Тут Сол не выдержал:
— Да они же как в клетке у вас сидели! Они вон стог сена в первый раз увидели. Дома многоэтажные… Что такое деньги, и то не знают!
— Вот уж, невелика потеря. — Дрим состроил презрительную гримасу. — Да, мы действительно оградили их от всего, что есть за Стеной. Но что здесь есть? Ты же сама сказала, — он уже обращался только к Мире, — что вас чуть не убили. А ведь так было бы не раз. Ото всех подонков ты не уберег бы ее, Сол.
— А ты сам? — едва слышно спросила Мира. Она опустила голову, и голос показался сдавленным.
Дрим нагнулся к ней:
— Что ты говоришь?
Вскинув голову, Мира повторила уже громче:
— Ты сам, если б мы жили здесь… И ты не был бы моим воспитателем… Ты ведь не стал бы спасать меня, правда? У тебя ведь просто контракт… Программа…
«Только бы она не расплакалась! — всполошился Сол. — Потом… Ночью… Наревется еще. А перед ним — не надо».
Ни на что особенно не рассчитывая, он, подхватив последнее произнесенное Миро слово, неожиданно для всех заговорил тем утробным, исковерканным голосом, каким всегда смешил девчонок в классе:
— Программа нашего представления следующая…
Глаза у Миры сразу увеличились в два раза:
— Это кто? Ты?
— Что — я? — спросил Сол уже своим обычным голосом.
Дрим вдруг звонко, взахлеб расхохотался. «И не подумаешь, что он умеет так смеяться!» — удивился Сол. Обращаясь к его сестре, Дрим весело произнес:
— «Черный обелиск», да и только!
В расширенных глазах Бемби промелькнула паника. Она догадалась, что речь идет о книге, но понятия не имела, о чем там речь идет. Мгновенно забыв все прежние мечты о сладкой мести сестре, Сол рванулся на выручку:
— Ремарк — любимый папин писатель!
— Я тоже его люблю, — улыбнулся Дрим. — Не думал, что и ты знаешь эту книгу. Она, в общем-то, для взрослых…
Бемби посмотрела на брата с обожанием:
— Он у нас много знает!
«Все! — обрадовался Сол, из-под ресниц взглянув на Миру, которая больше не собиралась плакать. — Увел, увел!»
Вопросительно поглядывая на него, Бемби проговорила:
— Ну, что? Поехали к нам? Не век же здесь сидеть.
Дрим пристально посмотрел на нее:
— Вы и меня приглашаете?
— Конечно, — ей удалось выдержать его взгляд. — Я даже попробую приготовить обед. Хотя ничего не обещаю…
— В этом я вам помогу, — оживился Дрим. — Когда я начинаю чувствовать, что у меня уже в печенках стоит столовская еда, то готовлю у себя в домике. Иногда неплохо получается.
Не глядя на него. Мира сказала:
— А я не знала.
— Это тайна, — печально отозвался он. — У нас все — тайна. Мы сами — тайна… Я надеюсь, вам не надо говорить, что обо всем этом ни одна живая душа не должна узнать?
У Бемби презрительно приподнялась верхняя губа:
— А то что?
— Не знаю. Боюсь даже предположить… Никто ведь так до сих пор и не узнал, что стало с родителями всех наших детей. И что там был за эксперимент. Хоть времена и изменились, как говорят… Мы можем только предполагать, почему правительство так озаботилось… С ним лучше не шутить.
— Мы смотрим телевизор, — сурово ответила Бемби. — Нас учить не надо. Правда, Сол?
— Не надо, — угрюмо подтвердил он.
Вдруг его так и подбросило: Эви всхлипнул! Эви, которого он совсем упустил из виду. Эви, тоже всего минуту назад узнавший, что умирает…
— Лучше… А кому от этого лучше? — он совсем уже по-детски икал и захлебывался. — Мы же все умрем… Кому это надо?
— Никому. Никто этого не хотел, поверь мне. Просто сбой в ходе эксперимента.
Неумело обхватив вздрагивающую голову мальчика, Сол выкрикнул:
— Да замолчите вы! Вас послушать, так вы никогда ни в чем не виноваты!
— Кто — вы? — холодно уточнил Дрим.
— Взрослые! Вечно напридумываете каких-то гадостей, а нам расплачиваться. Да я бы… Я бы никогда не стал взрослым, если б мог!
Бемби осторожно вмешалась:
— Сол, взрослые ведь тоже разные…
— Пойдем, Эви, — он посмотрел на сестру с ненавистью. — Она тоже уже… Не наша. Мира, ты с нами?
Не вставая, она угрюмо сказала:
— Я же не доеду сама.
— Я сам вас обоих отвезу! Сначала Эви, потом тебя.
— Не дури! — оборвала его Бемби. — Мы приехали вместе, и уедем так же.
Через плечо глянув на рыжие волосы, Сол отрывисто спросил:
— А он?
Тот ответил, обращаясь к Мире:
— Если хочешь, я вернусь назад. Скажу, что не нашел вас.
Сухая травинка неслышно надломилась у нее в пальцах. Когда Мира подняла голову, Сол с тоской отметил, что глаза у нее перестали светиться.
— Завтра. Ладно, Дрим? Сол, ты разрешишь? Пусть сегодня он побудет с нами. А завтра… Там — как захочешь.
— Только вам придется идти пешком, — сказала Бемби таким тоном, будто все уже было решено.
Дрим опять посмотрел на нее тем взглядом, который Солу казался очень странным.
— Да я так и рассчитывал. Теперь мне будет даже легче: я пойду за вами…
Глава седьмая
о восходе и заходе солнца, и о реках, уносящих в будущее
Мира смотрела, как солнце робко поднимается в небо. Теперь, когда ночами осень уже давала о себе знать, оно, казалось, не было уверено в том, что еще имеет на это право. Может быть, солнце даже не подозревало, что для каждого человека главное — чтобы оно взошло. Хотя каждый день люди об это не думали. Возможно, кто-то и за всю жизнь ни разу не задумался. Кто-то… Но людей ведь много! Оказалось, что их целые миллиарды.
Сегодня Мире почему-то особенно хотелось увидеть, как родится солнце. Ей не очень приятно было думать, что это настойчивое желание возникло потому, что внутри нее что-то подсказывало: это в последний раз. Она отгоняла эту мысль, но не из страха. Его вообще не было. И обиды больше не было. Только усталость. Дрим сказал, что она уже родилась с этой усталостью. Теперь Мира особенно это чувствовала.
Дрим помог ей выйти на балкон, усадил в узенькое плетеное кресло и укутал одеялом, которое принесла Бемби. Все чаще Мира замечала, как он смотрит на Бемби — удивленно и чуть испуганно. На ее памяти он ни на кого еще так не смотрел… Только через усталость, которую она сейчас в себе чувствовала, не могли пробиться ни ревность, ни жалость к себе.
«Пусть, — она смотрела на солнце и воображала, что у него тоже рыжие волосы. — Это хорошо… Они оба — хорошие».
Когда прямо на балкон Бемби принесла ей теплое молоко с бубликом, Мира спросила:
— Когда ты станешь врачом, ты придумаешь, как лечить таких, как я?
— Я постараюсь, — серьезно ответила Бемби. — Папа говорит, что я настырная… Может, у меня и получится.
— И еще… Я знаю, ты это Эви обещала. Но для меня тоже… Сочини сказку.
— Сказку?
— Не обязательно сейчас! Когда-нибудь сочини… И пусть в ней все будут просто детьми… Ладно?
— Ладно. Они не будут стареть.
— Ну да! Будут, конечно. Только не так быстро.
— Не так.
Мира задумалась, жуя бублик, потом улыбнулась:
— Вот бы увидеть, каким вырастет Сол! Он, наверное, будет красивым. Он и сейчас красивый.
— Да? — неподдельно удивилась Бемби. — Вот уж не замечала…
— Я думаю, он станет великим математиком. Ты еще гордиться им будешь!
Поправив ей одеяло, Бемби буркнула:
— Очень сомневаюсь…
Мира строго посмотрела на нее:
— Он — умный. Но ничего из себя не корчит. А то, знаешь, умники какими бывают… Знаю я одну… Руледой зовут. Она так и старается показать, что умнее тебя. Прямо из кожи вон лезет! А зачем? Если человек умный, это же и так видно.
— Если так старается показать, значит, наоборот — дура, — категорично заявила Бемби. — Вот наши родители, они никогда ничего из себя не строят! А ведь оба такие талантливые… Жалко, что их сейчас нет…
Мира спокойно кивнула:
— Я их уже не дождусь.
— Ну, зачем ты так говоришь! — задохнулась Бемби.
— Знаю потому что… А что ты кричишь? Ты же и раньше знала, что старики умирают. Это мы не знали…
Бемби растерянно прошептала:
— Но ты ведь не…
Вытянув руку, Мира весело воскликнула:
— Смотри, уже как высоко! Оно осмелело.
— Солнце? — Бемби прищурилась, и в уголках глаз проступили смешные морщинки.
— Не щурься! — испугалась Мира. — Не так сильно… Сол мне сказал, что все люди возвращаются. Это правда?
Мгновенно презрев свои естественно-научные познания, Бемби твердо сказала:
— Я в это верю.
Мира перешла на шепот:
— Вот теперь я только и думаю: поскорей бы умереть!
— Мира!
— Сол сказал, что умрет только тело. Вот это… Что в нем хорошего? В следующий раз у меня ведь будет другое. Может, мне больше повезет?
Стараясь принять равнодушный вид, Бемби заверила:
— Это уж точно. Дважды такое не повторяется. Это, знаешь… Закон природы.
Такого закона не было, но Мира знала так мало, что ее легко было обмануть. Бемби только сказала это и тут же почувствовала свое сердце. Это не было для нее обычным делом, и как будущий медик, Бемби уже знала, что если человек чувствует что-то в своем теле, это уже ненормально. До сих пор такое с ней редко случалось, а вот за последние сутки уже два раза. Первый — когда она как следует разглядела лицо Дрима…
— Здорово, — довольно произнесла Мира. — Вот еще бы нам всем встретиться!
Неожиданно для себя Бемби развеселилась:
— А почему бы и нет? Вот вырастет Сол, женится, и у него родится дочь… Вдруг это ты и будешь?
Блеснув глазами, Мира прыснула, затем посмотрела на Бемби испытующе:
— А ты ведь еще раньше поженишься.
— Замуж выйду…
— Ну да, правильно. Я все путаю, мы ведь про это вообще ничего не знали.
— Сол просветил?
Не ответив, Мира спросила, глядя уже на солнце:
— А за кого ты хочешь выйти?
Бемби стало как-то жарко:
— Да ни за кого… Я вообще пока не собираюсь.
— Почему? Ты не хочешь, чтоб я у тебя родилась?
— Ну, что ты?! Я бы с радостью, честно-честно! Только за кого мне выходить?
Губы Миры слабо дрогнули:
— Ну, ладно. Не хочешь — не надо.
— Почему же не хочу? — неразборчиво проговорила Бемби.
Но Мира заговорила уже о другом:
— А ты знаешь, почему улитки выползают из своих раковин? Я так подумала: может, им тоже хочется поскорее умереть? И превратиться в кого-нибудь другого… Слизни ведь противные. Люди их убивают.
— Я никогда не убивала…
Бемби понимала, что не должна защищаться, но почему-то искала оправдания, как будто именно она и была тем абстрактным человеком, который давил слизней только за то, что они вызывали в нем отвращение.
«А что, если я тоже в ком-нибудь его вызываю? — Бемби стало тоскливо от этой неприятной мысли. — Меня раздавят? Люди так делают? Ей уже известно об этом больше, чем мне…»
Смешно зажмурившись, отчего ее лицо стало совсем сморщенным, Мира мечтательно произнесла:
— А Сол, по-моему, родится птицей.
— Чирикать он уже научился, — неодобрительно заметила Бемби.
— Ну да! У него так здорово получается!
«Сказать? — замерла Бемби. — Хуже ведь не будет. Да она, наверное, уже и сама догадалась…»
Решившись, она выпалила, понизив голос:
— А мой братец ведь влюбился в тебя!
У Миры вытянулось лицо:
— Ты зачем так? Я же не плачу… Не надо мне больше врать.
— Я не вру! — гневно воскликнула Бемби. — Вот еще — врать! Это же видно невооруженным глазом.
— Каким?
— То есть без очков, это выражение такое. Ты ведь непохожа ни на одну из его одноклассниц. Да и вообще не на одну…
— Потому что я — старая…
— Совсем не поэтому! Сола они только раздражают, потому что вечно визжат и ябедничают. И с ними не поиграешь, а ты с ним даже крепости строила.
— Так это ведь интересно!
— Вот именно. Тебе — интересно. А им — нет. Поэтому он так на тебя и смотрит!
Проведя языком по сухим губам, Мира бесстрастно сказала:
— Как Дрим на тебя.
— Дрим?!
Бемби растерянно взглянула в окно, за которым был Дрим, и выдавила:
— Да мы же поругались с ним с самого начала.
— Ну да. Поэтому и смотрит. С ним никто никогда не ругался. Когда в карты играли, он все время тебе поддавался… Ты ведь так расстраиваешься, когда проигрываешь! И вы совсем не ругались, когда он обед тебе помогал готовить. Он во всем поможет, он, знаешь, какой! Ты не пожалеешь.
— Мира, Мира, — в ужасе зашептала Бемби, — ты о чем вообще говоришь?! Это же твоя мечта, не моя!
Мира спокойно поправила:
— Была моя. Пусть она станет твоей, я только рада буду. Хоть останется здесь от меня…
Балконная дверь с грохотом открылась, звякнув шпингалетом, как всегда, выпавшим вниз, и к ним из комнаты вывалился Сол. Вид у него был заспанный и немного ошалелый.
— Вы чего не спите? — прохрипел он, с подозрением оглядывая обеих.
Они ответили в голос:
— Солнце встает.
Слегка придя в себя от их смеха, Сол проворчал:
— Вот-вот, оно еще только встает, а вы честным людям поспать не даете.
— Честный человек, сгоняй за молоком, — ласково пропела Бемби. — Я кашки сварю.
— Может, лучше не надо, сплывет ведь все, — отозвался он с опаской.
Она сделала вид, что сердится:
— Иди давай! Нашелся тут критик…
Издав судорожный вздох, Сол вскинул руки:
— Всегда я! Все на мне! — и перешел на свой «искусственный» голос, который всех смешил: — Сестра-палач… Пожить не дает спокойно.
— А твое имя похоже на солнце! — вдруг обрадовалась Мира. — Я сразу и не заметила… Сол — солнце. Ты и сам похож — глаза так же светятся.
От щек к ушам Сола разлился розовый отсвет:
— У меня? Это у тебя светятся…
Внезапно Миру осенило:
— А что, если у меня тоже был брат? Или сестра… Нормальные, не такие, как я.
— Ты — нормальная, — сразу набычился Сол.
— Я о них уже и не узнаю… Что сделали со всеми нашими родителями? Дрим так непонятно говорил об этом! Мне показалось… Их могли убить из-за нас, да?
— Нет! — испугалась Бемби, потому что именно это и ей пришло в голову, когда она слушала Дрима.
Быстро посмотрев на обеих, Сол уверенно сказал:
— Их куда-нибудь переселили, это уж точно. Такое сто раз делали… Они живут себе где-нибудь.
— И тоже ничего обо мне не знают…
Бемби задумалась:
— Как бы это выяснить?
— Не советую.
Голос Дрима всех заставил вздрогнуть. Мира первой радостно вскрикнула:
— Ты проснулся! Доброе утро.
Чуть сдвинув Сола, он наклонился и притронулся губами ко лбу Миры. Бемби осталась недовольна этим его жестом: «Как покойницу поцеловал! Хоть бы уж в щеку…»
— Чего это вы не советуете? — ощетинилась она.
— Лезть в это дело. Правительственные тайны, как правило, так и остаются тайнами, а вот люди исчезают. Тем более, столько лет прошло…
Сол обиженно нахмурился:
— По-вашему, и отвечать за это некому?
— Наверное, есть. Только вот как выяснить — кому?
Мира негромко попросила:
— Не нужно ничего выяснять. Ты сам говоришь, Дрим, столько лет прошло. Может, они сами перепугались тогда, и ничего такого больше не было. Пусть все на нас и кончится…
— Все не кончится, — возразила Бемби. — Ты не кончишься, пока мы живы. Я тебя никогда не забуду. Можешь проверить, когда вернешься.
Когда она волновалась, то начинала сдирать кожицу с нижней губы. Сейчас от этого Бемби удержало только то, что Дрим слишком пристально стал смотреть на ее губы. Ее потянуло прикрыть рукой половину лица, но это, конечно же, насмешило бы его. Бемби ни за что не хотелось выглядеть смешной.
— Я придумал! — от возбуждения Сол даже потер ладони. — Ну их, все эти разговоры, поехали на лодке прокатимся?!
Бемби поежилась:
— На реке уже холодина…
— Так мы же не купаться! В лодке-то сухо.
— А у вас есть лодка? — заинтересовался Дрим.
Сделав важное лицо, Сол ответил:
— У меня есть математик.
— Что есть? — Мира счастливо улыбнулась, дожидаясь очередной выдумки.
— Математик. Учитель. А у него есть весельная лодка. Дрим, вы умеете работать веслами?
— В университетской команде у меня получалось…
— А то я научу!
Бемби щелкнула его по макушке:
— Ой, тренер!
— А он даст лодку? — спросил Дрим.
Возмущенно выпучив глаза, Сол завопил:
— Еще бы он не дал мне лодку! Мне! Я ж его любимчик! Он говорит, что у меня лучшая голова в городе.
— И пропасть скромности, — скептически оглядев его, отозвалась сестра.
— Дура, — немедленно заявил Сол.
Свесившись с балкона, Дрим огляделся:
— Река ведь где-то недалеко?
— Два шага! Ну что, я пошел?
Бемби спохватилась:
— А завтракать? Это ты придумал, чтобы за молоком не ходить?
— Да ну ее, эту кашу! Ты лучше, как вчера — бутербродов наделай! Милое дело.
Он умчался быстрее, чем кто-нибудь ответил ему. Когда хлопнула дверь, Мира вздохнула:
— Жалко. Я тоже хотела бы на лодке…
— Неужели ты думаешь, мы без тебя поедем?! — Бемби даже в жар бросило.
— Я до реки не дойду…
— А велосипед на что?
Дрим обернулся:
— Я понесу тебя. Разрешишь? Как принцессу.
— Руледа так однажды назвала Айзу, — вспомнила девочка. — Она сказала: «Подумаешь, принцесса какая!» А когда я спросила, кто такая принцесса, Руледа сказала, что это просто выдумка. Что на самом деле никаких принцесс нет, а просто так называют избалованных и ленивых девочек.
— Совсем не обязательно, в сказках принцессы и хорошими бывают. И обязательно красивыми… А уж какие они там на самом деле, я не знаю, хотя принцессы ведь до сих пор есть. А в некоторых странах даже короли и королевы, это родители принцесс. И они живут в настоящих королевствах. — Бемби вспомнила, как мечтала в детстве выйти замуж за принца. Только при Дриме невозможно было рассказать об этом.
Мира рассудительно заметила:
— Принцесса все-таки лучше. Она… не старая.
— Так ты разрешишь тебя понести? — Дрим присел и снизу заглянул ей в лицо. Оно показалось ему совсем ссохшимся, как будто за последний день Мира прожила несколько лет.
— А ты донесешь?
Она заставила себя улыбнуться, хотя сейчас радоваться было нечему. Если б он предложил это неделю назад…
Стараясь смотреть только под ноги, Бемби бочком протиснулась мимо него:
— Пойду бутерброды сделаю…
— Закрой дверь, — попросила Мира, когда она вышла. И, немного подождав, сказала: — Дрим, ты только не думай, что я сержусь на тебя. Я кричала вчера… Но это, знаешь, от страха.
Он все еще смотрел на нее снизу, но даже так было понятно, какой Дрим высокий. Еще вчера Мира верила, что однажды станет с ним вровень.
— Я действительно верил, что тебе лучше не знать правды.
Сейчас он говорил только о ней, а не обо всех ребятах, которые тоже были лишены этой правды, но Миру уже и это не радовало. Ей казалось, что она слишком устала и для радости тоже. И больше не хотелось запустить руку в его солнечные волосы… Такого с ней еще никогда не было.
— Слушай, Дрим, — решилась она, — ты можешь пообещать мне одну вещь?
Он настороженно сдвинул брови, которые в отсвете волос казались почти черными:
— Смотря какую…
— Да ничего такого! Ты, Дрим… Пожалуйста! Никогда не обманывай Бемби, ладно? Это же совсем просто!
— Бемби?
Рыжая голова качнулась вниз большим огненным шаром, и Мира перестала видеть его глаза. «Не буду его торопить», — решила она, хотя и не была абсолютно уверена, что торопиться некуда.
Наконец, Дрим поднял голову.
— Ладно, — сказал он. — Я обещаю тебе.
— Спасибо, — ей и в самом деле стало как-то легче. Неприятно думать, что после тебя остается ложь, если даже она пока не произнесена.
— Эй!
Веселый крик Сола долетел снизу, как голос птицы, которая собралась взлететь высоко-высоко. И Мира подумала: «Он взлетит. Жалко, что я уже не взлечу с ним на пару… Мне бы хотелось. Но, может, я правда стану его дочерью?»
— Спускайтесь! — крикнул он Дриму, который опять свесился через перила. — Ключ от замка у меня.
Покивав ему и махнув рукой, Дрим спросил у нее:
— Одеяло оставим тут, или тебе холодно?
«Холодно, — ответила она только мысленно. — Но в одеяле тебе тяжелее нести…»
— Оставим. — Мира заставила себя сбросить его на подлокотник кресла. — Солнце уже вон где!
Дрим улыбнулся и без натуги поднял ее. И, удивившись, осторожно встряхнул:
— Да в тебе веса совсем нет!
Затем добавил, как бы про себя:
— Одна божественная легкость…
В комнате он едва не наткнулся на Эви, которого Бемби уже успела разбудить. Не дожидаясь остальных, он жевал хлеб с повидлом, и правая ноздря у него была измазана коричневой кашицей. Мира тихонько рассмеялась и протянула, подражая Бемби:
— Вот чушонок!
— Идем, да? — глаза у него снова позеленели.
Мира загляделась в них и подумала: «Это главный цвет всего живого… Он еще не скоро умрет».
Выскочив из кухни, Бемби ахнула:
— Вы прямо так и понесете? Не тяжело?
— Своя ноша не тянет. — Дрим улыбнулся всем сразу.
Мира чувствовала, что от этой улыбки ей достается все меньше. Но это уже не обижало…
Бемби распахнула перед ними дверь, щелкнула замком и первой побежала вниз, чтобы они смогли выйти из подъезда. «Я ни с кем не простилась, — подумала Мира о тех, кто остался за Стеной. — Но мы ведь все равно скоро встретимся… Эви придет последним. Это хорошо. Ему тут нравится».
Когда они вышли, Мира заметила на качелях Лопуха, но теперь с ними был Дрим, и можно было ничего не бояться. Она даже оглянулась, осторожно отклонив голову, и посмотрела мальчишке в лицо: сейчас он не выглядел устрашающе. А под глазом виднелся синяк — наверное, Сол постарался.
«Прощай, — мысленно сказала ему Мира. — И не будь ты таким дураком! Человек же не виноват в том, как он выглядит… Я ни в чем не виновата».
Она попыталась поймать лицом луч солнца и согреться им. Но по коже скользил только ветер, потому что солнце пряталось за головой Дрима, выдавая его за себя. Легко смирившись с тем, что с ней прощается только ветер, Мира улыбнулась: «Все равно это хороший мир… Добрый. Все, кого я люблю, они ведь из этого мира. Оказывается, даже Эви…»
— Не холодно? — Дрим заботливо заглянул ей в глаза. — Мне кажется, ты дрожишь.
Она легко солгала:
— Ну да, я волнуюсь. Я же никогда не каталась на лодке.
— Тебе понравится.
— Это уж точно! Дрим…
— Что, девочка?
— Ты и в самом деле не говори остальным. Я подумала… Зачем им знать? Они ведь немножко дольше проживут, если не узнают. Пусть думают, что вырастут! Им еще есть чего ждать.
Река уже была совсем близко, ее синева всплесками отражалась в глазах Дрима. «Какие глаза! — она вдруг почувствовала себя совсем взрослой. — Ни у кого нет таких глаз…»
— Хорошо, будь по-твоему, — согласился он. — Только ты вправе решать, что лучше.
С грохотом пробежав по деревянным мосткам, Сол присел у знакомой лодки и одним движением открыл замок. Вытянув цепочку, он деловито распорядился:
— Все, можно садиться. Я подержу.
Дрим улыбнулся:
— Объявляется посадка. Мира первая.
Он бережно опустил ее на деревянную скамеечку и наспех объяснил, что любой моряк назвал бы ее «банкой». Уцепившись за борта, Мира весело сказала:
— Спасибо, Дрим!
— Ну, что ты…
— Нет, не «что ты»! Спасибо. А можно мне одну секундочку поговорить с Бемби? Это секрет… А потом вы сядете.
— Девичьи секреты? — Дрим отступил и оглянулся.
У Бемби удивленно подлетели брови, но она ничего не спросила и жестом приказала всем отойти подальше. Когда она опустилась на корточки, Мира тихо сказала:
— Только не кричи и не возмущайся. Я чувствую, что сил уже совсем нет, понимаешь?
— Что ты…
— Тихо! Я умру сейчас. Совсем чуть-чуть осталось. Ты когда-нибудь поймешь, что это можно чувствовать… Я хотела тебя попросить… Понимаешь, я ведь не знаю, как это происходит. Может, это очень некрасиво… Я не хочу, чтоб они это видели. Все они, все трое. От меня и так немного красоты было…
— Не говори так.
— Теперь уже незачем врать.
— Ты просто не понимаешь свою красоту! — у нее задрожал голос. — А я понимаю. Сол понимает!
— Раз ты все понимаешь…
— Ты хочешь… — Бемби не договорила.
Мире удалось улыбнуться:
— Толкни лодку. Смотри, какое тут течение! Просто толкни, и меня унесет. Они не успеют нам помешать… А я буду думать, что плыву к морю, я ведь для этого и пришла — чтобы увидеть его. Сол сказал, что все реки впадают в море. Вот там — красота…
Бемби молча смотрела на нее, и хотя Мира знала, что не об этом она сейчас думает, все же сказала с сожалением:
— Вот только лодка не ваша… Солу влетит? Этого я не хочу.
— Не влетит, — глухо ответила Бемби. — Математик в жизни на ней не катался. Только мы… Я сама с ним поговорю.
— Спасибо, — ей так хотелось лечь, что все силы уходили на то, чтобы держать спину.
Заметив это, Бемби отчаянным голосом спросила:
— Уже пора?
— Да, — только и сказала Мира.
Еще секунду Бемби смотрела на нее совсем почерневшими от тоски глазами, потом вскочила и резко толкнула лодку. Потом еще и еще… Миру опрокинуло на спину и закружило, но не на месте, а поднимая куда-то.
«Эта река течет прямо в небо», — успела подумать она прежде, чем услышала чей-то крик, заглушивший все звуки. Она не могла так кричать. Для этого нужно было родиться птицей….
…Крепко сжав мальчика, слезы которого часто и горячо падали на руку, Дрим говорил, глядя вслед той точке, что уже не была просто лодкой:
— Ничего, Сол, ничего. Она очень мудро поступила. По-взрослому мудро и по-детски чутко. Хорошо, что ты встретил ее в двенадцать лет… Теперь она всегда будет оберегать тебя от зла, если оно вдруг захочет поселиться в тебе. Ты ее не забудешь. И я не забуду.
Он выпустил его и присел возле Эви, который сгорбился на серых камнях, но не плакал. Погладив его искалеченную голову, Дрим тихо сказал:
— Ты был ее лучшим другом. Долгие годы — единственным.
— Она вернется! — задыхаясь, прокричал Сол. — Вы не знаете, а я знаю. Она скоро вернется!
— Да. — Дрим вдруг почувствовал, что и сам не сомневается в этом. — Я тоже знаю.
Громко шмыгнув, Сол яростно потер нос и уставился на него с недоверием:
— Вам-то откуда знать?
— Она сама сказала, — за него ответила Бемби. Она так и не заплакала. Ей хотелось кричать в голос с братом, но она загоняла этот вопль в себя, не опасаясь захлебнуться.
— Правда, сказала?
Сол посмотрел на нее с такой надеждой, что она ужаснулась: «Опять?! Ложь во спасение? Неужели никуда не деться от этого? Но ведь это, может быть, и не ложь вовсе…»
— Правда, — решительно сказала она и повторила: — Правда.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |