- А почему тетенька в таком странном кресле?
Перестав тискать Казуки в объятиях, Аими повернулась к девочке, а Чихару тут же ее одернула:
- Минори!
Поняв, что сказала что-то не то, девочка опустила глаза и отступила чуть назад, прячась за отца, но Аими, конечно же, не стала злиться и только весело рассмеялась:
- Ну какая я тебе тетенька! Можешь называть меня Аи-тян.
- Это невежливо, - попыталась было возразить Чихару, но Казуки прервал бессмысленный спор:
- Аи-семпай просто тяжело смириться, что для кого-то она стала тетенькой. Минори, не прячься, вот это действительно невежливо.
Чихару бросила на мужа многозначительный взгляд, который Казуки прочитал как: «Ты слишком распускаешь ребенка», но не стал обращать на него внимания.
- Ах, Минори-тян так похожа на тебя, Казу! Просто копия, особенно лисьи глазки! Вырастет настоящей красавицей, - восхитилась Аими, и хотя Казуки уже не раз говорили это, наверное, впервые слышать такие слова было действительно приятно.
- Ну что ты, вся красота у нее от мамы, - пробормотал он, а Чихару недовольно дернула плечом.
- Настоящая папенькина дочка растет.
Аими не заметила ее недовольства или предпочла сделать вид, что не заметила, за что Казуки был ей очень благодарен. Устраивать споры с порога ему не хотелось.
В этот момент из гостиной выглянул Манабу и строго поинтересовался, собирается ли Аими впускать гостей или ужинать будут на пороге.
- Ох, и правда, проходите, - спохватилась она, отъезжая в сторону, чтобы дать всему семейству пройти.
За ужином и веселой болтовней, Казуки удалось немного расслабиться. Он опасался, что Чихару не понравится старой подруге и поведет себя бестактно, но, казалось, девушки нашли общий язык, и жена Казуки даже забыла о своей заочной неприязни.
- Очень вкусно, - похвалила она очередное блюдо. – Обязательно дай мне рецепт!
- За этим лучше к Манабу, - отмахнулась Аими. – В основном готовит у нас он, а я только помогаю или стряпаю что-то. Кстати, на десерт яблочный пирог, его я готовила сама, но, боюсь, на этом мой кулинарный талант заканчивается.
- Правда? – Чихару перевела удивленный взгляд на Манабу, а Казуки незаметно усмехнулся. Что-то подобное он и предполагал, ведь Аими, наверное, было тяжело делать работу по дому, и поэтому ее супруг взвалил на себя и готовку, и уборку, и все остальное.
«Идеальная жена», - подумал Казуки, весело разглядывая Манабу, пока он объяснял что-то Чихару. За ужином Манабу вообще мало говорил, и о его присутствии было легко вовсе позабыть, но Казуки все равно часто поглядывал на него, мысленно веселясь над тем, как он ест, совершая минимум лишних движений, или сдержанно улыбается разговору, в котором все равно почти не принимает участия. Не то чтобы Казуки видел в этом что-то смешное – скорее, его забавлял тот факт, что Манабу действительно не был похож на тех парней, каких предпочитала Аими в школьные годы.
«Наверное, он действительно хороший человек», - думал Казуки. – «И сильный. Не каждый согласился бы жить такой жизнью, но его, кажется, ничто не напрягает».
Проникаясь невольным уважением к новому знакомому, Казуки совсем прослушал, о чем зашел разговор, и даже встрепенулся, когда Манабу произнес:
- Довольно много детей разных возрастов приходит, но в большинстве своем средняя школа.
- Так ты хорошо ладишь с детьми? – отчего-то оживилась Чихару. – А почему у вас своих нет?
- Не уверена, что смогу сейчас стать хорошей матерью, - невесело улыбнулась Аими. – Хоть и парализована всего по колено, но это очень мешает уходу за ребенком, а взваливать на Манабу еще и это…
- Погодите, а о чем речь вообще? Какие дети? – растерянно встрял Казуки, а Минори тихонько захихикала, подумав, что отец тоже заскучал во время этого неинтересного взрослого разговора.
- Ты что, заснул? – раздраженно буркнула Чихару.
- Манабу рассказывал о своей работе, - в отличие от жены, Аими улыбнулась. – А ты по-прежнему не можешь делать два дела одновременно: думать и слушать, да, Казу?
Решив проигнорировать необидный подкол, он обернулся к Манабу. Было немного неловко от того, что приходится переспрашивать, но эта информация отчего-то показалась очень интересной, в отличие от обсуждения кулинарных рецептов.
- Так где ты работаешь? – все-таки спросил Казуки, с облегчением понимая, что Манабу не злится из-за того, что приходится повторять. Поглядев на гостя с легкой насмешкой, тот заправил за ухо прядь волос, обвел указательным пальцем край тарелки и ответил:
- Я преподаватель музыки в школе искусств. Обучаю игре на струнных, в основном, на гитаре, конечно.
Засмотревшись на длинный тонкий палец Манабу, Казуки едва снова не прослушал, о чем ему говорят, и с тоской подумал о том, что Аими права, хоть сам он себя не часто ловил на том, что, задумавшись, может пропустить такие интересные вещи.
- Ух ты, - выдохнул он, с трудом заставив себя перевести взгляд на лицо собеседника. – Здорово, наверное, совмещать работу и такое классное занятие! Я тоже когда-то играл на гитаре, но после колледжа бросил, не до того стало. Сейчас, наверное, и не вспомню, с какой стороны за гитару браться. Круто, когда за любимое занятие еще и платят!
- Круто, - кивнул Манабу. – Но в мои обязанности входит в основном преподавание, а не сама игра, а это не так весело.
- О, а может, ты научишь Минори играть? – глупая на первый взгляд мысль, посетившая голову Казуки, уже через мгновение начала казаться гениальной: он хотел бы, чтобы его дочь пристрастилась к любимому музыкальному инструменту, но учить ее самостоятельно не рискнул бы, так как усидчивости у Казуки было меньше, чем у пятилетнего ребенка, и если играть, чтобы нравиться девчонкам в старшей школе, он еще мог, то преподавать даже собственной дочери не взялся бы. – Минори, ты хочешь?
- Хочу, хочу! – воскликнула девочка, наверное, заинтересовавшись словом «играть», а Чихару тут же возмущенно зашипела:
- С ума сошел? Она же девочка! Ей всего пять, какая гитара?
- Ну и что? – искренне удивился Казуки. – Ей почти шесть. Зато когда будет пятнадцать, она будет пилить, как Джимми Пейдж!
- Совсем сдурел. Я против.
- Мамочка, ну пожалуйста! – Минори умоляюще посмотрела на Чихару, но ту жалобный взгляд ребенка ничуть не пробрал.
- Это очень сложно, Минори. Если бы ты могла дольше пяти минут усидеть на одном месте, я бы еще подумала.
- Я смогу! Ну скажи ей, пап!
- Ну попробовать-то можно?
- А вы не хотите у Манабу спросить? – раздраженно поинтересовалась Чихару. Видимо, спорить с мужем в присутствии чужих людей ей не хотелось, и она решила переложить ответственность за решение на Манабу, уверенная, что тот откажет.
Минори и Казуки тут же уставились на него, и даже Аими перевела веселый заинтересованный взгляд на мгновенно смутившегося от такого внимания Манабу.
- Ну… - неуверенно протянул тот. – Сейчас группа набрана, а с Минори-тян все равно пришлось бы заниматься отдельно, потому что она сильно отстает от тех, кто играет давно, да и детей ее возраста у нас нет. Но… Думаю, я могу выделять пару часов после работы специально для нее.
Чихару скрипнула зубами, а Минори радостно захлопала в ладоши, позабыв, что находится за столом, но никто не упрекнул ее в этом. Казуки подумал о том, что дома ему крепко влетит от жены, но одновременно с этим чувствовал неподдельную радость, будто учиться играть на гитаре предстояло ему самому.
- Пойдем покурим, - предложил он Манабу, на что тот кивнул, а Аими тут же нахмурилась:
- Свитер хоть набрось, если на балкон пойдете.
- Ты так трогательно о нем заботишься, - проходя мимо нее, Казуки потрепал девушку по голове.
- Как тут не заботиться, стоит только ветру дунуть, как кто-то начинает умирать! – с фальшивым недовольством сложив руки на груди, Аими увернулась от его руки. – Вот однажды Манабу подхватил простуду, а я уехала в…
Конец истории Казуки услышать не мог, потому что вышел на балкон следом за Манабу и прикрыл дверь, приглушившую голоса.
- Неиссякаемая тема для шуток – мое здоровье, - пробормотал Манабу, кутаясь в тонкий, совсем не спасающий от холодного осеннего ветра свитерок, подхваченный по дороге. Сам Казуки после теплой комнаты замерзнуть еще не успел, и ему даже стало жаль бедного парня, который работает, выполняет все домашние дела, заботится о больной жене, но сам все время умудряется болеть.
- Она просто так пытается отвлечься от своего, - Казуки сам не понял, как произнес это вслух и, заметив, что Манабу больше не разглядывает отстраненно осенний город внизу, а серьезно и внимательно смотрит прямо на него, хотел было извиниться, но взгляд снова зацепился за длинные пальцы, которыми новый знакомый сжимал сигарету. Его руки совсем не были похожи на женские, но Казуки почему-то необъяснимо нравились. Наверное, именно такие должны были быть у всех музыкантов, и от того он все больше удивлялся тому, что Манабу всего лишь преподаватель музыки, а не профессиональный гитарист.
И, конечно, тот не мог не заметить необычного интереса. Сделав затяжку и стряхнув пепел с сигареты, он расслаблено поинтересовался:
- Что?
- Ничего. Пальцы у тебя красивые, - честно признался Казуки и не к месту подумал, что черты лица у Манабу тоже довольно интересные, но об этом говорить уже не стал, побоявшись обидеть. Делать комплименты девушкам он умел, а парням как-то не приходилось, хоть он и не был уверен, что его мнение о внешности мужа подруги детства можно счесть за комплимент. Сейчас, в вечернем полумраке на неосвещенном балконе, он казался существом почти бесполым и совершенно беззащитным, а съежившись от холода, он выглядел еще меньше, чем был на самом деле. И только голос выдавал, что перед Казуки все-таки парень.
- Разве? – от этих слов Манабу явно растерялся и неопределенно пожал плечами.
- Ага. Музыкальные, творческие. Сколько тебе лет, Манабу?
- Двадцать семь.
- Выглядишь моложе. Ты не похож на учителя.
- Ну я ведь и не математику преподаю, - Манабу явно не знал, расценивать ли ему слова Казуки как комплимент или оскорбление, и тот решил больше не смущать его глупыми вопросами. Отчего-то очень не хотелось произвести на него плохое впечатление.
- Я могу начать заниматься с Минори уже в понедельник, - вдруг добавил Манабу, и Казуки показалось, что его голос прозвучал строже, чем должен был.
- Хорошо, - торопливо согласился он. – Я работаю с десяти вечера и, наверное, успею даже сам отводить ее домой. Это ничего, что она такая маленькая?
- У меня таких маленьких учеников еще не было, - Манабу выдохнул сигаретный дым, задумчиво уставившись в потемневшее небо, которое, казалось, обещало дождь. – Попробуем. Если у Минори есть склонность к музыке, можно пока не напрягать ее практическими упражнениями, а начать только с теории, хотя не думаю, что девочку в ее возрасте будут интересовать ноты.
- Все равно, это здорово и интересно, - Казуки затушил недокуренную сигарету и решительно добавил: - Пойдем в тепло, похоже, ты совсем замерз. В другой раз лучше надеть куртку.
- Я обычно в форточку курю, но вдвоем мы бы все задымили, а Аими не любит запах сигаретного дыма, - словно извиняясь, произнес Манабу, посмотрев на Казуки будто бы с благодарностью. Курить ему явно хотелось меньше, чем трястись на холоде.
Открыв балконную дверь, Казуки на автомате пропустил Манабу вперед, будто тот был женщиной, и сокрушенно вздохнул – все-таки внешняя хрупкость нового знакомого сбивала с толку, но он бы не сказал, что его это напрягало.
…Возвращаясь после ужина домой, Казуки думал о том, что давно у него не было таких спокойных интересных вечеров. Обычно его развлечения были шумными и пьяными, оттого особо необычно было взять с собой дочь, да и Чихару сопровождала его не так уж часто, предпочитая отдыхать отдельно. За ужином он вспомнил столько забавных случаев из детства и сохранял хорошее настроение даже несмотря на недовольное ворчание Чихару о том, что ребенку давно пора спать, а совершенно дурацкая идея научить Минори играть на гитаре и вовсе ничем не закончится. Сама девочка выглядела сонной, но безмерно счастливой, ее явно радовал тот факт, что ее научат чему-то интересному, да и новые друзья семьи ей очень понравились.
- Аи-тян совсем-совсем не может ходить? – спросила она, дернув Казуки за рукав, когда они выбрались из машины и направились к подъезду.
- Совсем-совсем, - кивнул он в ответ, сжимая маленькую ладошку дочери.
- Как же она живет?
- Ну-у, у нее есть Манабу.
- Манабу очень красивый, да? – если рядом был Казуки, Минори обращалась со всеми вопросами преимущественно к нему, а не к матери, и даже сейчас подняла на него вопросительный взгляд, ожидая подтверждения своих слов, а Казуки в первое мгновение не нашелся, что ответить. Почему-то в этот момент отчетливо вспомнилось, как Манабу кутался в свой свитер, сжимая дрожащими от холода пальцами сигарету. Прежде Казуки как-то не приходилось примеривать понятие «красивый» к мужчинам, но он не мог не согласиться, правда, исключительно мысленно, что Манабу интересно было разглядывать.
- Да, наверное, - запоздало ответил он, краем уха услышав, как Чихару скептически хмыкнула.
- И Аи-тян очень-очень красивая! Как принцесса! – Минори продолжила болтать как ни в чем не бывало, даже не заметив этой заминки. – Мы еще сходим к ним?
- Обязательно сходим, - заверил ее Казуки, убежденный, что интересную семейную пару увидит еще не один раз.
❀❀❀
- Держи гриф крепче, вот так, и сильнее сжимай пальчики, - Манабу отложил в сторону миндального цвета гитару и опустился на корточки.
- А мама говорит, что там живет мышка!
- Ну-у, может быть, и живет, - с серьезным видом кивнул головой Манабу, обхватывая маленькие пальчики Минори своими и показывая, как именно держать руку. Несмотря на то, что он специально выдал девочке небольшую гитару, инструмент все равно смотрелся гораздо массивнее ребенка, что явно доставляло бы массу неудобств в процессе игры, потому Манабу решил не торопиться с переходом к практической части освоения гитары.
- Эта мышка отгрызает неумелым музыкантам пальцы, чтоб они не мешали ей отдыхать, - из-за спины Манабу раздался бодрый голос, заставляя его резко обернуться. На пороге небольшой комнаты стоял лучезарно улыбающийся Казуки, держа в одной руке телефон, а в другой пакетик сока.
- Ай! – Минори отпустила гитару, роняя ее на пол и вынуждая туго натянутые струны жалобно застонать.
- Минори-тян! – Манабу аккуратно поднял инструмент, хмурясь. С самого детства его учили бережно обращаться с любыми вещами, попавшими ему в руки, что было говорить о дорогих музыкальных инструментах, к которым он испытывал особый трепет. Но, переведя строгий взгляд с испуганно замолчавшей Минори на хихикающего Казуки, Манабу поймал себя на мысли, что ничуть не злится.
Занятия проходили в его рабочем кабинете в местной школе искусств, где каждую неделю Манабу учил детей разных возрастов играть на струнных музыкальных инструментах. Стыдно было признать, что, с успехом окончив консерваторию и получив не одно приглашение играть в оркестре, Манабу просиживал свой талант в небольшой академии дополнительного образования. Казалось, что жизнь сложилась именно так, как с детства о ней грезил Манабу, часами наигрывая сложные мелодии на своей старенькой гитаре, подаренной заботливой бабушкой, когда ему исполнилось девять. Именно по ее настоянию Манабу и попал сначала в музыкальную школу, а затем и в консерваторию. Манабу был очень привязан к воспитавшей его бабушке, потому и речи быть не могло о том, чтобы не поступить так, как скажет она. Впрочем, музыку он полюбил всей душой и очень быстро осознал, чего он хочет добиться в жизни.
На последнем году своего обучения в консерватории Манабу познакомился с Аими, а через полгода после окончания присоединился к одной достаточно известной музыкальной труппе. Приходилось много гастролировать по всей стране, часто и подолгу отсутствовать дома, но Манабу грела мысль, что это все он делает по велению сердца.
Труппа просуществовала несколько лет, и после ее расформирования Манабу наконец получил приглашение присоединиться к большому гитарному оркестру в Токио. Манабу и думать не собирался, принимая решение, но произошедшая с ними авария перечеркнула все его планы. Аими требовались серьезный уход и внимание, на что с легкостью обрек себя Манабу, отказавшись от своей давней мечты. Первое время он не раз с горечью вспоминал оставшуюся где-то в прошлом гастрольную пору, но благополучие любимой девушки значило гораздо больше любой самой лучшей карьеры.
Когда же Аими предложила ему вернуться к своему делу, Манабу лишь пожал плечами, прекрасно понимая, что шанс упущен и второго ему никто не даст. Но к его счастью нашлась вакансия учителя музыки в детской школе искусств, куда его взяли, только увидев список прошлых достижений.
- Ну все, ты разозлила Манабу-сенсея, теперь он не будет нам рассказывать, как стать успешным гитаристом, - кажется, Казуки искренне забавлялся ситуацией, с усмешкой глядя на сидящего на корточках Манабу и хлопающую глазками дочь. – Скорее проси у него прощения и иди пить свой сок – я обещал маме, что обратно мы его не притащим.
- Простите, пожалуйста, Манабу-сенсей!
- Ничего страшного, - Манабу улыбнулся малышке, поднимаясь на ноги и устраивая гитару на подставке. – Ну, пожалуй, на сегодня можно закончить. Ты хорошо потрудилась.
Мельком взглянув на часы, стрелки которых давно перевалили за восьмерку, Манабу подошел к столу, собирая нотные листы. Каждое занятие пролетало так быстро, что он не успевал устать от общества восторженной Минори и ее веселого отца, с которым Манабу в последнее время достаточно сблизился. В голове всплыла сцена недавнего обеда, во время которого Манабу имел возможность присмотреться к новому знакомому и составить о нем свое мнение.
Казуки был похож скорее на заядлого прогульщика старшей школы, чем на серьезного отца маленькой девочки. Все время, что они провели в тот день, Казуки улыбался по очереди то Аими, с которой они шутили и разговаривали больше всего, то Манабу, который порой ловил на себе лукавый взгляд темных глаз, то дочери, которая в ответ точно так же радостно улыбалась отцу. В тот же раз Манабу заметил, что, как ни старался Казуки показать им, что любит не только Минори, но и свою жену, между ними витало скорее напряжение, чем полное взаимопонимание. Блондинка часто неодобрительно смотрела на мужа, меняясь в лице каждый раз, когда возвращалась к разговору с остальными участниками обеда. Впрочем, Манабу не придал этому особого значения, ведь он не знал, что на самом деле происходит внутри их семейных отношений. Но он с точностью мог сказать, что ему понравился беззаботно болтающий с Аими Казуки.
Благодаря занятиям музыкой с Минори, на которые девочку исправно приводил Казуки и все время оставался в кабинете, внимательно наблюдая за процессом обучения, Манабу смог узнать его получше. Казуки относился к числу людей, которые некомфортно чувствуют себя, если не находятся в центре чьего-либо внимания, но его шутливые комментарии ничуть не мешали Манабу работать, а напротив, создавали более неформальную обстановку, позволяя расслабиться. Правда, большую часть занятия Манабу проводил, сидя спиной к Казуки, а потому явственно ощущал на себе его взгляд, словно бы тот изучал его. Это несколько смущало, но Манабу мысленно давал себе подзатыльник, стараясь не зацикливаться на своих мыслях. Он отмечал, что ему приятно такое внимание, но, с другой стороны, оно вгоняло в необъяснимую дрожь.
Совсем скоро Манабу стал ловить себя на мысли, что ждет их занятий с таким нетерпением, с каким ждал собственных уроков лет в пятнадцать. Ему было приятно находиться в обществе Казуки, а еще приятно было курить с ним по истечении двух часов, что он общался с Минори, и обсуждать какую-нибудь ерунду.
- Женщины. Всегда так долго собираются, - проворчал Казуки, выдыхая едкий сигаретный дым.
- Шел бы да помог Минори-тян, - Манабу повернул голову, вглядываясь в лицо собеседника.
- Не-а, - Казуки поднес к губам сигарету, зажатую между тонкими пальцами. – Она у меня самостоятельная.
Манабу хмыкнул и хотел было перевести взгляд на собственную почти докуренную сигарету, когда Казуки затянулся, слегка отпуская фильтр и прикрывая глаза. Холодный ветер трепал его волосы и воротник стильной темно-синей куртки, несмотря на погоду, застегнутую только на половину пуговиц. На фоне чернеющего неба, профиль Казуки, попавший в ореол желтых лучей фонаря, казался таким правильным и даже томным, что Манабу мысленно пожалел о том, что он не фотограф и у него нет возможности запечатлеть этот момент на пленку. Резкий порыв ветра словно толкнул Манабу в бок, заставляя очнуться от своих мыслей и сглотнуть так некстати подступивший комок в горле.
- Если бы Чихару смотрела на меня таким взглядом, я был бы безмерно счастлив, - весело заметил Казуки, лукаво прищурившись и поправляя рукой прическу.
Только Манабу хотел как-то оправдать свое молчание, как распахнулась дверь и на крыльцо выбежала Минори:
- А можно, я скажу маме про мышку?
- Ага, - Казуки протянул дочери руку, щелчком пальцев отправляя недокуренную сигарету в урну. – А теперь попрощайся с Манабу-сенсеем, и пойдем скорее общаться с мамой.
- До свидания, Манабу-сенсей!
Манабу спрятал руку со своей сигаретой за спину и кивнул.
- Жду вас послезавтра в это же время. Минори-тян, не забудь, что я говорил про положение руки на грифе.
Девочка с довольным видом кивнула, переступая с ноги на ногу.
- Рад был присутствовать на вашем уроке, Манабу-сенсей, - Казуки вновь хитро прищурился, заглядывая Манабу в глаза, от чего он смутился и почувствовал, как по спине побежали мурашки.
Манабу чувствовал себя неловко, вспоминая этот эпизод по дороге домой. Очень стыдно было признаться самому себе, что каждую встречу он только и ищет момента, чтобы перевести взгляд на Казуки и внимательно наблюдать за его движениями, мимикой, тем, как легко приоткрываются губы, выпуская плотный сизый дым, или растягиваясь в очередной насмешливой улыбке. Манабу никогда не замечал за собой особого интереса к людям своего пола, кроме того, он любил Аими и никогда даже подумать не мог о ком-либо другом. Считая, что ничего в его чувствах и убеждениях не изменилось, Манабу не мог разобраться, что же заставляет его тянуться к Казуки, и почему он так ждет этих вечерних занятий с его дочерью.
- Аими? – Манабу закрыл за собой дверь, скидывая тяжелые ботинки.
- Я в гостиной! – донесся из глубины квартиры радостный голос Аими. Манабу расстегнул куртку, вешая ее за капюшон на вешалку, и шагнул в сторону комнаты.
- …наверное, гуляют. Ну, ты же знаешь Казуки не хуже меня, а может даже и лучше, - Аими сидела в своем кресле с телефонной трубкой в руке. – Нет, ну что ты, мы ведь столько лет не общались, я почти забыла, каким безответственным он может быть.
Манабу прошел через комнату, останавливаясь у Аими за спиной и обнимая ее за плечи. От девушки едва уловимо пахло лавандой и свежестью – это сочетание запахов всегда успокаивающе действовало на Манабу, напоминая о доме и Аими.
- Непременно отчитай его, а то он как шкодливый кошак: хлебом не корми, а дай посамовольничать, - Аими склонила голову набок, прикасаясь щекой к запястью Манабу. – Да, конечно, я позвоню тебе завтра в четыре, да.
Щелкнула кнопка отбоя, и Аими положила трубку на колени, укрытые легким пледом с изображением розовых бутонов.
- Чихару-тян жалуется, что ее нарушители покоя все еще не вернулись, - Манабу наклонился к макушке жены, зарываясь носом в шелковистые локоны. – А как прошло занятие?
- Чудесно. В следующий раз будем разучивать песенку, которую я написал для тренировки, - волосы щекотали нос Манабу, заставляя его морщиться от приятных ощущений.
- О, как здорово! Уверена, Минори-тян такая же одаренная, как Казуки: все-таки вся в него пошла, ну ничего от Чихару не досталось, кроме носика!
«Наверное, это к лучшему», - подумал про себя Манабу и в следующее мгновение сделал неловкий шаг от инвалидного кресла, пряча лицо в ладонях и негромко чихая.
- Опять заболел! – Аими резко повернулась вместе с креслом, тут же складывая руки на груди и принимая самое грозное выражение лица. Манабу не удержался и хохотнул, разглядывая похожую на растрепанного воробья девушку. – Смешно ему! А мне опять возиться с больным на всю голову, а у меня сдача проекта на носу! А я тебе обещала, что креслом перееду?!
- Это я от голода чихаю, уймись, женщина, - Манабу поднял руки, показывая, что сдается на милость Аими и не собирается с ней спорить.
- Ну это другое дело, - Аими тут же довольно улыбнулась. – Кто последний дойдет до кухни – тот моет посуду!
Манабу успел только моргнуть, наблюдая, как мимо него стремительно проезжает кресло со звонко смеющейся Аими, и направился за своей победительницей.
***
Моросящий с самого утра мелкий дождик превратился в самый настоящий ливень, перемежаемый отрывистыми порывами ледяного ветра. Манабу поглубже засунул руки в карманы промокшей куртки, ругая себя за оставленный дома зонт. В такую погоду хотелось сидеть дома с кружкой теплого чая, а не бежать на занятие к Минори, стараясь не опоздать, несмотря на непогоду. Сегодня у него был выходной, и он мог бы отменить урок, но Аими была занята новым проектом, а скучать весь вечер не хотелось. Кроме того, Манабу ловил себя на мысли, что ему не терпится вновь увидеть Казуки, вновь слышать его голос и веселый смех.
- Прошу прощения за опоздание: поезд задержался из-за ливня, - Манабу захлопнул дверь, одновременно расстегивая и стаскивая промокшую серую куртку. Подняв взгляд и увидев одного лишь Казуки, сидящего на его столе, Манабу удивленно поднял бровь. – А где Минори-тян?
- Вот в этом и проблема, - Казуки легко спрыгнул со своего места, делая шаг навстречу Манабу. – Чихару решила, что игра на гитаре – занятие не для ее дочери.
- А… вот как, - Манабу внимательно посмотрел на Казуки. – Ну, может, потом она передумает?
- Ага, годика через два мы снова придем к тебе, - Казуки прошествовал за Манабу к стойкам с гитарами, кладя руку на гриф одной из них.
- Так ты пришел сюда в такую погоду просто чтобы сказать, что наши уроки откладываются на пару лет? Можно было позвонить.
- Вообще-то я хотел, чтобы пока что ты учил играть на гитаре меня, - Казуки повернул голову. – Ты сейчас начнешь отнекиваться, но обещаю, что буду схватывать все на лету!
Манабу во все глаза уставился на Казуки, прислушиваясь к своим хаотичным мыслям. С одной стороны, учить взрослого занятого человека игре на гитаре не имело особого смысла, и было едва ли не пустой тратой времени, которому он точно нашел бы полезное применение, а с другой, продолжать заниматься значило проводить время теперь уже только с Казуки. По натуре Манабу не был излишне общительным, не любил пустые разговоры и частые вылазки куда-либо с друзьями, но по какой-то неведомой причине общество Казуки его ничуть не тяготило, а доставляло удовольствие.
- Ну… Если тебе это интересно, можно попробовать, - Манабу моргнул, робко улыбаясь и заглядывая Казуки в глаза. В глубине темных зрачков плескались какие-то озорные искорки, словно огоньки, и Манабу засмотрелся, забыв, что не собирался как идиот пялиться на знакомого, стоя в полуметре от него.
- Я играл на гитаре в колледже, и весьма неплохо, - Казуки запустил руку в волосы, взлохмачивая их. – Мог даже…
Манабу вполуха слушал ударившегося в воспоминания Казуки, стараясь не думать о том, что слишком странно реагирует на него.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |