткую цепь. В один прекрасный день, друг, эта цепь окажется прикованной в мэноре к единственному возможному мужу. Это ее я буду брюхатить, Гринграсс мне ни к чему.
- Такие речи? Ты, что ли влюбился? – превозмогая шок от слов Драко, уверенно произнес Блейз. – Почему она, Драко?
- Потому, что ни отец, выуживающий и уничтожающий воспоминания о ней, приправляя все это Круцио, ни ее кровь, ни даже война не охладила меня, Блейз. Она единственное, что я, когда либо, хотел, и единственное, в чем мне всегда отказывали.

Драко медленно встал, перевязывая шелковым платком окровавленную руку.

- Пожалуй, я наведаюсь в больничное крыло.

Он вышел из Большого зала, решив заглянуть к мадам Помфри, а после немного почитать в спальне, и замер. Напротив него, намереваясь войти в массивные двери, стоял золотой мальчик, без злобы, равнодушно глядя в серые глаза Малфоя. Драко снисходительно наклонил голову, словно приветствуя гриффиндорца.

В тот момент, смотря прямо в глаза бывшему врагу и легко кивая в ответ, Гарри Поттер не подозревал, что он, герой и победитель, проиграет самую главную войну своей жизни, мерзкому и гадкому хорьку.

Глава 2

- Не могу сказать, что рад видеть тебя, Малфой. Должно быть, так и не смирился с тем, что тебе не отвели камеру, рядом с отцовской. - Голос золотого мальчика отражал только его напускное равнодушие. В глазах Поттера была привычная неприязнь. - Как поживает твоя мать?

- И тебе доброго вечера, Поттер! Здороваться тебя так и не научили? Что ж поделаешь; отсутствие воспитания героизм не восполнит, - Драко говорил в своей излюбленной манере, блея, как можно дольше смакую слоги завуалированных оскорблений. – Мать болеет, - шокируя себя правдивым ответом, он добавил, - но ей значительно лучше.

Должно быть, еще несколько лет назад, Драко бы непременно спросил что-то в роде: «А как поживает твоя мамочка, Поттер?». Но не коронованный принц Слизерина давно вырос из того возраста, когда шутка о почивших родителях может вызвать смех, пусть речь идет и о родителях мальчика - который - никак - не - заткнется. И это вовсе не было признаком того, что он изменился, стал этаким добрым и пушистым. От таких мыслей Малфоя передернуло. Такие люди, как он не меняются, и уж тем более не позволяют себе измениться по собственному желанию. Вот только Драко, наконец, осознал, какие обязательства ложатся на плечи носителя гордой фамилии Малфой. Хлебнув унижений и стыда за отцовские подвиги - только так он смог понять всю суть слова аристократ и разглядеть в падении отца недостающие, в высшем обществе, качества Люциуса. Так, новый лорд Малфой, научился быть сдержанным в словах, и делать ими больно с равнодушным лицом или и того с милой приветливой улыбкой. Ему пришлось перебороть трусость, когда довелось держать бесчувственное тело матери на руках, упавшей в обморок при зачитывании приговора мужу. Хвастливость переросла себя, с трудом ушла, когда он увидел, что женщина, на чью долю выпало счастье быть избранной им, выбрала другого. Не дав ему шанса приблизиться к себе, предпочла ему очкарика, выскочку и героя. Вся эта ситуация давно перестала быть смешной, милые гляделки закончились быстро. Им на смену пришли уверенные действия Поттера, собственнические посягательства на правах избранного. Драко был в бешенстве.

Спустя столько лет, Поттер видел перед собой не белобрысого мальчишку руку, которого отверг много лет назад, а слишком стремительно повзрослевшего молодого мужчину. Совершенно не уступающему ему ни в росте, ни в силе. С гордой осанкой, холодными серыми глазами, и по-прежнему слащаво-милым лицом. В каждом движении этого человека сквозила его вековая родословная. В малейшей строчке его школьной формы, начищенных туфлях и массивном перстне на пальце. Малфой отталкивал, на подсознательном уровне пугал всех кто имел честь стоять перед ним, а если повезет то и рядом. Однако, Гарри Поттер был тем самым исключением, которое всегда есть в любом правиле. И сейчас, он с вызовом, скорее по привычке, продолжал смотреть в серые глаза слизеринца.
- Надеюсь ничего серьезного? – так же спокойно продолжал любопытствовать герой. Все еще чувствуя себя должником этой воистину мудрой женщины. Женщины так вовремя предавшей идеалы своего мужа.
- Не стоит беспокоиться, Поттер, она сильная, справится, - Драко порядком надоел этот бессмысленный затянувшийся разговор. Да и рука продолжала саднить, воспаленные края мяса пульсировали и неприятно жгли.
- Я бы продолжил нашу с тобой содержательную беседу, к сожалению, мне нужно идти. Видишь ли - дела! – насмешливый голос Драко, на долю секунды, взбесил Гарри, но грифиндорец подавил волну гнева и с еще большим интересом спросил:
- Ты разучился держать столовый нож, Малфой?
Поттер так и не успел понять, что больше взбесило Малфоя: вопрос или тон, с которым Гарри его задал.
Драко стремительно бросился вперед и остановился в нескольких дюймах от Поттера, с ненавистью глядя в его зеленые глаза, он полным яда голосом выплюнул в лицо национального героя. - Я разучился терпеть твою наглость, Поттер. Если бы я мог, с радостью отрезал бы твои руки тупым ржавым ножом, разрывая кожу с неописуемым восторгом. Потому что ты не знаешь, где лежит граница моего терпения.
Коротких, черно-белых воспоминаний о ней и этом шрамоносце хватило сполна. Сознание блондина заволокло густой темной пеленой, не в силах справится с собой, не дав врагу сказать хоть что-то в ответ, он произнес вслух:
- Каково это касаться ее, Поттер? Скажи мне, насколько гребанно-счастливым ты чувствуешь себя в такие моменты?
Гарри Поттер знал, о ком говорил Малфой, но понять, почему в их разговоре всплыла Гермиона Грейнджер, он не мог.
- Закрой свой рот, Малфой! Не смей говорить о ней, не смей даже думать о ней, - зеленые глаза полыхнули яростью. Брюнет сильнее сжал челюсть и отошел на шаг назад. Гриффиндорца всегда злило то, в чем он был не уверен. – Иначе, я буду решать проблемы не словами.
- Это угроза, Поттер? – губы Драко некрасиво изогнулись, Гарри готов был поклясться, что слышит скрежет зубов блондина. – Ты уж извини, мое воображение знаешь ли очень богатое. Запретить ему мыслить дело не из легких, тем более, - он хищно оскалился, - когда грех не думать…
Малфой оборвал фразу, но она и без того звучала законченно. Удушливый гнев поднимался в душе Гарри Поттера, дикая злоба вперемешку с необъяснимой тревогой и предчувствием. Драко Малфой угрожал, и его явная ненависть предназначалась не девушке, что незримо стояла сейчас между ними, а самому гриффиндорцу.
- О чем ты? О чем ты, черт возьми, говоришь? – руки Поттера сами потянулись к слизеринцу. Парень терял контроль. – Что ты имеешь в виду, Малфой?

Драко был готов ответить, почти добровольно выложить свои карты и посмотреть на жалкие попытки этого идиота спасти свою никчемную любовь, когда в оглушающем шуме галдящих учеников резко прозвучал голос Забини.
- Ты еще здесь? Какого Мерлина, Драко, - Блейз остановился у правого плеча друга, и с насмешкой протянул, - Поттер! Надо же, какая встреча!
- Мы еще не…
- Закончили, герой, - бесцеремонно оборвал парня итальянец. – Разуй глаза, он истекает кровью.

Поттер опустил взгляд на руки ненавистного хорька и скривился.
- А говоришь, кровь аристократов голубая?
- Закрой рот, - Драко сказал это так тихо, что Блейз едва расслышал, но двух парней стоящих в компании слизеринского принца будто заткнули Силенцио.
- Пойдем Драко, тебе срочно нужно к Помфри, - друг настойчиво дернул парня за руку.
- Наш разговор не закончен, Поттер! – совладав с собой, Малфой почти развернулся, когда увидел легкое движение за спиной гриффиндорца.

Незаметно для них, она стояла в тени и наблюдала этот странный спектакль уже больше минуты. Драко ни смог сделать шаг, один лишь болезненный вздох вырвался из его груди.
Нежная кремовая ткань, словно масляная, струилась по ее бедрам вниз к тонким выпирающим коленкам. Скрывая от глаз все, чем девушка, несомненно, была щедро наделена. Высокая горловина, длинные, прикрывающие пальчики рукава. Он мог бы смотреть на нее вечность, пожалуй, смог бы. На мягкие волосы, которых он бы не осмелился коснуться, на жемчужные сережки, такие маленькие элегантные шарики в ее аккуратных ушах. На ключицы и совершенно сводящую с ума линию декольте. Он любил бы ее вечность.
Если бы ее звонкий голос не звучал так требовательно, не так заботливо:
- Гарри? Мы тебя уже заждались, - она уверенно подошла к ним, не взглянув на Драко, спросила. – Все хорошо?
Тяжелая дверь большого зала с глухим стуком закрылась. Едва ощутимое колыхание, всего лишь сквозняк, чуть шевельнул локон возле ее шеи, невесомо заиграл тканью подола. Драко шире раздул ноздри. Он жадно вдыхал, впитывая каждую ноту этого аромата, каждую капельку дурманящей ванили и плодов сливового дерева. Темно синей, спелой, сладчайшей сливы. Он окутал его, затопил разум извращенным удовольствием. Но ее голос, вопрос, который она незамедлительно повторила Поттеру, разрушил самообладание блондина, не приходя в себя парень, как можно более обидно, точно пытаясь убить словами, сказал:
- Ты чувствуешь этот запах грязи, Блейз, эту мерзкую вонь. Кажется, в этом месте все пропахло ею, - эти двусмысленные слова, хлестали Гермиону по щекам сильнее пощечин, причиняя нестерпимую боль.
Девушка дернулась, как от удара и грифиндорец не выдержав, наставил палочку в грудь своему врагу.
- Ты за…
- Ох брось, Поттер! Неужели ты из-за каждой своей шлюхи будешь бросаться в бой, - он осознавал каждое свое слово. Тщательно подбирая их, взвешивая. Ежедневно переживать это. Снова и снова. Она расплачивалась за его страдания, ценою в свою боль. Ругательства для уличной девки - плата, пусть дорогая, но справедливая, за все, что ему приходилось ежедневно видеть.
Это не было стыдом из-за чувств к грязнокровке, не было и страхом перед отцом, который давно канул в лета, как и былая сила над ним. И даже не осуждение лицемерной аристократии. Всего лишь счет, выставленный за ревность. Жгучую ревность, терзающую молодую душу. Она была подобна железным клещам, медленно, скручивающими щипцами внутренности. Раскаленные, они прожигали сквозные раны в его кишках, кровоточащие, зловонные.
Гермиона развернулась к нему и наотмашь ударила по лицу. С громким хлопком его голова метнулась в сторону, щека в мгновение заалела, пульсируя. Девушка замахнулась снова, но блондин молниеносно перехватил ее руку. Он почти приподнял ее тело над мраморными плитами пола, притягивая худощавый стан ближе.
- Сделай это еще раз, и я разорву его на части, - тихо, так, что кровь стыла в жилах.
Она поверила ему мгновенно. Каждому слову.
- Отпусти ее немедленно, Малфой! – герой закричал.
Блондин не шелохнулся, крепче сжимая руку до хруста тонких костей.
- Отпусти ее! – Гарри не хотел провоцировать парня, не зная, что ожидать от разъяренного слизеринца. Поттер боялся, вмешательством лишь навредить Гермионе.
- Драко…- Забини, не выдержал и спокойно позвал друга. – Ты делаешь ей больно, отпусти Грейнджер.
Лишь Гермиона, прижатая к нему, не издала ни звука. Не в силах отвести взгляд от его серых, злых глаз. Впервые так близко к нему, настолько близко, что можно ощутить тепло его дыхания, вдохнуть чистый мятный запах его тела. Можно оценить по достоинству мужчину, венчавшего на твою голову, диадему падальщицы.
- Шлюха? – спрашивает она тихо, почти прошептав ему в приоткрытый рот самое гнусное из его оскорблений.
- Я разорву его на части, - предупреждающе шипит Драко, разжав руки.
Она лежит у его ног, смятая ткань подобралась у талии, оголяя смуглые бедра. Поттер что-то кричит, суетясь вокруг нее. А она, как Магдалена смотрит на него сквозь волнистые прядки ее кудрей. Побитая, но прощеная Магдалена. Женщина, которую он любил.

Глава 3

- Где же эта проклятая книга? – Гермиона морщила лоб.

Начало девятого вечера на круглых старинных часах, висевших прямиком над рабочим место мадам Пинз. Пустая библиотека, лишь две Когтевранки тихо перешептывающиеся над тонким фолиантом. Спокойно и уютно. Ее маленький и такой привычный мир. Мантия бесформенной лужицей лежала на соседнем стуле, рядом на спинке висела тяжелая школьная сумка. Она писала эссе Слизнорту, интересное и уже весьма длинное. Только несколько описаний, всего лишь пару строк не хватало для идеальности, Гермиона сдаваться не собиралась.

- Я точно помню, эта книга была здесь, - девушка встала на маленькую лестничку в четыре ступеньки и потянулась к верхнему ряду книг.

Рубашка выскользнула из-за кромки юбки, легкий ветерок прошелся по гладкому животу, посылая сотни мурашек по всему телу. Полосатые гольфы на голую ногу и легкие черные балетки. Грейнджер выглядела, как и пять лет назад, на третьем курсе, точно и не изменилась с того года, когда посмела ударить его. Сильно, прямиком в переносицу. От воспоминаний Драко нахмурился. Одна, как и всегда. Малфой молча, наблюдал за ней, ловя каждое ее мимолетное движение. Волшебная палочка торчала из небрежного пучка, так не осмотрительно примененная в качестве заколки для волос. Беспечная героиня, перебившая всех врагов на войне. Пальчики ловко вытащили палочку, тихо произнеся заклинание, она поманила книгу Акцио к себе.
Он так и не мог простить себя - стоит тут, униженный и смотрит. Смотрит, не в силах отвести взгляда от ее маленькой такой желанной фигурки.

Просто в один момент, круша свои надежды, Драко смог понять, как низко падал с каждой прожитой минутой. Когда она ускользала от него, мутной водой, донельзя опустошая, выуживая все до последней капли живительной влаги. Когда он терял себя, в ласке того, другого. Когда неумолимо осознавал ничтожность своих надежд - несбыточных. Лишенный шанса, обреченный он продолжал смотреть на ее руки. Тонкие кисти, сводящие его с ума. Просто коснуться бы ее, едва, подушечками пальцев. Ощутить под ними кожу, и заставить себя забыть. Не иначе, как фанатик, за углом, скрытый от глаз. В поту, лихорадочно сжимая деревянную полку книжного стеллажа, он походил на маразматика.

Суетливая, и такая увлеченная. Спрашивал ли он себя, когда либо, о ее красоте. Писали бы ее картины знаменитые художники? Он слышал – она любила Ренуара. И Драко полюбил его, не мог иначе. Картины так напоминали ему… о ней. Лица странных маглов. Красивые. Иногда он не мог оторвать от них глаз часами. От нее одной. Смешное слово репродукция. Именно репродукцию «Портрета девушки» он купил. И засыпал, глядя на нее в спальне Малфой менора. Над камином, неподвижно, сидела Гермиона и задумчиво смотрела на него своими темными омутами глаз. Нежная и слегка игривая. Такая, о которой он тайком мечтал. Такая, которую получить, должно быть, никогда не сможет. Он воображал белый шелк ее платья, на старинном кресле, обтянутом дорогой парчой в гостиной замка. В его доме. В его жизни.

Драко сильнее зажмурился. Пересохшие губы стянулись, смачивая их слюной, он представлял ее мягкие уста. Мелкая дрожь била молодое тело, бросала в озноб и накрывала волной болезненного жара. Как это, сходить с ума? Ответ он и без того знал.

Драко рванул к ней, в тихий, опустевший закоулок библиотеки.

И замер, так и не достигнув заветной цели.

- Я и не знал Грейнджер, что ты любезно показываешь миру любые части своего тела, - задыхаясь, парень едва справлялся с голосом, изрекая слова по одному.
Девушка пошатнулась, лакированная туфелька проскользнула вниз, миновав ступеньку. Не удержалась, падая, она смогла ухватиться рукой за полку и развернуться. Деревянные края больно впивались в кожу, до костей позвоночника, оставляя ссадины через тонкую ткань хлопковой форменной рубашки.

- Ты напугал меня, - тихо, превозмогая боль, прошептала Гермиона.
Он видел ее искаженное лицо, влажность глаз от непролитых слез боли. Не ощущая ни жалости, ни сочувствия. Что стоит эта ее боль? Мимолетная, та боль, что все равно пройдет. Что ему до ее боли, когда своей нет конца и края.

- Я не слышала, что здесь кто-то есть, - и будто не было им сказанного «шлюха» еще вчера.
Она не могла забыть. Гермиона никогда и ничего не забывала. В ее глазах горела ненависть, в ее мечтах он был мертв, бездыханно лежащий у ее ног, так же, как лежала еще вчера у его ног она, там у дверей Большого зала.

Но Драко продолжал молчать. Тишина не давила на них, они вовсе не слышали ничего кроме своих собственных дыханий. Слишком громких и надрывных. Его глаза скользили по ней, как по работе именитого художника, похожая на картину Ренуара и от того еще сильнее бросались в глаза их отличия. Одна неподвижно жила в его комнате. Другая, вздымая маленькую грудь, бросалась душой о прутья клетки, как колибри, эти маленькие маггловские птички. Маггла. Грязная девка с бордовым подтеком на гладкой коже. Кричащее пятно, выжженная печать на коже, как тусклая метка на его руке. Символ властелина и хозяина. Угасшее клеймо мертвого хозяина и краснеющий засос национального героя.

Дата добавления: 2015-09-30