На самом деле, Манабу не мог припомнить, когда бы Казуки выглядел плохо. Он одинаково гармонично смотрелся как в хулиганских футболках, к которым питал большую страсть, так и в строгих рубашках и пиджаках.
«Подлецу все к лицу», - отметил Манабу.
Но его новая паранойя не ограничивалась лишь разглядыванием очередных шмоток Казуки – пару раз он просыпался посреди ночи, понимая, что у него стоит. Во сне он раздевал Казуки, а потом долго и страстно целовал его губы, сидя на его бедрах. Бывало, что сны заходили и дальше, но Манабу стыдно было вспоминать события откровенных сновидений даже на следующее утро. Осознавая и принимая свои чувства, он надеялся, что со временем фантазии оставят его, но в эти моменты Манабу вспоминал какие-то особенные мелочи – прикосновения и взгляды, или как на днях Казуки, спеша выйти из кухни за телефоном, неловко прислонился к нему со спины, положив при этом руки ему на талию и прижав к столешнице. Манабу сразу бросило в жар от ощущения такой близости друга и его тихого шепота над самым ухом. Он вылетел из кухни следом за Казуки, закрываясь в ванной и включая холодную воду, чтобы умыться. Взглянув на себя в зеркало, Манабу обнаружил выступивший румянец: щеки горели так, словно у него была температура.
- Ты так много работаешь, Аими, и… - произнесла Чихару, явно собираясь продолжить, что девушка с ее физическим недостатком не обязана столько трудиться. Сама Чихару, даже будучи полностью здоровой, не утруждала себя какой-либо работой.
- И совсем не уделяешь времени Манабу, - перебил жену Казуки. – Будь осторожнее, а то уведут ведь.
На мгновение за столом воцарилась тишина, а потом все трое засмеялись, а Манабу почувствовал, как у него краснеют щеки. Аими ласково положила руку ему на плечо, все еще трясясь от смеха и утирая другой рукой выступившие слезы. Казуки снова потянулся за своим бокалом, весело поглядывая на замершего Манабу. В необидной шутке явно прослеживался какой-то тонкий намек, но Манабу приказал себе не думать об этом, как ни в чем не бывало продолжая трапезу.
- Устами Казуки глаголет истина, - Аими погладила плечо Манабу и коротко чмокнула его в щеку. – Если бы женщины знали, какой он у меня хозяйственный, я бы только и делала, что гоняла их.
- Может, хватит уже меня обсуждать? – недовольно буркнул Манабу. Тенденция сводить все разговоры к его персоне уже начинала порядком раздражать.
- Да, точно, слишком много внимания, - подал голос виновник всеобщего веселья. – Аими, расскажи лучше, как вы планируете отметить завершение твоего проекта?
- Ох, мы с Манабу давно хотели куда-нибудь выбраться, - Аими принялась мять салфетку. – Я, правда, не знаю, удастся ли мне выбить какой-никакой отпуск, но пара свободных дней точно будет.
- Может, махнем на Окинаву, - добавил Манабу. – Сто лет там не был…
- Или на Идзу, - улыбнулась Аими.
- Я слышала, на Идзу очень хорошие спа, сама всегда хотела там отдохнуть, но как-то у нас не заведено отдыхать всей семьей, - Чихару повернулась к Казуки, буравя его укоризненным взглядом.
- Казуки, как тебе не стыдно? Совсем не балуешь Чихару-тян? – Аими сложила руки на груди. – Ой, а что, если нам отправиться отдыхать всем вместе? Думаю, так будет веселее, правда, Мане?
- Угу, - Манабу не считал, что это хорошая идея, да и мысль о том, что он будет наблюдать Казуки в онсене в компании Чихару, ему не пришлась по душе.
- О, отлично придумано, Аими, - Казуки поднял вверх большой палец. – С удовольствием доверю тебе Чихару для этих ваших женских штучек...
- Лишь бы избавиться от меня, - недовольно протянула Чихару, которая, впрочем, не спешила оспаривать это предложение.
- А я себе заберу Манабу, - Казуки подмигнул растерянному Манабу, улыбаясь своей самой хитрой улыбкой. – Вместе веселее, не так ли?
Манабу вздохнул и с шумом отодвинул стул.
- Пойду покурю, - сообщил он.
- Только не простудись на этот раз, - хихикнула Аими и отправила в рот кусок капусты.
Манабу, насколько мог быстро и при этом спокойно, пересек зал и толкнул массивную дверь. В лицо ударил свежий, пропитанный зимней прохладой воздух, а горящих щек коснулись нежные вихри маленьких снежинок.
Ударив по карманам джинсов, Манабу обнаружил, что у него нет зажигалки. Прикрыв глаза и вспоминая, где оставил ее – на столе или в кармане куртки – он услышал короткий щелчок. Остановившийся в паре шагов от него Казуки протягивал ему серебряную зажигалку с дрожащим огоньком.
- Спасибо, - поблагодарил Манабу, наклоняясь и прикуривая сигарету. Выдыхая густой сизый дым, краем глаза он заметил, как пристально следит за каждым его движением Казуки. Должно быть, он тоже вышел покурить, но почему-то не спешил доставать свои сигареты, а просто стоял рядом и рассматривал профиль Манабу, вертя в руках зажигалку. – Прекрати так смотреть.
То, с какой завидной регулярностью они с Казуки играли в гляделки, удивляло и самого Манабу. Казалось бы, еще недавно он и подумать не мог, что будет пялиться на друга своей жены, а теперь ловил себя на мысли, что ему сложно отвести взгляд от лица Казуки.
В очередной раз подумалось о том, что лучше бы им не встречаться слишком часто, не оставаться вот так наедине, когда совсем непросто становится скрыть повышенный интерес, но обычно этим планам не суждено было осуществиться. Манабу или не мог слишком долго обходиться без Казуки и уступал, отвечал на звонки или соглашался на встречу. А если находил в себе силы отказаться, в результате все равно находил повод увидеться. Как тогда, когда Казуки примчался устранять серьезную, по словам Манабу, поломку.
Тот день не задался с самого утра, когда проснувшаяся ни свет ни заря Аими начала собираться на работу, куда в последнее время приходилось приезжать лично, совсем забыв о том, что они с Манабу собирались погулять в парке, что и без того делали в последнее время очень редко. Манабу надеялся, что общество жены вернет его в нормальное состояние и заставит не думать о глупостях, которые, вероятно, появляются в голове, если счастливая семейная жизнь превращается в рутину и быт.
- Это всего на пару часов, - успокоила его Аими. – А потом, если хочешь, немного прогуляемся.
Закрыв за ней дверь, Манабу устало прислонился к стене в прихожей, думая, чем себя занять. Его рабочий график вернулся в прежнее состояние, и весь день был свободным. Решив посвятить первую половину дня кое-каким домашним делам, он направился за пылесосом.
В какой-то момент раздался телефонный звонок, и Манабу, ожидая услышать голос жены, не глядя нажал на кнопку ответа, но это оказалась не она.
Последние несколько дней Манабу старательно избегал общества друга, смущаясь при воспоминании, как они отдохнули в клубе и как он набрался, забыв добрую половину событий того вечера, но еще больше опасаясь, что ему снова придет в голову сболтнуть лишнего. То, что Казуки узнает о его отношении пугало гораздо больше самого факта существования этих чувств просто потому, что Манабу точно знал, что ни друг, ни он сам ничего не смогут изменить. Разве что отправят Манабу к психиатру.
Казуки в очередной раз звал его куда-то, но Манабу не очень вежливо и торопливо, как показалось ему самому, отказался. Кажется, Казуки упомянул бар, и от мысли о том, что ему снова удастся уговорить Манабу немного выпить, у того по спине бежали мурашки. Противиться уговорам Казуки было трудно, а последствия этого могли быть очень неприятными, поэтому Манабу соврал о том, что занят, хотя уборка могла подождать и более благоприятных времен.
Тогда Казуки заявил, что ему ничего не остается, кроме как отправиться к одной из своих многочисленных любовниц, и в сердце Манабу что-то неприятно ёкнуло. Как отговорить Казуки от этого, в первый момент он не придумал, а через мгновение тот уже положил трубку, и экран телефона замигал, оповещая о входящем сообщении.
«Помню, что обещала провести день с тобой, но работы оказалось больше, чем я думала. Буду вечером, целую», - прочитал Манабу и зло отбросил телефон в сторону. День определенно выдался не из лучших.
Думать о том, что Казуки проводит время с очередной девкой, и чем они там занимаются, Манабу очень не нравилось, но даже домашние дела не могли отвлечь от злых мыслей, а когда он зашел в ванную и увидел на полу огромную лужу, то от души пнул несчастную стиральную машинку, уверенный, что мироздание зачем-то издевается над ним сегодня, продолжая проверять на прочность.
Поломку Манабу мог починить, закрыв глаза, – порой приходилось справляться и с более серьезными неполадками. Отключив машинку и вернув шланг на место, он принес ведро, тряпку и принялся собирать воду с пола, чувствуя, как от злого бессилия дрожат руки. Манабу понимал, что это неправильно, но дико ревновал и хотел, чтобы Казуки был здесь прямо сейчас, немедленно, был с ним.
Апатия и полное успокоение накатили так же внезапно, как и раздражение, от которого не осталось и следа. Манабу даже мысленно удивился, до чего спокойно ему стало. Отложив тряпку в сторону, он поднялся, отыскал телефон и набрал номер Казуки. А затем вернулся в ванную, выдернул шланг из трубы и задвинул машинку на место, словно и не трогал ее…
- …Не замерз? – Казуки поежился, кутаясь в свой пиджак. Манабу перевел на него задумчивый взгляд. Легкий ветерок трепал отросшие волосы Казуки, путая в них снежинки, которые тут же таяли, оставляя после себя лишь блестящие капельки воды. Чем дольше Манабу смотрел на Казуки, тем больше ему хотелось протянуть руку и коснуться гладких волос, смахнуть с них все снежинки.
Любоваться им можно было еще долго, но на улице было слишком холодно, чтобы вот так стоять, и Манабу хотел было предложить вернуться, раз Казуки не собирается закуривать, но что-то остановило его, когда он понял, что Казуки стоит совсем близко к нему, так близко, что можно было сосчитать снежинки на его ресницах. В тот момент Манабу, наверное, понимал, что сейчас произойдет, но мог думать только о том, какой же все-таки Казуки красивый.
Последним, на что он обратил внимание, было легкое прикосновение пальцев к подбородку, после чего Казуки прижался к его губам своими. Манабу очнулся только на мгновение, удивленно распахивая глаза, понимая, что Казуки, наверное, все понял по его глазам – чего он ждет, чего хочет сейчас больше всего. Манабу бросило в жар, несмотря на низкую температуру, и он отстраненно подумал, что это нужно прекратить, притвориться удивленным, даже рассерженным, что Аими и Чихару совсем рядом, за дверью, что нельзя, нельзя целоваться с ним на улице, нельзя, потому что потом не остановишься, не захочешь останавливаться… Но он лишь поднял голову чуть выше, открывая рот и позволяя Казуки углубить поцелуй. Они не держали друг друга в удушающих объятиях – Казуки переместил руку на шею Манабу, а тот сжимал в замерзших пальцах опущенной руки почти докуренную сигарету. Губы Казуки были горячими и мягкими, Манабу чувствовал терпкий вкус вина и сигарет. Из головы мигом вылетели все мысли, и все естество покорилось этому внезапному поцелую.
Невдалеке послышались приглушенные голоса, и Манабу резко сделал шаг назад, поднимая на Казуки затуманенный взгляд. В глубине души Манабу понимал, что то, что произошло между ними, было какой-то нелепой случайностью, граничащей с роковой ошибкой, но справедливости ради стоило отметить, что сам он грезил об этом поцелуе уже давно.
Казуки отнял руку, пряча ее в кармане и извлекая оттуда полупустую пачку сигарет. Манабу встрепенулся, отправляя стиснутый в негнущихся пальцах окурок в урну, и посильнее натянул рукава холодной кофты.
- Вот теперь можно и закурить, - хитро улыбнулся ему Казуки, щелкая зажигалкой. Повисла напряженная тишина, перемежаемая лишь голосами проходящей мимо о чем-то спорящей пары. Казуки провожал их взглядом, не спеша поднося сигарету к губам, глубоко затягиваясь и методично выдыхая в морозный воздух дым.
Манабу вздохнул, растирая замерзшие руки друг о друга. Губы до сих пор горели от поцелуя, а в голове творился полный сумбур. Зачем Казуки поцеловал его? Было ли это какой-то очередной его шуткой? Может, он заметил что-то в поведении Манабу и решил проверить его? Может, стоило все-таки оттолкнуть и врезать? Мысли хаотично сменяли одна другую, и Манабу захотел как в детстве стиснуть голову ладонями, зарываясь пальцами в длинные волосы, и не думать, не терзать себя. Стоило подумать об этом, как он почувствовал прикосновение к своим волосам.
- Снежинки, - улыбнулся Казуки, стряхивая мокрый снег. – А ты чего такой испуганный? Я не…
Манабу не услышал окончание фразы, судорожно прикрываясь руками и негромко чихая. Казуки хихикнул.
- Сдается мне, это не к добру, - со вздохом протянул он. – Пойдем-ка внутрь, пока ты не заработал себе очередную простуду, а я – гнев Аими-тян.
Манабу слабо улыбнулся и кивнул, проходя мимо Казуки и чувствуя, как тот проводит рукой от его плеча до запястья, обдавая холодные пальцы теплом своей кожи.
========== -5- ==========
Последний ученик забросил на плечо чехол с гитарой, попрощался и вышел за дверь, и только тогда Манабу позволил себе устало потереть лицо руками, обессиленно опустившись на стул. Он нервничал с самого утра, но старался не показывать этого своим ученикам, ведь они и так часто интересовались его здоровьем, а в последнее время к вопросам о простуде добавился еще один: «Вы такой рассеянный, что-то случилось?»
«Случилось», - мрачно думал Манабу, но вслух этого не говорил, только улыбался и заверял, что просто не выспался.
О том, что произошло в ресторане, вспоминать было волнительно и приятно, а еще – немного страшно. Он не видел Казуки с того рождественского ужина и даже по телефону говорил только коротко и по делу, не касаясь темы, которая не давала покоя вот уже несколько дней. Прежде Манабу позволял себе думать, что целоваться с Казуки, наверное, очень неплохо, но даже не представлял, что это настолько его проберет. Иногда, задумавшись, он касался своих губ кончиками пальцев и будто возвращался в тот вечер, вспоминая тепло ускользнувшей ласки, такой нереальной, что Манабу опасался, что ему все только показалось, и теперь он мучает себя почем зря. Тем более Казуки ни разу не упомянул об этом, будто и сам забыл. А сегодня они впервые с тех пор должны были встретиться на занятии музыкой, и Манабу не мог знать, не изменится ли между ними что-то в худшую или лучшую сторону. Он никогда не считал себя трусом, но сегодня, то и дело поглядывая на часы и считая минуты до его прихода, ловил себя на желании уйти домой, пока Казуки не успел заявиться, распахнуть дверь, стряхнуть с мокрых волос снежинки и весело поздороваться. Но сдвинуться с места Манабу так и не осмелился.
Все произошло именно так, как и представлял себе Манабу, потому что это повторялось из раза в раз, и он успел выучить все мелочи, даже зная, что первым делом Казуки скинет куртку, а потом позовет его курить.
- Добрый вечер, Манабу-сенсей! Представляешь, на улице дождь со снегом, такая мерзость. Пойдем покурим, я хоть руки отогрею. Что-то вид у тебя не бодрый.
Манабу отнял руки от лица и вымученно улыбнулся, встретив его серьезный взгляд и с напряжением ожидая, что Казуки скажет в следующий миг.
- Просто день суетной, - совсем тихо ответил Манабу, и Казуки тут же солнечно улыбнулся.
- Тогда у тебя есть минутка, пока я курю, чтобы передохнуть.
- Я тоже буду…
- Нет, ты бросаешь. Много куришь, вот и болеешь постоянно.
- Тебя что, Аими покусала?
- Мы просто волнуемся о твоем здоровье!
Направляясь в курилку, Манабу чувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение и спокойствие. Как бы он ни волновался в присутствии Казуки, с ним ему было хорошо.
«Ничего не изменится», - повторял про себя Манабу, чувствуя одновременно облегчение и легкую грусть. – «Ведь мы ничего не смогли бы изменить, так зачем?..»
Как обычно, два часа пролетели незаметно. Порой Манабу казалось, что они гораздо больше разговаривают, чем играют, и по-прежнему не видел смысла в этих уроках, но Казуки не говорил, что они надоели ему, а сам Манабу даже думать боялся о том, что в его вечерах снова образуются два лишних пустых часа без Казуки. Неприятно кольнула мысль, что это время можно было бы посвятить Аими, но он тут же успокоил себя, что пока ей все равно не до него. Но вот когда она закончит проект, неплохо было бы закруглить занятия, чтобы возвращаться домой пораньше.
«Мы все равно ничего не сможем изменить. Аими никуда не денется, и Чихару тоже, это лишнее», - напоминал он себе, наблюдая за тем, как Казуки задумчиво перебирает струны гитары. Манабу заставил его вспомнить все, что он знал раньше, поставил технику, научил паре новых приемов, и теперь оставалось только разучивать новые мелодии и оттачивать мастерство, которое вряд ли Казуки когда-то пригодится. Оба понимали это, и оба же молчали. Каждый день после занятий Манабу оставался в кабинете и ждал, каждый день перед работой и в выходные Казуки приходил, весело здоровался, вешал куртку на крючок и доставал из кармана сигареты.
- Опять ты задумался, - отвлекая от мыслей, произнес Казуки, и Манабу хотел было возразить, что вовсе это не он витает в облаках, но тот весело ударил по струнам и бодро пропел:
- Alas, my love, you do me wrong,
To cast me off discourteously.
For I have loved you for so long,
Delighting in your company.
- Давай собираться домой, - рассмеялся Манабу, поднимаясь с места. То, как Казуки смотрел на него, заставляло нервничать, и даже в словах песни почудился какой-то намек. Он одевался как-то слишком торопливо, стремясь поскорее сбежать, слишком резко дергал замок на куртке, путался в шарфе, и Казуки, конечно, не мог не заметить этого, глядя внимательно, серьезно и, кажется, даже немного разочарованно. Будто ждал от Манабу чего-то совсем иного.
- Ну что? – раздраженно поинтересовался тот, увидев, что Казуки остановился напротив и даже не собирается одеваться. Собственный голос показался Манабу слишком резким и неприятным, каким-то истеричным, будто терпение его уже было на исходе, но Казуки даже в лице не изменился, только едва слышно вздохнул, прежде чем произнести:
- Я рад, что ты на меня не злишься.
- Мне не за что… - дернул плечом Манабу и хотел было торопливо отвернуться, но Казуки сделал шаг вперед, сжав его плечи, и с непонятной Манабу тоской в глазах пожаловался:
- Ты сложный.
- Что? – растерянно переспросил тот, оглядывая друга так, словно видел впервые, и чувствуя себя совершено беспомощным перед ним, потому что кто в этой комнате казался сложным, так это сам Казуки.
- Очень сложный, я тебя боюсь, - продолжил Казуки грустно и подошел еще ближе, вдруг опуская голову Манабу на плечо. – От тебя трудно сбежать, потому что ты сделал так, чтобы я не хотел этого. Зачем, Мане? Как ты это сделал?
Решительно ничего не понимая, Манабу чуть отстранил его от себя, чтобы заставить посмотреть в глаза, хотя и боялся этого больше всего, а потом…
Потом они уже целовались, и Манабу сам не знал, как и почему так получилось, что они одновременно потянулись за поцелуем, столкнувшись на середине, и Казуки прижал его к себе, обнимая за талию. Манабу больше не стоял просто так, как в прошлый раз – обвил его шею руками, продолжая сжимать в них длинный черный шарф, который казался более материальным, чем обнимающий его Казуки, чем сам Манабу, которому в этот момент было так легко, как никогда в жизни.
То, что целоваться с другом очень приятно, он понял еще в прошлый раз, и теперь необъяснимо хотелось, чтобы Казуки знал, как Манабу это нравится, но подобрать даже пару связных слов не получалось, и все, что он мог – это продолжать отвечать на поцелуй, которого, кажется, они оба ждали одинаково сильно.
Сколько времени прошло, прежде чем они нашли в себе силы отстраниться друг от друга, Манабу не знал, но показалось, что очень много. В объятиях Казуки было почти жарко, и когда он разомкнул их, отступая на шаг, Манабу почувствовал, как становится холоднее. Такой неловкости, как в прошлый раз, больше не было, и хотя он отвернулся, уже не спеша наматывая шарф на шею, Манабу не сказал бы, что смущен и боится поднять взгляд на Казуки, который молча и весело рассматривал его.
Наоборот, Манабу и самому хотелось смеяться, и он улыбался, думая, что выглядит очень глупо, но только веселясь от этого еще больше. А Казуки продолжал молчать, даже когда он полностью собрался. Ничего объяснять он не спешил, как и спрашивать, с чего бы это Манабу так страстно отвечать на поцелуи, за что тот был ему очень благодарен. Не хотелось говорить об этом, объяснять, как долго и мучительно хотел прикоснуться вот так… Не хотелось быть для Казуки сложным.
- Домой-то идти собираешься? – поинтересовался Манабу, все-таки оборачиваясь к нему.
- Собираюсь, - кивнул тот, но с места так и не сдвинулся, и Манабу пришлось самому снять с вешалки его куртку и подать Казуки. – Я провожу тебя.
- Да тут же до метро совсем не… - растерянно начал Манабу, но тот мотнул головой, набрасывая на себя куртку.
- Мне все равно спешить некуда. Минори у бабушки, а Чихару на вечерних курсах йоги. Дома совсем скучно одному, я лучше прогуляюсь с тобой, если ты не против.
- Я только за. Давай тогда в магазин по дороге зайдем: по-моему, ужин готовить не из чего. Кстати, можешь остаться поужинать с нами, если никуда не спешишь.
- Ну это уж совсем наглость…
Манабу хотел было удивиться словам Казуки, но вдруг понял, что, возможно, тот имел в виду недавний поцелуй. Их разговор был таким обычным и повседневным, будто не было только что этой внезапной ласки, и о ее неуместности и ненормальности Манабу совсем позабыл. Как теперь явиться домой и как ни в чем не бывало улыбаться жене, он вообще не представлял.
Ничего не ответив на слова Казуки, Манабу погасил свет в кабинете и прикрыл дверь, обещая себе, что запирает на ключ и случившееся в нем. Чувствам к другу, даже хоть сколько-нибудь взаимным, не было места в реальной жизни, где у него есть Аими.
И, тем не менее, Манабу еще никогда не казалось, что дорога до его дома такая короткая. Обычно ему не терпелось оказаться в теплой квартире, но, даже подходя к магазину, он думал о том, что было бы неплохо прогуляться еще немного или все-таки затащить Казуки на ужин.
- Так что ты собираешься готовить? – поинтересовался тот, оглядываясь по сторонам. – Знаешь, Мане, ты готовишь даже лучше Чихару, может, тебе стоит и к нам приходить со своим ужином?
- Перестань мне льстить, - толкнув Казуки локтем в бок, рассмеялся Манабу. Похвала, конечно, была приятна, но еще больше душу согревало то, что друг называет его так, как было позволено только Аими, и запрещать это ему вовсе не хотелось.
- Можно приготовить суп с грибами, тогда надо купить тофу и вермишель, - решил он, разворачиваясь к нужной полке, и едва не столкнулся с кем-то, неловко отступившим назад, вцепившись в плечи Манабу.
- Ох, извините… Манабу-сан.
Подняв глаза, он удивленно уставился на знакомого, которого встретить здесь в такое время совсем не ожидал, краем сознания отметив, что тот по-прежнему не убирает руки с его плеч.
- Руи… А вы что, уже закончили?
- Да, сегодня решили сделать перерыв, все равно на выходных тоже придется работать, - кивнул тот, рассматривая Манабу так, словно вдруг заподозрил в чем-то. Например, в том, что он так охотно целовался с Казуки. – Я уже отвез Аими-сан домой, зашел вот за сигаретами…
- Все в порядке? – мрачно поинтересовался Казуки, останавливаясь рядом, и только тогда Руи отошел еще на пару шагов назад, с любопытством разглядывая уже его.
- Да, все нормально. Э-э-э… Казу, это Руи, Аими работает вместе с ним над проектом, - растерянно произнес Манабу. Выходило, что он не успел приготовить ужин раньше прихода Аими, нужно было поспешить домой, и зачем тратить время на то, чтобы знакомить Казуки с коллегой жены, он не очень представлял.
Немного расслабившись, друг кивнул, а Руи склонил голову к плечу.
- А это, наверное, Казуки, про которого Аими-сан столько рассказывала, - медленно произнес он. – Друг детства, который украл все свободное время ее супруга.
Манабу от этих слов стало неприятно, и он подумал, что Казуки они тоже не понравятся, но хмурое выражение на лице друга внезапно сменилось усмешкой.
- Ну, пока ты и работа крадете свободное время Аи-семпай, я не даю заскучать Манабу. Мане, ты выбирай, что хотел купить, Аими там, наверное, проголодалась.
- Да, сейчас, - кивнул тот, спешно отворачиваясь к полкам. Отчего-то этот разговор ему совсем не нравился, но объяснить, что именно не так, он не мог. Краем уха услыхав, как Руи попрощался с ними, он быстро побросал в корзину первые попавшиеся под руку подходящие продукты и направился к кассе.
- Может, останешься на ужин все-таки? – предпринял Манабу еще одну попытку, когда расплатился и, подхватив нетяжелый пакет, направился к выходу из магазина.
- Нет, - резковато ответил Казуки, но в ответ на удивленный взгляд, слабо улыбнулся. – Пока доберусь домой, вернется Чихару. Опять станет ворчать, что я шляюсь неизвестно где, хотя прекрасно знает, что я с тобой. Но это ж женщины, их так просто не убедишь.
- Хорошо… - Манабу еще хотел добавить, что желает ему спокойной ночи и удачно добраться до дома, но в этот момент Казуки толкнул его к стене магазина, прижимая к ней спиной, и поцеловал, гораздо несдержаннее и грубее, чем в прошлые разы, упираясь ладонями по обе стороны от его головы и почти кусая губы.
«Не надо!» - хотел было потребовать Манабу, но ничего произнести ему не удалось. Впрочем, редким в этот час прохожим не было до них никакого дела, а Казуки довольно быстро отпустил его. Манабу чувствовал, как от неожиданности у него закружилась голова, и показалось даже странным, что ему удалось не выпустить пакет из рук. Он не знал, злится ли на Казуки, и зачем он снова повторил это, почему так грубо, и чем Манабу успел разозлить его, поэтому молчал, ожидая, объяснят ли ему этот странный поступок. Но Казуки только тяжело выдохнул и снова прикоснулся к его губам, в этот раз совсем нежно, провел языком по укушенной губе, будто стирая след своей грубости и вкус поцелуя, забирая, унося с собой, произнес едва слышно: «Спокойной ночи, Мане», отступил на пару шагов, улыбаясь, помахал рукой и направился к остановке.
Манабу понадобилась почти минута, чтобы успокоить нервно колотящееся сердце, но пальцы, стиснувшие ручки пакета, совсем замерзли, и он торопливо бросился к своему подъезду. Целоваться перед собственным домом было безумием, и кто-то мог узнать его, ведь Манабу часто бывал в этом магазине, но отчего-то его сейчас волновало совсем не это, а то, что желание догнать Казуки и не отпускать было гораздо сильнее необходимости вернуться домой.
Но у Манабу не было ни единого варианта. Дома ждала Аими, всегда любимая им и всегда нуждающаяся в нем. Манабу и прежде приходилось поступаться своими желаниями в угоду ее потребностям, и в этот раз он не собирался делать исключения.
- Я дома, - устало сообщил он, закрывая за собой дверь, и девушка тут же отозвалась из гостиной, откуда доносились звуки включенного телевизора:
- Я сегодня пораньше, а ты задерживаешься, Мане! Так хотелось провести вечер с тобой, иди сюда скорее!
- Прости, - ответил он, оставляя пакет с продуктами в прихожей, чтобы сперва поприветствовать супругу. Аими сидела на диване перед телевизором с пакетом чипсов и увлеченно глядела какой-то сериал. Опустившись рядом с ней, Манабу укоризненно покачал головой:
- Перестань есть эту дрянь, сейчас я приготовлю что-нибудь.
- А я поужинала с Руи в кафе, мы рано освободились сегодня, - возразила Аими, отправляя в рот еще одну пригоршню чипсов. Видимо, она успела съесть уже почти все. – Я заказала для тебя пирожные, кстати, они на кухне.
- Спасибо, - растерянно отозвался Манабу, и девушка тут же обняла его, утыкаясь носом в плечо.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |