Ей вспомнилось и еще кое-что: как больно щемило в груди, когда она смотрела на Булку со щенками. И сказала то, что мучило ее тогда:
— Жалко, что у людей так не бывает… Ну, чтобы рождались и чтобы кто-то заботился. Почему, а?
Откинувшись на спинку дивана, Дрим перевел взгляд на окно и ответил, будто и не к Мире обращаясь:
— Человек — существо высшего порядка. Его производит разум, а не тело. Разве ты забыла, как Булка скулила перед родами? Ей было больно. Человек избавлен от этих страданий. Разве это плохо?
— И так — везде?
У него побелели краешки ногтей — так сильно он сжал книгу:
— Что значит — везде?!
«Только не обманывай больше! — испугалась Мира. — Лучше уж молчи. Молчи».
— То есть… Я не то сказала… Я хотела спросить: всегда? Так было всегда?
— Да, — отрывисто произнес Дрим. — Насколько я знаю, так было всегда.
«А это хоть — правда?» — ее замутило от тех усилий, которых требовал этот простой разговор. Мира уже не знала, во что верить, и от зудящей в голове мысли, что Дрим все лжет, она сама путалась и слабела.
Ей с горечью подумалось: «Я не так хотела с ним проститься… А почему я говорю — проститься? Я же вернусь. Мы оба вернемся. Только посмотрим, что там…»
— Тебе надо бы прилечь, — встревоженно заметил Дрим. — Ты, наверное, чем-то слегка отравилась — бледная такая… Я пришлю Зару, пусть осмотрит тебя.
— Не надо Зару! — на Миру наводил ужас один только запах лекарств. Каждый месяц их обследовали на разных аппаратах, и хуже этого для Миры ничего не было.
Дрим сжалился:
— Но полежать ты согласна?
— Я лягу! Потом… немножко попозже.
— Обещаешь? Если хочешь, я могу прийти к тебе почитать.
— Нет, я… Я посплю.
Почему-то его это огорчило:
— Тебя клонит ко сну? И часто?
Мира осторожно ответила:
— Иногда. Это плохо?
— Нет. Это ничего… Я тоже люблю поспать.
Сдвинувшись на самый краешек кресла, она вопросительно наклонила голову:
— Тогда я пойду?
— Конечно, — он тоже поднялся. — Может, тебя проводить?
— Не надо, зачем? Дрим…
— Да? Спрашивай!
— Мы с тобой правда, как родные?
Дрим рассмеялся, но как-то неестественно. Мира знала его настоящий смех.
— А ты сомневаешься? — весело спросил он.
— А ты можешь… сильно-сильно на меня разозлиться?
— Сильно-сильно? Вот в этом сомневаюсь я. Нет, Мира, серьезно: что бы ты ни натворила, сильно я не разозлюсь. Может, только чуть-чуть.
Это ее успокоило:
— Чуть-чуть — это ладно!
— Ты идешь к себе?
Оглянувшись у двери, она кивнула. Потом, спохватившись, испуганно спросила:
— Мы же за обедом увидимся? Ты придешь?
Дрим рассмеялся:
— Живот болит, а пищи требует?
— Он уже почти не болит… Ну, я пошла? А! Спасибо за сказку. Почему они всегда только про зверей?
Мира выскочила, не позволив ему ответить. Ей уже невмоготу было слышать ложь — ни свою, ни чужую. До позавчерашней ночи Мира была уверена, что ложь — такая же часть детства, как игра или сказка. Она была совсем маленькой, безобидной и проскальзывала сама собой, когда приходилось выкручиваться перед Руледой или уворачиваться от лечения зубов, на ходу сочиняя небылицы о том, что у нее совершенно не размыкаются челюсти.
Ей и в голову не приходило, что ложь, как лягушка, может раздуваться до такой степени, что ей ничего не стоит заполнить собой всю жизнь. Выяснилось, что не было ни дня, когда бы им не врали, и Мира подозревала, что, выбравшись в тот мир, обнаружит там еще много такого, что их воспитатели вывернули наизнанку.
Ее приводила в ужас одна только мысль, что так все и окажется, и в то же время Мире не терпелось все увидеть собственными глазами. А как иначе? На слово она уже никому не поверит…
Предположив, что Дрим может смотреть на нее из окна (он ведь часто так делал!) или просто взглянуть невзначай, Мира направилась к своему домику. Она совсем не собиралась ложиться спать прямо сейчас и на ходу решила, что просто постоит минутку за дверью и снова выйдет.
Но, едва открыв дверь, услышала чье-то бормотание в соседней комнате. Оно было сердитым и невнятным — Мира никак не могла узнать голос. Подкравшись к незапертой двери, она удивленно протянула:
— Айза? Я думала, кто-то из воспитателей.
Девочка метнула в Миру быстрый черный взгляд и, отвернувшись, снова уткнулась в ладони и забормотала.
— Ты не плачешь? — спросила Мира с опаской.
Она терпеть не могла, когда девчонки обливались слезами. Даже когда они дрались и царапались, то не задыхались от злости, как бывало с ней, а почему-то ревели в голос.
Но Айза только огрызнулась:
— Вот еще!
— А что случилось? Ты не пошла в «Виртуальный мир»?
— Не пошла, как же! А что еще можно делать? Мой компьютер полетел!
В голосе Айзы было столько отчаяния, что ее действительно стало жаль. Не представляя, чем еще утешить, Мира бодро заверила:
— Починят! Не в первый же раз.
— Завтра! — выкрикнула Айза, нещадно кривя хорошенькое личико. — А чем мне до завтра заниматься?
Мира даже растерялась. У нее никогда не возникало необходимости занять себя. Обычно день сам чем-то заполнялся… Но попробуй вспомни!
— Попроси кого-нибудь почитать, — схватилась она за воспоминание, еще не слившееся с другими.
Лицо у Айзы будто свело судорогой:
— Ой, читать… Очень надо. Не видишь же ничего!
— Да? А я так вижу… Ну, хочешь, пойдем поиграем? — скрепя сердце, предложила Мира, хотя и вообразить не могла невиртуальной игры, которая могла бы увлечь Айзу.
— В лесу? — отозвалась та с презрением. — Там же сыро! И гадость всякая… Муравьи, комары… А может, и змеи!
От придуманного испуга у нее красиво округлились глаза. И в них Мира неожиданно увидела тот самый выход, который никак не могла найти. Тот, что спас бы их с Эви от погони…
Она пренебрежительно усмехнулась:
— Подумаешь, сыро… Я ночью вообще купаться пойду!
Айза ахнула:
— В реке?!
— Ну да. Мы с Эви пойдем.
— Зачем? Холодно же!
«Ты и в жару пищала бы: „Зачем?“» — про себя заметила Мира. Ей быстро удалось найти то единственное, что показалось бы Айзе убедительным.
— Это полезно для кожи, — как большой секрет, сообщила она шепотом.
В темных глазах сразу появилась заинтересованность:
— Для кожи? Правда?
Мира со страхом подумала, что перестаралась: «Еще увяжется за мной!» Но Айза уже зябко передернулась:
— Ой, все равно — холодища-то какая!
— А мы пойдем, — весело заключила Мира. — Ты только не говори никому.
«Завтра она всем расскажет. Пусть думают, что мы утонули, как тот олень… Дрим говорил, что хоть люди и не умирают, как животные, но утонуть могут. Вот он и не любит, когда я хожу на речку…»
Правда ли это, выяснить было не у кого. Если перед тем, как исчезнуть, она станет разводить разговоры о том, что можно утонуть (или все же нельзя?), кто-нибудь может заподозрить неладное.
Оставив в покое Айзу — «Пусть позлится! Кажется, ей это нравится», — Мира прошла в свою комнату и, сев на постель, стала решать: нужно ли что-нибудь взять с собой? Если они идут купаться, то не станут же они тащить с собой еду и одежду! Лучше уж идти, как есть. Если за Стеной и вправду так прекрасно, как ей представляется, то они с Эви найдут там и друзей, и все что потребуется…
«Только печенье спрячу после ужина, — решила Мира. — Пожуем по дороге».
Стоило ей подумать, что сегодня ночью они с Эви на самом деле уйдут из этого мира, кроме которого ничего в их жизни не было, как сердце начинало скакать и падать, и выделывать всякие непонятные вещи. Мира пыталась поймать его, глотая воздух, и ей становилось смешно оттого, что она никак не может справиться с собственным сердцем.
«Он улитку-то выпустил?» — вспомнила она и, мгновенно забыв о своих страхах, отправилась к Эви. Сегодня он еще не показывался ей на глаза, но у Миры не возникало опасений, что Эви струсит идти с ней. Разве он прибежал бы среди ночи, если б не боялся совсем другого? Мира подозревала: ему просто неловко за то, что он так откровенно испугался и расчувствовался…
Эви она нашла на полу с тарелкой на коленях. Подняв на нее печальные, совсем не зеленые сейчас глаза, он тихо сказал:
— Я ведь ее уже ни за что не найду, когда мы вернемся. Попробуй отличи ее!
Присев рядом, Мира улыбнулась:
— Ничего. Там будет много чего интересного.
Эви погладил мизинцем витой панцирь:
— Интересней, чем она?
«Да не такая уж она и интересная, если честно», — подумала Мира. Но Эви нельзя было говорить об этом, даже намекать, хотя он, возможно, и сам догадывался.
— Я пока не знаю. Я же тоже ничего там не видела. Знаешь, как темно было!
— Машина сама ехала? Ты не придумываешь? — он посмотрел на нее строго.
— Ну да. И рычала. Но не зло! Как наши собаки — для вида.
— А кого она пугала?
— Машина? Ну, я не знаю. Кто-то же мог встретиться по дороге.
— Ты?
— Меня она и не заметила бы. Она, знаешь, какая громадная! Прямо, как дом.
Шмыгнув, Эви с тревогой спросил:
— А если мы ее не найдем? Она же уехала…
— Но дорога-то осталась! Мы пойдем по ней и найдем эту машину. Или другую.
— Думаешь, она не одна? — оживился он. — Еще есть? И они тоже сами ездят?
Мира не очень уверенно кивнула:
— Ну да. Наверное, сами… Кто ее будет толкать, такую здоровую?
— А дорога? Какая там дорога?
Припоминая, она медленно проговорила:
— Не такая красивая, как наши дорожки. Она ничем не посыпана. Больше на тропинку в лесу походит. Только та дорога гладкая и почти прямая. Потом, правда, куда-то поворачивает… И еще она намного шире наших дорожек.
— Зато они желтенькие…
Эви произнес это так печально, что сразу стало ясно: ему совсем не легко отрываться ото всех этих домиков и дорожек. От ребят, которые не замечают их обоих. От Прата. От Дрима. От того, как Неда гладит его по голове…
— Мы вернемся, — понизив голос, пообещала Мира и взяла у него тарелку. — Пойдем пока выпустим ее.
Они молча вышли из домика и, касаясь друг друга сухими жесткими локтями, направились к оврагу, который держал обоих еще больше, чем все домики и дорожки.
— Там ведь есть лес?
Голос у Эви прозвучал плаксиво. Он сам услышал это и сурово прокашлялся.
— Есть, — заверила Мира. — Я там даже полежала немножко под елкой.
— Зачем это?
— Хотела солнца дождаться… Посмотреть.
— А там есть солнце?
— Ну, конечно!
— Но ты не дождалась, — за нее закончил Эви и не спросил: почему?
Тарелка опять была у него в руках, и Мира решила, что так — справедливо. Должен же он проститься… Она даже пошла чуть быстрее, чтобы Эви подотстал и смог бы нашептать что-нибудь своей улитке. Не оборачиваясь, она представляла, как шевелятся у него губы и как жалобно он моргает.
«Как родной, — тепло подумала она и улыбнулась, хотя он этого и не видел. — Хорошо, что мы вместе идем… Мы же всегда вместе были. И будем».
— Я вот сюда ее посажу, — подал голос Эви.
Оглянувшись, Мира увидела, что он уже присел возле куста малины и поставил тарелку на землю.
— Он колючий, — пояснил Эви, трогая куст. — Сюда никто не полезет.
Мира тотчас подхватила:
— Да они и боятся есть неконсервированные ягоды! Тут ее точно никто не обидит. Ладно, ты ее высаживай, а я…
Но Эви попросил:
— Ты не уходи.
— Ладно, — она встала на колени и разгребла траву под кустом. — Давай ее сюда… Она травкой прикроется, тепло будет. Ночью уже не так, как в июле.
Постелив туда лопух, Эви бережно взял улитку двумя пальцами и пересадил. Не выпрямляясь, он что-то шепнул, но Мира не стала выяснять, что именно, хотя и не расслышала. Она счистила с тарелки увядшие листья и стряхнула капли воды.
«Интересно, она хоть живая? — озабоченно подумала она об улитке. — Головы вообще не показывает… Может, трусит? С чего бы ей умереть?»
— Ну, все, — сказал Эви и с трудом поднялся.
— Тебе надо поспать, — вспомнила Мира. — А то недалеко мы уйдем.
Он покорно кивнул:
— Я лягу после обеда. А если спросят: чего это я днем сплю?
— Кто спросит? У воспитателей свои дела после обеда. Они в теннис пойдут играть или в биллиард.
— Они хоть заметят, когда мы уйдем?
— Две порции же останутся после завтрака… Да Дрим и так заметит!
Эви вздохнул:
— Что тебя нет. А меня он никогда не замечает.
— Зато Прат больше с тобой! Он же терпеть не может вслух читать, это все знают. А тебе он читает! И больше никому.
Довольно улыбнувшись, Эви заговорил уже веселее:
— Я ему что-нибудь в подарок принесу. Оттуда.
— Я тоже! — Мире стало стыдно, что она не додумалась до этого.
— Хоть они и выходят туда, но это же от нас, правда? Это совсем другое.
— Там все другое, — у нее опять испуганно скакнуло сердце. — Мне кажется, там так здорово!
Глава седьмая,
из которой понятно, какой мир скрывается за Стеной
Стрелки на стенных часах слились. Только на одну секунду Эви захотелось ухватиться за ту, что побольше, и чуть-чуть отодвинуть ее назад. Хоть на пару минут… Он же ничего не успел в эти последние минуты! Просто лежал и глазел на часы, как будто они могли не дойти до двенадцати.
А ведь это были по-настоящему последние минуты. И теперь, когда они прошли, Эви испытал незнакомый ужас, точно время вообще кончилось. Он понимал, что это невозможно, и куда бы они с Мирой ни убежали, время будет везде. Но ощущение было таким, словно прямо под ногами возникла пропасть, которой их пугали столько лет…
Нужно было встать и одеться. Не издавая никаких звуков. Это не было привычно для Эви, ведь он никогда не гулял по ночам, только вчера добежал до соседнего домика… Но то, что им предстояло сейчас, он и не воспринимал как прогулку. Разве бывает так страшно, когда просто идешь погулять? Разве холодом колет в пальцах? И разве тянет присесть оттого, что ноги стали какие-то слабые-слабые?
Эви почти не дышал, натягивая сразу два свитера, как сказала Мира. Она велела ничего с собой не брать, а возле речки еще с вечера набросала кое-что из одежды, которая не так уж была им нужна. Пусть думают, что они все же полезли купаться…
Правда, Эви до сих пор не верил, что человек может утонуть, как животное. Как тот олень, которого они с Мирой нашли прошлым летом… У людей и у животных все было по-разному, как же они в этом могут совпасть? Никто из людей никогда не умирал, зато все время что-то случалось с птенцами, с мухами, даже один щенок почему-то умер. Но ведь они все и на свет появлялись совсем по-другому!
В общем, Эви сильно сомневался, что кто-нибудь поверит, будто они утонули. Но ничего другого им с Мирой придумать не удалось. Она опасалась, как бы кто не обнаружил их одежду на берегу раньше времени, но заниматься этим ночью было некогда. Оставалось надеяться, что кроме них двоих никто у реки и не бывает. Это потом, утром, Айза вспомнит, о чем говорила ей Мира…
У самой двери Эви оглянулся и с тоской посмотрел на свою кровать. Одеяло он уложил так, чтоб сразу никто не обратил внимания, что в постели никого нет. Из мальчишек никто не проснулся, пока он одевался, и прощаться было не с кем. Эви усмехнулся тому, как вдруг защипало в носу, и, подняв руку, помахал всем сразу.
Мира уже дожидалась его у своего домика. Она так прижалась к стене, что Эви заметил ее только, когда подошел вплотную. Погладив лохматую Булку, которая вертелась рядом, Мира слегка оттолкнула ее и приложила палец к губам, чтобы он ни о чем не спрашивал. Она первой быстро пошла к Стене, и Эви изо всех сил старался не отставать. Только он так быстро начинал задыхаться от ходьбы, что ему не удалось продержаться и трех минут.
Обернувшись, Мира взяла его за руку и пошла чуть медленнее. Когда домики уже слились с темнотой, она шепнула:
— Мы будем отдыхать, только потом, ладно? Ты дойдешь.
Кивнув, Эви на всякий случай сжал ее руку покрепче. Скала, к которой Мира вела его, казалась огромным окаменевшим сгустком ночи. Эви даже почудилось, что вот-вот она поглотит их: они войдут внутрь, а выхода найти не смогут…
— Вот он. — Мира первой заглянула в темную узкую дыру. — Я пойду впереди, а ты…
— А рядом нельзя? — быстро спросил Эви.
Мира знала его так хорошо, что перед ней не стыдно было показаться не очень-то храбрым. Снова глянув в темноту, она с сомнением сказала:
— Если влезем… Хотя… Они вон тележки везли! Иди спокойно, тут не запнешься.
Снова сжав его руку, она сделала несколько шагов, и Эви ничего не оставалось, как пойти следом. Острый камень ткнулся ему в плечо, содрав кожу. Эви сморщился, но ничего не сказал, чтобы Мира не заставила его идти сзади. Это, конечно, все равно было рядом, но уже одному.
Подняв плечо, Эви пошел чуть боком. В темноте Мира не должна была этого заметить. Тем более, она, не отрываясь, вглядывалась в то, что было впереди, хотя мальчику казалось, что там абсолютно ничего не видно.
— Где же этот выход? — бормотала она и наклоняла голову вперед, но темнота от этого не рассеивалась.
Недавний страх перед скалой, которая поглотит их обоих, нагнал Эви. Он так стиснул руку девочки, что Мира вскрикнула, сильно дернувшись:
— Эй! Ты чего?
— Но он же где-то все равно есть? — протянул Эви, изо всех сил крепясь, чтобы не заплакать.
Мира даже рассердилась:
— А куда он мог деться? Да вот он уже!
Эви и не заметил, как тьма впереди стала серой. Это был не просто выход. Это был выход в совсем другой мир, где машины ездили сами; и было так много еды, что оттуда ее вывозили; и люди… Вот этого они еще не знали. А ведь это и было главным: какие здесь были люди?
— А улитки здесь есть? — шепотом спросил Эви.
Тайком от Миры он вечером сбегал в тот малинник и попроведовал свою улитку. Когда никто не видел, а так чаще всего и было, Эви, вытягивая губы, называл ее — Литочка. В сумерках она показалась совсем маленькой и одинокой на большом лопухе, и у мальчика тоскливо сжалось сердце: «Может, с собой ее взять? Как она будет тут одна?»
Но улитка могла погибнуть у него в кармане без воды и травки… Если же она оставалась здесь, можно было и не надеяться увидеть Литочку снова. Эви выбрал второе…
— Да я не знаю, — в который раз повторила Мира. — Я же тебе говорила! Кроме той елки, я ничего толком и не разглядела. А елка как елка, ничего особенного… Скоро сам все увидишь.
«Скоро» — это было правильнее, чем «сейчас», ведь до рассвета им все равно ничего не удалось бы рассмотреть. Эви со страхом проследил, как уверенно Мира выбралась туда, где воздух был серым, как обуглившиеся в костре ветки. Наскоро осмотревшись, она засунула голову назад:
— Эви, ты где? Пошли. Никого нет.
— И фургона нет? — он сперва выглянул, потом уж решился выйти.
Ему казалось, незнакомый мир обрушится на него новыми запахами, каким-то невиданным светом, совсем другими формами. Он не очень ясно представлял, что это могло бы быть — незнакомые деревья или что-то еще… Может быть, здесь цветы оказались бы больше домов! Или они совсем не звучали бы… Но что-то должно было оказаться другим.
Первый же взгляд разочаровал его. Все вокруг показалось ему в точности таким же, как то, что Эви привык видеть каждый день. По Мире не было заметно, что она огорчена этим хоть чуть-чуть. То и дело оборачиваясь к Эви, она добралась до той самой дороги и удовлетворенно сказала:
— Ну, вот. Теперь все прямо и прямо.
Приглядевшись, Эви обрадовался:
— А дорога совсем другая! У нас таких нет.
— Я же тебе говорила!
— А я забыл. А сколько… воздуха! — он широко раскинул руки, как будто пытался охватить все пространство. — Куда нам? Пойдем скорее!
Она воскликнула, изумленно глядя ему вслед:
— Эви! Ты куда помчался?
Не сразу услышав, он обернулся и, отступая, затараторил:
— Интересно же! И не страшно совсем… Пошли посмотрим, что там дальше.
— Проснулся, наконец, — проворчала Мира.
Догнав, она хотела снова взять мальчика за руку, но на этот раз он вырвался:
— Теперь-то зачем?
«Расхрабрился, — подумала она и незаметно улыбнулась. — Может, он даже повзрослеет, пока мы тут?»
Сегодняшняя ночь не поскупилась на звезды, и луна, зависшая сбоку, тоже лишь изредка лениво натягивала прозрачные облака, будто ей становилось зябко. Но ветер опять шаловливо стаскивал их, и свет луны становился пронзительным, как песня ночной птицы.
Мира с благодарностью подумала: «Здорово, что Эви досталась такая ночь!» Она сама не имела никакого отношения к этому миру и ничего еще здесь не видела, но чувствовала, что ей было бы досадно, если б ее другу здесь не понравилось. Все-таки это она уговорила его отправиться сюда…
Она поглядывала на мальчика, надеясь, что он этого не заметит. Узкое, всегда бледное лицо Эви сейчас выглядело оживленным, и хотя при луне этого не было видно, Мире показалось, что щеки его порозовели.
«Куда я его потащила? — ей вдруг стало страшно. — А если что-то случится? Я же не знаю, что там…»
Как в компьютерной игре, прекрасный лик этого мира, который она уже втайне любила, внезапно ощерился страшной пастью… Мира отшатнулась и все же схватила Эви за руку.
— Ты что? — он повернул к ней счастливую мордашку.
— Ничего…
И действительно, ничего и не было. Может, она уснула на ходу? До сих пор с ней не случалось этого, но рано или поздно происходят вещи, которых еще не бывало. Однажды у нее вырастут волосы… И разгладятся морщины… У Эви вырастут зубы… И начнется чудесное время! Они вдвоем будут бегать наперегонки, играть в волейбол или в теннис, как Дрим с Пратом, и даже сами читать книги…
Неожиданно Эви остановился. Глаза у него стали, как у испуганного совенка.
— А ты запомнила, где та дырка в скале? Я — нет.
— Я запомнила, — успокоила Мира. — Там у сосны верхушки нет. Наверное, молнией снесло. Дрим говорил, что молния может даже надвое дерево разрубить. Вдоль, представляешь?
— Ага…
Эви еще продолжал делать круглые глаза, но Мира угадала, что он уже успокоился. Молния не так пугала его, как потерянная дорога назад.
— Ты не устал?
— Нет еще. Но давай пойдем потише?
— Торопиться некуда, — заверила Мира. — Они только утром начнут нас искать. Даже после завтрака… Мы уже сто раз все тут обойдем до утра!
Он обеспокоенно спросил:
— А ты видишь хоть что-нибудь впереди? Идем-идем и ни одного дома… А вдруг здесь и людей нет?
— Ну да! А те двое на машине?
— Ты же их видела, — успокаивая себя, сказал Эви.
Через минуту он снова спросил:
— Ну и где же они?
— Да откуда я знаю?! — раздраженно крикнула Мира. — Я так же иду, как ты!
Эви вдруг схватил ее за локоть:
— Это что там? Дом?
Слева от дороги темнело что-то большое с округлой крышей до самой земли. Собственно говоря, кроме крыши ничего как будто и не было… Спустившись с дороги, они прошли по странной поляне, на которой росло такое множество колосков, что взглядом не ухватишь, и крадучись приблизились к дому.
— Это не дом, — девочка разочарованно вздохнула. — Это сухая трава… Куда ее столько?
Эви потрогал ладошкой:
— Колючая. Зачем ее вырвали? Жила бы себе, жила…
«Все, сейчас раскуксится!» — встревожилась Мира.
— Подумаешь, трава! — она постаралась произнести это как можно пренебрежительней. — Наверное, она нужна им… не знаю, для чего. Вот встретим кого-нибудь и спросим.
— Где тут встретишь? Никого тут нет.
Мира упрямо повторила:
— Встретим. Такой большой мир — больше нашего! В нем обязательно должны быть люди. Пойдем!
— Я устал уже, — заныл мальчик. — Почему он такой здоровый? Без ног останешься. У нас мы за это время уже все обошли бы.
Не ответив, она настойчиво потянула его:
— Пойдем. Надо же хоть кого-нибудь найти! И все тут узнать… А то зачем пришли?
Вернувшись за ней на дорогу, Эви предположил:
— А если они прячутся на ночь? Как зайцы. Давай норы искать? Они должны быть большими.
— На дороге, что ли? Это же в лес надо идти.
— Нет уж, пойдем лучше по дороге, — сразу спасовал Эви. Хоть он и вырос в лесу, по ночам его никогда туда не тянуло.
Мира все с надеждой озиралась: когда же солнце появится? Она как-то запуталась во времени и никак не могла сообразить, долго ли еще до рассвета. Ей было страшновато идти в пустоту и не видеть перед собой деревьев. Там, где они жили, деревья были повсюду, трех метров нельзя было пройти, чтобы не наткнуться на сосну или на осину. А еще были кустарники, и заросли высокой травы…
Здесь же ничего этого не было, одна только дорога. Нет, сбоку темнели какие-то деревья, но так далеко, что до них было идти и идти. И трава здесь была какая-то странная — колосками, у них такая и не росла. Когда она шумела под ветром, казалось, кто-то ползает там.
— Провода! — только сейчас заметила Мира. — Они же и у нас есть. Они всегда через Стену тянулись, а мы и не спрашивали — откуда они?
Равнодушно взглянув вверх, Эви буркнул:
— Воспитатели придумали бы, что наврать.
— Ну да, врали, — вздохнула Мира. — А мы все равно их любим, правда?
Он с сомнением повторил:
— Любим?
— Раз вернуться хотим.
Мальчик пожал плечами:
— Не к ним же. Просто… Мы живем там.
— Жить и здесь можно.
Мира не очень верила в это, но ей хотелось поспорить. Но Эви не поддержал этот спор. Выждав, она предложила:
— Хочешь, посидим?
— Я домой хочу, — он всхлипнул и отвернулся.
— Ну, ты что?! — испугалась Мира и незнакомым для себя жестом притянула мальчика.
Он не отшатнулся и затих, уткнувшись ей в шею. Слезы у него текли по-настоящему, Эви не притворялся, и кожа у Миры сразу стала влажной. Поглаживая его по спине, она тихонько уговаривала:
— Мне тоже домой хочется, думаешь — нет? Захотим и вернемся! Но посмотреть ведь надо… У себя мы уже все облазили. Только посмотрим — и назад! Договорились?
— Да тут и смотреть нечего, — прошептал Эви, чуть приподняв голову.
— Что-нибудь найдется, — пообещала Мира. — У нас мир вон какой маленький, и то все время что-нибудь находится.
Громко шмыгнув, он отступил на шаг и сердито потер глаза. Потом спросил, уже не умоляюще и почти зло:
— Мы же долго не будем ходить?
— Да ну! Что здесь долго делать?
В мыслях она придержала и другой вариант: «Может, нам здесь так понравится, что возвращаться расхочется». Говорить этого Эви пока не стоило… Спохватившись, Мира вытащила из заднего кармана джинсов пакетик с печеньем:
— На-ка, пожуй! Раскрошилось немножко…
— Ты тоже пожуй, — он вернул ей мешочек и виновато улыбнулся. — Ну, пойдем?
Теперь Мира уже не торопилась. Она решила, что Эви запаниковал оттого, что стал задыхаться от быстрой ходьбы и почувствовал себя обессиленным. А еще, наверное, испугался, что уже вообще никуда не сможет идти — ни назад, ни вперед… Она понимала это.
Его никогда не тянуло ни бегать, ни лазить по деревьям, хоть Мира и представляла, что в будущем они все это станут делать вместе. Но Эви всегда больше нравилось просто усесться на какой-нибудь полянке и следить за птицами, которые, не пугаясь его, пролетали над самой головой. Мальчик смотрел, как легко работают их крылья, и видел, что им нравится перелетать с места на место — без особой цели, просто для удовольствия.
Это было здорово, но Эви не завидовал птицам и не мечтал стать таким, как они. Он понимал, что создан другим и не желал невозможного. Гораздо больше ему хотелось походить на Прата… Так же нарушать правила… Так же ловко играть в теннис… Так же быстро читать, то и дело увлекаясь действием сказки и начиная по-детски посмеиваться.
Эви всегда замечал, что Прат отличается ото всех взрослых. Он не был настолько углублен в себя, как Дрим. И не любил воспитывать, как Неда. Она делала это ласково, но все же воспитывала. И уж тем более, Прат никогда не одергивал ребят, как это делала Руледа…
Если бы Прат был чуть пониже ростом и у него было побольше морщин, он легко сошел бы за мальчишку, потому что все время возился с игрушками, которые сам вырезал из дерева. Никто не играл с ними, кроме Эви и Миры, но он продолжал делать новые. Они подозревали, что ему самому это ужасно нравится.
«Нечего о нем думать! — оборвал себя Эви. — Он тоже врал, как и все. Зачем они это делали? Почему нам нельзя было даже знать, что за Стеной совсем даже не пропасть?»
Он понял, что, когда они с Мирой вернутся, воспитателям уже некуда будет деться, и они все им объяснят. А может, они и сами догадаются еще раньше, ведь голова у Миры всегда хорошо работала. Так говорил ей Дрим, и она просто раздувалась от гордости, слыша это. Эви ничего не имел против. Он и сам считал, что Мира очень умная. И храбрая.
— А те люди, которые приезжали на машине, они совсем такие же были?
Мира посмотрела на него с недоумением:
— Ты уже сто раз спрашивал!
— Правда? — смутился он. — Я забыл… И что ты мне сказала?
— Конечно, они такие же!
— Почему это — конечно? Здесь все может быть по-другому. Вон траву зачем-то срезали и дом сделали. А вдруг там внутри кто-то живет?! — осенило Эви. — Надо было покричать.
Досадуя на то, что сама не додумалась до этого, Мира недовольно заметила:
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |