Между тем деятельность масонских лож, окруженная таинственностью и
глубоко законспирированная, стала вызывать большое беспокойство в правительственных сферах. Это беспокойство усилилось, когда открылась связь
масонов с иностранными политическими деятелями и в особенности когда
было установлено, что масоны пытались привлечь в свой орден наследника
престола Павла. Екатерина II, зорко следившая за кружком Новикова, начала
постепенно стеснять его издательскую деятельность. В 1785 г. по указанию
императрицы специально назначенным светским и духовным цензорам было
поручено просмотреть выпущенные Новиковым книги. При этом 40 названий
были запрещены к печатанью и распространению, а 6 масонских конфискованы. В июле 1787 г. был издан указ, запрещавший частным издательствам продажу книг «до святости касающихся». Под это определение подходила вся
духовная и религиозно-нравственная литература. Вскоре духовная цензура
изъяла из книжных лавок Новикова и уничтожила огромное количество книг —
168 названий. В их число попали даже такие совершенно невинные сочинения, как «Житие Сергия Чудотворца», «Краткий Катехизис», «Духовные сочинения» Ломоносова, несколько произведений архиепископа Платона и др.
Ущерб, понесенный Новиковым в результате этой акции, был очень значительным. С этого времени начинается постепенной упадок «Типографической
Компании». В 1789 г., когда истек десятилетний срок аренды университетской
типографии, Екатерина II особым указом запретила продлевать его. В распоряжении Новикова осталась типография «Типографической компании», которая с трудом сводила концы с концами. В 1790 г. здесь было выпущено всего
16 названий книг, а в 1791-м — только 8.
В том же году «Типографическая компания» была ликвидирована. Новиков принял на себя ее долги — около 300 тыс. рублей. Несмотря на постигшие
его удары он надеялся в скором времени поправить свои дела. Но в апреле
1792 г. был издан указ об аресте Новикова. Официально издателя обвинили в
том, что в 1788 г. он анонимно выпустил раскольничью книгу «История о
страдальцах Соловецких». Обыски в его типографии, книжных лавках и име
ний Авдотьино не дали никаких материалов для подтверждения выдвинуто!
обвинения. Зато было обнаружено 20 названий скрытно продававшихся масонских и других книг, запрещенных указами 1786 и 1787 годов, и еще 48 книг,
отпечатанных без разрешения цензуры По своему духу и направлению это
были совершенно невинные сочинения, не заключавшие в себе никакой угрозы для православия или монархии, но императрица была в гневе и решила
наказать Новикова по всей строгости закона. Арестованного тайно доставили
в Петербург и заключили в Шлиссельбургскую крепость. Следствием руководила сама Екатерина. Сохранившиеся протоколы допросов свидетельствуют,
что ее интересовала совсем не издательская деятельность Новикова Все ее
вопросы касались масонских лож, их политических целей и связей В августе
того же года Екатерина приговорила Новикова к 15-летнему заключению в
крепость. Любопытно, что такую исключительную строгость она применила
только к нему. Остальные московские масоны, привлеченные к следствию,
отделались легкими наказаниями. И дело было не в том, что Новиков оказался «виноватее всех», в этом приговоре выразилась застарелая личная неприязнь Екатерины к известному и талантливому издателю. Вскоре рукой палача
было сожжено около 20 тысяч конфискованных у Новикова книг В 1795 г.
был подписан указ о продаже его имущества. ^^
Всего Новиков провел в тюрьме около четырех лет. Екатерина II умерла
б ноября 1796 г. Уже на другой день император Павел распорядился выпустить Новикова на свободу. В течение нескольких последующих лет Новиков
употребил значительные усилия на то, чтобы распутать свои финансовые
дела и рассчитаться с кредиторами. К 1798 г, продав часть своего имущества, он вернул долги казне. Однако за ним оставались еще большие долги
разным частным лицам. К 1805 г. Новиков сумел расплатиться и с ними и
тогда же попытался вновь взять в аренду университетскую типографию. Но
сделка не состоялась. Последние годы жизни Новиков провел безвыездно в
своем имении Авдотьино, занимаясь сельским хозяйством Умер он в августе 1818 г.
ИВАН СЫТИН
В истории русского книжного дела не было фигуры более популярной и|
более известной, чем Иван Дмитриевич Сытин. Каждая четвертая из издан-|
ных в России перед Октябрьской революцией книг была связана с его име-|
нем, так же как и самые распространенные в стране журналы и газеты Bcerol
за годы своей издательской деятельности он выпустил не менее 500 млн. книг —|
цифра огромная даже по современным меркам Поэтому без преувеличения)
можно сказать, что его знала вся грамотная и неграмотная Россия Миллионы)
детей учились читать по его азбукам и букварям, миллионы взрослых в самых|
дальних уголках России по его дешевым изданиям впервые знакомились с|
произведениями Толстого, Пушкина, Гоголя и многих других русских класси-1
ков. Даже в крестьянской избе, никогда не видевшей печатную книгу, имя|
Сытина было известно, так как здесь висел или яркий праздничный кален-|
ЙВАН СЫТИН
дарь, или лубочная картинка, изданные
его фирмой и отпечатанные в его типографии. Так что к началу XX века в народном сознании имя Сытина и понятие
«русское книгоиздание» слились в единое нерасторжимое целое.
Родился будущий книгоиздатель в январе 1851 г. в селе Гнездниково Костромской губернии в семье волостного писаря, происходившего из экономических
крестьян. Позже он писал в своих записках: «Мои родители, постоянно нуждаясь в самом необходимом, мало обращали на нас внимания. Учился я в сельской
школе здесь же при правлении. Учебниками были: славянская азбука, часовник,
псалтырь и начальная арифметика. Школа была одноклассная, преподавание —
полная безалаберность... Я вышел из
школы ленивым и получил отвращение
к науке и книге». На этом кончилось его образование —- до самого конца
своих дней Сытин оставался полуграмотным человеком и писал, пренебрегая
всеми правилами грамматики. Зато он имел неисчерпаемый запас знеріии,
здравый смысл и замечательную деловую хватку. Эти качества помогли ему,
преодолев все препятствия, добиться громкой славы и нажить огромное состояние.
В сентябре 1866 г Сытина определили в учение к московскому купцу Петру Шарапову, но не в меховую торговлю, которой тот в основном занимался,
а в книжную, доставшуюся Шарапову по наследству от брата Это обстоятельство, случайно связавшее Сытина с книжной торговлей, навсегда решило его
судьбу. Редкостное трудолюбие и смекалка мальчика покорили старого купца.
Со временем Сытин стал доверенным лицом хозяина, самостоятельно вел его
торговлю на Нижегородской ярмарке и значительно расширил обороты московского книжного магазина.
Двадцати пяти лет от роду Сытин женился на дочери московского кондитера Евдокии Соколовой, получив за ней в приданое 4 тыс. рублей. На эти
деньги, а также на 3 тыс. рублей, занятых у Шарапова, он открыл в декабре
1876 г свою литографию близ Дорогомиловского моста Предприятие поначалу размещалось в трех небольших комнатах и имело всего одну литографическую машину, на которой печатались лубки Квартира располагалась поблизости. Каждое утро Сытин сам разрезал картины, складывал их в пачки и увозил в
лавку Шарапова, где по-прежнему продолжал работать Ничем особенным эта
литография не отличалась от множества других, располагавшихся в столице.
Подняться над уровнем подобных ему владельцев лубочных издательств
Сытину помогла русско-турецкая война 1877—1878 гг. «В день объявления
войны, — вспоминал он позже, — я побежал на Кузнецкий мост, купил карту
Бессарабии и Румынии и велел мастеру в течение ночи скопировать часть
6-ОЇ 00950
карты с обозначением места, где наши войска перешли через Прут. В 5 часов
утра карта была готова и пущена в машину с надписью «Для читателей газет.
Пособие». Карта была моментально распродана В дальнейшем, по мере движения войск, изменялась и карта В течение трех месяцев я торговал один.
Никто не думал мне мешать». Благодаря этой удачной выдумке предприятие
Сытина начало процветать — уже в 1878 г. он рассчитался со всеми долгами и
стал полновластным владельцем литографии.
В следующем году Сытин приобрел собственный дом на Пятницкой улице, перевез туда свое предприятие и купил еще одну литографическую машину. С этого времени его дело стало быстро шириться. Постоянно общаясь
со своими покупателями в лавке и на ярмарках, Сытин хорошо изучил вкусы
потребителя и добился того, что его лубочные картинки стали самыми ходовыми. «Купцы торговались со мной в количестве, а не в цене, — писал он
позже. — Для всех товару не хватало». В 1882 г. Сытин образовал книгоиздательское и книготорговое товарищество «Сытин и К°» с капиталом в 75 тыс.
рублей, а в следующем году открыл на Старой площади собственную книжную лавку. В 1885 г. у него уже была вторая лавка на Никольской улице и
собственная типография с пятью станками. Годовой оборот «Товарищества» приблизился к 300 тысячам рублям, а к концу 80-х гг Сытин распространял ежегодно не менее 8 млн. экземпляров дешевых народных изданий
из 25 млн. расходившихся на рынке. Только дешевых календарей он выпускал около 1,5 млн. экземпляров, а ассортимент его магазинов насчитывал
более 580 названий.
Не жалея средств, Сытин модернизирует произволе гво практикует создание гальванопластических копий с набора, позволяющих легко и быстро делать переиздания, заводит цинкографию и переплетную мастерскую. В 1890 г.
он перевел типографию во вновь построенное здание на Валовой улице, значительно увеличив число типографских и литографических машин, завел свою
словолитню В последующие годы была приобретена еще фототипия и фотография. Таким образом, типография Сытина превратилась в настоящий полиграфический комбинат. В 1900 г. на нем работало 1000 рабочих. К этому времени ежегодный тираж «Товарищества Сытина» составлял 3,7 млн. экземпляров книг и 4,6 млн. картин. Чтобы привлечь новые капиталы, Сытин в 1891 г.
преобразовал свое паевое «Товарищество» в акционерное общество, в котором ему принадлежало чуть больше трети акций
Мобильная и агрессивная фирма Сытина быстро завоевывала российский
рынок Обычной практикой его стало снижение цены на продукцию при повышении тиража. Так, например, стараясь внедрить издаваемый им «Всеобщий русский календарь», Сытин в течение нескольких месяцев продавал его
по себестоимости. Наводнив все магазины этими календарями, он вскоре
вытеснил с рынка своих конкурентов. Когда же конкурентов не осталось, он
вновь поднял цену и нажил на издании календаря огромные деньги. Таким же
образом он разорил или скупил через подставных лиц многие соперничавшие
с ним издательства. В начале XX века «Товарищество Сытина» поглотило одно
за другим известные на всю Россию издательства Коноваловой, Казецкого,
«Московское издательство» и некоторые другие Перед самой революцией
Сытину удалось купить одну из крупнейших российских издательских фирм
0ВАН СЫТИН
«Товарищество Маркса», которое много лет было его главным конкурентом.
Так же стремительно росла принадлежащая ему сеть магазинов и ларьков.
Однако своей известностью Сытин обязан не редкому везению и даже не
тому обстоятельству, что, начав бедным приказчиком, он превратился в миллионера и одного из самых богатых российских предпринимателей. С именем
Сытина справедливо связывают целую эпоху в деле широкого народного просвещения. В то время когда молодой Сытин только основал свое дело, печат'
ная продукция российских издательств резко делилась на две неравные части.
Литература в подлинном смысле этого слова, связанная с именами Пушкина,
Гоголя, Толстого, Достоевского, Тургенева и других замечательных писателей, была известна лишь незначительной, образованной прослойке русского
общества. Их книги стоили очень дорого и продавались только в городских
книжных магазинах. Подавляющая масса крестьян и слыхом не слыхивала о
таких писателях. Ее читательские вкусы питала литература совсем другого
сорта. Среди дешевых книжек, доставляемых в деревни коробейниками-офенями, на первом месте стояли поминания заздравные и заупокойные, молитвенники и жития святых. Затем шла духовно-нравственная литература вроде
«Смерти закоренелого грешника», «Толкования Апокалипсиса», «Страшного
суда», «Потерянного и возвращенного рая» и прочих в том же духе. Большой
популярностью пользовались сказочные повести и сказки: «Еруслан Лазаревич», «Бова Королевич», «Арабские сказки» и «Конек-Горбунок» Ершова.
Находили сбыт исторические романы: «Гуак», «Битва русских с кабардинцами», «Параша-сибирячка», «Юрий Милославский» и пр. Кроме того, нарасхват шли песенники, письмовники, сонники, гадания и календари. Вся эта так
называемая «лубочная» литература имела перед настоящей то немалое достоинство, что была очень дешева и доступна.
Культурные люди не раз выражали свое возмущение по поводу чтива, каким потчевали народ лубочные издательства. «Какая страшная масса всякого
печатного хлама разносится и развозится по всем концам России, — писал
крестьянин-самоучка Голышев. — Но служит ли этот печатный хлам к просвещению, развитию народа?» Заслуга Сытина заключалась именно в том, что
ему, единственному из лубочных издателей, удалось в конце концов привить
народу вкус к настоящей большой литературе и в значительной степени уменьшить культурный разрыв между ним и образованной публикой. Благодаря
жизненному опыту он глубоко прочувствовал необходимость просвещения
народа. «Хотя работа над лубочной книгой и составляла мою профессию с
детских лет, — писал Сытин, — но все изъяны Никольского рынка я очень
хорошо видел. Чутьем и догадкой я понимал, как далеки мы были от настоящей литературы и как переплелись в нашем деле добро и зло, красота и безобразие, разум и глупость».
Причины, из-за которых произведения больших писателей не доходили до
иіирокого читателя, во многом носили экономический характер. Для того чтобы находить сбыт в народной среде, книга должна была оставаться очень
Дешевой. Доход лубочного издателя с рубля обычно не превышал 10—15%.
При таких размерах прибыли о привлечении профессиональных литераторов
^и художников к изданию книг для народа не могло быть и речи. Гонорар
здесь колебался в пределах от 3 до 5 руб. за лист, в то время как известные
б*
писатели получали порядка 100 руб. Для того чтобы увеличить гонорары в
10—20 раз, требовалось многократно поднять тиражи изданий. Такая задача
казалась нереальной, но тем не менее она была успешно разрешена, и не
малую (если не главную) роль в этом сыграл Сытин.
Впрочем, сама идея дешевых изданий для народа принадлежала не ему, а
другу и единомышленнику Льва Толстого Владимиру Григорьевичу Черткову
«В один прекрасный день, — вспоминал Сытин, — в мою лавку зашел молодой человек в изящной дохе и предложил: не хочу ли я издавать для народа
более содержательные книжки. Посредничество между авторами и издателями он берет на себя. Книжки эти будут произведения лучших авторов -- Толстого, Лескова, Короленко, Гаршина и других. Издателю обойдутся они дешево. Но издавать их обязательно в одну цену с дешевыми народными книжками... Они должны иметь дешевого потребителя и идти взамен существующих
пошлых изданий. Предлагавший эти условия был Владимир Чертков».
Сытин с охотой откликнулся на это предложение, хотя и понимал, что
замена привычной для народа литературы новыми изданиями может заметно
снизить его доходы. Вскоре Чертков при поддержке Толстого основал издательство «Посредник». Гонорары авторам в первое время предполагалось выплачивать из собственных средств Черткова и помогавшего ему мецената Сибирякова, но значительная часть произведений отдавалась писателями без
всякого вознаграждения, поскольку они понимали важность начинания Черткова. Публика также отнеслась к нему с большим сочувствием. Лучшие русские писатели считали своим долгом писать специально для «Посредника» (в
их числе были Гаршин, Лесков, Эртель, Григорович, Короленко, Станюкович, Успенский, Чехов и многие другие).
В 1885 г. Сытин напечатал первые четыре книжки: «Чем люди живы», «Бог
правду видит», «Кавказский пленник» Толстого и «Христос в гостях у мужика»
Лескова. Дело пошло не сразу. Первые два года книги «Посредника» явно
проигрывали в народном мнении по сравнению с привычной ему литературой. За два года Сытину и Черткову удалось выпустить только 37 названий.
Ограниченный спрос сказывался на тиражах и, следовательно, на финансовых
возможностях издательства. В целом выпуск этих книг почти не покрывал
затрат на них (а в некоторых случаях был и прямо убыточен). Тем не менее
Сытин продолжал начатое дело и вскоре почувствовал положительные сдвиги
В 1887 г., в юбилейный год смерти Пушкина, он выпустил несколько десятков его сочинений общим тиражом около 1 млн. экземпляров, в том числе
дешевое, восьмидесятикопеечное однотомное собрание всех его сочинений
объемом в 975 стр. Современники свидетельствовали, что простой народ, только
сейчас открывший для себя этого великого поэта, с огромным интересом читал его произведения. Этот успех вдохновил Сытина, и он сделал еще несколько подобных опытов, например, издал сочинения Гоголя объемом 819 стр. (том
стоил 50 коп.), сочинения Никитина и некоторые другие. Эти книги печатались
мелким шрифтом на плохой бумаге, но зато были одеты в твердые переплеты и
могли верно служить нескольким поколениям своих владельцев. Можно с полной уверенностью сказать, что это были первые собрания сочинений русских
классиков, в значительном числе попадавшие в деревню. В 1891 г. программа
«Посредника» была расширена: издательство начало серию дешевых книг для
ИВАН СЫТИН 165
бедных разночинцев, а также серию репродукций картин русских художников, распространявшихся в комплекте (по мысли издательства, они должны
были выработать у крестьян художественный вкус и потеснить лубок).
В последующие годы Сытин постоянно наращивал ассортимент просветительской литературы. Он открыл при своем «Товариществе» специальное отделение «Народно-школьных библиотек», которое в большом количестве издавало книги для создаваемых земствами народных библиотек-читален. Кроме художественных произведений отдел выпускал множество научно-популярных и детских книг. Параллельно было выпущено несколько десятков названий книг для самообразования, причем по самым разным направлениям:
по истории, философии, экономике и естествознанию (все они писались известными учеными и подготавливались к печати талантливым популяризатором Рубакиным). Наряду с этим издательство Сытина наладило выпуск дешевых учебников для деревенских школ. Только за десять лет (с 1899 по 1909 г.)
«Товарищество» выпустило более четырехсот различных названий учебников
и пособий общим тиражом 18,7 млн. экземпляров. Все учебные книги Сытина
были очень дешевы, общедоступны, но при этом отличались высокими методическими достоинствами. По ним выучилось не одно поколение русских
детей. В 1909 г. только азбук и букварей Сытин выпустил более 2 млн. штук,
и все они нашли сбыт. Трудно переоценить значение, которое эти книги имели для народного просвещения. Наряду с учебной и научно-популярной литературой Сытин выпустил несколько изданий многотомных энциклопедий, так
же рассчитанных на небогатого читателя из народа. (Особенно важным было
издание «Народной энциклопедии научных и прикладных знаний», «Военной
энциклопедии» и «Детской энциклопедии».)
Результатом всей этой огромной просветительской деятельности стало то,
что вкусы народа заметно изменились. Так, в 1892 г. один из журналистов
писал: «По рассказам офеней-книгонош, раньше... крестьяне весьма падки
были до покупок разных книжек с заглавиями «позабористее», — теперь они
стали меньше обращать внимания на названия, выбирая «что поскладнее»..
Теперь книгоноши хорошо торгуют изданиями книжного склада «Посредник»,
дешевыми отдельными брошюрами сочинений Пушкина, Толстого и др. «Теперь, почитай, ими и торгуешь, а разные сказки про Бову и Еруслана теперь
хоть и не носи совсем...»
В 90-е гг., когда спрос на дешевые книги в народной среде резко возрос,
«Товарищество Сытина», раньше других утвердившееся на этом рынке, стало
получать большие доходы. К началу Первой мировой войны оборотный капитал «Товарищества» превысил 14 млн. руб, а паевой достиг 3,4 млн. Даже
трудности военного времени не поколебали его положения. В 1915 г. доходы
Сытина более чем вдвое превысили общую прибыль четырех крупнейших
московских типографских предприятий, хотя еще в 1913 г. оно им заметно в
этом уступало.
Конец росту сытинского могущества положила только Октябрьская революция. Хотя Сытин, единственный из всех прежних издателей, пошел на сотрудничество с новой властью, это не избавило его от жестоких ударов — уже
в ноябре—декабре 1917 г. несколько его крупных типографий, многие магазичы и склады с книгами были национализированы советской властью. Однако
оставшиеся в его распоряжении типографии продолжали выпускать книги,
несмотря на начавшуюся разруху, голод, дефицит бумаги, мобилизацию рабочих и жесткий гнет большевистской цензуры. В тяжелый 1918г. Сытин выпустил около 30 названий учебников, причем тираж некоторых из них достигал
100 тыс. экземпляров. Но постепенно объем изданий стал сокращаться. Летом
1919 г. Моссовет национализировал принадлежавшую Сытину типографию
Коноваловой, а зимой 1920 г. та же судьба постигла типографию «Товарищества Маркса» в Петрограде. Потеря двух больших типографий была для Сытина очень чувствительна. К тому же контроль над его деятельностью со стороны государства постоянно возрастал. Сытин писал, что с конца 1919 г. он
перестал быть самостоятельным издателем, а превратился в «подотчетного
исполнителя» Госиздата, который указывал «что печатать, в каком количестве
и какого качества». Несколько оживилась его деятельность с началом НЭПа,
однако о том, чтобы вернуться к прежним масштабам изданий, конечно, не
могло быть и речи. Все частные издательства по-прежнему напрямую зависели от Госиздата, а оно не спешило их поддерживать. Между тем устройство и
модернизация типографий, издание новых книг требовали больших капиталов, которых у стареющего издателя уже не было. Большой ущерб нанесло
Сытину петроградское наводнение 1924 г., уничтожившее весь запас его бумаги. Он с грустью понял, что пришло время отойти отдел. Некоторое время он
еще работал консультантом Госиздата по вопросам снабжения, но болезни и
старческая немощь постепенно брали над ним верх. В 1927 г. Совнарком «в
виду заслуг Сытина в области издательского дела и народного просвещения»
назначил ему персональную пенсию. Умер великий русский издатель в ноябре
1934 г.
Ермак — Степан Разин
На протяжении долгого периода времени казачество
было неотъемлемой частью русской общественной жизни. В XVI—XVIII веках российская цивилизация представляется сложным симбиозом двух взаимосвязанных,
но глубоко противоположных по духу общественных систем: с одной стороны мы видим историческое ядро
страны с деспотической централизованной властью и
сложившейся феодальной системой, а с другой — казацкие окраины с присущим им духом вольницы, с выборным демократическим управлением и полным равенством всех членов общины. В противоречивом процессе
слияния и взаимного отторжения двух этих частей
общества следует, по-видимому, искать истоки многих важнейших исторических событий. Казаки, как известно, были отважными защитниками русских рубежей. Они же были теми бесстрашными мореходами и
землепроходцами, теми «русскими конкистадорами»,
которые, начиная с похода Ермака, за сто с небольшим
лет сумели обследовать, покорить и привести под руку
московского царя бескрайние просторы Сибири, простиравшиеся от Урала до Тихого океана. Это важное и
грандиозное дело было совершено казачеством во многом на свой страх и риск. своими силами, без прямой
поддержки, хотя и с одобрения московского правительства. Таким образом, казачество внесло важную лепту
в формирование и освоение территории современной
России. Но взаимоотношения центра с казачьими окраинами далеко не всегда носили такой согласованный характер. В разгульной казацкой среде не раз зарождались
и разгорались могучие мятежи, до самых основ потрясавшие русское государство (достаточно вспомнить
великую смуту начала XVII века и бунт Стеньки Разина). И правы, по-видимому, те историки, которые видят в этих событиях не только классовую или антифеодальною борьбу, но и глубинное столкновение двух разных обществ и двух жизненных укладов, из которых
государственный в конце концов (но далеко не сразу)
сумел возобладать над казацким. Однако это нисколько
не преуменьшает значения проигравшей стороны — роль,
сыгранная казачеством в общей драме русской истории, была огромна, и собрание жизнеописаний великих
россиян будет^ конечно^ неполным без включения в него
биографии хотя бы двух знаменитых героев казацкой
вольницы, двух «Тимофеевичей» ~ покорителя Сибири
Ермака и знаменитого бунтаря Степана Резина.
ЕРМАК
В XVI веке на окраинах российского
, государства стал образовываться особый
1 класс «казаков». Уже в первой половине
I этого столетия источники упоминают ка1 заков в разных частях русского мира: на
| Днепре, в восточной Руси, на отдаленном
севере и на юге. По разрушении Золотой
орды и по раздроблении ее на множество
кочевых орд, привольные степи Дона
представляли заветную приманку для многих русских людей; удалые головы не боялись опасностей, а напротив, находили
в них особую прелесть жизни. Смельчаки
удалялись туда, селились и образовывали
воинские братства по образу того, которое уже сложилось на Днепре под именем Запорожской Сечи. И там и здесь
выборными начальниками были атаманы.
Братства имели свой суд, свою казну и
строили свою жизнь на принципах строго товарищества. Менее чем за век донские степи оказались густо заселены этим отважным и предприимчивым народом. Московские цари, начиная с Ивана Грозного, оценив казачью силу, стали
оказывать поддержку пограничному воинству, награждая его то подарками, то
милостивым словом, а позже —• и царским жалованием, принимая часть казаков под свою руку. Эти «списочные» или реестровые казаки, попадая в разряд
служилых людей, получали в пользование от государства земли, за которые не
платили податей, но обязывались отбывать воинскую службу. Однако очень
долго казачья обшина тяготела не к государственности, требовавшей крепких
сдерживающих начал, а к «вольнице». Помимо государственных казаков во все
это время на окраинах продолжали умножаться «гулящие» люди, которые управлялись сами собой и считали себя независимыми от царя. Здесь же находило
приют множество опальных и беглых. В то время побеги были самым обычным
и глубоко укоренившимся явлением русской жизни. Отягощенные тяжелыми
поборами жители легко снимались с мест, перебегали под руку других хозяев
или отправлялись на окраины страны, туда, где уже не было для них никаких
государственных повинностей. Такие буйные ватаги из беглых людей со своими
атаманами само правительство называло «воровскими» казаками.
ЕРМАК 169
В большом количестве шайки таких казаков нашли себе приют на Волге.
Они нападали на послов и купцов, не щадили и царские суда, отбирая казну
и товары. Грабежи возрастали с каждым годом. Правительство посылало против разбойников воинские отряды с приказанием хватать и вешать их без суда.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |