- Я соскучилась.
- Я тоже.
- Представляю… Эй, от тебя пахнет одеколоном Казуки!
Манабу замер на миг, когда Аими подняла на него серьезный взгляд, но девушка тут же рассмеялась, и от сердца немного отлегло.
- Опять этот дурак тебя тискал? Ну как ребенок порой! С ума сойти, мой друг видит моего любимого мужа чаще, чем я!
- Мы это исправим, - пообещал Манабу, погладив ее по волосам. – Обязательно. Скоро отпуск, если хочешь, можем поехать вдвоем.
- Да, пожалуй. А теперь, неси меня в ванну! И вино прихвати, устроим хоть один романтический вечер в неделю!
Манабу с улыбкой кивнул, но на душе скребли кошки. Ему не хотелось сегодня никакой романтики больше, и так просто было бы списать все на усталость, но Манабу был честен с собой и понимал, что устал вовсе не из-за работы.
Меньше всего ему сейчас хотелось принимать ванну вместе с Аими. После поцелуев с Казуки, что в понимании Манабу граничило почти с изменой, обнимать жену казалось неправильным, некрасивым и неприличным. Но как сказать ей об этом, он не знал. Манабу вообще слабо представлял, что ему делать дальше.
❀❀❀
- Только не испачкайся, - Казуки поправил на Минори шарф, с нежностью глядя на дочь, принявшуюся торопливо уплетать мороженое в вафельном рожке. – И маме не говори, что кушала на морозе: боюсь, мне тогда головы не сносить.
- Хорошо! – бодро протянула девчушка, облизывая сладкие губы.
День сегодня тянулся невообразимо долго. Казуки с самого утра ждал момента, когда придет время идти на вечерние занятие к Манабу, но около полудня тот позвонил и извиняющимся голосом сообщил, что Аими немного освободилась и хотела бы провести день с ним вдвоем. Казуки с неудовольствием вспомнил, что не только он есть у Манабу – была еще любимая жена, которой нужно уделять все свое свободное время. Казуки, стараясь не подавать виду, что расстроен, отшутился и предложил перенести занятие на какой-нибудь другой, более удобный день. Перед тем, как положить трубку, Манабу заметно тише добавил, что соскучился и будет с нетерпением ждать их встречи, и Казуки задумался.
Безусловно, их дружба уже вышла за рамки дружбы как таковой, но как охарактеризовать сложившиеся отношения, Казуки не знал. Целуя Манабу в самый первый раз, он подсознательно ожидал резкого отказа, может, даже удара или просьбы больше не повторять таких вольностей, но ничего не произошло. Кажется, этот поцелуй был в одинаковой степени нужен им обоим. Казуки давно уже замечал, как Манабу задерживает на нем взгляд, как пристально следит за некоторыми движениями или слегка напрягается, если приблизиться к нему чуть ближе положенного. Наверное, он даже не удивился, когда понял, что Манабу не против поцелуев с ним. Но есть разница между одним спонтанным поцелуем, который еще можно было оправдать количеством выпитого вина, и регулярными сладостными ласками за спиной у всех. Казуки чувствовал, что они совершают ошибку, как это понимал и сам Манабу, но никто из них не предлагал прекратить странную связь.
Целоваться с Манабу было приятно, но непривыкший к долгим прелюдиям и ухаживаниям Казуки хотел большего. И это начинало сводить с ума. Еще из разговора в клубе Казуки понял, что Манабу, в отличие от него, изменять жене не собирается. Неприятна была сама мысль о том, что у Манабу вообще есть Аими. Лучшая подруга детства, к которой Казуки испытывал только положительные эмоции, становилась большой помехой, преградой между ним и Манабу. Казуки ловил себя на том, что он ревнует к ней Манабу, хоть она и проводила все время за работой, но все-таки оставалась его женой. Аими провела с Манабу значительно больше времени, она была ему дорога и им любима. Аими имела возможность каждое утро просыпаться рядом с ним, могла в любой момент взять его за руку и рассчитывать на его поддержку. У Аими было все то, чего Казуки не имел, но так хотел бы.
Совершенно странным было то, что Казуки начинал ревновать Манабу не только к законной жене, но и к любому, кто так или иначе с ним взаимодействовал. Перед глазами пронеслась недавно имевшая место сцена в комбини, когда Казуки на мгновение затерялся среди высоких стеллажей, а потом увидел, как Манабу беседует с каким-то неприятным типом, стоя к нему вплотную. В сердце тогда зашевелился шипящий змей, дремавший многие годы до этого. Узнав, что блондин всего лишь коллега Аими, Казуки облегченно выдохнул, хотя и обратил внимание на то, каким взглядом сверлит Манабу встреченный знакомый.
- Лови! – в плечо Казуки ударился комок из подтаявшего снега, а откуда-то сбоку раздался заливистый смех Минори.
- Ах так? – прогоняя из головы все мысли, Казуки направился к дочери, угрожающе потирая руки.
Непоседливая малышка показала язык и спряталась за тоненьким деревцем на обочине аллеи. Догоняя ее и заключая в нежные объятия, Казуки с улыбкой подумал о том, что все-таки не все в его жизни так уж неправильно.
***
- Мы дома! – Казуки выложил на тумбочку ключи, расстегивая куртку. Из гостиной вышла аккуратно причесанная Чихару, наградившая его оценивающим взглядом.
- Три раза звонила, - недовольно проворчала она, садясь на корточки перед Минори и помогая ей раздеться. – Трубку взять, естественно, сложно.
- Да просто не слышал, - настроение у Казуки было на удивление хорошим, чтобы портить его очередной беспочвенной перепалкой. – Мы вот тебе зайца купили. Шоколадного.
- Я не ем сладкое.
Казуки молча пожал плечами, удаляясь в сторону спальни. Устало опустившись на мягкую кровать, он прислушался к приглушенным голосам, доносящимся, очевидно, из кухни. Минори что-то радостно рассказывала матери, а та изредка ласково ей отвечала. В кармане джинсов завибрировал мобильный, оповещая о входящем сообщении. Казуки плавно принял сидячее положение, одной рукой доставая гаджет и уже зная, чье имя увидит на дисплее.
«Не терпится увидеть тебя завтра», - Казуки не заметил, как губы тронула легкая улыбка. Было приятно, что Манабу думал о нем и вспомнил. Такой внимательный и трогательный Манабу, которого хотелось целовать, целовать, и…
«Прибуду в лучшем виде», - коротко написал Казуки, заканчивая предложение подмигивающим смайликом. В голове пронеслось, что ему тоже не терпится переступить порог ставшего таким привычным небольшого кабинета, заполненного какими-то листами, музыкальными инструментами и прочими мелочами, очевидно, нужными Манабу для работы.
- Если хочешь ужинать – на плите рис, - в дверь просунулась голова Чихару. Казуки поднял на нее взгляд, забывая стереть с лица улыбку, адресованную вовсе не ей. – Ты чего такой счастливый?
- Дом, милый дом? – протянул в ответ он, пряча телефон обратно в карман. Чихару нахмурилась и быстро проскользнула в комнату, плотно прикрывая за собой дверь.
- Знаешь, Казуки, - разговор, начинавшийся с такой серьезной фразы, явно не сулил ему ничего хорошего. – Я давно хотела поговорить.
- О чем? – расслабленно опираясь на локти, Казуки проследил взглядом за девушкой, подошедшей к краю кровати и замершей в нескольких шагах от него. Она плотно сжала губы, словно не хотела произносить ни слова.
- Мы много разговаривали с Аими-тян, - Чихару откинула со лба прядь волос. – У нее скоро выпадет несколько долгожданных выходных, и мы решили поехать отдыхать все вместе. Она и Манабу, я и ты.
Казуки припоминал, что они уже обсуждали возможность совместного отдыха на природе, и не понимал, почему Чихару решила поговорить об этом именно сейчас.
- Я не против, если тебе нужно мое благословление, - хмыкнул он.
- Ты можешь хоть раз побыть серьезным?! – возмутилась жена, сверкая глазами. – Шутом был, шутом остался.
Казуки прикрыл глаза, тяжело вздыхая.
- Уверена, что хочешь провести отпуск еще и в моей компании?
- Вот об этом я и пришла поговорить, - Чихару прошла к трюмо, вглядываясь в свое отражение. Не сказать, чтобы беседа доставляла Казуки особое удовольствие, но он понимал, что лучше выслушать жену, чем терпеть потом ее придирки. – Не знаю, заметил ли ты, как живут Аими и Манабу – душа в душу. Конечно, Манабу вряд ли достойная партия для такой девушки, но он так заботится об Аими-тян… И любит ее.
Казуки тихонько усмехнулся.
- Я рад, что ты восхищена институтом брака.
- Вот именно: брака. А у нас с тобой черти что, - Чихару аккуратно присела на край кровати, противоположный той стороне, на которой лежал Казуки.
- Я не люблю тебя.
- У нас дочь, Казуки. И что, как ты думаешь, ее окружает? Несчастная мать и постоянно отсутствующий отец, позволяющий себе заявляться домой со следами чужой помады.
Казуки задумался, пытаясь припомнить, когда такое случалось. Кажется, он всегда очень тщательно следил за тем, чтобы очередная любовница не перестаралась с поцелуями.
- Я бы хотела, чтобы у Минори была полноценная семья. Но все мои усилия идут прахом!
- Усилия? – Казуки повернул голову к жене.
- Я тут единственная, кто прикладывает хоть какие-то усилия для того, чтобы наш брак сохранился хотя бы до совершеннолетия Минори-тян, - Чихару надула пухлые губы. Казуки с трудом сдержался, чтобы не засмеяться, вспоминая, какими методами Чихару старалась сохранить их семью.
- Аими-тян постоянно мучает меня вопросами, что у нас с тобой происходит, - тихо добавила Чихару. – Говорит, не похожи мы на счастливую молодую семью. И удивляется, ведь, по ее словам, ты такой учтивый и мягкосердечный. А мне тяжело лгать, глядя ей в глаза.
- И что ты предлагаешь? – то, что Чихару не просто так ему все это говорила, было вполне очевидным.
- Предлагаю хотя бы на людях вести себя, как подобает настоящей семье. Но было бы очень здорово, если бы ты был снисходительней и в обычное время, когда мы одни…
Казуки почувствовал, как Чихару усаживается позади него, обнимая за плечи.
- Только если ты пообещаешь не пилить меня в своей излюбленной манере, - протянул он, позволяя девушке придвинуться ближе.
- Угу, - Чихару переместилась чуть вбок, опуская руку на ширинку штанов Казуки и начиная поглаживать. – Раз уж тебе никуда от меня не деться, то почему бы не получать удовольствие от этого брака?..
Казуки не знал, зачем позволяет Чихару делать все это. Не понимал, почему не перехватил ее руку, почему обнял в ответ, почему позволил повалить себя на постель и поцеловать. Закрыв глаза и отдаваясь приятной ласке умелых рук, он представлял совсем другого человека рядом. В его голове Манабу неторопливо расстегивал пряжку его кожаного ремня и дергал вверх футболку, шепча что-то про то, как давно они вместе и как мало уделяют друг другу внимания, что непременно нужно исправить. Казуки открыл глаза, чувствуя волну возбуждения, и столкнулся с сияющим взглядом сидящей на его бедрах Чихару.
- А Минори? – разум напомнил, что они не одни в просторной квартире.
- Я включила ей дивиди, - Чихару хихикнула, наклоняясь над лицом Казуки. – Но у нас не так много времени…
***
Казуки вышел из темной комнаты, оставив Чихару дремать на так и не расправленной постели. Из детской, что находилась в самом конце коридора, доносились звуки голосов нарисованных персонажей какого-то мультфильма, а на яркой кровати обнаружилась сонная, но довольная Минори.
- Эй, красавица, ты спать не хочешь? – Казуки поглядел на часы, удивляясь, как он умудрился пропустить целый вечер.
- Смотри, это Чудовище! – девочка с восторгом указала тонким пальчиком на экран телевизора.
- Ну-у, вынужден с тобой не согласиться, - Казуки улыбнулся.
- Он раньше был Чудовищем, но нашел свою любовь и стал принцем!
- Здорово как, - Казуки взбил пухлую подушку, наблюдая, как Минори убирает с кровати покрывало. – А давай ты сейчас ляжешь спать, и это Прекрасное Чудовище приснится тебе?
Дочь бодро закивала головой, ныряя под одеяло. Казуки щелкнул пультом и наклонился, чтобы поцеловать малышку.
- А Чудовище женится на мне, когда я вырасту? – Минори подняла на Казуки свои огромные темные глаза.
- Непременно, милая. Только пусть Чудовище станет прекрасным принцем, прежде чем приходить ко мне просить твоей руки.
Погасив в комнате свет и притворив дверь, Казуки усмехнулся. Ему стоило явно больше внимания уделять дочке и не позволять Чихару таскать ее на свои женские посиделки. Слишком дурным было влияние женщин на Минори.
Стоя на балконе и выдыхая в морозный воздух сизый дым тяжелых сигарет, Казуки прокручивал в голове все произошедшее в этот суматошный вечер. Сейчас ему было странно осознавать, что он на протяжении почти всей близости с Чихару думал о Манабу. Даже когда она в момент наивысшего наслаждения безостановочно шептала его имя, Казуки видел перед собой Манабу, слышал его голос, чувствовал прикосновение его рук. Хлопнув себя по карманам и не нащупав телефон, Казуки тихо вздохнул. Больше всего хотелось позвонить другу, пожелать ему спокойной ночи или, может, сказать, как ему сейчас хочется оказаться рядом, только зачем все эти мысли крутились в голове у Казуки, заставляя его крепче сжимать пальцами сигарету, он не знал. Кажется, необъяснимая тяга к Манабу начинала превращаться в одержимость им.
========== -6- ==========
Внезапно раздавшийся дверной звонок заставил Манабу вздрогнуть. Он не ждал гостей, а Аими должна была вернуться только к вечеру, но назойливая трель явно намекала о каком-то настойчивом посетителе. Отложив в сторону нотный лист, исчерканный черной пастой, и очки в аккуратной оправе, Манабу со вздохом поднялся с кресла и направился в коридор.
- Ну зачем так звонить? Казуки?.. – едва он открыл дверь, как Казуки резко сделал шаг вперед, обнимая Манабу одной рукой и толкая к стене. – С ума сошел?
- Именно так, - Казуки захлопнул ногой тяжелую дверь, опустил на пол пакет, который держал в руках, и прижался всем телом к замершему Манабу. – А еще я соскучился…
Манабу не успел среагировать должным образом, а в следующий момент уже сам прижимался к Казуки, позволяя ему вести в этом страстном поцелуе. На губах чувствовался привкус чего-то сладкого, а в воздухе приятно пахло ненавязчивым парфюмом Казуки, аромат которого уже которую ночь снился Манабу в тревожных снах.
Хотелось прижаться еще теснее, но мешала расстегнутая куртка Казуки, поверх которой был небрежно повязан теплый шарф. Чувствуя, как пальцы Казуки гладят его поясницу, Манабу принялся стаскивать с него лишний предмет одежды, цепляясь молнией за злополучный вязаный аксессуар. Казуки улыбнулся в поцелуй и, не отрываясь от губ Манабу, стянул с себя куртку, отбрасывая куда-то в сторону. В голове Манабу промелькнула мысль, что не стоит так небрежно оставлять на пороге одежду, а еще что нужно прервать это безумие, но, почувствовав, как Казуки жадным поцелуем приникает к бьющейся артерии у него на шее, Манабу закрыл глаза и наклонил голову вбок, предоставляя большую свободу действий.
Так продолжалось уже неделю. Целую неделю Манабу терзали яркие сны, в которых Казуки улыбался ему одной из своих пошлых улыбок и мучительно медленно спускался поцелуями по торсу к промежности. А наяву другой, более реальный Казуки, исправно приходил каждый вечер в школу, где они с Манабу занимались музыкой, внимательно следовал всем его наставлениям, а после долго и сладостно целовал его податливые губы, шаря руками под тканью тонкой рубашки. Манабу уже перестал задаваться вопросом, какого черта они оба делают и когда это безумие прекратится или выльется во что-то большее: каждый раз чувствуя на бедрах сильные руки Казуки, Манабу думал, что именно этого и ждал долгое время, и между ними не происходит ничего из ряда вон выходящего. Он перестал смущаться, когда Казуки внезапно хватал его за руку и вовлекал в поцелуй, стоило ему пройти мимо него, перестал стыдиться своего собственного необъяснимого желания прикасаться к другу, вдыхать запах его парфюма и зарываться носом в его волосы.
Манабу чувствовал себя так, словно ему только стукнуло восемнадцать, и стало можно вести себя, как эти странные взрослые. Безусловно, в юношестве у него не было отношений с людьми своего пола – не думал об этом Манабу и позже, до того, как в его жизнь вихрем ворвался Казуки.
- Казуки, - едва приоткрыв глаза, выдохнул Манабу. – Прекрати, это слишком...
- Хорошо? – прошептал ему на ухо явно довольный собой Казуки. – Я соскучился, Манабу.
- Мы вчера виделись, ты, должно быть, шутишь, - Манабу чуть отстранился, упираясь ладонью в его грудь. На самом деле, ему не хотелось останавливаться, но здравый смысл одержал верх над эмоциями. – А если бы Аими была дома?
- Я пять минут назад разговаривал с ней по телефону, - Казуки довольно хихикнул, отступая на шаг и пропуская Манабу вперед. – Напросился к вам в гости и получил строгое наставление не дать тебе заскучать без Аими-тян.
- Уж ты-то не дашь, - перед глазами пронеслись несколько очень живописных картинок, изображающих, как именно Казуки может его развлечь, и Манабу мотнул головой, силясь прогнать неуместные мысли.
- Я, между прочим, замерз! Ну и холодрыга на улице, - Казуки поднял куртку, тут же устраивая ее на тумбе, и потер ладони друг о друга. – У тебя есть несколько способов меня согреть.
Манабу обернулся, прислоняясь к стене, и сощурил глаза.
Казуки не казался ему замерзшим, но намек был слишком прозрачен, чтобы не понять его или оставить без внимания.
- Могу предложить кружку горячего чая, - одарив старательно развязывавшего шнурки высоких ботинок Казуки робкой улыбкой, Манабу кивнул в сторону кухни. - Располагайся.
Казуки пробормотал что-то нечленораздельное ему вслед, на что Манабу только хмыкнул себе под нос.
В обществе еще недавно хорошего друга ему было до того легко, что хотелось потакать всем действиям Казуки, будь то шутливая перепалка или страстные объятия тайком от всех.
- А я же пирожные принес, - в кухню зашел довольный, как кот, Казуки, держа в руках небольшой картонный сверток. – Почти как во Франции. Клубничные, ммм…
Манабу принял пухлую упаковку, заглядывая внутрь и сразу чувствуя запах свежей выпечки. Достав из ящика плоское блюдо, он выложил несколько аккуратных пирожных, щедро украшенных клубничным кремом и маленькими ягодами. Решив добавить к сладкому фруктов, Манабу подхватил из вазы румяное красное яблоко и принялся неспешно резать его ровными дольками. На плите позвякивал шипящий чайник, устроившийся за столом Казуки постукивал по дереву пальцами, а Манабу думал, до чего же все происходящее гармонично.
В какой момент Казуки подошел со спины вплотную, обнимая за талию, Манабу не заметил. Но неожиданное прикосновение резко вывело его из собственных размышлений, а рука с ножом дрогнула. На указательном пальце выступила маленькая капелька крови, заставив Манабу тихо охнуть. Только он решил поднести пораненный палец к губам, как Казуки перехватил запястье и сам слизнул кровь, слегка размыкая губы. По всему телу Манабу будто пробежал электрический разряд, а воображение услужливо подсказало, что выглядит это крайне неприлично.
Горячий язык Казуки порхал вокруг ранки, а требовательная рука гладила напряженный пресс Манабу, проникая под резинку домашних штанов. Манабу замер, слыша неестественно громкий стук собственного сердца, шипение чайника и шуршание ткани. Казуки отпустил его руку, заглядывая в глаза и едва улыбаясь уголками губ. Неловкая пауза продолжалась не менее минуты, после чего Казуки уверенно обнял Манабу одной рукой за шею, тут же прижимаясь губами к бьющейся венке, а другую запустил ему в штаны. Не было сил ни возразить, ни отстраниться, а настойчиво сжимающие член через тонкое белье пальцы Казуки и вовсе сводили Манабу с ума. Все, что он мог сделать – это с напускным спокойствием опустить голову на плечо Казуки и вцепиться пальцами в холодное покрытие столешницы. Не хотелось останавливать эту сладкую негу, и волна возбуждения, накрывшая Манабу, заставляла нетерпеливо покусывать губу в ожидании продолжения. Словно прочитав его мысли, Казуки спустил вниз штаны вместе с бельем и, улавливая перемену в настроении Манабу, крепче обнял его за талию, прижимая к себе. Прохладный воздух холодил нежную кожу, а контрастно горячие пальцы Казуки уже изучающе поглаживали напряженный член. Манабу неловко дернулся в жарких объятиях, чувствуя, как сбивается дыхание и мгновенно алеют щеки от осознания, что он впервые оказался обнаженным перед Казуки, который, напротив, ничуть не смущаясь, все быстрее двигал рукой, то и дело впиваясь в бледное плечо поцелуями-укусами. Из приоткрытых губ вырвался судорожный вздох, а костяшки плотно сжатых пальцев побелели, начиная неприятно саднить. Манабу прикрыл глаза, отдаваясь вихрю удовольствия, кружащему по всему телу. Казуки то сжимал пальцы в плотное кольцо, делая быстрые и резкие движения, то замедлялся, нежно поглаживая головку. Манабу чувствовал, как Казуки вжимается в его бедра своим стояком, слышал его тяжелое дыхание и повисшее словно натянутая струна напряжение. Воздух сгущался, движения горячих пальцев становились хаотичнее и резче, и Манабу позволил себе издать тихий стон, за что тут же получил новый поцелуй. Не хотелось, чтобы на шее остались следы страсти, но эта мысль, не успев толком прокрутиться в голове, утонула в новом судорожном вздохе. Манабу почувствовал, что его больше не держат за талию, а следом раздался звук расстегивающейся пряжки ремня. Казуки не отнимал руки, продолжая доводить друга до исступления и одновременно избавляясь от собственных, ставших тесными, штанов.
- Казуки… - ослепительный оргазм заставил Манабу всем телом податься вперед, толкаясь в горячую ладонь и опираясь о холодную столешницу.
Судорожно пытаясь восстановить дыхание, Манабу почувствовал, как рука Казуки размазывает белесое семя по его животу. Только он хотел накрыть его ладонь своей, как Казуки ухватилсяза запястье, резко разворачивая к себе лицом и встречая довольной ухмылкой. Манабу улыбнулся в ответ, заглядывая в темные глаза. Казуки хитро сощурился, слегка кивая головой вниз и, видя недоумение Манабу, положил одну руку ему на плечо, надавливая.
- Ну же, Мане, - пальцы на плече сжались, усиливая нажим.
Манабу, чувствуя, как разум вновь куда-то уплывает, послушно медленно опустился перед Казуки на колени. Безусловно, он понял, на что ему намекал друг, и к его счастью, в голове не осталось никаких мыслей, которые бы отрезвили его. Ему не приходилось делать кому-либо минет, но он уверенно обхватил пальцами твердый член, не сводя с Казуки внимательного взгляда. В голове пронеслась гордая мысль, что Казуки сейчас хочет его, и этот томный взгляд из-под полуопущенных ресниц тоже принадлежит только ему. Манабу, не опуская головы, прикоснулся к головке языком, начиная описывать им невидимые круги. Откуда-то сверху раздался шумный выдох, а пальцы, сжимающие плечо, разжались, чтобы в следующее мгновение зарыться в длинные волосы на затылке Манабу. Казуки несильно толкнулся вперед, призывая к более активным действиям, и Манабу, продолжая дразнить, провел языком от головки до самого основания, помогая себе пальцами. Он действовал скорее интуитивно, отмечая, однако, как Казуки реагирует на каждое новое его движение. Манабу сомкнул губы, начиная быстрее двигать языком и крепче обхватывая пульсирующий член рукой. Казуки низко застонал, перебирая его волосы и ритмично толкаясь вперед. Манабу поймал себя на мысли, что его уже ничуть не смущает происходящее, и, улыбнувшись уголками губ, резко вобрал член глубже. Катастрофически хотелось видеть выражение лица Казуки, то, как он облизывает пересохшие губы и удерживает себя от того, чтобы не схватить друга сильнее и не начать трахать в рот, но Манабу закрыл глаза, сосредотачиваясь на движениях языком.
Казуки быстро и поверхностно дышал, подаваясь бедрами вперед, а Манабу быстро скользил губами по члену, в такт двигая рукой. В какой-то момент он почувствовал, как Казуки сильнее вцепился в его волосы и резко подался бедрами вперед. Манабу сглотнул, медленно облизывая головку, а потом поднял глаза. Казуки тяжело дышал, пытаясь сдуть с глаз длинную челку, и в целом был похож на растрепанного воробья. Манабу улыбнулся, поднимаясь с колен и утыкаясь лицом Казуки в грудь. Смешно было от того, что они оба, женатые взрослые мужчины, стояли посреди кухни со спущенными штанами и пытались прийти в себя после жарких ласк. Казуки зарылся носом в волосы Манабу, обнимая его за плечи и все еще восстанавливая дыхание.
Сколько они так простояли – минуту или все десять – Манабу не знал. На плите свистел чайник, за окном пролетали редкие снежинки, а в грудных клетках почти в унисон бились два беспокойных сердца.
- Ничего, что я… был так настойчив? – тихий голос Казуки вывел Манабу из сладкой полудремы.
- Мне понравилось, - после минутной заминки так же тихо ответил он, зная, что ничуть не соврал.
Это было странно: еще месяц назад Манабу и подумать не мог о том, что ему придется иметь сексуальный контакт с мужчиной, а сегодня он так легко отсосал Казуки, да еще и сам получил от этого процесса немалое удовольствие.
- Ни за что не поверю, если скажешь, что делал это впервые, - Казуки отстранился, хитро поглядывая на улыбающегося друга. – Фантастика-а…
Манабу почувствовал, как щеки заливает румянец, а в голове проносится мысль о том, что Казуки понравилось, что он все сделал правильно.
- С дебютом не поздравишь?
- Поздравляю, - Казуки прижался к губам Манабу, целуя его до того нежно, словно он был любимой женщиной, а не другом семьи, который только что сделал ему первый в своей жизни минет. – Предлагаю отметить… пирожными?
- Вся вода выкипела, - Манабу вывернулся из объятий, наконец возвращая на место штаны и косясь на недовольно шипящий чайник.
- Покурить бы, - Казуки явно не спешил следовать примеру Манабу, мечтательно закатывая глаза и облокачиваясь о стол. – Угостишь сигареткой?
Манабу хмыкнул, закручивая кран холодной воды и припоминая, куда забросил свою пачку.
- Со штанами сам справишься?
- Есть желание помочь? – Казуки следил за передвижениями Манабу по кухне, вновь настукивая по дереву какую-то мелодию.
- Да ни в коем случае, - шутливо хлопнув друга по плечу и подмигнув, Манабу стремительно вышел в коридор. Вслед донесся звон пряжки ремня и быстрые шаги Казуки, который что-то говорил, а потом сам же смеялся, вызывая у Манабу счастливую улыбку и ощущение бесконечной радости.
❀❀❀
- Ты сегодня как-то особенно хорош был, - игриво протянула Чихару, устраивая голову на плече Казуки.
«Странная какая люстра», - подумал тот, задумчиво разглядывая потолок. – «Никогда не замечал».
- Я всегда хорош, ты просто отвыкла, - пробормотал он вслух и попытался перевернуться на бок. – Эй, ты же знаешь, что я не могу спать на спине.
- Спать? Уже? – Чихару села в постели, но Казуки, отвернувшись, не видел, каким взглядом одарила его супруга. Впрочем, он знал ее достаточно хорошо, чтобы и так догадаться.
- А чем ты предлагаешь еще заняться?
- С ума сойти. Тебе еще тридцати нет, а ты уже не можешь больше одного раза.
- Если ты хотела меня задеть, то у тебя не получилось. Не могу и не хочу – разные вещи. Кстати, ты не думаешь, что пора подкачать задницу?
- Ты совсем охренел? – рявкнула Чихару, и Казуки обернулся к ней с раздражением во взгляде:
- Если ты не разбудила Минори стонами, то сейчас она точно проснется от твоих воплей и придет к нам. Ты не подашь мне мои трусы?
- Как ты смеешь заявлять мне, что у меня плохая фигура? Да я… - уже тише зашипела девушка.
- Просто хочу, чтобы моя жена была самой красивой, - пожал плечами Казуки, прекрасно понимая, что эта ложь не обманет Чихару. Ее глаза злобно заблестели, но от нового спора спас едва слышный скрип двери.
- Мам, пап…
- Ну вот, что я говорил? Иди сюда, малышка.
Девочка в забавной желтой пижаме тут же скользнула под одеяло, обнимая мать. Не прошло и нескольких минут, как она спокойно засопела, и Казуки только руками развел – спорить дальше не представлялось возможным.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |