их в дома именитых помещиков и обывателей. Потом дело расширилось и
пошло настолько хорошо, что в 1820 г. (или, по другим данным, в 1823 г.)
Савва Васильевич выкупился на волю вместе со всей семьей, уплатив помещику Рюмину единовременно 17 тысяч рублей. К этому времени на Морозовском предприятии уже работало 40 человек. Сделавшись хозяином, Морозов
в 1830 г. основал в городе Богородске небольшую красильню и отбельню, а
также контору для раздачи пряжи мастерам и принятия от них готовых тканей. Это заведение послужило началом будущей Богородско-Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры. В 1838 г. Савва Васильевич открыл одну из крупнейших в России по размерам Никольскую механическую ткацкую фабрику,
которая размещалась в большом многоэтажном каменном корпусе, а через
девять лет — в 1847 г. — выстроил рядом огромный прядильный корпус. В
1850 г. уже в очень преклонном возрасте Савва Васильевич отошел от дел,
передав управление сыновьям. Умер он в 1860 г.
У Саввы Васильевича было пять сыновей: Тимофей, Елисей, Захар, Абрам и
Иван. О судьбе последнего известно немного, а первые четыре явились сами
или через своих сыновей создателями четырех главных Морозовских мануфактур и родоначальниками четырех ветвей Морозовского рода. Все эти мануфактуры в дальнейшем жили каждая своей отдельной жизнью. (Перед революцией
1917 г. общий капитал всех семей Морозовых составлял более 110 миллионов
рублей, а на их предприятиях трудилось около 54 тысяч рабочих.)
В 1837 г. от отца отделился старший сын Елисей Саввич, который открыл
в селе Никольском свою красильную фабрику. Он, впрочем, более интересовался религиозными вопросами, поэтому процветание этой ветви Морозовых
началось только при его сыне Викуле Елисеевиче. В 1872 г. он выстроил бумагопрядильную фабрику, а в 1882 г. учредил паевое «Товарищество Викула
Морозов с сыновьями».
Богородское заведение Саввы Васильевича перешло к его сыну Захару. В
1842 г. он перенес его в село Глухово. Постепенно расширяя дело, он в 1847 г.
построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 г. утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти
в 1857 г. всеми делами заведовали его сыновья Андрей и Иван Захаровичи,
при которых дело еще больше расширилось и расцвело.
Потомки Абрама стали хозяевами Тверской мануфактуры.
Все Морозовы занимались благотворительностью. На их пожертвования
были созданы, помимо многого другого, институт для лечения раковых опухолей при Московском университете, несколько психиатрических клиник, Морозовская детская больница, городской родильный дом и богадельня.
САВВА ТИМОФЕЕВИЧ МОРОЗОВ 107
Наибольший же коммерческий успех и слава выпали на долю младшей
ветви Морозовского дома. Основатель ее, Тимофей Саввич, сперва вел дела
под фирмою «Товарный дом Саввы Морозова сын и К°», а в 1873 г. учредил
паевое товарищество под тем же названием. Он расширил свое производство,
устроив контору в Твери, но главные усилия сосредоточил на развитии Зуевской фабрики. Эта была мануфактура в полном смысле этого слова, то есть
получавшая хлопок и продававшая готовый товар, зачастую со своих складов
непосредственно потребителю. Тимофей Саввич целиком переоснастил ее английскими станками. Используя новейшее оборудование, высококачественный американский хлопок, импортные красители, он сумел поставить производство таким образом, что оно соответствовало высоким мировым стандартам. Это была одна из самых прибыльных российских компаний, дававшая
ежегодно несколько миллионов рублей чистого дохода. Морозов проявил огромную энергию для улучшения производства: приглашал опытных и знающих дело мастеров-англичан и русских инженеров, на свои средства отправлял молодых инженеров на обучение за границу. Село Никольское (ныне город Орехово-Зуево) напоминало, по словам современников, «удельное княжество Морозовых». Большинство построек здесь были сделаны Морозовыми, а
все 15-тысячное население работало на их предприятиях и всецело зависело
от них. Даже полиция содержалась за счет Морозовых.
Для своих рабочих и мастеров Тимофей Саввич был грозным и жестоким
хозяином. Он ввел иезуитскую систему штрафов за малейшее нарушение или
отступление от установленного регламента. Даже самые примерные рабочие
теряли на штрафах до 15% заработка, у остальных вообще не хватало денег на
жизнь. Не случайно именно на Зуевской мануфактуре в 1885 г. произошла
первая в России организованная стачка рабочих. Последовавший за ней суд,
вскрывший страшные злоупотребления хозяев, оказался роковым для Морозова: он отошел отдел, заболел и в 1889 г. умер. Руководство делами перешло
к его сыну Савве Тимофеичу, которого не без основания считают самой яркой
и противоречивой фигурой в мире русского предпринимательства тех лет.
Детские и юношеские годы Саввы прошли в Москве в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятском переулке. Родители твердо
придерживались старообрядческих традиций. Однако новое давало себя знать:
У детей были гувернантки и гувернеры, их обучали светским манерам, музыке
и иностранным языкам. С 14 лет Савву определили в 4-ю городскую гимназию (где он, между прочим, по его собственному признанию, научился «куРИТЬ и не веровать в Бога»). По окончании в 1881 г. гимназии Савва поступил
на физико-математический факультет Московского университета, а, прослушав курс, в 1885 г. уехал в Англию. В Кембридже Савва Тимофеевич успешно
и глубоко изучал химию, собирался защищать здесь диссертацию, но необходимость возглавить семейное дело заставила его вернуться в Россию. С 1887 г.
°н уже был фактическим руководителем Никольской мануфактуры и поспешил уничтожить наиболее вопиющие притеснительные меры, введенные отЦом. Он отменил штрафы, построил для рабочих много новых казарм, образЦово поставил медицинское обслуживание. Все эти улучшения он провел на
"Равах управляющего. В подлинном смысле хозяином мануфактуры он ни
когда не был, поскольку ббльшая часть паев после смерти Тимофея Саввича
перешли к матери Саввы Тимофеевича, Марии Федоровне, женщине очень
властной, с большим умом и самостоятельными взглядами. (Она умерла в
1911 г. в возрасте 80 лет, оставив после себя 30 миллионов чистого капитала.)
Семейство Морозовых представляло из себя очень любопытную картину.
По словам хорошо знавшего их Горького, «личные потребности Саввы были
весьма скромные, можно даже сказать, что по отношению к себе он был скуп,
дома ходил в стоптанных туфлях, а на улице иногда появлялся в заплатанных
ботинках». Жена его Зиндида Григорьевна (прежде она состояла в браке с
двоюродным племянником Саввы Тимофеича, Сергеем Викуловичем) была
полной противоположностью супругу: она носила немыслимые туалеты, лечилась на модных и самых дорогих курортах, имела богатый выезд, ложу в
театре и блестящие связи в высшем обществе. Видимо, по ее желанию Морозов построил в 1896 г. в Москве роскошный особняк в невиданном еще готическо-мавританском стиле.
Громкую известность Савве Морозову принесла его благотворительная деятельность. Кроме того он был большой меценат, и многие культурные начинания тех лет происходили при участии его капиталов. Он, впрочем, имел
здесь свои взгляды — давал деньги не всем и не без разбору. К примеру, на
создававшийся при деятельном участии Цветаева «Музей изящных искусств»
Морозов не пожертвовал ни копейки.
Зато, не считаясь ни с какими расходами, он поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому художественному театру, в создании
которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем у Станиславского и Немировича-Данченко. На учреждение театра требовались значительные средства.
Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив отказ
от правительства, они стали обращаться к меценатам. Морозов с самого начала в 1898 г. дал на театр 10 тысяч рублей. В 1900 г., когда в деятельности
труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся
финансировать текущие расходы. Его пожертвования стали для театра важнейшим источником средств. В течение трех лет он поддерживал театр на
плаву, избавив его руководителей от изматывающих финансовых хлопот и дав
им возможность всецело сосредоточиться на творческом процессе. По словам
Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную часть, он вникал во все
подробности и отдавал театру все свое свободное время». Морозов очень живо
интересовался жизнью МХАТа, ходил на репетиции и предсказал, «что этот
театр сыграет решающую роль в развитии театрального искусства». Под его
руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это
строительство обошлось Морозову в 300 тысяч рублей, а общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону.
В начале XX века Морозов стал живо интересоваться политикой. В его
особняке происходили полулегальные заседания кадетов. Это, впрочем, было
еще неудивительно, так как многие крупные промышленники тяготели в то
время к конституционным демократам. Но Савву Морозова вскоре перестали
удовлетворять те половинчатые реформы, которые те собирались провести в
России. Сам он имел гораздо более радикальные взгляды, что и привело его в
САВВА ТИМОФЕЕВИЧ МОРОЗОВ 109
конце концов к тесному общению с партией, придерживающейся самой крайней социалистической ориентации. Известно, что Морозов давал деньги на
издание «Искры». На его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Все это
дало Витте право обвинить Морозова в том, что он «питал революцию своими
миллионами». Морозов делал даже больше: нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана и сам доставлял
запрещенную литературу на свою фабрику.
После известных кровавых событий января 1905 г., которые произвели на
Морозова огромное впечатление, он составил программу неотложных социальных и политических реформ. В частности, в ней шла речь об отмене самодержавия, об установлении парламентарной системы со всеобщими прямыми
выборами, о свободе слова, печати и союзов, неприкосновенности личности и
жилища, об общественном контроле за бюджетом и других, крамольных по
тем временам идеях.
В феврале 1905 г., когда Савва задумал провести на своей фабрике серьезные преобразования, которые должны были дать рабочим право на часть получаемой прибыли, мать отстранила его от управления. Видимо, это обстоятельство стало причиной тяжелого нервного срыва. Морозов начал избегать
людей (с женой у него уже давно не было взаимопонимания), много времени
проводил в уединении, не желал никого видеть. Созванный в апреле по настоянию жены и матери консилиум врачей констатировал, что у Саввы Тимофеевича наблюдается «тяжелое общее нервное расстройство», и рекомендовал
направить его за границу. Морозов уехал в Канн и здесь в номере РойяльОтеля 13 мая 1905 г. застрелился.
Иван Грозный — Петр Первый — Иосиф Сталин
Фигуры Грозного, Петра и Сталина занимают особое
место в историческом восприятии русских людей. В их
биографиях и перипетиях политической карьеры можно
заметить множество поразительных параллелей, едва
ли объяснимых простой случайностью. Несомненно,
между тремя этими правителями существует глубинная внутренняя связь, символизирующая какой-то тяжелый, болезненный, но закономерный кризис, переживаемый Россией каждые полтора-два века ее нелегкой
истории.
ИВАН ГРОЗНЫЙ
Царь Иван Васильевич Грозный, сын
великого князя всея Руси Василия III,
был и остается одной из самых таинственных и противоречивых фигур русской истории. Ему было три года, когда скоропостижно скончался его престарелый
отец. Пять лет спустя внезапно умерла
его мать, великая княгиня Елена Глинская Следующие десять лет несовершеннолетия Грозного были периодом боярского самовластия и всяческих беспорядков.
Самостоятельное правление Ивана
началось с того, что 13 декабря 1546 г.
юный государь позвал к себе митрополита и объявил, что хочет жениться Это
было его первое государственное решение. Митрополит и бояре, говорит летописец, даже заплакали от радости, видя,
что государь так молод, а между тем уже ни с кем не советуется. Но молодой
Иван вскоре удивил их и другим поступком — 16 января 1547 г он (первым из
московских государей) официально принял царский титул и торжественно
венчался на царствие Вскоре после этого была сыграна свадьба. В жены Иван
избрал боярскую дочь Анастасию Романовну, дочь умершего окольничего
Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина. Судя по всему, это была во всех отношениях достойная девушка. Современники приписывали молодой царице все
ИВАН ГРОЗНЫЙ 111
женские добродетели: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность
и благость, соединенные с основательным умом, не говоря уже о красоте.
Первым важным делом Ивана стали походы против Казанского ханства,
располагавшегося в среднем Поволжье и представлявшего собой один из крупных и сильных осколков прежней Золотой орды. В феврале 1548 г. русское
войско вышло из Нижнего, но принуждено было повернуть назад из-за рано
начавшейся весны. Царь возвратился в Москву, как говорит летописец, в больших слезах, оттого что не сподобил его Бог совершить похода. В ноябре 1549 г.
он отправился во второй поход и на этот раз в феврале 1550 г. добрался до самой
Казани. Но приступ не удался. Множество людей с обеих сторон было побито,
а потом настала оттепель, подули сильные ветры, полился дождь. Простояв
11 дней, Иван принужден был возвратиться, однако предварительный успех
был все же достигнут; по приказу царя в устье Свияги заложили город Свияжеск. После этого от Казани отпала вся горная сторона: черемисы, чуваши,
мордва били челом государю, и Иван принял их в русское подданство. Это
был первый шаг к полному покорению Поволжья, но для окончательного
торжества Москвы должно было пройти еще некоторое время Иван обратился пока к внутренним делам.
Под влиянием окружения он в 1550 г решился на новый в русской истории шаг — созыв первого Земского собора. «На двадцатом году возраста своего, — говорится в Степенной книге, — видя государство в великой тоске и
печали от насилия сильных и от неправд, умыслил царь привести всех в любовь. Посоветовавшись с митрополитом, как бы уничтожить крамолы, разорить неправды, утолить вражду, призвал он собрать свое государство из городов всякого чина». Никаких других известий о первом Земском соборе не
осталось, но по ряду косвенных признаков можно видеть, что на нем было
возбуждено много практических вопросов. На Стоглавом соборе в 1551 г Иван
говорил, что предыдущий собор дал ему благословение на исправление старого Судебника 1497 г. и на устройство по всем землям своего государства старост и целовальников. Значит, Земский собор 1550 г обсуждал целый ряд
законодательных мер, имевших целью перестройку местного управления В
результате этих мер местные общины должны были освободиться от мелочной
опеки бояр-наместников, сами собирать подати и сами творить суд. Известно,
что именно кормления, неправедные суды и неконтролируемый сбор податей
стали к середине XVI века настоящим бичом русской жизни. О многочисленных злоупотреблениях бояр-наместников при отправлении своих обязанностей сообщают все источники того времени Отменив кормления и создав независимые местные суды, Иван попытался уничтожить зло, пустившее глубокие корни в русском обществе.
В следующем, 1551 г для устройства церковного управления и религиозно-нравственной жизни народа созван был большой церковный собор, вошедший в историю под именем Стоглавого Здесь был утвержден новый Судебник (составленный еще в прошлом году и потому называемый обычно
Судебником 1550 г.), представлявший собой исправленную и распространенную редакцию старого Судебника 1497 г.
В 1552 г. Иван выступил в свой третий казанский поход. С ним было
150 тысяч войска и 150 пушек. Казань, защищенную только деревянными
стенами, обороняло 30 тысяч татар. И христиане, и мусульмане были настроены очень решительно. Иван объявил твердое намерение зимовать под Казанью; ездил днем и ночью кругом города, рассматривал места, где удобнее
сделать укрепления. Осадные работы шли безостановочно: ставили туры, снабжали их пушками; где нельзя было ставить тур, там ставили тын, так что
Казань со всех сторон окружена была русскими укреплениями. Казанцы беспрестанно делали вылазки, бились отчаянно, но каждый раз вынуждены были
возвращаться обратно в город. От беспрерывной пальбы по городу гибло в
нем много людей; стрельцы и казаки, закопавшись во рвах перед турами,
также не давали казанцам входить на стены, снимали их оттуда меткими выстрелами. Таким образом, все было подготовлено к генеральному штурму.
Весь день 1 октября пушки беспрестанно били по стенам и во многих
местах сбили их до основания. Остатки стены были снесены мощным взрывом, который прогремел утром 2 октября. После этого русские пошли на штурм.
В воротах и на стенах началась страшная сеча. Татары оказывали отчаянное
сопротивление; несколько часов русские не могли сделать ни шага вперед,
несмотря на то что царь подъехал к самым стенам города и воодушевлял их.
Наконец русские ворвались в город по крышам домов. Самая жаркая сеча
разгорелась у мечети. Видя свое поражение, 6000 татар попробовали прорваться
из города, но были почти полностью истреблены. Лишь немногим удалось
добежать до леса. В Казани же не осталось в живых ни одного из защитников,
потому что Иван велел всех вооруженных побивать, а в плен брать только
женщин и детей. Все сокровища, взятые в Казани, а также всех пленников
царь отдал войску, а себе взял только царя Едигера, знамена и городские
пушки.
Взятие Казани стало важнейшим событием всего Иванова царствования.
Известие о нем произвело на современников неизгладимое впечатление Со
времен Дмитрия Донского русское оружие не одерживало более славной победы. Сама мысль, что после стольких лет ига татарское царство наконец
пало, наполняло все сердца бурным ликованием. На всем возвратном пути от
Нижнего до Москвы царя встречали криками толпы народа. В течение трех
дней по возвращении в столицу с 8 по 10 ноября в царском дворце шел пир.
За это время Иван раздал даров на 48 тысяч рублей. Награды соответствовали
подвигу и понятию, которое современники имели о нем.
Взятие Казани отдало под власть русского царя все Поволжье. В 1556 г.
московское войско захватило Астрахань. Территория Астраханского ханства и
волжские степи до самого Каспийского моря были включены в состав России.
Войны Казанская и Астраханская неизбежно должны были привести к столкновению с Крымом, а между тем завязывалась уже новая война на западе,
которая постепенно приковала к себе все силы России.
В 1553 г. закончилось 50-летнее перемирие с Ливонским рыцарским Орденом меченосцев, одним из условий которого была уплата дани с Дерпта (Юрьева). При Василии III и в малолетство Ивана дань эта рыцарями не выплачивалась, и вот, когда в 1554 г. ливонские послы приехали в Москву для продления договора, Грозный велел напомнить о ней и взыскать недоимки за 50 лет.
Послы обещали погасить долг в течение трех лет. Но в 1557 г. недоимки так и
не были выплачены, и с этого года началась Ливонская война
ИВАН ГРОЗНЫЙ 113
Успех, который сопутствовал русским в ее начале, превзошел все ожидания. В мае 1558 г. была взята Нарва. В следующем месяце — Нейгауз. В июле
капитулировал Дерпт, соблазненный выгодными условиями, которые предложили ему русские воеводы. К осени в русское подданство перешло более
20 городов. Одни ревельцы продолжали обороняться и в 1559 г. обратились
к датскому королю с просьбой принять их в свое подданство. Ливонский
магистр Кетлер последовал их примеру и осенью 1559 г. заключил союз с
польским королем Сигизмундом-Августом. Ливонцы отдали Польше 9 волостей с условием, что король окажет им помощь против России. К 1560 г. ясно
обозначилось, что вместо слабой Ливонии России предстоит война с Данией,
Польшей, а возможно, и Швецией.
Все это сулило Грозному большие внешнеполитические осложнения. Ситуация внутри государства тоже становилась напряженной. В августе 1560 г.
умерла горячо любимая жена Ивана Анастасия Романовна. После этого образ
жизни Грозного разительно изменился. Уже через восемь дней после смерти
Анастасии царь объявил, что намерен жениться во второй раз, и начал сватать
сестру польского короля. В Иване вдруг открылась любовь к пирам и веселью,
сначала носившим вполне пристойный характер. Но постепенно новые любимцы все более и более брали на них тон, веселье обратилось в буйство,
выходки стали непристойными. Непременным условием было напиваться до
бесчувствия, тем, кто пил мало, вино лили на голову. Самый разнузданный
разврат вскоре стал обыкновенным делом.
Поскольку брак с сестрой Сигизмунда не удался, Иван стал искать невесты
в других местах. Ему донесли, что один из знатнейших князей Черкесских
Темрюк имеет красивую дочь. Иван велел привести ее в Москву. Девушка ему
понравилась, ее крестили, нарекли Марией, и 21 августа 1561 г. Иван женился
на ней. По свидетельству современников, Мария, так же как и Анастасия,
имела на царя большое влияние, но совсем в другом роде. От природы наделенная диким нравом и жестокой душой, она еще более разжигала в сердце
царя ненависть и подозрительность. Брат ее Михаил, необузданный и развратный, поступил в число новых любимцев Ивана. К прежним своим соратникам и к старой родовой знати царь испытывал все большее недоверие.
Оно возрастало с каждым годом, превратилось в какую-то маниакальную
болезнь и в конце концов вылилось в чреду диких и безумных поступков. В
конце 1564 г. царь приказал собрать из городов в Москву с женами и детьми
дворян, детей боярских и приказных людей, выбрав их поименно. Разнесся
слух, что царь собирается ехать неизвестно куда. Своим окружающим Иван
объявил: ему сделалось известно, что многие не терпят его, не желают, чтобы
царствовал он и его наследники, злоумышляют на его жизнь; поэтому он
намерен отказаться от престола и передать управление всей земле Говорят,
что с этими словами Иван сложил с себя свою корону, жезл и царскую одежду.
Две недели по причине оттепели царь должен был пробыть в селе Коломенском, потом переехал со всем обозом в село Тайнинское, а оттуда через
Троицкий монастырь прибыл в Александровскую слободу. 3 января приехал
от него в столицу Константин Поливанов с грамотой к митрополиту Иван
объявлял, что он положил гнев свой на богомольцев своих, архиепископов,
епископов и все духовенство, на бояр, окольничих, дворецкого, казначея,
конюшего, дьяков, детей боярских, приказных людей Поэтому государь от
великой жалости не хочет более терпеть их изменных дел и поехал поселиться
там, где его Господь Бог наставит. Гонец привез от царя и другую грамоту к
гостям, купцам и ко всему московскому народу. В ней государь писал, чтобы
московские люди нимало не сомневались: на них нет от царя ни гнева, ни
опалы.
Когда эти грамоты были прочтены, между боярами и народом раздались
рыдания и вопли, все начали упрашивать митрополита и епископов ехать в
слободу, бить челом государю, чтобы он не покидал государства. При этом
простые люди кричали, чтобы государь вернулся на царство оборонять их от
волков и хищных людей, а за государских изменников и лиходеев они не стоят
и сами их истребят. Духовенство и бояре явились в Александровскую слободу
и объявили Ивану общее решение, общую мольбу: пусть правит, как ему угодно, только бы принял снова в руки правление. Иван челобитье их принял с
тем, что ему на всех изменников и ослушников опалы класть, именье их брать
в казну и утвердить себе на своем государстве опричнину. Назначены были
города и волости, с которых доходы шли на государев обиход, из этих же
доходов шло жалование боярам, дворянам и всяким дворовым людям, которые будут в опричнине. Иван объявил о желании собрать князей, дворян и
детей боярских, дворовых и городовых 1000 человек и раздать им поместья в
тех городах, которые взяты в опричнину, а вотчинников и помещиков, которым не быть в опричнине, из этих городов надлежало вывести и дать им земли
в других городах.
Так началось тяжкое и лихое для всей России время, которое вошло в
нашу историю под именем опричнины. Царь обосновался в Александровской
слободе, во дворце, обнесенном валом и рвом. Никто не смел ни выехать, ни
въехать без ведома Ивана: для этого в трех верстах от слободы стояла воинская
стража. Иван жил тут в окружении своих любимцев. Любимцы набирали в
опричнину дворян и детей боярских, и вместо 1000 человек вскоре появилось
их до 6000. Им раздавались поместья и вотчины, которые отнимались у прежних владельцев, долженствующих терпеть разорение и переселяться со своих
пепелищ. У них отнимали не только земли, но даже дома и все движимое
имущество; случалось, что их в зимнее время высылали пешком на пустые
земли. Таких несчастных было более 12 тысяч семейств; многие погибали по
дороге. Новые землевладельцы, опираясь на особую милость царя, дозволяли
себе всякие наглости и произвол над крестьянами, жившими на их земле, и
вскоре привели их в такое нищенское положение, что казалось, будто неприятель посетил эти края. Опричники давали царю особую присягу, которой
обязывались не только доносить обо всем, что они услышат дурного о царе, но
не иметь никакого дружеского сообщения, не есть и не пить с земскими людьми. Им даже вменялось в долг насиловать, предавать смерти земских людей и
грабить их дома. Современники-иноземцы пишут, что символом опричников
было изображение собачьей головы и метла в знак того, что они кусаются, как
собаки, оберегая царское здравие, и выметают всех лиходеев.
Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, отобрал
300 опричников, надел на них черные рясы сверх вышитых золотом кафтанов,
ИВАН ГРОЗНЫЙ
на головы — тафьи или шапочки; сам себя называл игуменом, Вяземского
назначил келарем, Малюту Скуратова — пономарем, сам сочинил для братии
монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В
двенадцать часов ночи все должны были вставать и идти к продолжительной
полуночнице. В четыре часа утра ежедневно по царскому звону вся братия
собиралась к заутрене к богослужению. Оно длилось до семи часов утра. Сам
Грозный так усердно клал поклоны, что у него на лбу образовались шишки. В
восемь часов шли к обедне. Вся братия обедала в трапезной. Иван, как игумен, не садился с ними за стол, но читал пред всеми житие святого, а обедал
уже после один. Все наедались и напивались досыта. Нередко после обеда
Иван ездил пытать и мучить опальных. Современники говорят, что он постоянно дико смеялся, глядя на мучения своих жертв В назначенное время отправлялась вечерня, затем братия собиралась на вечернюю трапезу, отправлялось повечерие, и царь ложился в постель. Итальянец Гваньини передает мрачные слухи, ходившие о разврате царя: говорили, что опричники похищали для
него девиц и замужних женщин, и муж должен был еще радоваться, если жену
возвращали живой. Рассказывали, что отняв у одного дьяка жену и узнав, что
тот воспринял это как обиду, Грозный приказал повесить изнасилованную
над порогом его дома. У другого дьяка жена была повешена над его столом.
Летом 1569 г. явился к царю какой-то Петр, родом волынец, и донес, что
новгородцы хотят предаться польскому королю, что у них уже написана и
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |