Гарри отогнул край повязки, поцеловал влажными губами темный сосок и вернул повязку на место.
— Старый филин? — задумчиво переспросил он. — Мистер Снейп, я не против, чтобы вы ухали и стонали, но… м-м… в другом смысле.
— В жизни не ухал, это только с тобой, — пробормотал Северус.
— Что мне сделать, чтобы ты кричал, как бешеный филин? — прошептал Гарри, едва ощутимо проводя кончиками пальцев по его бедру.
— Перестаньте меня смешить, мистер Поттер! Бешеный филин, это уже из ряда вон… О, твои руки, — Северус закрыл глаза и прерывисто вздохнул.
— Я ничего не делаю, мистер Филин, — невинно улыбнулся Гарри и опять коснулся подушечками пальцев его кожи, на сей раз на животе.
Северус изобразил совиное уханье. Гарри затрясся от смеха.
— У вас много талантов, мистер Снейп, — он лег сверху, опираясь локтями на постель, чтобы не причинить боли, и поцеловал улыбающиеся губы дорогого друга. Легкие поцелуи превратились в глубокие и нежные. Руки Северуса любовно зарылись в рассыпавшиеся по плечам волосы Гарри, заскользили по изгибу спины и ягодицам, касаясь так ласково, что юноша несколько раз всхлипнул от удовольствия.
— И кто тут ухает? — прошептал Северус. Его ладонь легла на поясницу Гарри, посылая по телу расходящиеся волны жара, вторая рука нежно охватила член, тут же отозвавшийся маленькой дразнящей слезинкой.
Прижимаясь к обнаженному телу возлюбленного друга и трепеща в предвкушении, Гарри двигался бессознательно, извивался легкой гибкой змейкой, опьяненный чувственными прикосновениями. Его член налился, отяжелел и буквально истекал смазкой в томительном ожидании, скользя в теплых пальцах специалиста по чувственной муке.
— Что мне сделать для тебя, скажи, — Гарри лихорадочно целовал лицо Северуса, задыхаясь и уже теряя способность говорить, чувствуя головокружение от распирающего острого желания.
— Меня… хочешь? — Северус красноречивым жестом пристроил его член у себя между ног.
Гарри замер.
— Ты шутишь? — едва слышно прошептал он. Его вдруг затрясло от возбуждения, глаза расширились и поменяли цвет, а рот наполнился слюной так, что он быстро сглотнул и невольно облизал губы.
— Облизываетесь, мистер Поттер, — удовлетворенно улыбнулся Северус, любуясь его пылающим от возбуждения лицом. Он сдвинулся в постели, и Гарри задышал быстро и часто: Северус приглашающе водил мокрой горячей головкой его члена вокруг своего ануса.
Гарри попытался что-то сказать, но слова превратились в бессвязный лепет удовольствия. Северус подался вперед, нежные и горячие мышцы слегка раскрылись, будто целуя и захватывая. Не думая, что делает, Гарри толкнулся внутрь, раздвигая головкой упругое кольцо, захлебнулся стоном и дернулся, выплескиваясь в сжимающую его ладонь.
— Прости! Зачем… Что ты сделал!.. Почему ты меня не остановил? — простонал он.
— Не хотел, Кит. Тебя бы не хватило надолго в первый раз, поверь, — мурлыкнул дорогой друг.
— Я чуть не кончил, когда ты… просто предложил, — признался Гарри, все еще задыхаясь. — Тебе не больно?
Северус улыбнулся и покачал головой.
— Ты и на дюйм не пробрался в дупло старого Филина.
— Северус! — расхохотался Гарри. — Ты иногда такую чушь говоришь!
— Конечно, мистер Поттер, лучше скрасить жизнь поэзией. Полевой Вьюнок звучит приятней, чем Дупло Филина, — насмешливо фыркнул Северус.
— Это разные вещи, мистер Снейп, — со знанием дела сказал Гарри. — Вьюнок — это для поцелуев, — он снял очки и пристроился между ног дорогого друга.
Северус бесстыдно и доверчиво раздвинул бедра и закинул руки за голову. В его позе было столько предвкушаемого блаженства, что Гарри не выдержал, метнулся к его губам и сочно поцеловал.
— Мой, — жадно сказал он. — Мой!
Он огорченно поскреб ногтями повязку на его груди, где прятались бугорки сосков, и заскользил губами вниз по животу драгоценного друга.
— Какой ты красивый, какой… — он всхлипнул от восторга и набросился ртом на горячий и твердый, нежно-шелковый член.
Глаза Северуса превратились в дымчатые антрациты.
— Ласковый мой, маленький… — прошептал он.
Гарри щедро облизал пальцы и гладил мокрыми подушечками полюбившийся Полевой Вьюнок.
— Ты не передумал? — спросил он, на мгновение оторвавшись от своего занятия.
Вместо ответа Северус вытащил из-под подушки гель и бросил ему жестом ловкого фокусника.
— Какой вы запасливый, мистер Снейп, — Гарри вылил немного себе на ладонь и заскользил пальцами у него в промежности. — Такой предусмотрительный, такой…
— Кит, я сейчас умру, — простонал Северус. — Не надо со мной возиться, пожалуйста… пожалуйста, — попросил он.
— Помолчите, мистер Снейп, — Гарри дрожал, задыхаясь. — А то я кончу от вашего голоса… Не хочу сделать тебе больно, — он приник губами к горячему колечку ануса, чувствуя, как оно раскрывается от его поцелуев, впился пальцами в бедра дорогого друга и погрузился трепещущим языком в жаркую сердцевину Полевого Вьюнка.
Северус застонал сквозь стиснутые зубы.
— Умоляю, — выдохнул он.
Гарри сделал вид, что не расслышал, и продолжал увлеченно гладить и расправлять язычком нежные лепестки Вьюнка, попеременно ввинчиваясь внутрь.
— Не могу—не могу—не могу! — вдруг взвыл Северус.
Гарри задохнулся от восторга — он не ожидал обнаружить серьезную брешь в стене самообладания бесценного друга.
— Тебе больно будет, — он пробрался внутрь пальцем, лаская его так, как делал с ним Северус.
— Нет! Да! Давай! А-а!
Гарри потрясенно открыл рот. Северус не только не контролировал происходящее, а, казалось, обезумел. Дрожа от возбуждения, без единой мысли в голове, Гарри залил гелем и себя, и постель, и пристроился между раскрытых бедер возлюбленного друга, вцепившись в его ногу. Он обхватил свой член, прижал к упруго раскрывающемуся кольцу мышц и застонал, медленно погружаясь в горячую нежную плоть. Северус стиснул его бедра и буквально потащил на себя, сладострастно и жадно толкаясь навстречу, пока не поглотил полностью. По его телу прошла судорога, губы открылись в беззвучном стоне.
— Не больно? — всхлипнул Гарри, едва живой от фантастических ощущений: его член познал блаженство седьмого неба, стиснутый в горячих и нежных объятьях.
— Да… нет… О, да, да, — похоже, дорогой друг уже плохо понимал, что говорит.
По его лицу разлился румянец, пылающие безумием черные глаза расширились от возбуждения.
— Ты… создан для меня, о-о! — только и смог сказать он.
— Северус, Северус, Северус!.. — Гарри двигался внутри, распаляясь с каждым толчком. — Боже! — взвизгнул он, внезапно осознав, что скользит членом по упругому бугорку «второго сердца».
Друг хватал воздух открытым ртом. На мгновение Гарри испугался, что тот сейчас потеряет сознание.
Двигаться медленно и плавно, как это делал с ним впервые Северус, не удавалось. Похоже, дорогой друг этого и не хотел — их движения ускорились, разгоряченные тела сталкивались все яростней. Гарри впился зубами в здоровую ногу драгоценного друга, которую тот закинул ему на плечо, и бесстыдно завывал, охваченный безумием. Сознание мутилось с каждым толчком, и он уже не понимал, где кончается его тело, где начинается тело Северуса: они вновь стали одним существом, рычащим от страсти. Горячий, каменно-твердый член друга, скользящий в судорожно сжатом кулаке Гарри, уже не принадлежал Северусу, эта была его, Гарри, часть тела, уже пульсирующая в пальцах, он знал, что сейчас, сейчас…
На животе Северуса от напряжения проступили вены, он выгнулся, запрокинув голову, и вонзился ногтями в постель. Лицо исказил страстный оскал, и до слуха Гарри донеслось самое настоящее рычанье. Руку Гарри залило горячими ручейками. Густые блестящие брызги разлетелись по животу и груди возлюбленного друга.
Это было больше, чем Гарри в силах был вынести и душой и телом. Одним скользящим ударом войдя в жаркую пульсирующую глубину, он закричал, хрипло и дико, отдавая с каждым выплеском всю любовь и благодарность бесконечно счастливого сердца.
— Люблю! Люблю тебя!
Его ноги подогнулись, и, не выходя из гостеприимных объятий Полевого Вьюнка, он рухнул на грудь бесценного друга, забыв о ребрах, и лежал, блаженно распластавшись, разгоряченный и взмокший от пота, чувствуя почти синхронный стук их сердец. Северус хрипло дышал, не способный произнести ни слова, и только гладил дрожащими руками его мокрую спину.
— Ты не представляешь, что мне подарил, — сказал Гарри, наконец.
— Себя, — прошептал Северус.
* * *
В дверь вновь стучали — громко и властно.
«Полиция», — похолодел Гарри.
— Кого еще дьявол несет? — лениво спросил Северус. — Поздновато для визитов.
— Лежи, я открою!
Гарри завернулся в его халат, и, путаясь в длинных полах, бросился к двери, приготовившись увидеть перед носом черную форму офицера полиции.
В свете висящего над крыльцом фонаря красиво серебрилась борода Альбуса Дамблдора.
— Добрый вечер, сэр, — на лице юноши отразилось такое счастливое облегчение, что пастор невольно улыбнулся в ответ. Взгляд Гарри упал на саквояж в его руке. — Вас выписали?
— Добрый вечер, — отозвался Дамблдор. — Да, я уже на свободе. Прости, что без приглашения, мой мальчик. Мы можем поговорить и здесь.
— Нет-нет, что вы, проходите, — сказал Гарри, пропуская гостя в холл. — Сюда, сэр, — он увлек его в столовую, сообразив, что пастору Альбусу не стоит лицезреть Северуса, вальяжно разлегшегося на диванных подушках в гостиной и возомнившего, что повязка на ребрах и лангета на лодыжке вполне заменяют одежду.
— Располагайтесь, сэр. Северус… профессор Снейп м-м… отдыхает, но, если хотите, я его позову и…
— Не стоит, — благодушно отозвался Дамблдор, погружаясь в кресло и оглядывая цепким взглядом столовую. — Мы с ним наобщались в клинике так, что сами не рады.
Он пристроил возле кресла объемистый кожаный саквояж.
— Чай? Есть и торт, и пирог, и… Сейчас я что-нибудь…
— Не суетись, мой мальчик, я на минутку. Хорошо, чай, так и быть.
Гарри частенько давился чаями в доме пастора и не предполагал, что когда-нибудь отплатит своему бывшему учителю тем же. Он налил ему большую чашку ароматного «Эрл грея» и завалил поднос любимыми пасторскими цукатами.
— Это чересчур, Гарри, — проворчал Дамблдор. — Я в самом деле ненадолго. Приехал забрать свои вещи у Долорес.
— Забрать? Вы разве не переедете сюда жить? — Гарри уже привык к мысли, что пастор будет обретаться по соседству, пока они не переберутся в Ричмонд.
Дамблдор отхлебнул чай и поморщился — то ли чай был горяч, то ли вопрос Гарри нехорош.
— Мы расстаемся с Долорес. Не делай вид, что не знаешь об этом. Тем более, что твой разлюбезный доктор приложил к этому руку. Но… по большому счету, я на него не в обиде. Господь воздает и карает руками людей, грех сетовать, — хмуро сказал он.
Спорить с пастором не хотелось, и Гарри только вздохнул.
— Я пришел сказать тебе кое-что, мой мальчик, — продолжил Дамблдор. — Ты же знаешь, я всегда желал тебе добра.
«Старый анекдот», — мысленно скривился Гарри.
— Я знаю, сэр, — вежливо сказал он вслух. — Попробуйте цукаты, почти такие, как вы любите.
— Мы не слишком хорошо расстались с тобой в прошлый раз, — пастор охотно приобщился к цукатам. — Мне это не давало покоя… Господь ожидает от меня, чтобы я раздал долги, ведь Он зачем-то позволил этому докторишке… ладно, профессору Снейпу, сохранить мне жизнь. Я верую, что у Господа всё не случайно. У меня было много времени… там, в палате… подумать, правильно ли я жил и каким путем шел…
Дамблдор вдруг задумчиво умолк. На губе старика налипли сахарные крошки, и в голове у Гарри не было никаких умных мыслей, кроме желания предложить гостю утереться салфеткой, допить свой чай и идти восвояси.
— Лежа в больнице и глядя в пустой потолок, я много чего понял, — со вздохом продолжил пастор. — Сложная вещь — быть честным с самим собой. Иногда для этого нужно самое настоящее мужество. Поверь, мой мальчик, я никогда не фарисействовал, как сейчас Минерва… Ох, большую церковь она сколотила, — он задумчиво покачал головой. — По ее совету я инвестировал все свои сбережения в акции компании «Гриффиндор», но Господь одним махом лишил меня всего, как многострадального Иова…
— Миссис Макгонагалл вас обманула, — не выдержал Гарри. — Одним махом, точно. Я не специалист в игре на бирже, но сестра Минерва не имеет в этом равных, я слышал. Она скупила ваши акции, когда они упали в цене, а потом…
— Господь ей судья, — буркнул пастор. — К счастью, не все женщины исчадья ада. Долорес выкупила мое имущество, вернула мне дом и машину… Второй дом, правда, себе оставила, ну да Бог с ним, — он махнул рукой. — Недвижимость я продал. Завтра уезжаю в деревню с Геллертом.
— Вы не отправите его назад в клинику? — расцвел в улыбке Гарри.
Пастор покачал головой.
— Я пересмотрел свою жизнь, мой мальчик. Повторяю, я не был фарисеем, но и не сумел честно смотреть правде в глаза. Знаешь ли, Гарри, я обязан тебе больше, чем ты думаешь. Я уже не в том возрасте, чтобы какой-то пусть даже и неглупый профессор мог бы меня в чем-то переубедить. Но ты… Ты заставил меня заглянуть в свою душу, когда сказал, что я бросил Геллерта в клинике… Я много лет заглушал свою совесть. На мне вина, я вовлек его во грех и оставил. Ты был прав, мой мальчик, я в ответе за его безумие, за проведенные в заточении годы. Господь дал мне время, чтобы я успел все исправить. Грех наш мертв, но моя поддержка и дружба авось да искупят частицу страданий. Мы в ответе за тех, кого приручили, как известно… Я бежал от Геллерта, как от греха, а ведь грех был во мне самом. От себя не уйдешь.
— Пастор Альбус, это не грех! Нет греха во взаимной любви, ничего нет в любви, кроме любви! — горячо воскликнул Гарри. — И похоть, которой вы так боитесь, никакого отношения к любви не имеет! Хотите, скажу, что думаю, страсть к женщине — гораздо более животная, и в ней куда больше этой самой похоти! А любовь мужчины к мужчине… или женщины к женщине — самая настоящая духовная любовь, в ней больше сердца и нежности, чем в отношениях разнополой пары, потому что именно похоть нужна для воспроизводства себе подобных!
— Ой-ой-ой, — неожиданно расхохотался Дамблдор. — Сколько пафоса! Ах, какого ученика я потерял, — зацокал языком он. — Как ты быстро перенял взгляды своего циничного безбожника!
— Это МОИ взгляды, сэр! — негодующе сверкая глазами, выкрикнул Гарри.
— Успокойся, мой мальчик, — благодушно сказал пастор, сгребая горсть цукатов и ловко отправляя их в заросли бороды. — Я не настроен сейчас спорить с тобой. По мне, скверна остается скверной, а блуд блудом, какими бы красивыми словами их не прикрывали… И я не отрекусь от того, что сказал тебе. Не будешь сильным — погибнешь.
— Я сильней, чем вы думаете, сэр. Даже сейчас… я чувствую в себе то, чего никогда не знал раньше. Пока я способен думать сам, никто не сломает меня. Человек сам выбирает, быть ему себе хозяином, или покориться чужим идеям. Когда-то вы научили меня ловко обманывать самого себя, но я знаю, что вы не со зла, сэр, вы просто делились со мной своим пониманием жизни. Я буду честным с самим собой. Меня никто не загонит в клетку, где я жил прежде. И больше никто не заставит меня изменить себе самому. Знаете, сэр, я буду врачом, это то, что я хочу делать для людей, настоящее дело, не болтовня, не забиванье мозгов душеспасительными сказками!
Альбус Дамблдор слушал горячую речь Гарри, склонив голову на бок и поглаживая бороду.
— Эх, повезло докторишке! — с непонятной улыбкой сказал он, разглядывая порозовевшего от волнения юношу.
— Да перестаньте вы!.. — возмутился Гарри.
— Шучу, — проворчал Дамблдор и вдруг спохватился: — Вот уж и склероз не заставил себя долго ждать! Совершенно забыл, у тебя ведь день рожденья, мой мальчик! Я и подарок прихватил, — пастор полез в свой саквояж, и, как Санта Клаус, извлек коробку леденцов и завернутый в бумагу прямоугольник.
— О-о, спасибо, сэр, — Гарри мгновенно растерял свой взрослый запал и с детским любопытством зашуршал оберткой.
— Картина Геллерта, — пастор проворно подобрал с подноса остатки цукатов.
Рука Гарри замерла.
— Бесы? — с подозрением спросил он.
Дамблдор махнул рукой.
— Как попал ко мне в палату, еще ни одного беса не нарисовал. Птички, цветочки… Старый сентиментальный дурак. И я не лучше, — буркнул он. — Это феникс.
Гарри во все глаза глядел на фантастическую картину: из тьмы, черной, как преисподняя, взвивалась в голубое небо горящая огненно-красная птица, разбрызгивая по полотну фейерверки пылающих искр.
— Вот это да… — восхитился юноша. — Как красиво… Геллерт нарисовал это для меня? Ох, тут надпись… «Не погаснет», — прочитал он.
— Прости старика, он малость не в себе, — кисло сказал пастор. — Не знаю, что не погаснет.
— А я знаю, — тихо сказал Гарри, улыбаясь.
* * *
— Драгоценный мой мистер Поттер, у меня есть для вас еще один подарок, — Северус привычно пригладил его волосы, пытаясь усмирить вздыбленные вихры.
— Сумасшедший мой мистер Снейп, меня уже завалили подарками. Мне за всю жизнь столько не дарили!
— Это нематериальный подарок, — пробормотал Северус. — Я хотел… одним словом, я написал для тебя музыку.
— О-о, правда? — Гарри обнял его за шею. — Я обожаю, когда ты играешь! Будто мои мечты превращаются в звуки… Ой, не могу объяснить.
— Тогда… Иди сюда, Кит.
Северус дохромал до открытого рояля, выудил из лежащей на нем папки нотный лист и установил на пюпитр.
— Сядь со мной, — попросил он и призывно похлопал по вращающемуся табурету, на который уселся сам.
— Мы оба свалимся, мистер Снейп, вот будет громкая музыка! — Гарри осекся под странно серьезным взглядом дорого друга, вздохнул и покорно пристроился у того между колен. — Я тебе мешать буду.
— Не будешь, ты мелкий, — Северус положил подбородок ему на плечо и вздохнул. — Гарри… То, что я написал… это очень личное, — тихо сказал он.
— Разве музыка может быть очень личной? — Гарри недоуменно уставился в листок, испещренный нотами, как иероглифами. Вверху красовалась подпись «Primavera».
— Может. Это не просто пьеса. Это мои мысли… и… мои чувства к тебе, Кит, — слова Северуса потонули в первых аккордах.
Гарри прижался спиной к его груди и уставился на чувственные руки, скользнувшие по клавишам. Даже если бы рояль не издавал ни единого звука, Гарри блаженствовал бы только от ощущения близости Северуса и одного вида его рук.
Мелодия поначалу казалась спокойной. Перед мысленным взором Гарри вновь раскинулось море, но вовсе не то, что он видел раньше. Воображение нарисовало тихий ночной океан под звездами. Приглушенные размеренные аккорды плескались темной водой с едва заметными белыми барашками. В густые мягкие басы вплелась тонкая мелодия одиночества, и в сердце юного слушателя незаметно прокралась печаль.
Он отрешенно закрыл глаза. На черных волнах покачивался фрегат со спущенными парусами, устремивший в звездное небо острые мачты. Гарри тряхнул головой, спугнув странное видение, и вновь уставился на руки, ласкающие клавиши.
Северус заиграл быстрее, и теперь казалось, будто одинокий корабль помчался по темным волнам, распустив паруса и рискуя разбиться.
Внезапно какая-то нота замерла, тонко дрожа. Гарри зажмурился, предчувствуя, что что-то произойдет, вот сейчас, сейчас…
Воображение подбросило ему картину страшного кораблекрушения. Удар о скалу, треск, мрак и…
Неожиданно музыка взорвалась звенящими брызгами света. Мелодия хлынула потоком, фонтанируя и переливаясь всеми оттенками восторга. Гарри удивленно открыл рот и распахнул глаза, уже не видя ни нот, ни рук волшебника-исполнителя, — казалось, взошло солнце, столько восторженного мажора плескалось в каждом звуке.
Ночной океан преобразился в рассветных лучах. Фрегат белел натянувшимися на ветру парусами и подпрыгивал на поющих волнах. На горизонте сиял ослепительный полукруг восходящего солнца. Все сверкало и искрилось, мелодия брызгала и разбегалась за кормой чистыми стремительными потоками. Руки Северуса буквально летали по клавишам, и Гарри вцепился в табурет, чувствуя, что еще секунда, и он продолжит слушанье на полу.
Восторженная бравурная игра постепенно сменилась такой нежной и умиротворяющей, что у Гарри предательски защипало в носу. Мелодия ласкала и обволакивала, и юноша опять прикрыл глаза, но больше не увидел ни моря, ни корабля.
Сейчас перед ним был Северус. Целующий его, разглядывающий со странной нежной грустью, касающийся ладонью лица так благоговейно и бережно, что у Гарри что-то болезненно сжалось внутри.
Он не сразу понял, что Северус его действительно целует, не отрывая от клавиш порхающих пальцев.
Любовь к драгоценному другу вдруг переполнила его так, что стало больно дышать.
Раздался терзающий душу аккорд, нежно затухающий, будто бы тихо уходящий.
Северус неожиданно схватил ладонь Гарри и легонько приложил его палец к клавише. Рояль издал последний, щемящий сердце звук, и смолк.
В глубине инструмента дрожало, замирая, печальное эхо.
— О, черт, что я наделал, — Северус всмотрелся в странно затихшего Гарри. Лицо юного слушателя было мокрым от слез.
— Нет-нет, просто… Ты так играл… Прости, — Гарри шмыгнул носом. — Я представил себе одинокий корабль, ночью, а потом будто настало утро… — он повернулся и прижался мокрой щекой к повязке на груди дорогого друга.
— Ты такой чувствительный, Кит, — растроганно прошептал Северус. — Такие страсти, корабль… Эта штука называется «Весна». Мелодрама, вы уж простите, мистер Поттер, — пробормотал он, утешительно поглаживая его плечи.
— Сейчас вроде бы лето, — вздохнул Гарри, успокаиваясь в кольце обнимающих рук. — Почему «Весна»?
— Ты — моя весна, — сказал Северус.
* * *
Он услышал приглушенный стон и распахнул глаза.
— Северус, что? Тебе больно?
— Нет, нет, спи, Кит.
— Тебе больно! — подскочил Гарри и трясущейся рукой нащупал кнопку ночника.
— Все хорошо, я просто неудачно повернулся, — пробормотал Северус, сощурившись от света. На его лбу блестели капельки пота.
— Это я виноват! Я на тебя навалился! — расстроился Гарри.
— Нет, маленький, просто действие новокаина кончилось. Ложись, Кит, все нормально. Уже не больно.
— Северус! — всхлипнул Гарри. — Я тебе еще и ногу прокусил. Я вообще придурок!
— Мой страстный Волчонок, — Северус пощекотал носом его макушку. — Мне понравилось… с ума схожу, когда вы кусаетесь, мистер Поттер. Руки только не грызите, а то меня в операционную не пустят.
Гарри вздохнул и прижался к его боку, уткнувшись носом в теплое плечо.
— Северус, — прошептал он. — Ты разрешишь мне кататься на Харли?
— На развалюхе Сириуса? Убиться хочешь? — взвился Северус. — Да ты элементарных правил дорожного движения не знаешь! Закончишь курсы вождения, потом сдашь экзамен лично МНЕ, а потом поговорим!
— Зачем еще курсы вождения? Мотоцикл можно и так…
— Нельзя! — разъярился Северус. — На кой тебе мотоцикл? У тебя есть Альфа Ромео.
— Нет у меня никакого Ромео!
— Так будет! — Северус вскочил, доскакал на одной ноге до какого-то ящика и рванул с такой силой, что тот с грохотом выпал на пол. Через секунду Северус запрыгнул обратно на постель и сунул в руку Гарри ключ. — Так легче? — он сжал его пальцы с ключом и с тревогой уставился в глаза: — Я поседею, если ты сядешь на чертов мотоцикл!
— Северус, ты иногда очень похож на Люциуса, — насупился Гарри. — Он тоже вечно знает, что лучше для Драко.
Северус тяжело вздохнул.
— Хорошо, — сердито сказал он и закрыл глаза. — Делайте, как знаете, мистер Поттер.
— Ты обиделся? — испугался Гарри.
— Да! — рявкнул Северус и отвернулся.
Гарри прижался к нему сзади, обнимая руками и ногами.
— Мистер Снейп, я же не сдам ВАМ этот экзамен! Годами пересдавать буду, я уже чувствую! Пока Харли заржавеет.
Плечи Северуса вздрогнули от смеха.
— Как вы догадливы, мистер Поттер, — он повернулся, обнял Гарри и покрыл его возмущенное лицо быстрыми мягкими поцелуями. — Кит, ты у меня один. Бесценный. Со мной покатаешься. Разок. Так и быть.
— Мистер Контролер! Жуткий, вредный и жадный. И ревнивый, по-моему, — прибавил Гарри. — Нечего меня своими машинами подкупать, — он сунул ключ от Альфа Ромео дорогому другу в трусы и прыснул от смеха.
— Несносный маленький мистер Поттер! Вы помните, что нам рано вставать?
— Помню… Подождите, мистер Снейп, ключ потерялся… Провалился в Дупло Филина, что ли?
Северус схватился за ребра.
— Я же просил меня не смешить, мистер По-о… думаете, он там?
— Надо проверить… Тут нет, значит … может быть, здесь… Так, это скорей гаечный ключ…
— Кит, переста… М-м…
— Господин инструктор, я забыл принцип работы двигателя внутреннего сгорания. Мне надо сдать на права одному ужасному… ай… противному экзаменатору, а он требует, чтобы мне был глубоко знаком предмет… да, этот!
— Не терпится углубить познания, мистер Поттер? Расширить ваш кругозор?
— Ох, сэр… с вашим багажом знаний несложно расширить кру… А-ах… Северус!..
* * *
— Если бы я знал, ни за что бы не согласился! — прошипел Гарри, поддерживая дорогого друга под локоть. — Так твоя нога никогда не заживет!
На площадке для взлета аэростатов суетились техники. Гарри был уже не рад затее — Северус оставил дома костыли и сменил лангету на эластичный бинт. Гарри почему-то думал, что в гондоле дорогой друг сможет сидеть, и сейчас готов был его растерзать: Северусу было прекрасно известно, что в корзине присесть негде.
— Не смертельно! За пару часов не развалюсь! — сердито сказал тот. — Не думайте, что я не способен оценить последствия своих поступков, мистер Поттер! Да ни один аэроинструктор в здравом уме не возьмет инвалида на костылях в гондолу! При приземлении она… — он вдруг замолчал.
— Договаривайте, мистер Снейп! — вскинулся Гарри. — При приземлении она — что? Трескается об землю так, что и здоровые пассажиры ноги ломают? — ядовито сказал он. — Поехали домой! Я не верю, что тебе жалко денег, которые ты… — он умолк, с любопытством разглядывая, как распластанная на земле оболочка аэростата начинает шевелиться, как живая, все более раздаваясь в размерах: воздушные вентиляторы нагнетали воздух в будущий шар.
Северус схватил его лицо в ладони и повернул к себе.
— Кит, скажи, я хоть раз разочаровал тебя? — взволнованно спросил он. — Скажи правду.
— Нет… Ты знаешь, что нет. Но вы собрались сделать это сейчас, мистер Снейп. Это безумие, простоять два часа на одной ноге!
— Безумие? А где был ваш ум и страх высоты, когда вы ползали под куполом «Электры», мистер Поттер?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |